Глава 12. Ещё один талант Вэй Ина (1/2)
— Даже сейчас, после того, как я сказал, что ты используешь Тёмный Путь слишком часто и это очень скоро станет опасным для простых людей, ты всё равно не сбавил обороты. Ни насколько-то.
— Мне плевать, что ты говоришь. Я не убиваю людей. Отвали от меня.
— Таким поведением ты отталкиваешь от себя окружающих. Тебе нужно успокоиться.
— Ты хуже, чем учитель Лань. Он дотошный, но с характером. Все адепты боялись его злить, а ты какой-то бесхребетный. Почему твой голос звучит так, словно тебя ничто в этом мире не может долбать? Такой безмятежный, что мне хочется затолкать тебе кулак в рот.
Цзюнь У лишь коротко усмехнулся. У него было огромное преимущество в общении с этим человеком.
Во-первых, он знал, что Вэй Усянь обречён на одиночество. Ему не с кем разговаривать и не о чём. Во-вторых, даже если заклинатель завяжет с кем-то диалог, этот разговор явно будет не о Цзюнь У и уж точно не о Белом Бедствии. В-третьих, Вэй Усянь не знает ничего о том, кто такой Цзюнь У и какое положение тот занимает в Небесной Столице. Самое потрясающее в сложившейся ситуации то, что узнать это откуда бы ни было он не сможет. Ему, опять-таки, не у кого спрашивать о подобном.
С какой стороны не посмотри, а Небесный Император имеет абсолютное превосходство с любой стороны. Даже если условно отбросить всё вышеперечисленное и представить, что Вэй Усянь кому-то из небесных чиновников, кого ему удастся каким-то образом встретить, скажет, что видел и знает Цзюнь У… Кто без смеха его выслушает? А кто ему поверит?
В условиях суровой реальности, в которой жил Вэй Усянь, ему подходили абсолютно все переменные и факты. Безумный, умный, одинокий, разбитый, сильный. Он идеальный. Лучший из лучших. Он тот, кто по уровню вызываемого интереса достигает Се Ляня, с которым уже очень много лет тягаться некому.
— Что ты ухмыляешься?
— Могу я присесть?
— Да ради бога.
— Смешно, — улыбнулся Цзюнь У.
Вэй Усянь быстро смастерил ему стул из материи и пододвинул к внезапному гостю.
— Чайку?
— Располагаешь?
— Нет.
— Зачем тогда спрашиваешь?
— А что, в твоих рукавах нет чая? Я думал, мужчины, подобные тебе, из твоего сословия, такого статуса, должны носить с собой чай, чтобы, в случае чего, поддержать какую-то конченую беседу.
— Он не в рукаве.
— А где?
— В печати.
— Правда?
— Да.
Вэй Усянь хотел рассмеяться, но его что-то остановило. Он угрюмо смотрел на божество и пытался понять истинную причину такого дружелюбия. Допускал, что боги в самом деле настолько миролюбивы, как это показывает Цзюнь У, но с другой стороны, мужчина не так давно стал почти свидетелем хладнокровного множественного убийства.
То есть, убивать ему вовсе не чуждо, но с ним он подозрительно дружелюбен и терпелив. Или нет. Или всё вовсе не так, как это видит себе Вэй Усянь. Правда может находиться у него прямо перед глазами, однако он может не замечать её в упор.
В последнее время ему трудно понять что-то такое, что касается непосредственно его. Или с ним происходит это всю жизнь, просто раньше он не замечал этого? Или же всё действительно так сложно, как ему и видится?
Вряд ли, откровенно говоря.
Вэй Усянь подошёл поближе и протянул руку. Этот жест выглядел раздражённо и требовательно. Распростёртая ладонь явно чего-то хотела от него.
— Будешь заваривать мне мой же чай?
— Тебе — это не первопричина. Сначала я заварю его себе.
— Ты хочешь чаю?
— Знаешь, как давно я пил чай в последний раз?
— Понятия не имею.
— А сахар есть?
Цзюнь У снисходительно улыбнулся ему, вынимая руки из рукавов. Пока ладони бога выезжали из белых одежд, под одним из рукавов Вэй Усянь увидел яркий, но нежный желтоватый свет. К тому моменту, как ладонь показалась на глаза, в пальцах уже был зажат мешочек с чайными листьями и кубики тростникового сахара.
— Этого хватит?
— А сахар ещё есть?
— Сколько ты хочешь?
— Двенадцать.
— Двенадцать.
— Двенадцать. Проблемы?
— Тебе в сахар чаю не добавить?
— Это не для чая. По-твоему, это смешно?
— Да. А ещё остроумно.
Цзюнь У беззаботно улыбался, а Вэй Усянь, казалось, только больше раздражался. Он выхватил мешочек и сахар из его ладони, и гневно свёл брови на переносице. Призрак, что ворочался на своём смертном одре, изо всех сил пытался влезть в их разговор, однако давалось это весьма и весьма не очень.
Прежде, чем Вэй Усянь закончил с его текущим пленением, ещё до того, как материя привязала несчастного к конструкции, Тёмный заклинатель надёжно закрыл пленному рот, чтобы даже мычание было трудно произносимым и тихим.
В последнее время лишние звуки раздражали его, если он слышал их. Эту проблему решала сосредоточенность на деле. То есть, если в момент, когда кто-то кричит от боли, Вэй Усянь занят мыслительным процессом, то он не услышит ничего.
К сожалению, или к счастью, этому призраку осталось совсем недолго. Мешочек с чайными листьями приземлился на стол вместе с сахаром. Тёмный заклинатель подошёл слишком близко к нему. Самого осознания этой близости достаточно, чтобы бояться его.
Рука в чёрном рукаве резко дёрнулась вперёд. Вэй Усянь схватил призрака за горло. Пальцы врезались в кожу, прорывая её. Кое-где кровь брызнула, а где-то лишь потекла.
Они смотрели друг другу глаза в глаза. Одни метались из стороны в сторону, были пропитаны страхом и сожалением, а другие — были холодными и спокойными. Их грозовой оттенок блестел и отливал сталью.
Мужчина попытался замотать головой из стороны в сторону, якобы моля о пощаде, но пальцы Вэй Усяня сжались, проникая в горло. Он сжал кадык и трахею, таким же резким движением возвращая руку обратно себе.
Кровь стояла красивым фонтаном, который практически долетал до белых одежд Цзюнь У, но всё же нет. Бог сидел так же спокойно, будто перед ним только что никто не умер насильственной смертью. Ни одного звука не исходило с его стороны.
Вэй Усянь опустил руку вниз и развернулся к гостю. Всё так же держал в руке части тела несчастного. Они свисали вниз, будто служили ему продолжением руки. С них текла кровь, что с причудливым звуком ударялась о гнилой деревянный пол.
— А ты милый.
— Он слушал. Мне не нужно, чтобы кто-то слышал обо мне хоть что-то.
— Разве я спрашивал, зачем ты это сделал?
— Я наперёд.
— Хорошо. Тогда есть вопрос. Почему сейчас? Разве у него был хоть какой-то шанс на спасение? Ты убил бы его в любом случае. Так зачем же сейчас?
— Я так хочу. Таков мой задум.
— Как я уже и говорил ранее: тебе нужно успокоиться. Что с тобой случилось? В прошлую нашу встречу ты был разочарован, но довольно оптимистичен и настроен на позитивный лад. К чему-то стремился, куда-то спешил, что-то хотел. А что я вижу сейчас?
— И что же ты видишь сейчас?
— Безумие и жестокость. Что с тобой случилось?
Вэй Усянь швырнул в сторону ошмётки. Это было резкое и агрессивное движение, которое он не смог проконтролировать. Цзюнь У слегка повернул голову в сторону, глазами сопровождая траекторию полёта. Он задержал взгляд на трахее, что грациозно висела на стене и чуть покачивалась из стороны в сторону.
— Со мной ничего не случилось.
Чёрные потоки, что служили путами для конечностей призрака, одновременно развязались сами и тело упало вниз. Кровь вытекала из его горла, придавая новый цвет напольному покрытию.
— Если ты не хочешь говорить, то я не буду настаивать, но скажу тебе, что готов выслушать, если хочешь ты.
— Только слушать ты и умеешь, — как-то подавленно.
— О чём ты?
— О том, что я невесть сколько раз звал тебя, задавал тебе вопросы, просил мне помочь понять и разобраться. Ты же бог! Твоя работа помогать людям! Разве нет?!
Цзюнь У учтиво кивнул, снова складывая руки в рукава.
— Ты прав. Ты сказал всё совершенно верно.
— Тогда почему ты не помог мне?
— Как ты и сказал: моя работа помогать людям.
— И?
— Я и помогал. Но при чём тут ты?
— Вот оно что. Если моя раса не соответствует тому, что ты вкладываешь в понятие «человек», значит, я не человек. Но знаешь, есть очень много людей, что на самом деле нелюди. Им ты тоже поможешь в первую очередь?
— Я не могу помочь всем и каждому, как бы не старался. Страждущих очень много, а божественная раса не так густа, как ты себе представляешь, Вэй Усянь. Я не говорил, что не помог бы тебе, но до тебя моя божественная рука не дотянулась вовремя. Вот я здесь, перед тобой. Не похоже, что ты рад меня видеть.
— Ещё бы. Почти год прошёл с тех пор, как ты вылечил мои руки. Всё это время я взывал к тебе. Просил о помощи или о совете, поскольку моих знаний в подобных отраслях совсем недостаточно, чтобы быть уверенным хоть в чём-то. И что сделал ты? Ничего.
Вэй Усянь отвернулся от него, подошёл к небольшой деревянной бочке с водой и принялся старательно оттирать руки от крови. Старался стоять так, чтобы кроме спины, Цзюнь У ничего не видел.
— По-твоему я обязан помогать тебе? Срываться на твой зов? Ты в курсе вообще, как принято молиться богам?
— Срать я хотел.
— Тогда я тебе расскажу. Слушай внимательно. Сначала ты годами молишься в пустоту, уповая на снисхождение богов. Искренне надеешься, что был услышан хотя бы один раз. И если милостивый бог снизойдёт до тебя, то твоё желание будет исполнено. Отнюдь не в кратчайшие сроки. А ты хочешь всего и сразу. Так не бывает, Вэй Усянь.
— Бывает. В моём мире бывает.
Цзюнь У смотрел в его спину и по резким нервным движениям локтей, плеч, мог судить, о том, что либо эта вода ненавидит Вэй Усяня, либо Вэй Усянь ненавидит эту воду.
— Почему ты злишься?
— А что мне ещё делать? Ты пришёл, помешал моим планам. Я на пустом месте потерял одного из своих дражайших подопытных. Сидишь здесь, рассказываешь мне, как нужно жить и почему именно так, а не иначе. А ведь мне насрать на это всё, как я и сказал ранее.
— Если бы ты услышал меня, я бы уже ушёл и оставил тебя в покое.
— Я что-то не сделал? Ты о чём-то попросил меня?
Молодой бог удивился, ибо ему казалось, что его требование прозвучало максимально понятно и коротко. Он чуть склонил голову в сторону и ласково улыбнулся, хоть на него и не смотрели.
— Да.
— И что же я должен сделать?
— Не пользоваться Тёмным Путём в таких количествах.
— Нет.
— Если ты не потеснишься, пострадают простые люди. Разве это не имеет для тебя никакого значения?
— Я не допущу того, чтобы пострадали люди. Расслабься.
— Как скажешь. Мне не сложно довериться тебе единожды, но вряд ли это послужит причиной для других богов, которые отвечают за эту территорию.
Вэй Усянь наконец-то развернулся к нему лицом, небрежно вытирая руки о верхние одежды.
— Что это значит?
— Вымой и лицо, если тебе не сложно.
— А что с ним?
— Оно всё в крови. Засохшей и чужой, насколько я могу судить.
Ему было всё равно, но мужчина пошёл навстречу. Это не так сложно сделать, как переступить через себя и отказаться от Тёмного Пути. Даже на немножко. Он развернулся к бочке снова и принялся мыть лицо.
— Так что это значит?
— Это значит, что у этой территории есть свой генерал, а в некоторых случаях даже не один. Соответственно, они, или их подчинённые, могут прийти сюда, и тогда я не смогу тебе помочь.
— Зачем им сюда приходить?
— Таков будет приказ Небесного Императора, или по собственной инициативе, потому что если во втором мире будут происходить бесчинства, а генералы, отвечающие за эту территорию, будут бездействовать, то Небесный Император обрушит на них кару. Боги Войны созданы для того, чтобы защищать людей.
Вэй Усянь рассмеялся, снова разворачиваясь к нему лицом. Вытирал капли, стекавшие по подбородку, и втирал их в одежды.
— То есть, ты настолько ничтожен в рамках Небесной Столицы, что будешь обязан убраться отсюда, чтобы твои генералы не заметили тебя здесь? Не говоря уже ничего о том, чтобы ненароком не привлечь внимание Небесного Императора. Я правильно понял тебя?
Цзюнь У молча достал из рукава белоснежный платок и отправил его в помощь тёмному призраку. По воздуху. Это стало очередным целым откровением для Вэй Усяня. Или открытием. Он уже не понимал разницу между ними.
Платок завис у него перед лицом и смиренно ждал, пока его возьмут. Тёмный заклинатель нахмурился, рывком срывая его, будто тот служил каким-то плодом фруктового дерева. Он ненавистно вытер лицо и неуважительно отбросил платок в сторону.
Смотрел на реакцию Цзюнь У, но бог не попадался ни на одну его удочку. Это раздражало мужчину ещё больше. Как будто этого бога ничто не волнует. Тот даже не сопроводил взглядом платок, что так нагло полетел в сторону.
— Это же неуважение! Пренебрежение! Почему ты такой безмятежный? Хватит улыбаться. Кто ты такой, чёрт бы тебя побрал?!
— Я не злюсь, потому что мне не свойственно злиться. В большинстве случаев, — уголки его губ дрогнули, но быстро опустились вниз. — А ещё, я чувствую это жгучее желание вывести меня из себя. Оно закипает внутри тебя. Бурлит и вот-вот захлестнёт тебя. В такой способ ты не вынудишь меня злиться.
— Это какой-то бред. Я устал от твоей компании. Я хочу попросить тебя уйти.
— Ответь мне на вопрос: зачем тебе это?
— Что?
— Почему ты хочешь, чтобы я разозлился?
— Не знаю, с чего ты это взял.
— Это не так?
— Не так. Ты ошибся. А теперь уходи, прошу. Тебе нечего здесь делать.
— Я пришёл с конкретной целью, а не просто так. Мы так и не договорились ни о чём.
— Я не буду с тобой ни о чём договариваться. Если я не перестану, сюда придут боги и убьют меня, так?
— Вероятнее всего, — кивнул Цзюнь У, а затем поднял голову выше и внимательно всмотрелся в серые глаза, что блестели… нет, не безумием. Безнадёгой? — Вот оно что.
— Что?
— Ты хочешь умереть. Ты стремишься к тому, чтобы боги пришли и уничтожили тебя.
Вэй Усянь рассмеялся во всё горло, покатываясь от хохота, он схватился на вертикальную балку и держался за неё.
— Что за глупости? Пусть приходят сколь угодным количеством. Я всех оставлю здесь, так же, как и призраков.
Впервые за их диалог Цзюнь У показался ему разочарованным. По крайней мере именно так это видел себе Вэй Усянь. И это делало его чуточку счастливее, чуточку расслабленнее. Поймал себя на мысли, что становится счастлив, когда разочаровывает других.
— Что за самоуверенность? Не ты ли мне говорил в прошлый раз, что как никто другой понимаешь свою никчёмность в этом мире?
— Время идёт. Люди меняются.
— Люди не меняются.
— Меняются. А теперь либо делай то, зачем сюда пришёл, либо поднимай свою душистую задницу, и проваливай в невероятно активном темпе, не то я тебе придам ускорения.
— За всю мою доброту и отзывчивость, ты считаешь, что вести себя со мной подобным образом, это то, чего я заслужил?
— Не всем воздаётся по заслугам, безымянный бог. Блажен, кто верует. Так мне сказали.
Цзюнь У чуть усмехнулся, сразу же возвращая уголки губ на место. Он прекрасно знал, кто сказал Вэй Усяню эту фразу.
— Что же, — он поднялся на ноги, коротко кивая в знак уважения. — В таком случае я уйду, но прошу, прислушайся ко мне, иначе боги придут сюда. Небесный Император не может игнорировать подобные вещи.
— Если сюда ещё не добрался Ци Жун, который ищет меня денно и нощно, то боги, которые не ищут меня вовсе, найдут только после него. Разве ты чувствуешь здесь запах дерьма?
— Только крови и смерти.
— Это не важно. Если не воняет дерьмом, значит Ци Жуна здесь и в помине нет.
— Ты не прислушаешься ко мне?
— Хватит разговоров. Либо уходи, либо нападай. Всех, кто придёт сюда с дурными намерениями — я оставлю гнить в земле.
— Ты ведь не серьёзно? Ты понимаешь, что говоришь?
— Вполне. Абсолютно.
Цзюнь У смерил его оценивающим взглядом, от которого Вэй Усянь поморщился и вскинул плечами. Даже горло прочистил, вероятно, для того, чтобы чувствовать себя комфортнее.
Бог шагнул вперёд от своего козырного стула, расправил рукава и полы одежд. Плавные движения выглядели так, словно он состоит из воды. Мягкий, тихий, спокойный, приятный. Если все боги такие комфортные, почему же в мире такая задница, куда ни посмотри?!
— Ты уходишь?
— Да.
— Насколько ты силён по меркам Небесной Столицы?
Цзюнь У остановился и обернулся к нему, вновь мягко улыбаясь.
— Что конкретно ты спрашиваешь?
— Те, кто придут за мной после тебя, сильнее, чем ты?
— У каждого свои качества и недостатки. Свои сильные и слабые стороны. Как я могу однозначно ответить тебе на этот вопрос?
— Я говорю о физической силе. Они сильнее тебя?
— Сила богов зависит от магических сил, а не физических. От храмов, верующих и ещё кучи признаков.
Вэй Усянь фыркнул, отворачиваясь в сторону.
— Ясно. Не можешь ответить на простейший вопрос. Когда такое происходит, это может говорить только о двух вариантах: либо ты настолько слаб, что боишься ударить в грязь лицом, сказав правду; либо ты настолько силён, что из определённых соображений не можешь поведать мне этого.
— И к чему ты склоняешься?
— К первому. Второй вариант возможен и кажется мне куда более правильным, ведь я видел, какие ужасные вещи ты можешь вытворять. Видел, насколько ты сильный и всесторонне могущественный, но!
— Но?
— Но я не знаю, может у вас, у богов, это нормальная практика. Ты первый бог, которого я вижу. Мне кажется, что ты вряд ли ходил бы ко мне в гости и рассказывал о чём-то, если бы был какой-то важной фигурой в Небесной Столице. В тот раз ты вообще гулял…
— Я же сказал тебе, что не всем позволено гулять в мире людей.
— Ну конечно, да, я понял. Каким-то важным богам запрещено. Да и времени у них, наверное, нет. Но ты просто штатный божок, к которому нет жёстких требований, и никто не замечает твоего отсутствия или присутствия.
Цзюнь У отвернулся обратно, демонстрируя собеседнику затылок. На его лице засияла широкая весёлая улыбка. Выглядел так, словно ему сказали что-то исключительное, стоящее, невероятное.
Он ничего на это не ответил и просто пошёл к выходу, так как разговор был закрыт ещё несколько фраз назад. Небесный Император аккуратно толкнул пальцами дверь, отворяя её.
— Я обидел тебя?
— Нет.
— Ты ничего не скажешь мне на это?
— Зачем?
— Значит, я прав?
— Жди беды, Вэй Усянь. Тот, кто так открыто нарывается на неприятности, обычно получает их сполна.
— От тебя?
— Нет, не от меня. Я ухожу, разве ты не видишь?
— Что помешает тебе вернуться?
— Я — не вернусь.
Вэй Усянь задумался на какое-то время, активно соображая. Как только он пришёл в себя и открыл рот, чтобы вновь заговорить с ним, в лачужке уже никого не было. Челюсти щёлкнули, закрываясь.