Глава 19. Практическая магия (1/2)
Корил себя за то, что расстался с Цзюнь У на весьма неприятной ноте. Ему не казалось, что они поссорились и это может стать каким-то камнем преткновения впоследствии, но так же беззаботно звать его Вэй Усянь почему-то больше не мог.
Ранее ему хотелось, нет, он ощущал необходимость, найти храм этого божества, сделать для него подношения, чтобы отблагодарить. Это был необходимый минимум, который мужчина должен быть осуществить, чтобы выразить свою признательность.
Если бы не Цзюнь У, очень своевременно освободивший его от оков и вылечивший его руки, то неизвестно, как бы закончилась тогда его история. Без божественного вмешательства они совсем не заживали.
Вэй Усянь никогда не забывал об этом. Ему присуще чувство благодарности, признательности. Он понимал, что в неоплатном долгу перед Цзюнь У, но всякий раз сам всё усложняет.
— Нет. Нет, не сам. Я несколько раз объяснился и извинился. Извинился бы ещё, если бы была необходимость. Разве он слушал меня? Всякий раз, на любую мою фразу, он переводил разговор на Белое Бедствие. Не я это начал. В этот раз усложнил он. Тогда почему беспокоюсь об этом я?
Тёмный заклинатель пребывал в противоречивых чувствах бо́льшую часть суток ежедневно, лишь во время тренировок концентрировался настолько, чтобы забывать обо всём, кроме меча.
Чтобы понять, что в себе несёт фраза «управлять огненной стихией», ему нужно было поговорить с Белым Бедствием, который точно знал, как это делать. Тут даже гадать не нужно. Он видел.
И заклинательство, и контроль над стихией, и кучу всякий мелочей, которым начал придавать значение только сейчас. После того, как старательно прибрал в своей голове, заставил себя вспомнить, начал думать.
Вытащил по кусочкам из головы всё, что видел. Пытался соединить это воедино, чтобы найти какие-то причинно-следственные связи. Быть может они помогут ему разобраться в этом нелёгком ремесле, ибо…
Белое Бедствие ему звать не хотелось. После той ситуации с Цзюнь У Вэй Усянь как-то растерял свой навык общения на корню. Пришёл к выводу, что какое-то неопределённое время будет справляться своими силами. Без посторонней помощи.
Вероятнее всего, ему нужно было просто остыть. Находиться в спокойствии и заниматься тем, что он умеет: думать. Создавать, созидать, улучшать.
Были, конечно, в этом всём определённого рода проблемы в виде незнания. Нет смысла думать о том, что тебе вообще неизвестно. Тот, кто до этого додумался впервые — молодец. Может этот человек всего себя посвятил, чтобы прийти к этому пониманию.
У Вэй Усяня не было столько свободного времени, однако прибегать к помощи богов или призраков не собирался. Не в этот раз. Крутился вокруг своих мыслей. По большей части медитировал и тренировал своё тело, чтобы оно не теряло форму.
Ему было не ясно, может ли призрачная оболочка, в которой он бегает, потерять какие-то навыки. С одной стороны, он мог улучшать навыки, значит они могут и проседать. Такой вывод он сделал.
Ранее Вэй Усянь не думал об этом, потому что у него не было подобных мыслей из-за незнания. Конечно, он не бездельничает днями напролёт, но медитировал в последний раз очень давно. Это нужно было исправлять.
И тренировки. Его навык владения холодным оружием достаточно высок, чтобы не беспокоиться об этом, но конкретно сейчас он кружился в лесной чаще вместе с огненным клинком в руках, отрабатывая выпады.
Его глаза были давно закрыты. Ему не нужно смотреть, чтобы чувствовать местность. Вэй Усянь понимал, как расположены деревья и кусты. Не цеплялся за сучья и не спотыкался за коряги. Он чувствовал энергию природы, но главным преимуществом стало то, что кружится он здесь не первый день. Выучил.
Перед его глазами стояло доброе и улыбчивое лицо Цзян Фэнмяня. Они стояли на тренировочном поле Пристани Лотоса. У маленького Вэй Ина, у которого даже не было ещё имени в быту, был в руках деревянный тренировочный меч, а мягкий голос, разливающийся сбоку от него, спокойно вещал:
— «Подними меч. Быстро отступи. Вперёд. Назад. Удар. Снова. Подними меч. Быстро отступи. Вперёд. Назад. Удар. Ещё раз».
Голос главы ордена не покидал его голову вот уже какое-то время. Вэй Усянь запутался в днях, потому что много лун провёл в медитации. Нагородил себе защитных заклинаний, отделил территорию предупреждающими талисманами, рассеял по округе мертвецов.
Он просто хотел, чтобы его никто не тревожил. Мертвецы не будут трогать людей, а с призраками сцепятся. Вэй Усяню хватит времени, чтобы не быть застигнутым врасплох. Если это место вообще найдут. Мужчина изрядно попотел, чтобы скрыть его под заклинаниями.
— «Локоть выше. Это ровная линия, Вэй Ин. Выпад означает работу плеча. Если ты будешь бить запястьем, у твоего удара не будет никакой боевой мощи. Ты сломаешь себе руку и будешь убит».
Его губы раскрылись, невольно произнося вслух:
— Да, дядя Цзян.
— «Заноси с плечом. Если рубишь — руби плечом, а не кистью. Если рассекаешь, или касательное — вместе с корпусом. Двигайся. Будь подвижным и ловким. Двигайся вместе с ветром, который ты рассекаешь. Будь подобен травинке, которая колышется в стороны в зависимости от ветра. Понял?»
— Да, дядя Цзян.
— «Давай ещё раз».
Вэй Усянь видел в своей голове картинку, как он заносит меч, а его собственное тело совершало то же самое движение.
— Поднял меч. Быстро отступил. Вперёд. Назад. Удар. Снова. Поднял меч. Быстро отступил. Вперёд. Назад. Удар. Ещё раз. Поднял меч. Быстро отступил. Вперёд. Назад. Удар. И ещё раз…
Конечно, сейчас он двигался совершенно не так, как это было тогда. Эти события разделяли десятки лет тренировок, но тогда это было очень тепло и уютно. По-домашнему.
Всякий раз, когда Вэй Усянь закрывал глаза, он видел кого-то из клана Цзян. Главу ордена, хозяйку Пристани Лотоса, Цзян Яньли и, чаще всего, конечно же, Цзян Чэна.
— Поднял меч. Отступил.
На самом деле он отпрыгнул назад, но это в любом случае засчитывалось.
— Вперёд. Назад. Удар!
Вэй Усянь резко распахнул глаза, вливая в меч духовную энергию. Начал при занесении, а в момент столкновения с толстой веткой, клинок уже был вовсю охвачен огнём. Пылал, источал жар, и отрубил несчастную с такой лёгкостью, будто масла отрезал.
Мужчина выдохнул, опуская оружие вниз. Небрежно окинул взглядом территорию, чтобы не было неожиданностей. На всякий случай. Потушил меч и сел медитировать. Разложил клинок у себя на коленях, сложил на него ладони и…
…пытался наладить с ним контакт.
Медитировал вместе с Атемом и без него, чтобы видеть разницу. Он хотел познакомиться с его душой. Искал способы расположить чужое оружие к себе. Вэй Усянь знал, что оружие, даже имея хозяина, не отрицает возможность того, что им будет пользоваться кто-то другой.
Если владелец не против. Например… Бичэнь. Если Лань Ванцзи отдаст мечу приказ подчиняться, то управлять его мечом сможет любой, как своим собственным, при достаточном уровне мастерства.
Или Цзыдянь. Его настоящая хозяйка — Юй Цзыюань. Цзыдянь является сокровищем клана и принадлежит её семье. Однако это не отрицает тот факт, что оружием мог пользоваться Цзян Фэнмянь, Цзян Чэн и Цзян Яньли тоже, если бы хотела.
Исходя из этих выводов, Вэй Усянь строил теории о том, как работает Атем. Помнил, что знания, которые он берёт за основу, завязаны на мире заклинателей. Тут всё иначе. Он обязательно не забывал об этом.
Ничего, если это не сработает. Проблемой будет то, что он не попробовал, хотя имел идею. Всё, что приходило ему в голову, Вэй Усянь обязательно пробовал воплотить в жизнь. Методом проб и ошибок, как говорится.
Стража за стражей пролетали, а его попытки пощупать душу меча были настолько тщетными, что он снова почувствовал себя бесполезным. У него сложилось впечатление, что меч пренебрегает им.
Да, понятно, что они не боевые товарищи. Атем ведёт себя так, как положено оружию. Хозяин передал его, значит текущий его хозяин — Вэй Усянь. Если так, значит так. Его задача как меча — рубить, как огненного меча — испепелять. Это он и делал. Покорно. Исправно.
Это не то, к чему стремился мужчина. Он и драконий клинок вместе уже больше года, а их связь настолько слаба и бездуховна, как будто они только вчера появились в поле зрения друг друга.
Как бы Вэй Усянь не взывал к нему, с какой стороны бы не пытался подобраться — Атем дес драхен не реагировал на него. Он запасся достаточным количеством терпения, чтобы выносить это игнорирование неделями.
И несмотря на все свои тупики и неудачи на поприще, мужчине до сих пор не хотелось встречаться ни с Белым Бедствием, ни с Цзюнь У, чтобы задать вопросы, которые появились у него в процессе.
— Так с мёртвой точки не сдвинуться…
Он неспешно открыл глаза, подмечая для себя, что дневной свет сменился сиянием лунной ночи. Глубокой и седой, судя по всему. Вэй Усянь потерялся во времени, но ему казалось, что вот-вот начнётся шестая стража.
Его взгляд опустился на меч. Он погладил пальцами клинок, обречённо выдыхая. Смотрел на него какое-то время, пока не взорвался.
— Да я же не понимаю, чего ты от меня хочешь! Что с тобой, твою мать, такое?! Я не против пойти тебе навстречу. Всё строится на уступках. Понятно, что тебе что-то не нравится во мне. Что? Уровень духовной энергии? Мой навык владения тобой? Что такому исключительному мечу нужно от меня? Ты мог бы наладить со мной контакт через медитацию и дать понять себя. Я только рад учиться. А ты? Задолбал!
Вэй Усянь небрежным движением кисти скинул со своих ног меч. Тот приземлился на игольчатую подушку и замер в том положении. Мужчине почему-то казалось, что тот сейчас зайдётся пламенем и сожжёт его нахрен.
Разумеется, такого не произошло. Ничего не произошло. Он лениво поднял голову вверх, к небесам, и всмотрелся в ночное звёздное небо.
— Красиво.
Недолго думая Вэй Усянь повалился на спину, раскидывая в сторону руки. Какое-то время всматривался в огромное тёмное пятно, прежде чем закрыть глаза.
— Спа-а-ать.
Не дано. Даже когда он убеждает себя в том, что ложится спать, или рассказывает об этом вслух мечу, на самом деле он просто неподвижно лежит с закрытыми глазами столько, сколько ему хотелось бы проспать.
Без сна можно потратить на тренировки и самосовершенствование гораздо больше времени. Но какой в этом смысл, если без конкретных точечных наставлений это не окупается.
Сколько можно тыкаться в пустоту и получать в ответ целое ничего? Он опять потратил кучу времени. Сбился со счёта. Не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он закусился…
— Разошёлся во мнениях!
…с Цзюнь У, но ему казалось, что достаточно. Недели? Сколько недель? Может месяц? Нет?
Достало.
Перед его глазами стояла огромная телега с воспоминаниями. Ключевой фигурой в них выступал Белое Бедствие. Почти всю информацию, которую Вэй Усянь получил, он услышал от этого чудовища.
Его мнение о нём было слишком шатким. Настолько неустойчивым, что он и сам не понимал, насколько хорошо, нейтрально или плохо к нему относится. В последнее время его укачивало при мысли о нём, но, до встречи с Цзюнь У, мужчина стремился на гору, чтобы заполучить время Безликого Бая.
Его общество, покровительство, если так угодно, его ответы. Откровения, которые были произнесены вслух и приняты Вэй Усянем во внимание.
«Удиви меня».
Тёмный заклинатель устало открыл глаза, упираясь взглядом в звезду красноватого оттенка. Ему казалось, что она должна быть огненно-красным гигантом. Расстояние, что разделяло их, делало её никчёмной, маленькой точкой, которая еле-еле отличается свечением от своих сородичей.
«Удиви меня».
— Да как мне удивить тебя?!
Он выкрикнул в небо, всматриваясь в его тьму. Вэй Усянь отвернулся и вновь закрыл глаза. Почувствовал резкое, охватившее его с головой, отвращение к нему. Его эмоциональный фон менялся слишком быстро. Мужчина уже давно обратил на это внимание. Именно поэтому он и стремился к тому, чтобы стать спокойнее.
Сейчас это у него не получалось. Только до тех пор, пока его не подкинет с какой-то мелочи. Раньше Вэй Усянь стабильно мог держаться в одном диапазоне наедине с собой. Он не злил сам себя. После взбучки с божеством ему снова было сложно совладать на одной территории с самим собой.
«Удиви меня».
Тёмный заклинатель старательно анализировал все ситуации, которые у него были с этим существом. В первую очередь в память впивались шокирующие моменты. Например, как Безликий Бай, едва оттолкнувшись от земли, выпрыгнул из воронки на высоту семи чжанов. С Вэй Усянем в качестве мёртвого груза.
Впечатляет. Не то. Искал дальше.
Его умения и способности… Тут можно много и долго разглагольствовать, и всё пальцем в небо. Заклинания Белого Бедствия были для него тёмным лесом. Нельзя вообще строить никаких теорий и предположений на этот счёт, иначе можно больно упасть вниз.
— Только факты. У меня их нет. Забыли.
«Удиви меня».
Этот звон в голове. Не насмешливый. Даже доброжелательный, если не надумывать и вспомнить, как это прозвучало именно тогда. В тот момент. Это предложение, а не приказ. Не издёвка, вряд ли какая-то проверка и не вера в неспособность.
Почему же ему было так сложно придумать что-то такое, что послужило бы искренним удивлением для древнего демона. Это словосочетание как-то странно застряло в голове Вэй Усяня, несколько раз разливаясь эхом. Нет. Показалось. Это точно не оскорбление.
«Удиви меня».
Крутил, крутил, крутил. Со всех сторон, все события, которые их объединяли. Сам себе задавал вопросы: что такого он видел в поведении и реакциях Белого Бедствия, чтобы использовать это против него?
Неужели ничего? Вэй Усянь отказывался в это верить. Да быть того не может! Он не согласен. Нужно просто быть внимательнее. Хладнокровнее, сосредоточеннее.
Можно было спихнуть на то, что он не видит потому, что они не так часто проводили вместе время на самом деле, но нет. Мужчина пришёл к выводу, что встреч было достаточно, чтобы заприметить что-то такое, что могло бы ему помочь найти ответ на вопрос.
«Удиви меня».
— Ой, да пошёл ты в задницу… — усталый стон.
Вэй Усянь перевернулся на бок. Светало. Принял решение прикинуться мёртвым и «спать», пока не пройдёт этот тусклый день. Звона колоколов он не слышал, ибо тут, где находится его пристанище, нет людей. И считать время мог только по внутренним ощущениям.
— Легендарный нефритовый заяц уже приготовил на Луне лекарство «мао»<span class="footnote" id="fn_32011565_0"></span>. Сейчас дракон будет нагонять тучи<span class="footnote" id="fn_32011565_1"></span>. Время спать.
Вэй Усянь приподнял голову, чтобы найти взглядом клинок. Изначально он хотел встать, поднять его, забрать с собой и устроиться спать вместе с ним, но ему хватило одного взгляда на Атем, чтобы передумать.
Его вредность и отчаянное упорство раздражало Тёмного заклинателя. Он решил, что Атем может поваляться там, где валяется. Ничего с ним не случится. От пренебрежительного отношения ничего между ними не поменяется.
— Куда ещё хуже?
«Удиви меня».
— Отвали. Иди в задницу вместе со своим стихийным некованым мечом. Проваливайте в закат.
А сам устроился удобно на локте, закрыл глаза и погрузился в ту большую телегу с воспоминаниями. Вэй Усянь копался в ней, потому что это то, чему он точно мог верить. Видел сам. А так раз, значит — это факт.
Обязательно должно быть что-то такое, что ищет мужчина. Нужно только найти, докопаться, вспомнить.
В очередной раз утопая в беспощадном круговороте времени, Вэй Усянь запутался в стражах, но был уверен, что две или три точно пропустил. По крайней мере, когда он открыл глаза в следующий раз, было так непростительно ярко, что ему казалось, ещё мгновение, и он ослепнет.
— В любом случае… Я промучился достаточно, чтобы забыть об этом до лучших времён.
Да, ничего толкового Тёмный заклинатель не придумал и не вспомнил. Ничего. Это может потерпеть. Сейчас он один и его никто не трогает. Время работает на него. Всё в порядке. По крайней мере так мужчина утешал себя, чтобы не кидаться в крайность.
Вэй Усянь сел, упёрся ладонями в игольчатый ковёр и осмотрелся по сторонам. Привыкал к душному дневному свету. Ему казалось, что солнце выжигает ему глаза.
— Нужно просто привыкнуть. День, как день. Не нужно накручивать. Всё обычно.
Ему показалось, что пространство перед ним искажается. Половину мяо он убеждался в этом, а вторую половину потратил на то, чтобы кинуться к мечу. Рывок сделал, но передумал, когда увидел отчётливые очертания фигуры.
Чёрные волосы, белые свободные одежды. На первый взгляд бесформенные, слишком свободные, но это не совсем так. Нужно знать, куда смотреть. Поскольку Вэй Усянь никогда не видел его лица, то уделял достаточное количество внимания фигуре.
Белая маска радости и грусти смотрела прямо на него, сидящего на земле в какой-то странной, совершенно неподобающей позе. Согнутые колени широко раскинуты в стороны, руки упирались за спиной чуть шире плеч. Полусидячее, бесконечно удобное положение. Он не видел в этом проблемы.
Но видел осуждение. Этот прямой взгляд, который сверлил его через маску, словно пытался пристыдить.
Вэй Усянь смотрел снизу вверх на величественную архаичную позу мужчины перед ним. От него так и веяло воспитанием, безупречными манерами, безукоризненным внешним видом. Всё кричало о его высоком статусе, благородстве, аристократичности.
Это был импульс.
Тёмный заклинатель дёрнулся. Его лицо изменилось, принимая странные, неподдающиеся описанию, очертания. Это было похоже на то, что его осенило. Будто он осознал то, что мучило его не одну сотню лет. Не давало покоя ни на мгновение. И вот, ответ пришёл сам собой.
Ему стоило догадаться самому, но сейчас, когда Вэй Усянь смотрел на него, такого правильного и красивого, в его память впился момент, когда они прогуливались по горе к источнику, или озеру — не важно.
«Удиви меня!»
Тёмный заклинатель подскочил на ноги, сразу же срываясь на бег. Траектория его движений была максимально понятна им обоим. Белое Бедствие стоял совершенно спокойно. Это не первый раз, когда Вэй Усянь кидается на него, сломя голову.
Это допустимо. Такое он мог позволить ему. Это даже забавно в какой-то мере. Безликому Баю хотелось посмотреть, а что же будет после этого скачка эмоций? Что Повелитель Тёмного Пути будет говорить ему после того, как в очередной раз бесполезно ранит его?
Единственное, что показалось древнему демону странным, это то, что Вэй Усянь не взял меч и пронёсся мимо него. Тёмного Пути он тоже не замечал. Голыми руками собрался наброситься?
Впрочем, долго размышлять на эту тему ему не удалось. Сумасшедший, что бросился на него, был уже слишком близко.
Вэй Усянь махнул рукой, сбивая с его лица маску. Та, быстро вращаясь, красиво отправилась в полёт. Он врезался в него, обхватывая обеими руками голову Белого Бедствия. Вцепился пальцами в мягкие волосы на затылке, невольно утопая в их густоте.
Ошеломление. Бесконечное оцепенение, не дающее пошевелить и пальцем. Всё, что Безликий Бай успел сделать прежде, чем ощутить касание — изменить облик.
Он смотрел на него широко распахнутыми глазами, в которых не искрилось никаких эмоций, однако их было слишком много внутри. Ему было не ясно, как реагировать и как их проявить. В любом случае на него не смотрели.
Вэй Усянь уступал в росте, поэтому висел на нём, с плотно закрытыми глазами. Обнимал за голову и, кажется, не спешил что-то менять.
Первый.
Безликий Бай утратил способность ко всякому сопротивлению. Никогда не думал, что «такое» имеет место быть. Пытался думать о том, к чему это, и почему. Но не мог. Всё внимание концентрировалось на сухом прикосновении.
Не шевелил губами, глазами, руками. Временно утратил контроль над своим телом. То ли покорно ждал конца, то ли не понятно что. Белое Бедствие не мог дать оценку или название этому поступку.
Вэй Усянь открыл глаза, впервые встречаясь взглядом с Белым Бедствием. Да ещё и так близко. Широко распахнутые глаза смотрели прямо на него. Его кинуло в холодный пот, и он занервничал.
Отскочил назад, прижимая тыльную сторону ладони к губам. Посмотрел на него, а затем начал нервно вытирать губы. Не потому, что ему стало мерзко, а потому, что они чесались. То ли от охватившей его паники, то ли от яда Белого Бедствия.
— Не смотри на меня так. Ты ядовитый?
Безликий Бай силился прийти в себя. Не сказать, что он растерял всё самообладание и сейчас пытался собрать его остатки, но случившееся никак не вписывалось в любые и всякие его представления об этом человеке.
— Луна уже ушла на запад. Сквозь густой туман. Ты потерялся в нём этой ночью?
Хоть он и выговорил всё именно так, как хотел, но ему казалось, что губы налились сталью. Были такими тяжёлыми, будто не его собственные. Слушались с большим усилием.
На них отчётливо чувствовался чужой вкус.
— Я ничего не понял, что ты спросил.
— Нет, не ядовитый. Я не рептилия.
— Тогда хорошо — я выживу. Это не твой истинный облик, правда ведь?
— Да.
— Это тоже хорошо. Лицо глупое.
— Что сподвигло?
Вэй Усянь прекрасно понял вопрос. У него был однозначный ответ, но он сомневался почему-то в его правдивости. Когда эта идея пришла ему в голову, мужчина руководствовался только желанием удивить человека перед собой.
Ведь он дал себе обещание, что обязательно сделает это. Чего бы ему этого не стоило. А после того, как это произошло, Тёмный заклинатель чувствовал что-то странное, что отбрасывало тень на причину.
Не время ковыряться в этом.
— Ты сказал, чтобы я удивил тебя.
— Ты… — он внезапно запнулся, теряя свою мысль. — Ты сделал это, чтобы удивить меня?
— Да.
Вэй Усяню казалось, что что-то не так. Он осторожно поинтересовался:
— У меня получилось?
Белое Бедствие искажал пространство, и Тёмный заклинатель подумал, что тот сейчас уйдёт. На мгновение он ощутил какое-то тупое внутреннее волнение. Начал думать, что сильно ошибся в выборе тактики.
На самом деле всё оказалось куда проще. Конечно, Безликий Бай не убежал, он всего лишь восстановил свой внешний вид. Маска отобразилась на лице и, кажется, так ему стало намного комфортнее.
Они оба выдохнули с облегчением. Один, что смог скрыть своё лицо вновь, а второй, что всё не так по-тупому, как ему показалось всего ничего назад.
— Ты не ответишь мне?
— Почему он лежит в земле? Больше не вызывает у тебя интереса?
Вэй Усянь повернул голову чуть в сторону, упираясь взглядом в меч Белого Бедствия. Тема как-то резко поменялась, и мужчина решил не настаивать. Что-то он запутался в том, что только что произошло. Лучше не нагнетать.
— У меня к нему целая гора интереса.
— Думаешь, что такая небрежность поспособствует успехам?
— Я думаю, что, что бы я не сделал, ему это не интересно. Он хочет чего-то конкретного, а своими силами я никак не могу понять, чего же именно.
Странная атмосфера между ними растворялась. Белое Бедствие снова выглядел очень уверенно и спокойно. Его умиротворение, наигранное оно или нет — не важно, распространялось и на Вэй Усяня.
Безликий Бай сопровождал его взглядом, пока тот подходил к мечу. Как поднял его, очистил от земли и налипших с утренней росой сосновых иголочек.
— Ты хочешь достичь конечной цели до того, как подберёшься к исходной, отправной точке.
— Это глупости. Столько сил мной было брошено на то, чтобы научиться чему-то. Я не пытаюсь собрать верхи. Я хочу постичь, проходя путь целиком. Твои обвинения — это чушь.
— Ты распыляешься.
— Может потому, что я не знаю, что конкретно мне нужно делать? Сколько бы я ни пробовал с ним — всё в задницу.
— Он ненавидит тебя, — безэмоционально.
— Даже так? — откровенно обидно… — Почему?
— Почему, — вторил Белое Бедствие.
— Это я спрашиваю у тебя.
— Ты говорил с ним?
Все тревоги отступили. Вэй Усянь так вскипятился из-за этого одного вопроса, что не проконтролировал повышение голоса.
— Миллион раз! Твою мышь!
— Имя.
— Твоё? Моё? Всех богов в Небесной Столице? Чьё имя?
— . . .
— Ты можешь разговаривать нормально?! Ты достал меня, если честно. Ты тяжёлый человек. Обычно, за шичэнь с тобой, я устаю от тебя морально так, будто мы неделю вместе прослонялись!
— Имя, Вэй Усянь.
— Я не помню.
— Ты ответил на свой вопрос?
Вэй Усянь опустил взгляд на клинок в своей руке. Поворачивал запястье из стороны в сторону, рассматривая сверкающее лезвие. Внезапно он почувствовал, как оружие задрожало.
Атем вырвался из его ладони и стремительно ринулся к Белому Бедствию. Тот стоял ровно, и поднял руку, чтобы поймать его лишь тогда, когда меч был совсем близко. В ладони этого мужчины невероятный драконий клинок сидел так хорошо, что в пору было засмотреться.
— Кажется, он так скучал по тебе, что даже засиял.
— Глупости.
— Почему нет?
— До того, как я дал тебе его, я не прикасался к нему веками. Он мне не интересен. Таких, как он, у меня сотни. Почему моё внимание должно падать на него? Я не сражаюсь мечами.
— Сотни… Как же ты сражаешься?
— Я не вступаю в битвы. Я лишь наблюдаю. Ни с кем не сражаюсь и никто не может сразиться со мной.
— И почему?
— Такова моя натура.
— Ты убил Цзян Чэна, — нахмурился Вэй Усянь, находя его слова лживыми.
Ему в голову как раз пришёл момент, когда Белое Бедствие сказал ему, или признался, что не лжёт. Не говорит той информации, которая изначально является неправдивой.
— Вот именно.
— Что? Что «вот именно»?
— Убил.
— И?
— Мы не сражались. Я не завоёвывал его орден. Не вызывал его на бой. Он встал у меня на пути — я убил его. Мы. Не сражались. Я не говорил, что не убиваю.
— Забавно, что кто-то, вроде тебя, кто своими руками никого и ничего не трогает, если не встать у него на пути, может вызывать такие бедствия, что люди страшатся веками. Во всех уголках Поднебесной. Как же ты тогда вызываешь такие проблемы?
— Что ты спрашиваешь?
— Почему тебя так боятся?
— Я не могу отвечать за кого-то, кроме себя. Я не боюсь себя. Спроси у тех, кто боится меня.
Вэй Усянь понял, что построил вопрос неправильно, однако правильного у него в голове не было. Он сдался.
— То есть, этот меч нисколько не важен для тебя, но он настолько предан, что выполняет всё, что ты скажешь.