Глава 15. Относительность (1/2)
Сколько бы Вэй Усянь не пытался подобраться к ним, они никак не подставлялись таким образом, чтобы их можно было застигнуть врасплох. Се Лянь проблемы не представлял, был навеселе. Лёгок на подъём, как всегда, визуально беззаботен, счастлив.
Но была в этой всей истории одна тёмная лошадка, которая неустанно шла рядом с ним, улыбалась так ярко и искристо, словно, кроме Его Высочества, никого не видела. Будто её ничего не заботило и не могло даже в теории.
Однако Вэй Усянь прекрасно видел и чувствовал, насколько осторожно себя ведёт Хуа Чэн. Какими дорогами он подводит Се Ляня от точки к точке. Как между улыбками ему, бросает боковые взгляды то в одну сторону, то в другую.
Князь Демонов совершенно точно ждал подвох. Был готов к нему, как никогда.
В такой ситуации Вэй Усянь не мог просто вылезти из своего укрытия и сделать то, что был должен. Объяснить им, что это необходимо для того, чтобы они выжили — не вариант.
— Если я так сделаю, Чжэньчэн сожрёт меня с потрохами. И тогда я точно не смогу оставить жизнь Его Высочеству. Нужно исподтишка. Только не ясно, как ослабить бдительность Хуа Чэна.
Вэй Усянь очень тщательно и скрупулёзно скрывал свою духовную энергию и присутствие. Заметить его было невозможно даже таким персонажам, как Его Высочество наследный принц и Непревзойдённый Хуа Чэн.
А всё почему? Да всё просто на самом деле. Нет, не потому, что Вэй Усянь придумал и создал какое-то сумасшедшее заклинание сокрытия. А потому, что такое заклинание уже придумали и применяют на практике не одну тысячу лет.
Заклинание, которое позволяет находиться к объектам максимально близко, сохраняя полнейшее сокрытие. Это разработка Белого Бедствия. Заклинание, которое он превратил в жизнь тысячи лет назад и постоянно дорабатывал по возможности.
Научиться ему было крайне сложно, но Вэй Усянь всё ещё помнил девиз ордена Юньмэн Цзян. Он был высечен на его мёртвом сердце навеки. Страшно даже думать о том, сколько лет прошло с тех пор, но разве мужчина мог позволить себе забыть его?
Вот и получается, что именно сейчас Вэй Усянь снова пытался достичь невозможного. Заклинание он разучил и успешно применяет на практике. Текущая задача: нажучить Хуа Чэна. Такого осторожного, сдержанного, умного, дотошного, подозрительного. По крайней мере таким он был рядом с Се Лянем.
Без него создатель Призрачного города был совсем не таким. Супруг явно положительно влиял на обормота.
Именно сейчас Вэй Усяню вспомнилось их первое знакомство с Хуа Чэном. Тогда он был совсем ещё зелен и юн. Искушал судьбу и хотел посмотреть на всех Непревзойдённых, которых ещё не видел. Как ни странно, но этот Князь Демонов стал последним из тройки.
Хэ Сюаня мужчина видел до этого момента уже несколько раз. Ему даже удалось поговорить с ним о том, о сём. Недолго, конечно. Они перекинулись буквально парой фраз и громкий смех Вэй Усяня начал раздражать очередного Князя Демонов.
Развелось их что-то, этих князей, как собак нерезанных…
Тогда, годы и годы назад, когда Вэй Усянь сидел в одном из заведений Призрачного города и возмущался из-за вкуса вина, он привлекал к себе много нежелательного внимания других призраков, но никто из них, по каким-то причинам, не спешил делать ему замечаний.
Тем более, никто не хотел решать возможные вопросы грубой силой. Что-то их останавливало. Что-то такое, что бросается в глаза невооружённым взглядом и обрывает внутри абсолютно все потуги.
Что-то страшное. Что-то сильное. Что-то возвышенное.
Для того, чтобы Хуа Чэн пришёл к нему лично, Вэй Усяню пришлось навести там бардака. Изрядно, искусно, очень нагло и несдержанно, однако эффективно. Всего несколько каких-то жалких дней разбоя, и Непревзойдённый Хуа Чэн самолично пришёл, чтобы наказать нарушителя порядка.
Конечно, тогда он показался ему не в том обличье, в котором его сейчас видит Вэй Усянь рядом с Се Лянем, но он и сам выглядел не так, как обычно. Обычно… Обычно — это не то слово.
Обычно Вэй Усянь выглядит одинаковое количество времени двумя разными людьми. Хэйсе Фэнбао, даже, пожалуй, больше, чем самим собой. Нельзя говорить, что это обычно. То количество обликов, и то количество жизней, которые он проживал в каждом из них… Всё сложнее, чем кажется.
Он один из самых важных богов в Небесной Столице и один из, может не самых влиятельных, но уж точно самых страшных и опасных призраков третьего мира.
И пусть богом Вэй Усянь не являлся по сути, только по факту, однако же призраком был до мозга костей. Так долго, что ему было трудно вспомнить сколько же.
— Гэгэ, аккуратнее, прошу тебя. Тут немного правее, хорошо?
Голос Хуа Чэна вернул Вэй Усяня в реальность, напоминая ему, что он делает на самом деле и какого результата стремится достичь. Смотрел, как красный демон мягко поддерживал Его Высочество за локоть и оттягивал на себя, отводя от опасного места.
— А что там?
— Ничего, что стоило бы внимания Гэгэ, — улыбался он.
Се Лянь обернулся через плечо и как-то странно посмотрел на то место, от которого его только что увели. По его лицу Вэй Усянь мог судить, что кронпринц ничего не заподозрил. И это понятно, на самом деле. Это призрачные штучки. Несмотря на все сходства их рас — богам чуждо подобное.
Однако Хуа Чэн прекрасно всё чувствовал и направлял Се Ляня очень точно и правильно. Из-за него у Вэй Усяня и были проблемы. То, что принц сейчас с ним — всё ужасно усложняет. С другой стороны, порознь они не могут быть, иначе запись их общих ложных ощущений будет начинаться в разное время.
Это может когда-то в будущем наложиться одно на другое, повлечь за собой последствия. Если они найдут достаточное количество разношёрстных моментов — стена Вэй Усяня рухнет, и тогда…
— Чжэньчэн сожрёт уже их с потрохами, — он весело хихикнул. — Хорошо, что хотя бы в этот раз не меня.
Но тогда они умрут, а мужчина изо всех сил пытался спасти Его Высочество. Плевать на Хуа Чэна, если честно. Всё дело в Се Ляне. За время, которое Вэй Усянь прожил в Небесной Столице, за время, которое он провёл с ним на поле боя бок о бок, за то множество моментов, когда Се Лянь улыбался ему, поддерживал, если были сложности.
Не задавал лишних вопросов. Всегда был вежлив и учтив. Наверное, единственный, кто не навешал на него ярлыков, когда он, едва вознёсшись, стал кем-то на подобии правой руки Небесного Императора. Кем-то очень важным. Кем-то, кто стоял надо всеми и каждым, кроме парочки богов, которых можно по пальцам одной руки пересчитать.
Се Лянь сделал для него столько доброго и светлого, что это поражало Вэй Усяня. Безвозмездно, без вопросов, без требований, без осуждений. Да он столько добра, сколько живёт в Его Высочестве, никогда в жизни не видел! Кроме шуток!
Вэй Усянь был бесконечно влюблён в светлый и нежный образ принца. Конечно, это не та любовь, которая связывает его с супругом, она другая. Другая, однако нить, что связывает этих двоих как богов, слишком прочная, чтобы один не попытался бросить все силы на то, чтобы спасти другого.
Тёмный заклинатель пообещал себе, что Се Ляня больше в обиду не даст. И тем более, он не позволит ему умереть. Найдёт столько аргументов и способов, чтобы повлиять на Чжэньчэна и переубедить его, сколько потребуется.
И только благодаря его бесконечному нытью и тысячам слов в сутки о том, что Се Лянь будет жить дальше независимо от столицы, Его Высочество наследный принц подпал под милость Небесного Императора.
Конечно, зная всю историю Се Ляня от корки до корки, Вэй Усянь подумал и о том, чтобы Хуа Чэн остался вместе с ним. Он не собирался их разлучать.
С одной стороны, охотясь сейчас за ними, он делал доброе дело: спасал их. На самом деле спасал. Так отчаянно и изо всех сил, что если бы кто знал, чего ему это стоило, задохнулся бы на месте от восторга, количества вложенных сил.
А с другой, он отнимал у них часть их самих. Отнимал часть их воспоминаний. Тысячи их знакомств, десятки тысяч событий, сотни тысяч улыбок, миллионы диалогов, миллиарды сказанных слов, которые они больше никогда не вспомнят. Даже не будут знать, что что-то забыли, что что-то нужно вспомнить.
— Это совсем невинная шалость, если сравнить это со смертью в огне. Я знаю, как это будет. Его Высочество даже не сможет ни о чём предупредить Хуа Чэна. Они не попрощаются. И я знаю, что будет дальше. Конечно, этот болван придёт в столицу и найдёт там Чжэньчэна. А ещё меня.
Вэй Усянь почесал затылок, сразу же визуализируя себе возможную картинку.
— Он и против Чжэньчэна не страшнее занозы в заднице, а против нас двоих… Ну… С учётом всех его навыков и талантов, у него будет фэнь<span class="footnote" id="fn_31874666_0"></span>, чтобы сказать и сделать всё, что он хочет. Если Чжэньчэн будет в хорошем настроении, то тогда может даже цзы<span class="footnote" id="fn_31874666_1"></span>. Но это очень неточно…
И бабочки, и Эмин, и всё, что угодно, нельзя поставить в противовес способностям и силе Лимин Чжэньчэна. Вэй Усянь знал это слишком хорошо. Как и все, кто хотя бы единожды видел, как Цзюнь У вынимает свой меч из ножен. Есть очень мало вещей, если вообще есть, которые страшнее, чем это явление.
Нельзя говорить о вещах так, будто они абсолютны, поэтому мужчина допускал возможность того, что в трёх мирах всё же существует что-то, что могло бы оказаться сильнее его мужа.
— Это, конечно, вряд ли, откровенно говоря, — он хихикнул, снова просыпаясь.
Засуетился, замечая, что парочка, за которой Вэй Усянь ведёт слежку, ушла достаточно далеко вперёд. Он ринулся за ними, быстро догоняя. Держался на безопасном расстоянии, но уже понял для себя, что здесь ничего не будет с ними делать.
Хуа Чэн не позволит застать себя врасплох. Нужно более подходящее и благоприятное время и место. Тунлу слишком подозрительная для демона, поэтому он как на иголках. Противный, зараза.
«Знаешь, что я хочу сказать тебе?»
«Что ты в заднице?»
«Ам… Нет, в заднице твоё чувство юмора, обычно».
«Ну давай, поговори. Бестолочь».
«Сам бестолочь. Будешь обижать меня, я тебе какую-то гадость сделаю, обещаю».
«Плевать я на всё хотел».
«Тебе будет стыдно за меня. Так что не зарекайся».
«Мне уже давно за тебя не стыдно. Ты такой, какой есть. Я принимаю тебя со всеми твоими выходками и больными замашками».
«Это у меня больные замашки? Детка, да в сравнении с тобой, я просто невинная овечка. Белая, непорочная, чистая душа. А ты кусок чёрного безобразия».
«Смотри-ка. В итоге, Белое Бедствие — это я, а ты — Чёрная Буря. Значит, для окружающих я белый, а ты — чёрный».
Вэй Усянь рассмеялся, принимая поражение. Это был сильный и качественный довод, с которым ему даже не хотелось спорить. Ему было что сказать, но он не хотел.
«Заканчиваем, Чжэньчэн. Выпусти на них кого-то ужасного и сильного, чтобы оправдать приказ Цзюнь У, и пусть валят отсюда. Желательного не одного».
«Ты уже всё сделал? Сомневаюсь».
«Нет. Твой младшенький слишком подозрительный тип. Я не могу. Я не поймаю их так, как мне надо. Их воспоминания в таком случае начнутся с сумбура, а должны начаться с привычного состояния, чтобы всё было ровно, и так, как хочу я. Пусть валят».
«Опять оттягиваем?»
«Нет. Они выполнят твоё задание и пойдут домой».
«Во-первых, почему ты так решил? А во-вторых, ну и что?»
«Во-вторых, ну и то. А во-первых, ну а куда ещё? Задание закончено. Отчёт — Линвэнь в устной форме — твой приказ. Се Лянь свободен. Значит, Хуа Чэн потащит его домой, в Призрачный город».
«Всё ещё «ну и что»?»
«Всё ещё «ну и то». Не жди меня рано, любимый. Я задержусь».
«Ты пойдёшь за ними?»
«Да».
«Нет».
«Всё будет в порядке. Доверься мне, пожалуйста».
Вэй Усянь краем глаза увидел, что двое мужчин недалеко от него только что вступили в бой. Очевидно, что муж уже выполнил его просьбу и натравил на них призраков.
«Мне не нравится».
«Очень оперативно, детка. Ты замечательный».
«Вэй Ин».
«Это я», — он улыбался. «Просто подожди меня дома, хорошо? Я постараюсь закончить как можно раньше и вернусь к тебе очень-очень быстро. Воспользуюсь твоими чудны́ми пространственно-временными заклинаниями, не имеющими ограничений. Хорошо?»
«Мне не нравится».
«Ну пожалуйста. Просто подожди меня, ладно? Ты ждал меня две тысячи лет. В этот раз я найду тебя гораздо раньше. Честно-честно. Ты даже не заметишь моего отсутствия».
«Я его замечаю уже какое-то время».
«Я знаю, что ты беспокоишься обо мне, но я буду в порядке. Со мной три моих превосходных меча, Чэньцин, Шунъюан, а ещё кое-что очень сильное и незаменимое. Знаешь, что это?»
«Что?»
«Твоя любовь».
Чжэньчэн молчал слишком долго, что заставило Вэй Усяня растаять в улыбке. Он продолжил, чтобы не создавать для мужа слишком мощную по неловкости паузу. Уж кто-кто, а мужчина точно знал, что его муж та ещё стесняшка.
«Твоя любовь защитит меня от всех бед. Ты веришь в это? Я верю. Поэтому просто подожди меня столько, сколько мне будет нужно, хорошо? Я обязательно вернусь к тебе, когда закончу».
«Не справишься за отведённое мной тебе время — я приду за тобой».
«Обещаешь?»
«Да».
«Тогда я, пожалуй, опоздаю», — он хихикал.
С обратной стороны тоже послышался смешок. Тёплый и нежный. Такой, услышать который ему удалось только благодаря сотням ситуаций с ним, куче времени и взаимным романтическим чувствам.
«Не заигрывайся в свои игры».
«Поиграем в твои, когда я вернусь?»
«Поиграем».
«Придумай, как животные смогут попадать во дворец, ладно?»
«Да».
«Спасибо. Мне пора».
«Ты всё сделаешь, детка».
Вэй Усянь стоял и улыбался, как дурачок. А перед глазами, буквально в нескольких чжанах от него, полетела чья-то нога. В сопровождении кровавого фонтана, каких-то криков.
Хуа Чэн двигался быстро и удивительно. Вэй Усянь засмотрелся. Суть его движений была такой, чтобы постоянно закрывать слепые зоны Се Ляня, но при этом ему было видно, что демон всецело доверяет своему супругу. Не сомневается в нём.
С одной стороны он защищал его, а с другой, одновременно с этим, Хуа Чэн предоставлял Се Ляню полную свободу действий и не мешался у него под ногами. Вэй Усянь не видел того, чтобы один сомневался в силе и способностях другого.
Как ни посмотри, но они оба превосходные воины. На поле боя они выглядят просто потрясающе. Это было очень красиво. Но.
— Они оба всё ещё невероятно далеки от Чжэньчэна. Он убьёт их обоих. Один. Даже без заклинаний. Допустим, на мечах.
Вэй Усянь присел на камень, закинул ногу на ногу, поставил на колено локоть и устало подпёр тыльной стороной запястья подбородок. Внимательно наблюдал за сражением, подмечая для себя каждую деталь.
Ему прекрасно знаком стиль боя и движения Его Высочества, так как он видел их тысячи раз. Мужчине хотелось знать, как сражается Хуа Чэн. Если ничего не получится — они оба его потенциальные враги, с которыми придётся сражаться.
Конечно, Вэй Усянь этого не допустит, но лучше быть во всеоружии. Всегда лучше быть осведомлённым во всём. Это одна из множества черт характера, присущих его мужу. Она передалась и ему самому. Скорее всего, это заразно и передаётся половым путём. Надо быть бдительным.
— Ну всё, трахаться больше не буду. С ним, по крайней мере.
Он засмеялся, неловко оборачиваясь по сторонам. Не ожидал его увидеть за своей спиной прямо сейчас, но его никогда не покидало чувство того, что муж всегда рядом с ним. Каждое мгновение. Даже тогда, когда Вэй Усянь конкретно знал, где сейчас Чжэньчэн, он всё равно ощущал, что супруг рядом с ним.
Это не один раз соответствовало действительности, поэтому мужчина точно не находил это смешным или забавным.
Он никого и ничего не увидел. Сейчас у супруга нет возможности наблюдать за ним так же безнаказанно, как прежде. Вэй Усянь способен заметить его, поскольку много времени потратил на то, чтобы научиться необходимым навыкам, приобрести их.
Подул ветер. Порыв был резким, но не сильным. Нежным, скорее. Он улыбнулся, придерживая пальцами боковые пряди и прижимая их к голове. Либо это совпадение, либо это недовольство.
— Да я пошутил! Пошутил я! Я ни с кем, кроме тебя, не спал.
Ветер закружился, ударяя Вэй Усяню прямо в лицо.
— И не буду спать! Отстань ты. Мраки… Ты же знаешь, что я шучу. И вообще, ты контекста не знаешь. Не приставай ко мне.
Пока он возмущался, ветер дул, но вскоре стих и растворился в воздухе. Вэй Усяня подкинуло от недовольства. Он вскочил на ноги и обратился к пустоте.
— И прекрати за мной подсматривать! Мы же договорились, что ты будешь ждать меня.
Он ощутил запрос в систему духовного общения. Скривился и нарочито раздражённо принял его.
«Ну что?»
«Я жду».
Вэй Усянь отключился, отмахиваясь.
— Жди как положено! Не беси меня.
Он услышал, как смеётся ветер. В нём мужчина отчётливо разобрал слово «истеричка». Он насупился, но сразу же рассмеялся.
— Сам такой. Отстань. Ты мне дышать не даёшь.
Ветер снова ударил ему в лицо, невольно проникая в нос и рот. Вэй Усянь начал крутиться и отмахиваться, а ветер следовал за ним по пятам.
— Да мне же не нужно дышать, небеса. А ну прекрати!
Пока Хуа Чэн и Се Лянь умывались кровью призраков, ожесточённо сражаясь недалеко в стороне, Вэй Усянь и Лимин Чжэньчэн веселились в свой манере. А буквально цзы<span class="footnote" id="fn_31874666_2"></span> назад они принесли в жертву немалое количество призраков, чтобы сохранить сюжет задания.
Для них это было нормальным. Всё же их работа, как богов, защищать людей. И от призраков в том числе. В общем, со стороны морали и этики они ничего плохого не делали. Наверное.
Вэй Усянь никогда не считал призрачные жизни. Это повелось с самого начала. Он никогда их не щадил и не пренебрегал умерщвлением. Его заботили люди и некоторые боги. За людей он по-прежнему стоит насмерть, а с богами всё сложнее.
Боги, собственно, как и призраки — это детище Чжэньчэна. У Вэй Усяня нет возможности совать нос в дела Небесной Столицы так, будто он имеет на это какое-то право. Всё, что он может, это повлиять на возлюбленного, чтобы спасти пару-тройку жизней, которые он обязан сохранить.
Например, Его Высочество. Се Лянь прошёл настолько тернистый путь, что история самого Тёмного заклинателя даже рядом не валялась с жизненными ситуациями принца. Как итог у них было много общего. Даже попытка самоубийства.
Только проблемы и боль кронпринца были умножены в разы, в сравнении с ним самим.
Поэтому Вэй Усянь и хотел защитить его. Да, иногда в нём что-то щёлкало, но это было всего один раз на текущий момент, когда он пытался зло пошутить над ним. И то, это произошло в облике Цзюнь У. Заигрался.
В любом случае ничего плохого он ему не желал и всегда встанет на защиту принца. У него было достаточное количество проблем из-за этого с Чжэньчэнем, но они все растворились сами собой.
Всё дело в отношении. Их отношении друг к другу.
— …если Гэгэ приготовит что-то, то я с благодарностью приму всё, что ты дашь мне, но сейчас тебе стоит постоять смирно.
Вэй Усянь обернулся к ним, с лёгкой усмешкой наблюдая за тем, как Хуа Чэн вытирает небольшие капли чужой крови со щеки Его Высочества.
— Почему-то мою еду можешь есть только ты. Остальные как-то… Я не знаю, но мне кажется, это похоже на отравление.
— Глупости, — улыбнулся Хуа Чэн, замирая.
Се Лянь стоял спокойно ровно до тех пор, пока не поймал на себе прямой взгляд и не ощутил какое-то странное движение. Касание, скользящее по скуле вниз к острому подбородку.
Принц опустил взгляд и поник, склоняя голову ниже. Ловкие пальцы сразу же подхватили её. Подушечки нажимали на подбородок, поднимая голову обратно вверх.
— В чём дело? Голова Гэгэ настолько умная и тяжёлая, что тянет тебя вниз?
— Нет. Я просто…
Хуа Чэн подался вперёд, мягко касаясь губ Се Ляня поцелуем. Вэй Усянь чувствовал себя так, будто он нарушает какой-то закон или священное писание. Подсматривает за чем-то откровенным, личным.
А потом вспомнил сколько раз подсматривали за ним самим и резко успокоился. Всё-таки, его план включал в себя наблюдение. Более того, чтобы поймать их, он собирался следить за ними до тех пор, пока Хуа Чэн не потеряет бдительность.
Идеальным моментом ему казалась ситуация, когда они оба будут без одежды. Тогда-то Вэй Усянь точно без проблем сможет поймать их.
— Надеюсь, когда он кончает, не думает о том, что сейчас произойдёт какой-то подвох. Эх, обидно будет. Чжэньчэн будет недоволен. Ну ничего. Он вечно недоволен.
Двое перед ним закончили миловаться и Се Лянь, взяв Хуа Чэна за руку, повёл его вниз с горы. Они прошли достаточно близко к Вэй Усяню, но тот не паниковал. Практически безупречное заклинание супруга, вкупе со способностью мужчины контролировать чужие чувства, сослужили ему отличную службу.
Уровень его маскировки и сокрытия присутствия был выше, чем у Белого Бедствия. Это его особенность. Такой обладает только он один в силу обстоятельств.
Вэй Усянь, раскачиваясь из стороны в сторону, весело шагал за ними, самодовольно усмехаясь.
— Что тебе так нравится в моей еде?
— Всё.
— Знаешь… Я помню, как готовила моя матушка и хочу сказать тебе, что никто не мог есть это нормально. Ни я, ни Фэн Синь, ни Му Цин. Отец… Тоже, между прочим. Мы ели, но…
— Что конкретно Гэгэ спрашивает у меня?
— Мой вопрос остаётся тем же. Ты можешь перестать уклоняться от ответа и сказать мне честно.
Хуа Чэн повернул к нему голову, мягко улыбаясь.
— Больше всего в твоей еде… мне нравится подача.
Се Лянь кивнул и отвёл взгляд в сторону. Очень завуалировано, красиво и достойно.
— Спасибо.
— Всё не так плохо, Гэгэ.
— Не нужно. Я знаю, каково это. Ведь я тоже это ем.
— Тогда ты должен знать, что всё действительно не так плохо. У них просто слабые желудки.
Принц заулыбался, переплетая пальцы, и подтягивая Хуа Чэна поближе к себе. На лице демона не отображалось недоумение, но Вэй Усянь видел, что ему это доставляет невероятное моральное удовольствие.
— Пойдём домой, ладно? Я устал.
— Конечно.
— Что Непревзойдённый Хуа Чэн хочет на ужин?
— Тебя.
Они остановились и Вэй Усянь встал недалеко за ними. Понял, что сейчас будет происходить что-то такое, после чего ему захочется отложить все дела, поймать Чжэньчэна в свои объятия и тискать, пока тот не начнёт возмущаться слишком сильно.
Он не наблюдал за ними. Смотрел в другую сторону, слушая дыхание ветра и его шёпот. Слушал, о чём и где говорили люди в самых разных уголках Поднебесной. С ветром у него были не очень хорошие отношения, в отличие от воды и огня, но они были союзниками. В какой-то мере.
Этому научил его Чжэньчэн, который с ветром был на «ты». С любой стихией, на самом деле. Было бы очень странно, если бы Верховный Порядок не дружил со стихиями. Однако Вэй Усянь не он, поэтому его навыков хватило лишь на огонь, за который он зацепился в тот момент, когда ему в руки попал драконий огненный клинок, а за воду — много позже.
Когда получил усовершенствованную версию колокольчика для успокоения разума клана Цзян. Это был первый и последний артефакт, который был наделён божественной частичкой с подачи самого Небесного Императора.
Его колокольчик стал божественным артефактом и начал являть собой личное оружие Хэйсе Фэнбао. Оружие, которым пользуется молодой бог в пределах заданий Небесной Столицы. Помимо меча, разумеется.
Вэй Усянь, будучи в облике бога, никогда не пользовался своими двумя мечами. В то же время, возвращаясь к сущности призрака, он никогда не прибегал к колокольчику, чтобы события не накладывались одно на другое. Чтобы этого никто не увидел.
Он проживал одновременно две совершенно разные жизни. Так же, как и его муж. Его внешность, голос, повадки, жесты, причёска, цвет глаз. Всё это менялось от случая к случаю. В зависимости от ситуаций.
Это было тяжело. Особенно по началу. Но это была цена, которую было необходимо заплатить. Цена за право быть с Лимин Чжэньчэнем. Оно однозначно того стоило. Он уже давно привык к этому. Ему даже нравилось.
Сейчас, когда его никто не видит, он выглядел так, как и всегда перед самим собой или мужем. У него не два меча, а три. Два его личных, и один тот, которым он пользуется в рамках Небесной Столицы. Третий чаще всего находится в печати, но иногда висит рядом со своими двумя друзьями.
Его флейта, которой он старается не пользоваться вообще, ибо это слишком заметно. Даже спустя поколения. Даже сейчас были люди, которые наслышаны о Старейшине Илин. С годами всё перекрутили ещё хуже, чем было изначально.
Колокольчик был атрибутом одежды и висел на его поясе. Он совсем не привлекал к себе никакого внимания, если не видеть его в деле. Шунъюан был хорошо знаком богам, и совсем не был знаком призракам.
Его две жизни, две личности, уживались между собой, и граница между ними была тонкой. Где тонко, там рвётся, да. Но не в этом случае. Чжэньчэн научил его рамкам и самоконтролю. Научил различать и помнить то, что он говорил в одном обличье, не путать с тем, что Вэй Усянь слышал в другом.
Научил тому, что всю информацию надо делить и раскладывать в соответствующие воображаемые ящики. Тому, что в мире всё относительно. И даже если он запутается, допустит какую-то ошибку — всегда можно переиграть так, как нужно.
Чжэньчэн не раз показывал ему это. Он и сам, бывало, вёл себя так, как присуще Цзюнь У, будучи в облике Белого Бедствия. Или знал то, что было известно Небесному Императору, но не могло быть известно Безликому Баю.
С одним лишь «но». В такие моменты Чжэньчэн не ошибался и ничего не забывал. Он делал это осознанно, чтобы понять для себя те или иные мелочи. В общем, все его причины чаще всего сводились к проверкам догадок, наблюдениям, их скорости.
И пусть это несущественные причины для существа вселенского масштаба, однако если вдруг Вэй Усянь бы что-то понял, у него было бессчётное количество путей отхода. Убедительных. Жёстких.
Поймать его невозможно, если он не даёт подсказок. Так было всегда. Так остаётся, и вряд ли это когда-нибудь изменится. И пускай Чжэньчэн на этом фоне беспечен, но только потому, что он может себе это позволить.
А теперь рядом с ним есть Вэй Усянь, который может загладить все неровности в разные способы. Они полагаются друг на друга, потому что доверяют.
Парочка заклинаний, походов за вкусняшками, и вот — Се Лянь сытый и довольный тащился к Райской усадьбе, а Хуа Чэн молча шёл рядом с ним. Сейчас он не выглядел таким озадаченным, как на Тунлу.
Вэй Усянь даже задумался о том, что может начать прямо здесь, если бы не призраки вокруг. Слишком большое количество посторонних. Это не подходит. Выбивается из плана.
— Гэгэ, зайдём в храм?
— Зачем?
— Я хочу поднести тебе цветы.
Вэй Усянь хлопнул себя ладонью по лицу, устало закатывая глаза.
— Боги… Он романтик. Если ты хочешь поднести ему цветы, то принц идёт слева от тебя, твою душу за ногу! Поднеси ему их лично. Что же ты за человек такой странный?
Се Лянь в ответ на это заявление лишь чуть улыбнулся и они пошли в храм. Все втроём, ибо Вэй Усянь следовал за ними тенью. Даже умудрился протащиться в Сжатие тысячи ли Хуа Чэна, чтобы не отстать.
Талантливый человек талантлив во всём.
Пока Князь Демонов, стоя на коленях, с невероятным благоговением подносил золотой статуе принца белые цветы, Вэй Усянь лениво подпирал косяк входных дверей и ковырялся в собственных волосах.
На днях Чжэньчэн загорелся идей вплести в них бусины. Это было безалаберно, неприятно, везде тянуло, и слишком долго. Но Тёмный заклинатель ни разу не пикнул, потому что это был первый раз, когда вслух прозвучало нечто подобное.
Ему ещё пришлось угадывать, чего же в итоге хочет добиться супруг. Если бы Вэй Усянь повёл себя как-то неоднозначно, то скорее всего Чжэньчэн опустил бы эту тему и забыл о ней до лучших времён.
Мужчина хорошо знал своего благоверного и не мог проигнорировать его порыв. Спасибо, что он был. В привычной жизни во дворце, тихой и спокойной, Чжэньчэн безынициативен. Во всём. Чтобы он что-то сделал — ему нужно это предложить. Или оповестить. Тогда он, скорее всего, согласится.
Сам же он редко что-то предлагает, пробует. Ему не интересно ничего нового. Он уверен, что уже знает достаточно всего того, что ему необходимо. Единственное, в чём Небесный Император, так же, как и Белое Бедствие, поддерживает постоянную налаженную связь — это информация.
Он всегда знает всё и обо всех. Это необходимость. Во всём остальном Лимин Чжэньчэн скучный и занудный. Чтобы раскачать его Вэй Усяню каждый раз нужно изрядно попотеть.
Хуа Чэн поднялся с колен и все трое покинули храм. Это приключение было слишком тихим и скучным для Тёмного заклинателя. Ему хотелось немножечко пошалить. Он держался изо всех сил, чтобы ничего не выкинуть и не выдать себя. Всё-таки его спутники не идиоты. Нельзя.
— Наконец-то…
До усадьбы они добрались быстро, но молча. Ему даже не удалось послушать их диалоги, потому что те двое попросту молчали. Он насупился, мысленно вспоминая супруга. Ему казалось, что он с Хуа Чэном неплохо смотрелся бы вместе. Пока смерть не разлучит их.
— Жаль только, что разлучит их она очень быстро. Это как брак по расчёту. Только расчёт перед смертью, — он хохотал.
Смотреть на то, как Се Лянь готовит ужин, Вэй Усянь не собирался. Он пошёл бродить по усадьбе. Главное ни к чему не притрагиваться, никуда не вламываться. Ему было известно, что из усадьбы ничего нельзя украсть. Не собирался искушать судьбу. Помнил, что он тут по делу.