Глава 8. Резервация Белого Бедствия (1/2)

— Я же просил тебя не использовать в столице контроль чувств.

— Мало ли, что ты просил. Ты постоянно грубишь мне, пытаешься задеть и не считаешься с моим мнением. Почему я должен прислушиваться к тому, что ты говоришь?

— Потому что я так сказал.

— Плевать мне, что ты там сказал.

— Не надо твоего безумия. Успокойся.

— Не буду. Если тебя что-то не устраивает — реши всё так, как ты привык. Тебе подсказать, как убить меня?

Цзюнь У вздохнул, поднимаясь со своего места. Он подошёл ближе, укладывая обе ладони на плечи своего психованного возлюбленного.

— Я знаю, что ты с придурью. Не нужно демонстрировать это всем вокруг.

Хэйсе Фэнбао выглядел неумолимым. Проще говоря, он банально обиделся на него за слова, что тот сказал.

— Ты и сам с припездью. Такой, как ты, собрался меня лечить? Угомони таланты. Я в порядке.

— Не перегибай.

— Ты первый начал. Я всегда на твоей стороне, а ты ведёшь себя со мной так, будто я тебе не нужен вовсе. Я для тебя шутка?

— Нет. Но ты часто лезешь туда, куда не надо.

— А кто сказал, что мне туда не надо?

— Я сказал.

— Пф. А я считаю иначе.

— Отпусти их, Вэй Ин.

— Они ничего не понимают и ничего не заподозрят. Видят, слышат, чувствуют и чуют только то, что я им задаю.

— Это демонстрация?

— Да.

— В такой способ ты показываешь мне, как собрался держать под контролем Хуа Чэна и Сяньлэ?

— Да.

Он задумался ненадолго, рассматривая обиженную моську небесного чиновника.

— И как долго ты сможешь сохранять их неведение?

— Бесконечно. Я задаю параметр один раз. Во второй раз мне нужно это сделать только в том случае, если я что-то меняю. Но менять ничего не придётся. Они будут вечно находиться в иллюзии.

— А если что-то пойдёт не так?

— Например, что?

— Откуда я могу знать? В этом случае контролировать ситуацию буду не я.

— Впервые?

— Да. Впервые.

— Ты не доверяешь мне?

— Доверяю. Однако я предпочитаю делать всё один и полагаться только на себя. А ты влезаешь и хочешь забрать себе часть обязательств. Тем более не разовых. Если мы оставим их, значит эта ситуация будет вечной и упираться она будет в тебя. Я не смогу и не буду её контролировать.

— Ну и что?

— Сговоритесь втроём против меня и затеете какую-нибудь глупость.

Хэйсе Фэнбао наконец поднял на него взгляд. Не выглядел впечатлённым. Не попался на удочку. Всё же, за столько лет, он немного выучил этого человека. Мужчина пренебрежительно повёл бровью, будто ситуация очевидна.

— Тогда ты убьёшь меня, Се Ляня и демона, и твои проблемы на этом закончатся. В чём вопрос?

— Мне не улыбается подобная картина. Всё должно быть по-моему. Так, как задумал я. Так, как я сказал.

— Но в постели тобой управляю я.

— Речь мы ведём о другом.

— Ну и что?

— Почему каждый раз любая тема для разговора с тобой заканчивается тем, что ты сводишь всё к постели?

Молодой Бог Войны пожал плечами несколько раз. Совсем не чувствовал себя виноватым.

— Мне нравится с тобой трахаться. В чём проблема? Это так ужасно?

— Это несерьёзно.

— Ты — зажатый. Я — раскрепощённый. И мне удалось добиться от тебя проявления своих желаний далеко не сразу. Ну и что, что всякий раз речь сводится к твоему члену? Меня это вполне устраивает.

— Это вместо того, чтобы управлять столицей. Вместо того, чтобы обсудить текущий вопрос.

— Я хотел попробовать. Ты дал мне. Я попробовал. Мне не понравилось. Меня никогда не интересовала власть. Рассказывать другим, что им делать — это бесконечно скучно. Я могу попробовать ещё раз попозже, если ты позволишь мне. Но сейчас, сегодня, я больше не хочу.

— Если бы трон Небесного Императора был из членов — ты бы с него не слезал.

— Если бы он был из твоих членов — да.

Цзюнь У усмехнулся, пропуская короткий смешок. Он сгрёб его в охапку, поднимая со стула и сжал в объятиях. Крепко, сильно, почти больно. Голос мягко-мягко прозвучал возле уха.

— Отпусти их, Вэй Ин.

— Ты задел меня.

— Мне извиниться?

— Ты не извинишься. Просто не делай так больше в ближайшее время. Я разозлюсь. Мне не всегда хватает терпения выносить твои уколы. Я знаю, кто ты, и привык к тебе. Нравишься мне таким, какой ты есть. Я не хочу тебя менять. Ты прекрасен.

— Жизнь научила меня не обращать внимания на любые изречения, которые звучат до слова «но».

— Но.

— Теперь внимательно.

— Ты забываешь, что из нас двоих, ты не один, кто способен по собственной прихоти обращать в прах всё сущее. Не подталкивай меня к пропасти. Ты единственный, кто способен влиять на моё настроение. Мне не нравится, когда ты пренебрегаешь мной. И мне плевать, что это происходит только на словах. Не части́. Иначе я за себя не ручаюсь.

— Угрожаешь мне?

— Обещаю.

Мужчина чуть улыбнулся, равнодушно целуя его в плечо.

— Отпусти столицу, Вэй Ин.

— Тебя же я не трогаю. Почему ты переживаешь?

— Ты не посмеешь меня тронуть. И даже не потому, что твои штучки не сработают на мне, а потому, что ты даже не станешь пробовать. Вряд ли тебе приходило это в голову хоть раз.

— Не приходило, ты прав. Я не хочу пробовать их с тобой. Чтобы позлить тебя у меня есть Чэньцин. Я научился доставать тебя с помощью материи.

— Сделаешь так ещё раз — я засуну тебе её так глубоко в задницу, что ты поперхнёшься ей.

Молодой бог рассмеялся, обмякая в его руках. Он наконец обнял Цзюнь У в ответ, частично осознавая, что сделал. В объятиях этого мужчины ему всегда становилось спокойнее. Где бы он ни был, в каком состоянии не находился бы, — если Вэй Усянь попадает к нему в руки — ему лучше.

Безумие отступает на задний план и просто растворяется, тонет, на фоне спектра эмоций Белого Бедствия.

— Ты заставляешь меня ждать и повторяться.

— Ты задел меня, а сейчас делаешь вид, будто невиновен.

— Успокойся. Заканчивай с работой и иди в свой дворец.

— И что мне там делать?

— Что хочешь.

— В столице я могу слишком мало, чтобы это соответствовало фразе «что хочешь».

— Не хочешь сидеть здесь — иди на Тунлу. Только не сходи с ума. Я устал от тебя.

Хэйсе Фэнбао отстранился от него на расстояние вытянутых рук и вновь нахмурился. Он повернул одну из своих ладоней к себе, проверяя факт того, что тонких порезов на пальцах уже давно нет.

Ветер закружился вокруг них, порождая сильные порывы. С каждый мгновением в помещении становилось всё темнее и темнее, а выражение лица небесного чиновника не соответствовало тому, что должно быть на нём.

Цзюнь У улыбнулся ему, переместил одну руку выше, цепляясь пальцами за кончики волос. Пряди наматывались на кулак до тех пор, пока тот не смог контролировать движения головы молодого бога.

— Нет, детка. Не в этот раз.

— Я уйду.

— Куда?

— На Тунлу. Ты же сам сказал.

— Нет, ты останешься со мной.

— Ты устал от меня.

— Давай только без промышленных масштабов.

— Ты нанёс мне душевную травму.

Цзюнь У устало выдохнул, но всё-так же улыбался, даже доброжелательно на первый взгляд. Натяжение волос в его руке крепчало, но Хэйсе Фэнбао не сдавался. Сопротивлялся и не позволял запрокинуть голову назад, тянулся вниз.

— Это, конечно, катастрофа.

— Отпусти меня. Я хочу на Тунлу.

— Нет.

— Я не буду с тобой спорить.

Цзюнь У смотрел в его прекрасные глаза, что были так рассержены и наигранно обижены. А может и не наигранно. Иногда он не мог понять, играет ли сейчас какую-то роль его мужчина, или же тот действительно чувствует то, что говорит.

Как, например, сейчас. Безумие шагает рука об руку с Вэй Усянем, но не проявляется, если не цеплять его эмоциональный фон. На самом деле, с ним стоит быть поосторожнее, потому что это та ещё истеричка.

Повелитель Тёмного Пути не сделает ничего ужасного по отношению к людям и городам, но может нанести много вреда вокруг себя и себе в том числе. Цзюнь У всё чаще задумывается о том, что у Вэй Усяня расстройство личности, и в его голове живёт вовсе не он один.

Небесный Император подчинился ему. Потому что так хотел. Снова.

— Прости, что нанёс тебе душевную травму.

— Какую из?

— Помолчи.

— Ты что, извинился?

— Вроде того.

— Это… За счастье…

— Заткнись, Вэй Ин.

Он подтолкнул его навстречу к себе, и сопротивление, которое Цзюнь У всё это время ощущал от него, исчезло. Молодой Бог Войны поддался ему, лицом к лицу встречаясь с грубым поцелуем, в котором и была заточена вся неудержимая нежность этого мужчины.

Натяжение на волосах не становилось легче, но Хэйсе Фэнбао и не думал о том, чтобы выдираться. Немного больно, однако, разве это не прекрасно?

Белое Бедствие научил Вэй Усяня не просто получать удовольствие от боли, а стремиться к ней. Именно поэтому он пытался поворачивать голову так, чтобы натяжение становилось сильнее, упружнее.

Не целовал сам, но следовал всему, что ему предлагали. Ему никогда не надоедало брать над ним верх в постели, но и наблюдать личностный рост возлюбленного не возбранялось. Ложному богу хотелось, чтобы по отношению к нему всегда проявлялась инициатива.

И пусть тот постоянно-периодично груб и холоден по отношению к нему, однако же на деле ситуация была совсем другой. Это издревле повелось. Задолго до того, как они приобрели чувства друг к другу.

Изначально это проявлялось как демонстрация власти, пока не переросло в собственное желание покровительства, защиты и опеки. Пока Белое Бедствие не осознал, что этот человек интересует его не только как развлечение или очередная игрушка.

Хэйсе Фэнбао дёрнул головой в сторону, чтобы поудобнее извернуться, и ухватить возлюбленного за губу. Он открыл глаза, сжимая челюсти. Улыбался, ведь ему совсем не было страшно.

Мужчина ожидал увидеть суровый взгляд. Кажется, ошибаться уже давно вошло в его привычку. Как и претерпевать фатальные крушения. В этот раз на него смотрели спокойным, едва не ласкающим, взглядом.

Если хорошенько подумать и вспомнить, то его никогда не наказывали за причинение боли. Не собираясь отпускать свой трофей, он чуть подался назад, оттягивая губу на себя. Всё так же крепко держал её, несмотря на своё жгучее желание поговорить прямо сейчас.

— Почему ты не злишься за это? Никогда.

— В трёх мирах нет ничего более честного, чем боль. Разве она не совершенна?

— Всецело.

Едва Хэйсе Фэнбао договорил и хотел было снова припасть к устам возлюбленного, как его грубо дёрнули за волосы вниз, одновременно вырывая губу из плена. Он был уверен, что Цзюнь У в этот момент было куда больнее, чем ему самому. Молчал, предвкушая.

К шее припали губами, медленно поднимаясь снизу вверх. Лжебог отчётливо ощущал разницу в температуре между верхней и нижней губой, что скользили по его коже: одна была горячая, а вторая прохладная.

Он невольно сглотнул, прикрывая глаза. Только сейчас мужчина ощутил вкус крови во рту. Конечно, ему сразу стало понятно, что она не его собственная. Хэйсе Фэнбао плавно выдохнул, расслабляясь настолько, насколько ему позволяли.

Зубы сомкнулись на открытой и беззащитной коже шеи. Тонкой, мягкой, белой. В каком обличии Вэй Усянь бы ни находился — выглядел как истинный приверженец королевской семьи.

Это не было больно. Сейчас ему дарили нежность, и он с благодарностью её принимал. Как и любое другое ощущение или эмоцию. Их синергия была полностью налажена.

Каждый из них был способен категорически влиять на другого. Между ними не было лишних чувств. Только все самые честные и искренние. Даже если некоторые из них совершенно нездоровые.

Цзюнь У отстранился и отпустил волосы. Пальцы выпутались, ладонь и запястье освободились. Или освободили пленника. Хэйсе Фэнбао опустил голову, будучи полностью спокойным и сытым.

Не физически, ибо ему сегодня так ничего и не досталось пока, но морально. А именно эта его часть потерпела поражение не так давно. Его красивые глаза цвета грозового неба устремились ровно на губы возлюбленного.

Как он и думал, нижняя губа была травмирована. Когда Цзюнь У дёрнул его и дёрнулся сам, это увечье получило право на жизнь. Ссадины от зубов и кровь. Выглядело аппетитно. Молодой бог улыбнулся.

— Я сделал тебе больно?

— Это не ты сделал.

— Тебе больно, Чжэньчэн?

— Нет. Я не чувствую боли.

— Выглядит больно.

— Тебе лучше?

— Да.

Хэйсе Фэнбао опустил взгляд, словно засмущавшаяся молодая госпожа, но на деле же ему просто было комфортно. Его одолевало чувство морального возбуждения, когда ты ощущаешь, словно мурашки покрывают не кожу, а плоть под ней. Пробирают каждую клеточку мозга.

— Ты нужен мне. Ты уйдёшь только со мной.

— Да.

— Возвращайся к работе.

— Ты действительно устал от меня?

— Это было мимолётно. До того, как ты сказал, что вернёшься на Тунлу.

— Не представляешь своей жизни без меня?

— Заканчивай.

— Твоя губа выглядит так, словно ты целовался с каким-то зверем. Или как будто ты сам зверь, которого загнали и ему нужно было принести жертву, чтобы освободиться.

— Не думал, что ты охотник.

— Почему же? Меч у меня большой и всегда бьёт точно в цель.

— И снова мы вернулись к постели и членам. Вэй Ин, ты болен.

— Да, я болен, — он улыбнулся ему, обхватывая обеими руками за шею и чуть повисая. — Приобщился сам и приобщил тебя к качественному выполнению долга, которого у нас быть не может, ибо мы не супруги.

— Снова об этом?

— Трахни меня.

— Дома.

— Но я хочу сейчас.

— Соберись. Отпусти меня и давай закончим с делами. После этого мы вернёмся домой.

— Обещаешь?

— Да.

— Это будет сегодня?

— Как только вернётся Сяньлэ. Да, сегодня.

Хэйсе Фэнбао устало выдохнул и отпустил его, сразу же принимаясь приводить в порядок свой внешний вид. Губа возлюбленного уже какое-то время имела первоначальный вид. Это всякий раз казалось ему интересным. Скорость восстановления тканей и органов просто изумляла его.

— Чжэньчэн, насчёт столицы.

— Что?

Цзюнь У вернулся на своё место, принимая гордую и величественную позу, как и всегда. Вэй Усянь был уверен, что тот делает это непроизвольно. Даже не задумывается об этом.

— Я обещаю тебе, что смогу без проблем поселить Се Ляня и Собирателя Цветов под Кровавым Дождём в свою иллюзию. Навсегда.

— Отпусти богов и столицу, Вэй Ин.

— А. Да, точно. Сейчас-сейчас.

— Что ты им показываешь?

— Ничего такого, за что бы у тебя появился повод меня ругать.

— Это не ответ на мой вопрос.

— Я отвечу, когда ты выполнишь свои обещания, данные мне.

— Засранец, — ухмыльнулся он.

***</p>

Отчаяние-принятие.</p>

— Сколько?

Вэй Усянь устало выдохнул, лениво поднимая взгляд в тусклый потолок цвета засохшего дерьма. Он покрутил головой из стороны в сторону, разминая шею. Его глаза уже настолько привыкли к тьме, что она перестала быть для него чем-то отягощающим.

— Сколько же?

Мужчина снова потерялся во времени и пространстве. Он так давно не видел солнечного света, и время тянулось внутри пещеры слишком странно. Вэй Усянь совершенно не мог посчитать дни, проведённые здесь. Если в начале он как-то пытался по режиму собственного сна считать, то потом совсем запутался во времени.

— Как долго?

Он мог спать, но ему не нужно было спать, чтобы жить. Спать, есть, отдыхать, дышать. Это всё удел людей. Это давно не касается его. Мужчина задавался только одним вопросом: сколько времени он тут уже находится?

Ему даже казалось, что о нём забыли и не вспоминают, ибо в глаза он не кидается никому. В целом, Вэй Усяню тут нравилось. Он облюбовал и оборудовал пещеру под себя. Занялся любимым делом, в чём-то ковырялся и что-то разрабатывал.

Тёмная материя служила ему полками, руками, столами, шкафами. Грустно было только от того, что он не может здесь достать для себя ничего нового, но имел в загашнике кучу старых недоработок, на которые у него никогда не хватало времени в последние годы. По ряду причин.

Единожды он попробовал выбраться отсюда с помощью Чэньцин, но у него ничего не вышло. Мертвецов он без проблем призвал, но они не смогли навредить стене как бы ни старались. Соответственно, Вэй Усянь забросил эту идею и больше не пытался.

Понятно, что вторая попытка не поможет ему. Как и третья, и сотая. Либо Безликий Бай выпустит его отсюда, либо нет. Другого варианта не было. В сравнении с ним, он сам просто грязь под ногтями.

Понял. Принял. Осознал.

Он снова выдохнул, скрещивая руки на груди. Или ему только казалось, или сегодня потолок действительно выглядит как-то иначе.

— Сегодня? Когда сегодня? Что такое сегодня? Чем это самое «сегодня» отличается от «вчера» или «завтра»? У меня каждый день — это сегодня. И вовсе не потому, что так заложено природой, а потому, что они никак не отличаются друг от друга. Каждый день — это не новое «сегодня», это — очередное залежалое «сегодня». Повтор повтора повтора. Чёрт. Уже даже не бесит это. Но бесит то, что меня это не бесит. Как же я снова вляпался, святые небеса…