Глава 10. Игры с огнём (1/2)

— Ты должен быть учтивее и мягче.

— Сам в последнее время не источаешь мягкость характера. Ты сам-то помнишь, каким должен быть?

— Я — это я. Мне не нужно помнить этого. Цзюнь У — часть меня.

— Цзюнь У — это вынужденная часть тебя. Ты создал его таким, каким должен быть правитель — император Небесной Столицы. Лимин Чжэньчэн, которого я знаю, идеально соответствует Белому Бедствию. Так откуда же тогда может взяться мягкий и понятливый Цзюнь У, который всегда невозмутимый и редко разговаривает, если это не диалог?

— Ну и что ты хочешь услышать?

— Хочу сказать, а не услышать. Небесный Император вещает глубоким безмятежным голосом, каждое слово которого могущественно и требует уважения других богов.

— Прекрасная оценка.

— Благодарю. Мы здесь собрались не ради твоих похвал. Я говорю о том, что в последнее время ты предаёшь сам себя.

— Ты знаешь, в чём дело.

— Я знаю. Поэтому я и обещаю тебе, что в скором времени мы вырежем Небесную Столицу, как ты и собирался уже давно, но Се Ляня и демона мы оставим, как я и хотел.

— Из-за кого это затянулось до таких масштабов? Не скажешь мне?

— Из-за меня. Я виноват. Я. Я. Я. Это всё я. Моя вина. Накажи меня, если нужно.

— Нужно.

— Хорошо. Но сейчас давай о насущном.

— Что конкретно ты предлагаешь?

— Мне нужно поймать Его Высочество и Хуа Чэна на одной территории и в поле моего зрения, чтобы единовременно закрыть их в нужных мне воспоминаниях. Это не обязательно должна быть Небесная Столица, но будет хорошо, если они придут без подозрений. Особенно со стороны твоего младшенького распи… раздо…

— Следи за своей речью.

— Просто младшенького.

— Он старше тебя.

— Все в окружении моего мужчины старше меня, но гораздо младше тебя. У меня твоя компания, твоё окружение, твои подчинённые. И ни у кого из нас нет друзей. При смертной жизни у тебя были друзья?

— Были. Невеста тоже была.

— Невеста? Впервые слышу.

— Почти невеста.

— Ты не говорил мне раньше об этом.

— Она не выжила при первом извержении Тунлу.

— Сгорела?

— Да. Заживо.

Вэй Усянь поник немного. Никто из всех этих людей, что знают его годами, сотнями лет, не знает о нём ничего. Только он, один единственный, кто обладает информацией о нём в полном объёме, до сих пор узнаёт что-то новое.

— Мне очень жаль.

— Врёшь.

— Нет. Мне действительно жаль. Ты любил её?

— Любил.

Мужчина оторвал взгляд от листа, поднял голову и отложил кисть. Он повернулся к нему лицом, сложил ладони вместе и сунул их между колен. Волнительно сглотнул, ибо ощутил какое странное чувство, что проснулось в нём после ответа.

Понимал, что приревновал к девушке, которая умерла тысячи лет назад. Вэй Усянь глубоко вдохнул, всматриваясь в прекрасный профиль возлюбленного.

— Мне ты никогда не говорил, что любишь меня. А здесь подтвердил без препирательств и размышлений.

— Она мертва.

— Я понимаю. Она мертва, и ты открыто говоришь, что любил её, а я жив, и мне ты не можешь подобного сказать.

— Ты знаешь, что это так.

— Я хочу хотя бы один раз услышать это.

— Я не нанимался удовлетворять все твои хотелки. Смирись и попробуй как-то жить с этим дальше.

— Ты снова грубишь мне.

— Не заводись, Вэй Ин.

— Даже и не думал. Будь сдержаннее, Чжэньчэн. Я же просил тебя.

Цзюнь У повернул к нему голову, мягко улыбнулся и снисходительно посмотрел на него, смягчая взгляд.

— Что я сказал?

— Не вынуждай меня повторять, чёрт бы тебя побрал.

— Тише. Ты очень нервный. Успокойся, Вэй Ин.

— Я хотел сказать, что несмотря на то, что у тебя могла быть женщина, которую ты бы любил и по сей день, что означало бы, что я давно бы умер и никогда бы не был с тобой — мне всё равно жаль, что она умерла.

— Почему?

— Это причинило тебе боль. Ты страдал. Снова страдал. Я, как никто другой, знаю, сколько тебе пришлось выстрадать. Если бы можно было вернуть время вспять и уберечь тебя от этого — я бы сделал. Ценой чего угодно. Своих нынешних отношений с тобой, ценой собственной жизни.

Цзюнь У слабо улыбнулся, поставил локоть на подлокотник и упёрся подбородком в ладонь. Подушечки пальцев один за другим грациозно опустились на щеку.

— Хорошо, что этого нельзя сделать.

— Почему?

— Я не согласен терять тебя. Ни просто так, ни во имя благой цели, коей ты видишь её в своей светлой голове. Мне не нужна она. Больше не нужна. Я никогда не скорбел больше нужного по ней. Не хочу, чтобы она возвращалась.

— Почему? Ты же любил её.

— Потому что тогда мне придётся сделать выбор: она или ты. В этом случае ей придётся снова разочароваться во мне.

Вэй Усянь смотрел на него, обдумывая смысл сказанного. В тёмные глаза, в которых плескалось спокойствие и уверенность. Эту уверенность он вселял в самого Вэй Усяня, даруя весь тот спектр эмоций, из-за которого всё и началось когда-то давно.

— Ты спятил. Я говорю, что умер бы за тебя, а ты говоришь…

— Что всегда выберу тебя. Без моего дозволения ты не умрёшь. Никто не может причинять тебе вреда, кроме меня. Никто не смеет касаться тебя. Ты в моей власти. Под моей защитой.

— Спасибо, — прошептал он, и развернулся обратно к столу, опуская в лист затуманенный взгляд.

— Спасибо тебе, что ты нашёл меня.

— Ты долго упрямился.

— Характер такой.

— Ты всё ещё зажатый.

— Мои предки плюнули бы мне в лицо, раздели я постель с мужчиной.

— Мои тоже. Но они все мертвы. Насрать на них.

— Принимаю твою позицию.

— Там… Се Лянь вернулся.

— Да.

— Почему он не идёт к тебе с отчётом?

— Я восхищён тем, что ты чувствуешь его на таком расстоянии, но тебе кажется, что он уже в столице?

— Разве нет?

— Не совсем. Он внизу. Милуется с Хуа Чэном.

— Тебя не раздражает, что Его Высочество ходит на задания вместе с ним?

— Мне безразлично. Задания выполняются и ладно.

— Раньше за подобное ты бы…

— Это было до тебя.

Вэй Усянь чуть улыбнулся, взял кисть в руку и мокнул её в тушечницу.

— Когда я узнал твою историю, я сказал тебе, что ты лишился способности делать добро из-за доброго дела, помнишь?

— Помню.

— Сейчас мне кажется, что ты приобрёл её снова.

— Не думаю, что это так, но даже если и так, то только благодаря тебе.

— Ты сделал меня психом.

— А ты вернул меня из точки невозврата.

— Мы хорошо дополняем друг друга. Компенсируем. Я буду таким, как тебе нужно.

— Хоть ты и говоришь так, но стоит мне сделать что-то, что разбегается с твоим чувством справедливости или чем-то ещё, и не пройдёт и мгновения, прежде чем ты заартачишься, встанешь в позу и развяжешь между нами войну.

— Это и значит, что я буду таким, как тебе нужно. Кроме меня, никто не может перечить тебе, держать в узде. Если я не буду ставить тебя на место, ты вернёшься в состояние, в котором я тебя встретил. Не нужно столько жестокости по отношению к другим. Будь мягче.

— А себя ты не щадишь?

— Я влюбился в тебя таким, какой ты есть. Мне не нужно менять тебя, чтобы чувствовать себя комфортно с тобой. Но от тебя прошлого страдали окружающие. Часто простые люди. Сейчас ты совсем не такой, и я не позволю тебе вернуться в то состояние.

— Пока ты со мной — люди в безопасности. Однако же столицы это не касается.

— Хорошо. Мы вырежем её. Хорошо. Единожды я уже согласился с тобой. Если так нужно — мы убьём их всех. Я помогу тебе. Буду с тобой и на твоей стороне. Я всегда на твоей стороне.

— И это правда. Ты никогда не предавал меня.

— Я не предам. Верь мне.

— Всегда.

Молодой бог какое-то время помолчал, но вскоре продолжил:

— Как ты смог враз отказаться от Се Ляня, если ты почти тысячу лет медленно заколачивал колья в крышку его гроба?

— Тебе ответить в твоей манере или нормально?

— М-м… Давай в моей.

— Тогда… Он не стоит и волоса с яиц моего мужа.

Хэйсе Фэнбао расхохотался, опускаясь лбом в лист бумаги. Надеялся, что тушь уже высохла и у него на коже ничего не останется, ведь он как раз расписывал план своих действий в операции по вырезанию Небесной Столицы. Такое нельзя на лбу носить.

В дверь постучали. Цзюнь У выровнялся в спине и занял нужное положение, чтобы выглядеть так, как положено. Ждал, пока его истеричка придёт в себя и перестанет сотрясаться. К счастью, лжебог и сам понимал, что нужно закругляться. Просить не пришлось.

— Заходи, Сяньлэ.

— Мой господин, — принц приоткрыл дверь, просочился внутрь, словно жидкость, и закрыл её за собой.

Се Лянь прошёлся вглубь помещения и остановился там, где должен был. Он поклонился, склонил голову и мягко улыбнулся.

— Я слушаю тебя.

— Задание выполнено, мой господин.

— Я не сомневался в тебе. Люди в порядке? Жертвы есть?

— Нет, Владыка, среди людей потерь нет.

— Хорошо. У меня есть поручение к тебе, но оно отложенного действия. Ты должен быть наготове и отправиться ровно в тот момент, когда я призову тебя. Понимаешь ли ты, что это значит, Сяньлэ?

— Конечно.

— Это связано с Тунлу. Мне стоит посвящать тебя в предысторию горы?

— Нет, мой господин. Мне прекрасно известно об этом месте и его особенностях.

— С таким-то мужем… Не мудрено, — Цзюнь У усмехнулся, но без издёвок. По-доброму, проникновенно.

— За сегодня речь о нём заходит второй раз. Разве Вы не благословили этот брак? Вы для меня словно отец. Ваше дозволение не только соединило нас браком, но и лично для меня это значит многое, ведь Владыка глубокоуважаемый мной человек. Небесный Император, скрепивший мой брак, и отец, давший согласие на этот союз. Что-то изменилось, мой господин?

— Нет. Всё в порядке. Я рад, если рад ты. С ним ты выглядишь счастливее.

— Без него я больше не буду жить. Если он куда-то исчезнет и вернуть его будет невозможным — я предпочту смерть.

— Умрёшь ради призрака?

— Кем бы он ни был — без него меня нет, мой господин. С ним я поверил в судьбу, ведь мы знакомы с самого его детства. Впрочем, господину известно об этом всё. Я Вам рассказывал.

— Он выходец Тунлу, Сяньлэ. А Тунлу напрямую связана с демоном в белом. Я не хочу, чтобы тебя снова это как-то касалось. Ты никогда не задумался о том, что чувства Хуа Чэна к тебе — это очередная игра, в которую он поймал тебя?

— Нет. Это невозможно, — Се Лянь отрицательно качнул головой.

— Не стоит безоговорочно отвергать моё предположение. С высоты своего опыта я могу предполагать подобное и предостерегать тебя, чтобы ты не попался в очередную ловушку Белого Бедствия.

— Он давно меня не трогал. Слишком давно. Я думаю, что более не интересен ему.

— Подумай над тем, что я сказал. Всё же, это призраки. Все призраки одинаковы, даже если издалека они и кажутся разными. Подумай, Сяньлэ. Хуа Чэн может использовать тебя, чтобы ты проникся им, а затем сделать что-то, что отразит его истинные намерения. Они оба Непревзойдённые. Могут быть в сговоре. Мне бы не хотелось, чтобы ты снова попался на его удочку.

— Спасибо, мой господин. Я приму к сведению Ваши предостережения. Я исключаю подобное, но обязательно задумаюсь. Обещаю.

Се Лянь больше не выглядел таким довольным и радостным. Его тяготили думы, которые ему только что подкинул Цзюнь У. Принц никогда не допускал и мысли о подобном, и уже давно безоговорочно верит Хуа Чэну. Но что, если Небесный Император прав, и развязка не за горами?

— По поводу задания. Уже какое-то время имею возможность наблюдать твою склонность или стремление брать с собой почти на каждое задание демона. На Тунлу ты тоже его с собой возьмёшь?

— Я не думал, что в этом может быть проблема. Я никогда не звал его с собой, мой господин. Он сам вызывается.

Цзюнь У склонил голову в сторону, мягко улыбаясь в очередной раз.

— А ты, видимо, не в силах отказать ему?

— Я откажу, если таков приказ Владыки.

— Такого приказа нет. Я спрашиваю, чтобы понимать. Если ты пойдёшь один, то я поставлю тебя в авангарде, а если пойдёшь с ним, то авангардом будет Хуа Чэн, и я вообще не буду назначать тебе никого в помощь.

Се Лянь мялся, но под пристальным взором Цзюнь У долго думать над очевидными вопросами не получается. Принц мягко откашлялся и тоже улыбнулся ему.

— Я думаю, что на Тунлу он точно пойдёт со мной.

— Хорошо. Значит, он часть твоего задания.

— Конечно, мой господин.

— Я позову тебя, когда будешь нужен. Детали по выполненному изложи письменно и отнеси Линвэнь.

— Обязательно. Это всё?

— Да. Можешь идти.

Се Лянь кивнул в спину Хэйсе Фэнбао.

— Господин, — попрощался он.

Тот отлип от своих бумажек, повернулся к нему лицом, улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой и мягко кивнул в ответ.

— Всего доброго, Ваше Высочество. Хорошего дня.

— Взаимно. Ваш день обязательно будет полон цветов, улыбок и хороших мыслей. Птицы будут петь, чтобы…

— Сяньлэ.

— Извините, мой господин, — виновато лепетал принц, отступая к двери.

— Не увлекайся.

— Я понял.

Се Лянь вышел за дверь, тихо закрывая её за собой. Хэйсе Фэнбао прекратил делать видимость невероятной занятости и серьёзно посмотрел на Цзюнь У.

— Ты закинул удочку с Тунлу?

— Да. Ты же сказал, что они нужны тебе вместе.

— Спасибо.

Цзюнь У промолчал и посмотрел в другую сторону, в широкое высокое окно. Ему только что пришла мысль в голову, что именно из-за этого окна они здесь ничем и не промышляют обычно, ибо всякий, неосторожно проходящий мимо, мог бы увидеть то, чего видеть не стоит, иначе можно умереть.

В этот раз ничего подобного не произошло, мужчина точно знал это, однако, лучше не играться. Хэйсе Фэнбао смотрел на него, не зная, что думать.

— Чжэньчэн?

— Что-то ещё?

— Что это было?

— Конкретнее.

— Прямо перед тем, как он вошёл сюда, я говорил о том, что ты враз взял и отпустил его, лишая удовольствия быть морально распятым тобой. Но я знаю тебя не первый день, и не в первый раз мы с тобой вытворяем какую-то херню.

— И?

— Ты играешь с ним. Все эти разговоры про Белое Бедствие и то, что Хуа Чэн подставное лицо. Зачем? Зачем ты трогаешь Се Ляня? Ты посеял зерно сомнений в его голове. Он бесконечно доверяет тебе, а ты почти прямым текстом сказал ему усомниться в чувствах демона к нему. Он так и сделает, ведь это сказал ему ты.

— Пусть делает.

— Зачем?

— Ему не стоит сильно расслабляться.