Глава 14. Бремя ответственности (1/2)

Вэй Усянь старательно думал над ответом. Ему было страшно от одной только мысли, что он даст неправильный ответ. Что будет, если он скажет что-то такое, что не подпадало под ожидания Белого Бедствия?

Что, если он скажет, что умереть от страха можно? В этом случае ему придётся доказать это на себе, или это всё не более, чем обсуждение на словах, и за этим не последует никаких действий?

А что, если он скажет, что умереть от страха нельзя? Тогда что? Его убедят в обратном? Опять-таки… На словах или?..

Мужчина смотрел ровно перед собой. На него. На сильного, могущественного, архаичного Непревзойдённого. Ему, с его вторым рангом, даже дышать в его строну, скорее всего, запрещено.

Интересно, среди призраков, которые окружают Безликого Бая, есть ли хоть кто-то, кто не пресмыкается перед ним? Не боится говорить то, что думает? То, что чувствует?

Рядом с ним можно что-то чувствовать? Или только то, что разрешает Белое Бедствие?

Он так сильно затягивал и медлил с ответом, но его до сих пор ни разу не окликнули. Это было странно. У Вэй Усяня уже бы терпение лопнуло, если бы он так долго ждал ответ на интересующий его вопрос.

Пару раз он бы уже точно окликнул своего собеседника. Мало ли, может тот уснул.

Но нет. Здесь всё было совсем иначе. Тот не казался нетерпеливым. Не выглядел так, словно может сорваться в любой момент, и произойдёт что-то ужасное.

Тёмному заклинателю не хотелось проверять насколько прочный этот запас терпения, однако ответов в его голове как-то не прибавилось за это время. Возможно, ему стоило больше думать и меньше разглядывать его. Но это не точно.

— Как долго ты сможешь ждать моего ответа?

— Дольше, чем ты думаешь. Рано или поздно тебе всё равно придётся ответить мне.

— Если бы я знал, что тебе говорить — я бы уже давно сказал. Если я молчу, значит мне нечего тебе сказать. Мне казалось, что до этого можно додуматься.

— У меня нет привычки додумывать. Докручивать. Доигрывать. Договаривать. За кем-то. Я не доедаю. Этим занимаются только слабые и незатейливые. Такие, как ты.

— Как же тогда делают сильные?

— Факты.

Вэй Усянь снова почувствовал себя идиотом, ибо ничего не понял. В чём смысл? Где смысловая нагрузка? На чём всё это завязано?

Он раздражённо потёр лоб и отвёл взгляд в сторону.

— И что это значит?

— Что я реагирую только тогда, когда слышу ответ или вижу действие. Пока ты молчишь, я не анализирую тебя и не пытаюсь придумать, о чём ты там думаешь. Это не имеет значения, Вэй Усянь.

— А что тогда имеет значение?

— Твой ответ.

— Мгм. А если у меня нет ответа, тогда?..

— У тебя не может не быть ответов. Ты постоянно о чём-то думаешь. То об одном, то о другом. Приходишь то к тому, то к этому. У тебя есть ответ. Вопрос лишь в том, насколько он плох.

— Заведомо знаешь, что я скажу глупость?

— Шанс велик. До тех пор, пока ты не перестанешь мыслить, как человек. Почти десять лет прошло с тех пор, как ты стал призраком, а ведёшь себя и думаешь, как человек. Это неестественно. Не свойственно твоей природе. Когда ты поймёшь это…

Вэй Усянь опять запутался. Последнее предложение прозвучало так, будто там пауза и сейчас будет продолжение, в котором прозвучит какое-то откровение, но Белое Бедствие замолчал и, судя по его виду, даже и не думал о том, чтобы продолжить.

Это всё было слишком странно…

Он ждал и ждал, однако ничего не менялось. Безликий Бай завершил свою мысль, очевидно, возложив найти ответ на свой появившийся вопрос самостоятельно.

Вэй Усянь снова трогал лоб и передвинул руку на затылок. Чесал его и приглаживал волосы, будто провоцировал мозг работать активнее, разгоняя кровь под кожей. Которой там практически не было. Всё тщетно. Всё против него.

— Ты всё ещё ждёшь, что я отвечу на тот вопрос?

— Да.

— Но я не знаю ответа.

— Подумай ещё.

Небеса… Он сам провоцирует Вэй Усяня затянуть время ещё, чтобы подумать. Мужчина прикусил щеку, больно сжимая её между зубами. Ему нужно было ощутить какое-то чувство, чтобы отличить реальность от вымысла.

Ему казалось, что он находится в каком-то вегетативном состоянии. Овощ на грядке, который ничего не может и не ничего не знает. Не может мыслить, не может двигаться, не принимает сам решений.

Зависимый и ведомый.

Он зажмурился, в который раз стараясь найти вразумительный ответ на подобного рода вопрос. Чёрт, как же тяжело это ему давалось. Какой ответ правильный?!

Бессильно выдохнув, через какое-то время Вэй Усянь тихо произнёс:

— Я не знаю… — ему было стыдно за себя и печально.

— Ты часто отвечаешь, что не знаешь.

Белое Бедствие, казалось, совсем не удивился такому ответу и его невозмутимое быстрое продолжение возмущало самого Вэй Усяня. Ему думалось, что его совершенно не воспринимают всерьёз. Он начал злиться. Вспыхнул в мгновение ока.

— Потому что я не знаю!

— Ответы на мои вопросы легко давать.

— Да ладно?! Кто тебе такое сказал?!

— Просто ты допускаешь одну и ту же ошибку всякий раз.

— Какую? Какую ещё ошибку, мраки?..

— У тебя нет полёта фантазии. Ты держишься за мирское. За то, к чему привык. Если не отпустишь и не будешь сигать за грань — никогда ничему не научишься, Вэй Усянь.

— Не понимаю.

— Снова?

Это «снова»… как пощёчина. Как грамота по тупости. Как достижение, гласящее о бесполезности и бездарности. Мужчина выдохнул, успокаиваясь. Ему нужно было держать свои эмоции под контролем. Он прикладывал все усилия, чтобы его голос звучал спокойно и без лишних ноток.

— Что мне делать?

— Тебе нужно забыться. Отпустить всё, что ты знаешь, и чем жил. Те законы и правила здесь не работают. Разве ты этого ещё не понял?

— Да уж… Как-то… Пришлось столкнуться.

— Чего ты боишься?

— Да хрен его знает, — на выдохе.

На этот вопрос ему не потребовалось время для ответа. Вэй Усяню казалось, что какой-то конкретной вещи, которая вызывает у него страх, просто не существует. Но он был слегка разочарован в себе из-за того, что его ответом опять послужило незнание.

— Подумай.

— Я уже думал. Мне ничего не приходит в голову. Я не знаю, чего боюсь.

— Ты отрицаешь, что боишься чего-то?

— Нет. Наверняка есть что-то, но я действительно не могу сейчас сказать, что бы это могло быть. К чему эти вопросы? Зачем вообще этот диалог? Почему всякий раз, когда ты говоришь со мной, задаёшь это вечное множество вопросов? Ты пришёл сюда поговорить?

Не понимал мотивов этого человека и того, что двигало им. Вопросов на тему того, как Безликий Бай узнал, где он, у него не было. Вэй Усянь уже выучил урок о том, что Белое Бедствие всегда знает, где он, но он сам никогда не знает, где Белое Бедствие. С этим он тоже смирился.

— Давай посмотрим.

— Посмотрим? На что посмотрим?

То ли ему только показалось, то ли маска действительно стала выглядеть страшнее, чем было всё время до этого. Понятно, что это невозможно. Но глядя на холодный фарфор, Вэй Усяню казалось, что та отливает эмоциями, присущими своему хозяину.

Он не понял, что произошло, но лачужка, в которой он успешно жил последние полгода, превратилась в ничто. Её не удержала тёмная энергия, и деревянные щепки разлетелись во все стороны.

Острые кусочки трухлого дерева были беспощадны ко всему, что находилось в радиусе их поражения. Они впивались в почву, кору деревьев, в сожжённые и разорванные трупы призраков куда ни посмотри. Щепки достигли всего, кроме Вэй Усяня и Безликого Бая.

Когда взрывная волна улеглась и всё утихло, Тёмный заклинатель через щёлочку между руками украдкой осматривал каркас из тёмной энергии. Ему было интересно, Белое Бедствие не смог его разрушить, или не стал?

Вэй Усянь убрал руки от лица, так как в его защите больше не было смысла. Смотрел каким-то неоднозначным взглядом на своего оппонента. Не понимал, снова не понимал, что бы это могло значить.

— Это… было странно.

— Так считаешь?

— Ну и зачем ты сделал это?

Они стояли в куче щепок. Пахло гнилью и грибком. Ворошить этот дом явно не стоило. Запах был густым и затхлым. Вэй Усянь подметил для себя, что не ощущал его, пока лачуга стояла.

Небольшая паника подкрадывалась к нему со спины. На его вопросы не отвечали и ему думалось, что это однозначно не конец. Всё, что у него было — это сила наблюдения.

Если Безликий Бай молчит, значит он не закончил. По крайней мере это всё, чем мог руководствоваться Вэй Усянь. Он был согласен с тем, что не понимает ни его самого, ни того, что тот делает. Однако сопоставлять и сравнивать одно с другим никем не возбранялось.

Слишком долгое молчание. Мужчина почувствовал, как где-то в коленях зародилась тревога, уходила вверх по ногам, в спину. Разливалась по пояснице, словно ей там самое место. Он сглотнул и ровно выдохнул, пытаясь всё делать очень тихо и незаметно.

Свет погас. Дневной свет, который окружал их всё это время и всякий раз, когда ему положено, просто исчез. Вэй Усянь не был уверен точно, но ему думалось, что ещё пару страж должно быть светло.

Он не заметил, чтобы Белое Бедствие шевелился. Не видел, чтобы тот пользовался какими-то заклинаниями за мгновение «до». Не чувствовал, чтобы двигалась его духовная энергия. Но был уверен, что тьма, окутавшая его сейчас, вызвана никем иным, кроме как мужчиной в траурных одеждах.

Сначала Вэй Усянь хотел заговорить с ним и задать вопрос, но передумал, потому что отчётливо помнил, что не получил ответа на предыдущий. Это было весомо в его голове в тот момент.

Сохранял тишину и ждал. Сам не знал, чего именно, но что-то сейчас должно произойти. Во тьме Вэй Усянь понял, что ему стало спокойнее. Да, он совершенно ничего не видел. Специально поднял руку и попытался разглядеть свою ладонь, хотя бы её очертания, однако мрак был густым и слишком плотным.

В такой обстановке, в этом состоянии, Тёмный заклинатель успокоился. Это произошло непроизвольно. Было таким понятным и логичным, будто так и нужно. Словно только так он может существовать в этом мире.

И непонятный страх, и паника, и тревога — всё утихло, отступая.

Вэй Усянь закрыл глаза, чуть улыбаясь уголками губ. Он наслаждался обстановкой и своим текущим положением. Эта темнота была ему близкой по ощущениям. В пещере были свечи, но без света он там тоже сидел, и это было безопасно.

Именно это Тёмный заклинатель сейчас и чувствовал. Безопасность и покой, созданный этим неприятным человеком. Всякий раз, когда Вэй Усянь видел Белое Бедствие, у него прибавлялось проблем и становилось их меньше одновременно.

И всякий раз, когда тот уходил, мужчина чувствовал, что чего-то не хватает. Погружался в какое-то странное ожидание. Там был весь спектр эмоций, который он только мог испытать. Сожаление, скука и ожидание очередной встречи в том числе.

Его идиллию единения со стихией нарушил собачий рык.

Он застыл, умирая в тот самый момент. Сначала он подумал, что ему показалось. Не шевелился, стоял очень тихо и пытался всмотреться в непроглядную тьму. Вэй Усянь изо всех сил надеялся, что это какой-то очень странный шелест листьев или одежд. А может, это и вовсе в его голове.

Его мёртвое сердце дрожало от страха неизвестности. Либо да, либо нет. Обычно ему такие вещи не слышатся на ровном месте. Даже в страшных снах не снятся. Если он слышал это, значит это есть на самом деле.

От умиротворения и спокойствия, которым он только что наслаждался, не осталось ни следа. Оборвалось, срываясь в пучину страха и обеспокоенности. Вэй Усянь медленно водил глазами из стороны в сторону, будто это могло помочь ему.

Не понимал, как так быстро может меняться его самоощущение. Буквально только что, всего ничего назад, он чувствовал себя в полной безопасности под защитой этого человека. Ему было хорошо и спокойно.

А сейчас он чувствовал ноющую боль в животе из-за собственных мыслей.

— Скажи, что это не с…

Он запнулся, обоими ладонями резко накрывая рот. Стоило ему подать голос, как Вэй Усянь снова услышал собачий рык. Грозный и злой, голодный, предупреждающий.

Чувствовал, как под пальцами дрожат его губы, как подкашиваются колени, как вибрирует кровь в теле. Как страх окутывает его, заставляя сжиматься в пространстве.

— Ты же хотел вернуться в пещеру, где никто не может тебя достать, верно?

— Здесь собака!

— Да. В этот раз у тебя будут соседи.

— Ди? Сосе «ди»? Она здесь не одна?

Он удивился, ибо слышал рык только с одной стороны, откуда-то перед собой, но не больше.

— В пищевой цепи ты будешь повыше, чем собака. Поэтому я уровнял. Ваши. Шансы.

— Не надо. Пожалуйста, не надо. Не надо этого. Убери их!

— Они не ели неделю. Подвергались жестокому обращению. Злы и голодны. У тебя есть все шансы умереть. Чтобы этого достичь, тебе нужно сделать только… ничего.

Тьма развеялась в течение нескольких мяо, и Вэй Усянь снова мог отчётливо видеть перед собой и всё вокруг. Недалеко перед ним, на безопасном расстоянии, стоял Безликий Бай. За ним, по диагонали с двух сторон, стояли две большие собаки.

— Две?

— Не совсем.

Вэй Усянь обернулся по сторонам, замечая по диагонали за своей спиной ещё две собаки.

— Четыре…

— Они разорвут тебя, и твоё желание исполнится. Ты умрёшь.

— Я не хочу, чтобы меня сожрали собаки!

— Тогда защищайся.

Вэй Усянь окинул взглядом всё вокруг себя ещё раз. Ему казалось, что это не правда. Это просто не может быть правдой!

На месте дома, в котором он жил, сейчас лишь хаотично валялись доски, труха и предметы для изучения призрачной природы. Всё было уничтожено, или находилось на грани. Лежало под трухой, досками, было придавлено и будет неизбежно затоптано.

Сейчас ему в голову пришёл тот самый вопрос, на который Вэй Усянь так долго искал ответ. Он был очевиден… Да, мужчина действительно до смерти боится собак. Но в тот момент ему даже в голову это не пришло.

— Как ты узнал?

— Видел.

— Что?! Что ты видел?!

Собаки начали рычать из-за того, что Вэй Усянь значительно повысил голос. Ему хотелось отступить назад, но пошевелиться не удавалось. Ко всему прочему, куда отступать? Сзади тоже собаки…

— Я видел, как ты ведёшь себя, когда у тебя на пути появляется собака. Сначала я не придал этому значения, но во второй раз увидев, как ты обходишь её сотой дорогой, убегаешь, если считаешь нужным, и постоянно оборачиваешься, когда пройдёшь… Я понял, что это такое.

— Просто дважды увидев, как я обхожу собак? — спокойнее, чтобы не беспокоить лишний раз собак. Провокации ему не на руку.

— Да.

— Ублюдок. Ты больной ублюдок.

— Приятной смерти, Вэй Усянь.

Белое Бедствие развернулся, и толика надежды на спасение исчезла. Тёмный заклинатель запаниковал так сильно, как никогда прежде. Этого чувства животного страха перед собаками он не испытывал с самого детства. С улиц Юньмэн.

— Стой! — закричал он, протягивая руку вслед за уходящим, будто хотел поймать его за рукав и притянуть к себе. — Не оставляй меня здесь, прошу! Только не собаки! Всё, что угодно, только не собаки!

Пространство начало принимать очертания клетки, в которой остался Вэй Усянь и собаки. Те по чуть-чуть наступали. Безликий Бай держался недалеко от своего сооружения и занял позицию безмолвного наблюдателя.

Толстые прутья, границы которых встречаются друг с другом со всех сторон. Это массивный куб, из которого не было пути на выход ни через воздух, ни под землёй. Клетка замыкалась со всех сторон и являлась единой конструкцией.

Ему стало так страшно, что колени задрожали, а сила из ног исчезла. Вэй Усянь неустойчиво стоял на ватных ногах, со всех сторон отчётливо улавливая собачий рык. Он схватился за голову и зажмурился, пытаясь перебороть в себе все ненужные чувства.

Знал, что это невозможно, но необходимо. Его проблема в том, что Вэй Усянь цепенеет при виде собак. Он не может дать им отпор. Сражаться с ними — нечего делать. Собаки — это животные. Одна нота Чэньцин — и им всем будет несладко, но он не мог.

— Пожалуйста! Вытащи меня отсюда! Ты пришёл, чтобы осадить меня, чтобы наказать. Я понял. Я вёл себя глупо и слишком самонадеянно. Нарывался так сильно, как мог. Соответственно, ты дал мне то, чего я якобы хотел…

— Якобы?

— Да! Я не хотел, чтобы ты закрыл меня в клетке с четырьмя собаками!

— Да почему же четырьмя?.. — недоумённо.

Вэй Усянь будто не услышал его и продолжал говорить то, что ему казалось важным, что поможет ему выбраться отсюда.

— Я не хочу, чтобы меня загрызли собаки! Это ужасно! Послушай ме…

Он дёрнулся, подскакивая на месте. Его ногу в области икроножной мышцы поразила острая боль. Совершенно точно. Ничего другого и быть не может. Его укусили.

Вэй Усянь пришёл в ужас сразу по двум причинам: первая заключалась в самом факте того, что его укусила собака; а вторая являлась ужасом понимая того, что он не упускал ни одну из них из виду более, чем на мяо.

Эта собака не входит в число тех, за которыми он следил.

Вэй Усянь в ужасе обернулся через плечо, опуская взгляд на здоровую рыжую псину, что крепко вцепилась в его ногу. Рычала и сжимала челюсти на коже с таким остервенением, будто хотела разом отгрызть ногу ниже колена.

Он вскрикнул, порываясь вперёд, но сразу же остановился, вспоминая что перед ним есть две другие собаки. Вертел головой в разные стороны, пытаясь предпринять хоть одно правильное решение.

Вэй Усянь занёс ногу для удара, и собака отпрыгнула назад. Из её пасти текла кровь вперемешку со слюной. Всё это добро тянулось вниз и капало на доски, вызывая у мужчины приступы неконтролируемой паники.

Ужасно страшно было только от одного вида. Собака, что укусила его, согнула лапы, очевидно готовясь к нападению, и начала громко гавкать. Лай подхватили и другие сородичи, делая примерно то же самое, только они медленно замыкали кольцо, окружая Тёмного заклинателя.

Он безостановочно смотрел по сторонам, будто хотел достичь уровня, когда сможет смотреть во всех направлениях одновременно. Руки дрожали, ноги не слушались, на глаза наворачивались слёзы.

Вэй Усянь вспомнил и ярко ощутил безысходность, которой не чувствовал уже много лет.

— Не надо! Не надо! Убери их от меня!

— Я не повелеваю собаками. Если ты думаешь, что я мысленно приказываю им напасть на тебя, то нет. Это какой-то бред. В моём подчинении только разумные существа, но не собаки.

— Выпусти меня отсюда!

— Я не держу тебя.

Это было последнее, что им удалось оговорить, прежде чем собаки бросились на него со всех сторон. Вэй Усянь чувствовал, как острые беспощадные зубы кусают его за руки и за ноги.

Трепали его, рвали на нём одежду, ранили так больно и страшно, что ему казалось, ещё немного и он потеряет сознание. Ему прокусили ногу и бок, порвали когтями предплечье и ещё одна рваная рана была на спине.

Он не знал, как долго это длится, когда закончится и как, но у него не было ни единой мысли о том, как сбежать отсюда. Мужчина просто сгруппировался, накрыл руками голову и лицо, закрыл глаза и дрожал, как осиновый лист.

За собственными всхлипами и слезами Вэй Усянь даже не слышал собачьего лая. Всё слилось, отъезжая на задний план.

Это продолжалось до тех пор, пока он не почувствовал, как на его лицо капнуло что-то мерзкое и горячее. Щелчок зубов перед лицом стал катализатором для чего-то такого, что он не смог проконтролировать.

Вэй Усянь в ужасе распахнул глаза и через слёзы увидел прямо перед собой собачью пасть, которая вот-вот попыталась бы схватить его за лицо. Он снова закричал, дёргаясь. Попытался отползти в сторону. Не важно куда, лишь бы подальше от собаки.

Чёрные вихри закружились, собираясь из воздуха за кратчайшие сроки. Вращаясь, они поднимались из-под земли, словно мертвецы, только землю не раскапывали. Собаки отвлеклись на тёмную энергию, отпуская свою жертву.

Вихри закружились вокруг Вэй Усяня, разгоняя собачью свору в стороны. Он сам не понял, когда сделал это, но был благодарен своей панике за спасение. Мужчина поднялся на четвереньки и невольно согнулся от острой боли.

Он схватился за прокушенный бок, из которого обильно вытекала горячая кровь. Зажмурился, рвано выдохнул и, что было сил, рванул в угол клетки. По его мнению, там он будет защищён с двух сторон из четырёх.

Как только Вэй Усянь добрался до своего убежища, он забился боком в угол, поджал поближе к себе ноги и смотрел за тем, как вихри кружат в воздухе собак.

— Это я сделал?..

Мужчина искренне не понимал, когда и как ему удалось додуматься до того, чтобы собрать энергию. Это однозначно сделал он, только не помнил об этом. Не заметил. Или не придал значения. Не важно. Все варианты плохи.

Собачий скулёж утомил его. Он покрепче прижал ладонь к прокушенному боку, в попытке остановить кровотечение, прислонился виском и щекой к холодному пруту клетки, закрыл глаза и плавно выдохнул. Пытался успокоиться.

Вихри рассеялись и собаки попадали на землю. Их приземление не было мягким, поэтому они не спешили бросаться на него снова. Прихрамывая на некоторые лапы, они сбились в кучку и заняли противоположный по диагонали угол клетки.

Так они и сидели. Вэй Усянь следил за ними, а собаки следили за Вэй Усянем. Пока один прижимал ладонь к боку, другие вылизывали лапы и недовольно поскуливали, переговариваясь между собой.

— Дьяволы…

Он поморщился из-за болезненного чувства в области живота. Его одежды повсеместно были порваны, руки грязные и в крови. Алая лужа, в которой он сидел, становилась всё шире. Сейчас он совсем не думал о том, сколько будет заживать на этот раз. Его куда больше интересовали собаки. Точнее, их наличие на одной территории с ним.

Вэй Усянь украдкой повернул голову в сторону. Он помнил, что Белое Бедствие в последний раз стоял где-то там. Всё верно. Едва мужчина повернулся, как в поле его зрения попал тот, из-за кого он сейчас находился в таком затруднительном положении.

Тёмный заклинатель сглотнул, чтобы смочить до кашля сухое горло. Собирался заговорить с Безликим Баем, но передумал, когда увидел, что тот идёт ему навстречу. Был удивлён, и мог лишь ждать и надеяться.

Не верил, что его выпустят отсюда прямо сейчас, но призрачная надежда трепыхалась в его перепуганной душе.

Белое Бедствие присел рядом с ним и протянул руку через прутья внутрь клетки. Его доброжелательная рука опустилась на спутанные и грязные волосы, мягко поглаживая по голове.

— Как жаль. Мне так жаль. Что эти животные сделали с тобой, ты только посмотри. Как мне жаль.

Вэй Усянь так удивился, что у него закончились все слова. Он мог бы возмутиться и начать злиться, если бы смог распознать в его движениях или словах хоть немного фальши. Но не находил.

Мужчина снова сглотнул, закрывая глаза. Хотел убедиться в том, что глаза его не обманывают, и его действительно гладят сейчас по волосам. Ему нужно было проверить это ощущениями, забирая власть у зрения.

В последнее время Вэй Усянь всё реже доверял своим глазам. Они могли его обманывать.

И несмотря ни на что, вместе с этими прикосновениями он снова почувствовал, что находится под защитой Белого Бедствия. Конкретно в этот момент он в безопасности. Это точно.

— Ты… сочувствуешь мне?

— Бесконечно.

— Почему?

— Мне жаль, что тебя покусали. Наверное, это ужасно больно. Тебе б?..

— Да, — он опередил его, выдыхая. — Мне больно.

— Мне так жаль, Вэй Усянь.

— Выпусти меня отсюда, пожалуйста.

Поглаживания прекратились, и Тёмный заклинатель сразу же открыл глаза. Чувство безопасности испарилось вместе с касаниями к волосам. Белое Бедствие убрал руку с его головы и нырнул длинными пальцами в рукав, что-то выискивая в нём.

— Открой рот.

Не понимал, и ладно. Снова говорить о том, что ему ничего не ясно или уточнять, у Вэй Усяня совсем не было желания. Он облизал сухие губы и просто приоткрыл их, не сомневаясь, не думая, не задавая вопросов.

— Чуть шире.

Белое Бедствие понимал, в какую опасную игру сейчас играет с ним, но у него в любом случае был сильный ход отступления в случае чего, поэтому не думал о том, какому риску подвергает себя сейчас.

Запястье вынырнуло из рукава. Между указательным и средним пальцами был зажат кусочек сахара, который он заботливо положил в рот Вэй Усяню, совершенно не касаясь ни его губ, ни языка. Уронил его внутрь, когда было нужно.

Тот закрыл рот, прижал кубик языком к нёбу и недоумённо смотрел на белую маску. Соображал, но в голову совсем ничего не приходило. Ни толкового, ни бестолкового. Вакуум.

— Что это?

— Сахар.

— Это я чувствую.

— Награда.

— За что?

— За то, что не сдался.

— Ты выпустишь меня отсюда?

— . . .

— Ладно… Не так. Когда ты выпустишь меня отсюда?

— Когда солнце взойдёт на западе и сядет на востоке. Когда высохнут моря, и горы полетят по ветру, превращаясь в пыль. Тогда.

— Понятно…

Вэй Усянь рассасывал сахар, сильнее сжимая пальцы на боку. Тот ужасно ныл и резал, словно его не собака укусила, а медведь разорвал. Дикое чувство. Он бросил взгляд на собак, подмечая для себя, что те смиренно лежали и, судя по глазам, совсем не порывались в его сторону.

— Слушай…

— Почему ты не злишься на меня?

— Почему я должен?

— Я убил твоего друга. Запер тебя в клетке с собаками. С единственным, чего ты действительно боишься. Тебя покусали из-за меня и едва не разорвали. Разве ты не винишь в случившемся только меня?

— Нет, — выдохнул Вэй Усянь. — Ты убил Цзян Чэна, и это остаётся неизменным. Ты засранец, второго такого просто не существует. Но всё остальное — это моя вина.

— Интересно…

— Если бы я так не выпендривался, ты бы не делал этого. Я понимаю, что ты дал мне то, чего я жаждал. Хотел наказания и смерти. Ты наказал меня и дал шанс умереть, как я и просил. А я отверг твоё предложение.

Белое Бедствие искренне удивился его ответу. Он какое-то время молчал, затем снова нырнул в рукав, вынимая из него кусочек сахара и поднёс пальцы к губам Вэй Усяня, ожидая.

Тёмный заклинатель открыл рот, но кубик не падал, как в прошлый раз. Пальцы опустились чуть ниже к губам, по-прежнему не касаясь их. Вэй Усянь предположил, что…

Отбросив любые сомнения, он осторожно обхватил угощение губами, вбирая его в рот. Он очень старался не касаться пальцев Безликого Бая, но ему это не удалось. Да, безусловно, мужчина находил это до бесконечности странным, но только не сейчас и только не с ним.

— Почему ты просто не передашь мне его?

— Твои руки мокрые от крови и грязные от земли.

— Логически…

Они замолчали. Вэй Усянь снова бросил взгляд на собак, сразу же отводя его в сторону вниз. На лужу крови, в которой сидел.

— В этот раз я сказал глупость, отвечая на твой вопрос?

— Нет. Но он не полный.

— Что я упустил? Ты скажешь мне?

— Позже.

— Когда?

— Когда ты будешь готов слушать.

— Но я готов. Я хочу слушать.

— Рано.

Вэй Усянь поджал губы, прикрывая глаза. Рассасывал свой кусочек сахара, размышляя на разные темы. Много времени у него не было. Внезапно Белое Бедствие выровнялся и начал уходить.

Тёмный заклинатель сразу же понял это. Он раскрыл глаза и схватил его свободной рукой за полы одежд, останавливая. Вцепился, как в последний шанс.

— Куда ты?

— Отпусти.

— Ты уходишь?

— Отпусти.

Он разжал пальцы, безвольно роняя руку на землю.

— Не уходи.

— Все мои занятия пока что здесь.

— Тогда куда ты?

— Прибирать за тобой. В который раз.

— В каком смысле?

— Или ты хочешь, чтобы они выбрались отсюда и рассказали Ци Жуну о твоём главном страхе вселенского масштаба? Тогда поймать тебя станет до невозможного легко.