Глава 12. Ещё один талант Вэй Ина (2/2)

Он ринулся к запертой двери. Ладошка крепко приложилась по ней, широко распахивая. Вэй Усянь выскочил за порог, оглядывая округу придирчивым взглядом, но никого не видел и ничего не слышал.

— Сколько времени я думал? Три-четыре мяо? Куда он мог деться за это время? Задолбали…

Цзюнь У стоял недалеко и ровно перед ним, но увидеть его возможности не было. Иллюзии и заклинания сокрытия такого уровня не под силу второму рангу призраков по ряду причин. Они скованы не своими собственными возможностями, но рангом, который зажимает их в определённых условиях.

Вэй Усянь не может пользоваться заклинаниями не потому, что ему не хватает ума, мастерства или духовной энергии, а потому, что система духовного общения имеет ограничения, как и множество других заклинаний.

На простом примере можно объяснить это так: заклинатели могут заклинать оружие, простые люди — нет; культиваторы могут возноситься, а другие не могут; боги и призраки двух высших рангов могут пользоваться системой, остальные — нет.

Так и Вэй Усянь. Ему не дано, пока он, как минимум, банально не поднимает ранг до третьего. Именно поэтому он сейчас стоял и щёлкал лицом, рассматривая перед собой пустоту, в которой было так много… Стоит только увидеть.

Цзюнь У развернулся спиной к Тёмному заклинателю и мягкой бесшумной поступью зашагал прочь. Улыбка на его лице становилась всё шире и безумнее.

Он понял, чего на самом деле добивается Вэй Усянь. Он хочет умереть, чтобы наказать себя. Раз так, то это можно сделать. Только наказать не смертью, а наказать жизнью. Изящно и жестоко.

Мужчина пропустил короткий смешок. В рамках этой иллюзии его можно было услышать, если слушать.

Вэй Усянь вернулся в свою лачугу, и первое, что он увидел, тушу мёртвого призрака. Он поморщился и отвёл взгляд.

— Ну и вонь, боже…

Гневно взмахнул рукой и чёрные вихри подхватили тело, выкинули его в окно, подальше от домика и рассеялись в воздухе. Вэй Усянь взял огненный меч, вскинул им и подошёл к окну. Высунул руку за раму без стёкол, направляя остриё на хладный труп.

Меч завибрировал в его руке, нагреваясь в считанные мгновения. Огня не было, но клинок из коричневого переливался в оранжевый, красный, жёлтый, пока не стал белым. Дымился, плавил воздух вокруг себя.

Яркая вспышка света мигала на кончике лезвия до тех пор, пока Вэй Усянь заряжал атаку. Главное не передержать, иначе бахнет так, что сгорит всё на много ли вокруг.

Звука выстрела практически не было, но яркий огонёк сорвался с острия, улетая в труп. Столкновение было жестоким. Тело подлетело в воздух, мгновенно охватываясь пламенем. Рухнув на землю, огонь начал перебрасываться на траву и расходиться во все стороны.

Вэй Усянь быстро среагировал, очертив тело тёмной энергия. Чёрная гладь служила окружностью для мёртвого тела. Её пляски и сами были подобны огню, только вели себя куда спокойнее. Этой окружностью Тёмный заклинатель тушил пламя, которое хотело выбраться за радиус. Пожары ему не нужны.

— Какое оно злое и сильное…

Опустив меч, он вернулся в помещение и застыл, осматривая комнату. Всё в крови, частях каких-то органов. Смердит смертью и болью. Тут всё очень и очень плохо. Глядя на это, он ловил себя на мысли, что стал кем-то таким, кем никогда не являлся прежде.

Но не чувствовал, что утратил рассудок, или способен нанести окружающими какой-то необдуманный непоправимый урон.

Мужчина рухнул на стул, съезжая по нему, и запрокинул голову назад. Устало вздохнул, закрыл глаза, разжал пальцы, роняя меч на пол. Хорошо, что до него совсем чуть-чуть.

— Я просто хочу умереть. Я не хочу никому вредить, создавать проблемы, убивать. Я хочу умереть и всё. Сам делать этого я не буду. Вот ещё… Позволять такому, как Ци Жун убивать меня, я тоже не буду. Обойдётся, сучье вымя. Согласен умереть от руки кого-то сильного, дерзкого. Бай подойдёт. Цзюнь У тоже. Боги, в принципе, тоже меня устраивают.

Разминал шею, перекатывая затылок из стороны в сторону по спинке стула.

— Мне скучно. Мне нечего делать. Моё время закончилось. У меня никого не осталось из тех, кого я хотел защитить. Я один. Я занимаюсь тем, чем занимаюсь, потому что мне просто нечего делать. Поэтому я и хочу умереть. Мне скучно. Скучно. Скучно. Мне дико скучно. Ничего не имеет смысла. Мне не за чем и нет ради кого жить. Я просто хочу умереть.

*** </p>

Вэй Усянь в обличье кого-то, кого он использовал для покупок и походов в города, протягивал руки, чтобы забрать у миловидного дедушки масло персиковой косточки. С таким задором и счастьем, будто сокровище какое-то забирает.

Всякий раз, как они ходили в город за чем-то, Вэй Усянь принимал разный облик, кроме одного случая, когда их путь лежал к мужчине, что торгует маслами.

Заставлял Чжэньчэна идти вместе с ним, но тот принимал единый походный вариант, и они спокойно лазили между рядами. Один уныло и раздражённо, а второй так, словно это самое великое счастье и развлечение во всех трёх мирах.

Так было и сейчас. Чжэньчэн стоял в стороне, занимая отстранённую позицию, а Вэй Усянь крутился, как вошь на гребешке, шутил со стариком, рассказывал ему какие-то забавные истории… которые только что придумал на ходу.

Пока его мужчина неустанно закатывал глаза и нагонял тучи, Чёрная буря сновала туда-сюда, развлекая и веселя народ. Всякий раз одно и то же. Возможно, Вэй Усянь просто получает удовольствие от того, что может радовать простых людей.

В такие моменты Чжэньчэну приходилось смиренно ждать, либо вступать в игру, забирать у публики своего мужчину, привлекать к себе лишнее внимание людей, что ему не нравилось, и оттаскивать его в уголок, чтобы поставить на место, привести в чувство.

Но не сегодня. Сегодня он молча стоял, наблюдал, как старик и Вэй Усянь накрывают ладонями руки друг друга, будто пирамиду строят, и улыбаются друг другу. Как же его это раздражало.

— Дядюшка, ещё раз благодарю.

— Молодой господин, позвольте спросить, зачем Вам так много масла? Вы привносите в мой заработок значительную часть денег. Могу я спросить, куда Вы его тратите так быстро?

— Знаете, то там, то здесь. Масло из персиковой косточки для многих вещей подойдёт. Но это лучше спросить у моей жены, ведь я покупаю его для её комфорта, понимаете?

— А-а, — хихикал старик, покачивая пирамидку из их рук. — Конечно, теперь всё понятно.

Чжэньчэн прищурился, фокусируясь на морщинистых ладонях старика. Большие пальцы которого поглаживали гладкий молочный фарфор его дражайшего супруга.

— Она любит, знаете ли, когда всё скользкое, легко проходимое. Это трудно объяснить, но я не думаю, что Вам это интересно знать в деталях. Или всё же рассказать, как именно она использует это масло?

Вэй Усянь не смотрел на него, но чувствовал кожей, что старику сейчас придётся несладко, если он не умрёт за одно мгновение. Он стал чуть левее, загораживая собой пожилого мужчину и невзначай высвобождая ладони из старческих цепких рук.

— Я не уверен, что это моё дело, но если молодой господин может мне поведать, то я с удовольствием послушаю.

— Персиковое масло не вызывает раздражения на слизистых и не ядовито, в отличие от сандалового масла. Оно пахнет приятнее, чем персиковая косточка, но лучше пренебречь запахом, чем... А то так и умереть можно, в общем. Мы же хотим насладиться, а не умереть, верно? Верно. По коже и внутрь, двумя, тремя паль…

— Вэй Ин!

Вэй Усянь рассмеялся, оборачиваясь через плечо.

— Я задерживаю нас?

— Иди сюда.

— Не пойду. Я же разговариваю, разве ты не видишь?

— Иди. Сюда.

Мужчина вздохнул, вновь поворачиваясь к старику. Взяв пузырьки с маслом, он расплатился за товар и весело махнул головой в сторону Чжэньчэна, обращаясь к продавцу.

— Ох уж эти сварливые жёны. И не терпится же ему войти в меня. Сначала пальцами, потом языком, членом. А может сначала языком, а потом пальцами. В любом случае это вторжение всякий раз заканчивается членом внутри меня.

Вэй Усянь беззаботно улыбался старику. Тот был потрясён. На его лице неприкрыто отображалось удивление, непонимание, осуждение. Продавец ошарашенно хлопал ресницами, смотря то на своего покупателя, то на мужчину, которого только что, похоже, назвали своей «женой».

Повисла тишина, которую нарушал только радостный и весёлый хохот Вэй Усяня.

Ни слова больше.

Чжэньчэн выглядел недовольным. В принципе, как и всегда. Это только на первый взгляд, но получше его узнать не дано никому, кроме человека, что сейчас дико раздражал его.

Несколько шагов навстречу, одно резкое движение, и Вэй Усяня поймали за предплечье. Пальцы сжимались на нём сильно, но без лишней агрессии. Тёмный заклинатель чувствовал, что становится частью пространственно-временно заклинания, с помощью которых обычно перемещается Цзюнь У и Белое Бедствие.

Он щёлкнул пальцами прежде, чем его силуэт начал таять. Маленький чёрный кубик показался на глаза после этого звука и двигался вперёд, по направлению к торговцу. Квадратики множились, расслаивались, пока их не стало столько, чтобы они целиком облепили мужчину.

— Забудь, — единственное, что успел сказать Вэй Усянь, прежде чем исчезнуть вместе со своим супругом.

Они показались у подножия Тунлу. Чжэньчэн отпустил его и молча пошёл вперёд, а Вэй Усянь крутился вокруг него, весело улыбаясь. Наклонялся вперёд, заглядывал в лицо и изредка преграждал дорогу.

— Ну что ты бесишься?

— Что ты несёшь?

— Какая разница? Только мы с тобой абсолютны в этом мире. Мы единственное, что может называться абсолютом. Он ничего не слышал из того, что я сказал последним.

— Ты забрал у него слух?

— Да. И погрузил в иллюзию, перезаписывая то, что кажется ему истиной. Теперь он ничего подобного от меня не слышал никогда в жизни. Всё хорошо. Ну же.

— Хорошо.

Вэй Усянь складывал пузырьки в рукав один за одним, отвлекаясь от своего мужчины. Скрупулёзно, загадочно улыбаясь и размышляя о чём-то своём. Они шли в тишине, но недолго. Закрыть рот и молчать слишком трудно, когда сил и эмоций выше головы.

— Чжэньчэн?

— Ну что ещё ты хочешь от меня?

— Скажи, почему ты говоришь, что мы можем называться супругами, если мы для этого ничего не сделали? Ни сейчас, ни когда-то раньше, никогда.

— Какой кошмар… Вэй Ин!

— Да-да?

— Почему Сяньлэ приходил просить моего благословения, когда решил выйти замуж за красного демона?

— Потому что ты — верховный порядок. А ещё потому, что ты ему как отец. Он тебя любит, уважает, высоко ценит и всё такое…

— Верховный порядок.

— И что?

Чжэньчэн повернул голову в его сторону, пытаясь разглядеть дыру в голове или ту причину, по которой эта Чёрная буря так сильно тормозит.

— Создатель высшего порядка в лице Небесного Императора — это верхнее звено в цепи. Первое. Выше и могущественнее его никого нет. Я уже давно оформил наши отношения, связав их брачными узами. И мне для этого не нужно приносить поклоны. Доподлинно неизвестно, сколько лет мы уже мужья, но давно. Очень давно.

— Вот как…

Вэй Усянь немного притормозил, собираясь с мыслями. Отставал от него, поэтому Белое Бедствие, только что принявший свой любимый облик, положил ладонь ему на поясницу, мягко подталкивая вперёд.

— Просто кто-то об этом не знал до сейчас и в упор не хочет услышать.

— Я не думал, что так можно. Се Лянь ведь всё равно…

— Нет. Его брак держится на моём благословении и на красной нити судьбы, что они оба носят на пальцах.

— Где тогда наша нить?

— Я не буду ничего подобного носить.

— Почему? Разве ты не любишь меня? Разве мы не супруги? Почему нет? Давай что-то такое вытворим. Давай. Давай. Давай.

— Отстань.

— Никогда. Без тебя меня нет. Я всегда буду с тобой.

Белое Бедствие остановился. Ладонь, что мягко лежала на спине, резко сжалась, комкая в кулаке одежды. Он дёрнул Вэй Усяня на себя, одновременно разворачивая. Губы сомкнулись на нижней губе, сразу прикусывая. Желанно, с последующим болезненным стоном от своей жертвы.

Тёмный заклинатель прищурился, чуть улыбаясь. Руки бессознательно обвили шею и плечи. Он запрыгнул на супруга, оседая на бёдрах. Прижимался, улыбаясь сквозь грубую ласку.

— Мне больно.

— Я не спрашивал, больно ли тебе.

— Говорю заранее. Тебе всегда интересно, больно ли мне.

Белое Бедствие разжал челюсти, отпуская припухшую губу. Коснулся языком, проводя по ней широкую полосу. Якобы в качестве извинений, но на самом деле ради того, чтобы прижать ткани, и ещё раз сделать немножечко больно.

— Ты можешь перенести нас во дворец?

— Могу.

— Сделаешь?

— Попробуй сам.

— Переносить через пространство кого-то или что-то, кроме себя, достаточно тяжело. Давай я сделаю это в следующий раз, а в этот ты?

— Я же научил тебя. Чего ты боишься?

— Разорвать твоё тело пополам при перемещении. Пространство рвёт, ты много стражей подряд объяснял мне причины и последствия. Я быстро учусь. Твои заклинания очень опасные и сложные.

— Ты прав, но ты всё умеешь. Ты гений, который смог доработать это заклинание.

— Оно не готово. Только в теории.

— Ложь. Оно работает. Я видел.

Вэй Усянь зарылся пальцами в густые чёрные волосы на затылке, сжимал их в пальцах, постоянно теряя и подбирая прядки. Подался лицом вперёд, касаясь устами губ возлюбленного. Не целовал, просто дотрагивался, и закрыл глаза.

— Сделай мне больно, — на грани слуха.

— Не хочу.

— Я хочу. Ты сделаешь то, что я скажу тебе.

— Ты ещё не раздет, чтобы вести себя так нагло.

— Нужно подорвать тебя, чтобы ты перестал быть таким спокойным.

— За последствия будешь сам отвечать.

— Буду. Я сдержу тебя. Никто не пострадает. Кроме меня.

— Неадеквашка.

— Этому безумию ты меня научил. И контролировать его — тоже ты. Из-за тебя я стал психопатом.

— Ты всегда им был, просто не знал об этом и не контролировал. Я научил тебя контролю.

— Спасибо.

Вэй Усянь раскрыл уста, вбирая нижнюю губу мужа. Посасывал, прикусывал, тянул вниз. Почувствовал, как на его бёдрах сжались пальцы, впиваясь в кожу даже через одежды.

Заклинание перемещения снова затягивало его куда-то. Вероятно, Белое Бедствие всё же решил перенести их, как его и просили ранее. Открыв глаза, помимо любимого лица, Вэй Усянь видел перед собой стены дворца королевства Уюн.

После того, как они поселились здесь, обгоревшие стены и разрушенные здания подверглись восстановлению. Основная часть дворца была жилой, хоть и находилась глубоко под землёй. Всё так же погребена под вулканом.

Кроме вулканической пыли, никто не посещал это место. О нём даже никто не знал. Невозможно узнать о том, что официально не существует. О том, что принадлежит Белому Бедствию, находится под его непосредственным контролем и защитой.

Когда-то давно Вэй Усянь решил, что они будут жить на Тунлу. Тогда-то Белое Бедствие и сказал ему, что внизу стоит огромный разрушенный дворец королевства Уюн. Ранее утопленный в лаве, обугленный, сгоревший.

Это не остановило бешеного призрака, который был без ума от этого места. Тунлу стала ему самым настоящим домом с тех пор, как он просидел в пещере на горе два месяца. А когда выяснилось, что эта гора — дом не только ему, но и его любимому мужчине, он был все себя от счастья.

Конечно, он принялся за ремонт и восстановление дворца. Лавы на этом уровне больше не было, она была ниже, глубже. Под чутким контролем и наставлениями Белого Бедствия, они вдвоём обустроили дворец так, как хотели. Так, чтобы в нём было комфортно.

Хоть и мрачно.

Дневного или лунного света тут никогда не было, но это никого и не интересовало. Насмотреться на свет они успевали из Небесной Столицы.

— Спасибо, — прошептал Вэй Усянь, коротко целуя мужа в губы, и отпустил, в попытке спрыгнуть. Столкнулся с сопротивлением. — Отпустишь?

— Куда ты?

— В источник и к тебе. А ты?

— Не мешало бы.

— Тогда давай вместе?

— Хорошо.

Вэй Усянь поудобнее расселся на нём, понимая, что к источнику его отнесут. Кататься на ручках — привилегия таких лентяев, как он. Изначально ему было дико, когда подобное происходило, но это так же было его идеей.

Он хотел, чтобы его куда-то отнесли или откуда-то принесли, но смириться с этим в своей голове было достаточно тяжко. Вэй Усянь сам переборол это и переступил. Сам попросил, сам забрался на руки, сам отказался слезать. Через всю неловкость и дикость.

— Разденешь меня?

— Если хочешь.

— Я хочу.

— Хорошо.

Белое Бедствие направился в сторону источника. Тёмный заклинатель опустил щеку на плечо супруга, разлёгся на нём, и смиренно ждал, пока его принесут куда надо. Походка мужа была такой же, как и всегда.

Он не чувствовал, что кто-то несёт его на руках. Ему казалось, что они плывут по воздуху. Плавно. Скользят. Рассекают воздух, будучи обтекаемыми им. Это не ходьба, это — течение.

— Так умеет только Чжэньчэн, — прошептал он в его шею, покрепче стискивая в объятиях.

— Что ты там бормочешь?

— Ничего. Всякие глупости.

— Как обычно?

— Ага, — усмехнулся он, томно вторя ему: — Как обычно.

Он расслабился, повисая на мужчине. Плыл по воздуху до тех пор, пока его не похлопали по ноге, давая понять, что пришло время слезать.

Вэй Усянь разжал ноги и сполз вниз, нехотя касаясь ступнями неровной горной поверхности. В этой части дворца не было напольного покрытия, но было чисто, как и везде. Вулканическая пыль не цеплялась к ногам, если ходить босиком.

Предплечья, что всё ещё лежали на плечах Чжэньчэна, свободно свисали со спины. Кончики пальцев поглаживали лопатки, вырисовывая причудливые узоры. Мужчины смотрели друг на друга, но никто не видел смысла в разговорах.

Белое Бедствие коснулся пояса, на котором покоились двойные ножны. Это было точное касание, которое не требовало зрительного контакта, чтобы с первого раза попасть туда, куда ему было нужно. Он знал тело этого мужчины наизусть.

Отстегнул пояс, и два тяжёлых меча в ножнах опустились на пол вместе с ним. Завязки на верхних одеждах тихонько скрипнули, когда пальцы развязали тугие узлы. Белое бедствие распахнул ткани, ладонями ныряя в тёплое пространство по бокам.

— Дальше сам?

— Нет.

Пальцы сжались на боках, рывком придвигая Вэй Усяня ближе к себе. Ладони поднимались вверх, съезжались ближе на груди и снова раздвигались в стороны на плечах. Ему в помощь Тёмный заклинатель опустил руки и ханьфу скинули с плеч.

Ткань шуршала, скользя по рукам вниз. Сорвалась с запястий. Вэй Усянь понял, что дальше он может вступать в игру и сам. Вцепился в одежды супруга, и немного несдержанно развязывал завязки. Как будто торопился и боялся опоздать.

Ему позволяли. Всё-таки, это его территория. Всегда была, и, кажется, всегда будет. Когда вопрос касался постели, Белое Бедствие как будто переставал быть собой и становился полностью ведомым с одной особенностью: агрессия.

Делал всё, как ему говорили, но так, будто хотел навредить в той или иной мере. Пытался огрызаться или больно жалить, однако в итоге побеждал, будучи проигравшим.

Стоял, словно бревно, пока Вэй Усянь шуршал вокруг него, раздевая. Тот опустился на колени, ртом припадая к ткани штанов в области паха. Прихватил губами и упёрся носом в лобок, широко улыбаясь.

Поглаживал по бёдрам, то скользя вниз, то поднимаясь вверх. Ему нравилась реакция Чжэньчэна на его выходки. Каждое прикосновение в интимном месте, или там, где ему было особенно приятно, всякий раз сопровождалось каким-то движением и редко звуком.

Так было и сейчас. Когда Вэй Усянь губами укусил его за член, тот отшатнулся назад от неожиданности, но сделал вид, будто ничего не произошло и вернулся назад.

Ловкие пальцы зацепились за штаны, крепко сжимая ткань. Завязки были туго стянуты, поэтому рывок был достаточно сильным, чтобы это могло помешать. Безупречная нежная кожа Непревзойдённого покраснела от жестокого обращения.

Вэй Усянь сразу же переместил лицо в сторону, целуя и успокаивая языком. Как будто это поможет. Огладил ягодицы и повёл ладони вниз, вынимая ноги из сапог и штанов.

Выпрыгнул вверх, словно мячик. Облизнулся, весело улыбаясь ничего не выражающему лицу супруга.

— Тебе было больно, когда я дёрнул штаны?

— Детство, что обитает глубоко в твоей заднице…

— И что с ним?

— Оно бесконечно и бессмертно.

— Так же, как и мы с тобой. Ты — мой верховный порядок.

Пока Белое Бедствие смотрел на него, Вэй Усянь наступил носком на пятку, вылезая из сапог. Одновременно с этим быстренько скинул с себя рубашку, выбрасывая её в сторону.

— Смотри, теперь мы составляем одно целое. На мне штаны, а на тебе рубашка. Здорово, да?

— Идиот, — хихикнул Безликий Бай, протягивая руку к мужу, чтобы…

Вэй Усянь оттолкнул его, роняя в источник. Снял штаны и сразу же прыгнул следом, чтобы не нарваться на неприятности. Он вынырнул, ладонями зализывая мокрую чёлку назад и выплюнул тёплую водичку в сторону.

— Злишься?

— Нет. Привык.

— Это правильно. Снимай рубашку, и я вымою тебя. Внизу могу ртом. Это плюсы нашей с тобой расы. Не нужно дышать — можно сосать. Под водой.

— Это твой смысл жизни?

— Не надо грубить. Сосать — это талант. У меня таков имеется?

— Имеется, — усмехнулся Белое Бедствие, вылезая из рубашки.

Вэй Усянь смотрел, как перекатываются мышцы на его плечах и руках. На широкую красивую грудь, которую хотелось целовать всякий раз, как видишь.

— Что мне делать, Вэй Ин?

— Принимай мою любовь.