Глава 3. За подарки платить кровью (1/2)

— Ты не хотел бы сегодня пойти куда-то вместе?

— Куда ты хочешь?

— На Тунлу.

— Мы только что спустились оттуда.

— Пойдём в подземелья. Я хочу посмотреть на захоронения.

— Ты уже видел.

— Да, но я хочу ещё. И послушать тебя я тоже хочу. Историю твоей жизни в Уюн.

— Она плохо заканчивается.

— Как и всегда.

— Её ты тоже уже слышал.

— Послушай, — Вэй Усянь остановился, вцепился в его плечи и мягко, но крепко прижимал к себе. Обнимал бесконечно бережно и любовно. — Твоя история — это нечто такое, что нельзя понять и впитать за один раз. Да, я слышал её уже неоднократно, но каждый раз нахожу что-то новое для себя. Смотрю на это всё под разными углами.

— И что видишь?

— Что ты старался. Очень сильно старался. Ты так хотел спасти своих людей, своё королевство. Был таким сильным и смелым. Когда в Уюн прознали о предстоящей беде, советники короля, несмотря на твой категорический отказ, отправили армии королевства на завоевание новых территорий и умерщвление простых людей. И что сделал ты? Обрушил кару на свои же армии. Убил своих людей, чтобы защитить мирных граждан, остановить кровопролитие.

— Ни к чему говорить об этом.

— Построил для этих людей мост в небеса, а они отблагодарили тебе тем, что изменили своей вере, усомнились в тебе. Лишили тебя магических сил, а после того, как из-за них же самих твой мост и рухнул, они обвинили тебя. Проклинали, перестали считать тебя божеством. Отвернулись от человека, от Бога Войны, который три года без устали строил для них этот чёртов мост.

— Вэй Ин.

— Подожди. Пожалуйста, подожди.

Вэй Усянь стиснул его покрепче, мягко оглаживал затылок, путаясь пальцами в шелковистых чёрных волосах. Каждое его прикосновение выражало любовь и заботу об этом человеке. Понимал, что тот не знал её никогда.

Это нельзя сравнить с любовью родителей, друзей или народа. Это — тепло и ласка от любимого человека. Повелитель Тёмного Пути в полной мере обладал информацией о нём. Ничего, кроме всепоглощающего одиночества, боли, предательства, ненависти и осуждения, тот не знал.

И шанс узнать что-то хорошее, светлое, чистое и безвозмездное у Белого Бедствия появился только тогда, когда в его жизнь без разрешения ворвался Вэй Усянь.

— Выслушай меня. Я хочу, чтобы ты знал, что я не отрекусь от тебя. Не оставлю тебя одного. В какой бы сложной ситуации ты не оказался — я буду рядом.

— Я это уже слышал. Очень много раз.

Он нахмурился, но не поддавался. С ним тяжело. Его мужчина совсем не простой и лёгкий человек. Но он не предатель. Это самое первое и основное. Вэй Усянь знал, что тот не предатель.

— Не сравнивай меня и своих прихожан. Меня и своих вассалов. Меня и своих богов или призраков.

— Не сравниваю.

Белое Бедствие мягко положил ладони на его талию и обвил её руками.

— Ты доверяешь мне. Нет смысла это скрывать. Я единственный, кто знает о тебе всё. Единственный, кто знает, что Безликий Бай и Цзюнь У всегда, с самого начала всех начал, — один и тот же человек. Единственный, кто может убить тебя.

— К чему это?

— К тому, что ты веришь мне. Любишь меня. И несмотря на все твои шипы, которыми ты повсеместно окружён, ты едва ли не самый мягкий и нежный человек в трёх мирах.

— Прекрати. Я не понимаю, о чём ты говоришь.

— Понимаешь. Ты всё прекрасно понимаешь. Но я не против. Я буду следовать за тобой и принимать ту форму, которая нужна, чтобы наши контуры сочетались и составляли нерушимое единое целое.

— Ты сказал, что никогда не будешь мне подчиняться.

— Не буду. Конечно, есть исключения.

— Какие?

— Когда ты трахаешь меня, я согласен подчиняться. Когда спокойствие на твоём лице мешается с безумием и наслаждением. Когда ты на грани контроля своих эмоций. Тогда я готов и жажду быть ведомым твоей воле. Но не в обычной жизни.

— Это не я безумец.

— Правила просты: хочешь, чтобы я подчинялся тебе — качественно меня трахай. Это все условия и ситуации.

— Ты болен.

— Ты тоже, — он сдвинул маску в сторону и улыбнулся, мягко касаясь губами его щеки. Скользил по прохладной коже, наслаждаясь. Голос понизился до шёпота. — Я тебе даже больше скажу, ты сделал меня куда более морально неуравновешенным, чем я был. А я сделал тебя куда более адекватнее, чем был ты. У нас резонанс. Гармония. Понимание. И два члена. Что-то забыл?

— Ты потерял чувства.

Вэй Усянь отмахнулся бы от него, если бы не обнимал.

— Ты их постоянно отрицаешь и угрожаешь мне, когда я тяну с тебя по слову.

— Что ты хочешь услышать, если сам знаешь?

— Я хочу услышать всё, что ты захочешь мне сказать.

— Если ты о том, что я вытащу тебя из лап самой преисподней — то да. Если ты о том, что я сравняю города и горы с землёй ради тебя — то да. Если ты о том, что у тебя абсолютная вседозволенность касательно меня и даже право быть мной, управлять Небесной Столицей — то да.

— А если ты заменишь весь этот глубинный смысл простыми глупыми тремя словами, которых я никогда в жизни от тебя не слышал?

— То нет.

Вэй Усянь улыбнулся, отстраняясь. Рассматривал его глаза так, будто видит их впервые. Они какое-то время молчали, и бывший заклинатель начал размышлять на тему того, почему они тут стоят, а не идут в столицу, ведь они спешат, но его выдернули из размышлений.

— Узнав мою историю вдоль и поперёк, ты считаешь меня психопатом?

— Безусловно. Ещё и каким. То, что ты сделал с Се Лянем не поддаётся никакому описанию.

— В таком случае, почему ты со мной?

— Это скорее ты со мной.

— Не теряй суть вопроса.

— Я с тобой, потому что способен тебя понять. Ты со мной, потому что нашёлся тот, кто понимает тебя. Улавливаешь?

— Это странно.

— Нет. В этом ничего странного нет. Ты психопат, да. Но ты уравновешен. Более того, ты куда спокойнее меня, и решения, которые ты принимаешь, всегда взвешенные. Тебя нельзя застать врасплох, тобой нельзя управлять, нельзя вынудить тебя злиться, нель…

— Ты постоянно меня злишь.

— Я — это я. У меня дар. Перед тобой единственный и неповторимый обладатель каменного, закрытого от всего и всех сердца Белого Бедствия. Единственный, кто способен до чёртиков тебя бесить. Единственный, кто знает о тебе и твоём прошлом всю правду. Единственный, кто может сделать вот так.

Вэй Усянь схватил его обеими руками за щёки и тянул их в разные стороны. Сжимал, растягивал, пощипывал.

— У тебя есть всего один миг, прежде чем я сломаю тебе обе руки.

Мужчина отпустил его даже раньше, чем тот успел договорить. Он отшатнулся и весело рассмеялся.

— Вот видишь… Ты даже сейчас стоял спокойно. Ты не дёргаешься, не повышаешь голос, если сам того не хочешь. Тебя невозможно смутить или вывести на эмоцию. Ты поддаёшься только тому, чего хочешь сам. Никто не в состоянии вынудить тебя или склонить. Ты сам распоряжаешься своей жизнью и эмоциями. Среди абсолютно здоровых людей, у которых нет никаких психических отклонений, найдётся целая тьма безумцев. А тот, кто действительно не здоров, как ты, окажется самым здравомыслящим среди них.

— К чему ты клонишь?

— К тому, что мне плевать психопат ты, или нет. Я точно знаю, что ты умнее, спокойнее, сильнее и уравновешеннее меня самого. Так что не мне судить тебя.

— Каждый считает своим долгом судить меня. А ты нет?

— А я нет. Лучше бы они за собой следили качественнее, а не совали носы в твои дела. Я всегда поддержу тебя. Что бы ты ни сделал. Ведь я один знаю, что ты ничего не делаешь просто так.

— Ты разрушишь вместе со мной страну?

— Нет.

— Противоречие.

— Ты просто проверяешь меня. Но я вижу дальше, чем ты думаешь. Ты не будешь уничтожать нации, если в этом не будет необходимости. Сейчас уже не будешь. С тех пор, как ты со мной — не будешь. Не обманывай меня.

— Ты зазнаёшься.

— Может быть. Но я прав. Ты больше не кинешься в такую крайность, как произошло тогда с Се Лянем. Ты ведь завёлся из-за одного его предложения, правда? Он что-то тебе ляпнул в сердцах, и ты решил сломать его. Отобрать у него всё, чтобы зелёный юнец понял, как на самом деле сурова и жестока реальная жизнь.

— Да.

— Одно предложение… Ты уничтожил целое королевство из-за одного громкого предложения Се Ляня.

— Я не трогал королевство. Он сам его уничтожил.

— Нет, — усмехнулся Вэй Усянь. — Если ты сделал это руками Се Ляня, это не значит, что уничтожил его не ты. Всё то безумие в Сяньлэ — это твоих рук дело.

— Эта тема изжила себя. Се Лянь меня больше не интересует.

— Ты отпустил свою любимую игрушку. Ради меня.

— Не ради. Из-за.

— Да. Так звучит даже лучше. Разве я могу остаться равнодушным в этой ситуации? Ты прекрасен. Никто не имеет права судить тебя. Никто и никогда не шёл на такую жертву, на которую пошёл ты ради своего королевства. Даже Се Лянь, переживший все испытания, которые ты вывалил ему на голову, в сравнении с тобой, просто играл в песочнице. Его жертва не сравнится с твоей. Ты отдал гораздо больше, чем он.

— Что это за восхваление?

— Тебе досталось. Я хочу, чтобы ты отпустил это и жил сейчас со мной.

— Я так и делаю.

— Знаю. Ты потрясающий. Восхитительный. И… Ты мой.

— Я твой.

— Идём, повеселимся.

— Мы не развлекаться идём, Вэй Ин.

— Да-да-да, только не нуди. Идём скорее.

Вэй Усянь взял его за руку и потащил за собой. Обернулся, весело, игриво и непринуждённо улыбаясь.

— Ты тоже прошёл через многое, Вэй Ин. Не я один жертва обстоятельств.

*** </p>

«В ордене Юньмэн Цзян».

Полы свободных белых одежд раскачивались на ветру. Чёрные волосы содрогались в такт его шагам. Походка была плавной, но глубокой и целеустремлённой. У него явно была какая-то цель. Какая-то задумка.

Выглядел непринуждённым, даже навеселе, если подобное слово имело место и время употребляться в его сторону. Безликий Бай внезапно появился на пороге главных ворот Ляньхуа.<span class="footnote" id="fn_31242614_0"></span>

Стража, в виде двух мужчин, резко напряглась. Они заняли боевые стойки, нахмурили свои широкие брови и направили длинные копья на существо в белом.

— Ты кто такой? — сурово спросил один из охранников.

— Подожди. Тише! Аккуратнее! Это же… — осознал второй. Это была спонтанная апперцепция.

Тихий и короткий смешок достиг их ушей. Был таким язвительным и острым, что вызывал панику и сеял страх. Белое Бедствие стоял недалеко от них, наслаждался вечерними дуновениями ветра.

— Немедленно доложи Главе Ордена! Скорее!

— Что? Что мне сказать?!

— Что Одетый в белое Безликий Бай находится на гран…

Мужчина в траурных одеждах небрежно махнул запястьем, будто какую-то мошку прогнал. Два охранника, два красавца-мужчины, замертво рухнули на деревянную кладку. Их копья попадали, а одно из них укатилось в сторону и упало в озеро.

Они истекали кровью. Были живы, но разговаривать не могли. Смотрели друг на друга бешеными глазами, переполненными животным страхом, и тяжело дышали.

Белое Бедствие неспешно прошёл мимо них, протянул вперёд руку, и двери Ляньхуа плавно распахнулись перед ним. Будто любезно приглашали внутрь.

Ткани зашуршали, и мужчина зашёл на территорию ордена. Ворота гневно захлопнулись за ним, как будто больше никто не смеет проходить через них.

— Гл… Глава… Ордена…

Это последнее, что успел сказать один из стражей, прежде чем его жизнь в самом расцвете сил так бесславно оборвалась. Вряд ли он когда-то думал, что умрёт в собственной луже крови и при этом даже не вступит в бой. Даже не успеет закончить предложение.

В этом месте не было предметов, артефактов, оружия, которые могли бы заинтересовать Белое Бедствие. Помимо этого, все они, если и имели душу, то олицетворяли собой путь, которому следуют все заклинатели без исключения.

Среди всего этого хлама, что так высоко ценился этими глупыми людьми, была только одна вещь, которая разительно отличалась от всего остального. Чёрная флейта обладала аурой смерти и разрушения. В ней не было того светлого и чистого, что содержат в себе другие артефакты на территории ордена.

Благодаря этому, почувствовать её, чтобы отыскать, не составляло никакого труда. От слова «совсем». Его шаг не останавливался ни на мгновение с тех пор, как он зашёл на территорию ордена.

Мужчина чувствовал всё и всех. О его присутствии никто не знал. В целом, ему было всё равно увидят его или нет. Им же хуже. Но по пути в сокровищницу ордена ни один из адептов не попался ему на глаза.

Белому Бедствию даже стало немножко интересно, есть ли среди этих людей хоть кто-то, кто способен заметить его присутствие. Он не скрывался, но и не светился. Такие методы.

Сокровищница выглядела опрятно и была защищена разными заклинаниями. Как жаль, что для такого существа, как Безликий Бай, они все не более, чем пшик. Мужчина стоял посреди помещения и медленно поворачивал голову.

Знал, где Чэньцин, но хотел осмотреть артефакты. Так просто. Из совершенно не интересного интереса. Мечи, копья, свитки, фолианты, предметы. И среди всего этого единственное, что хоть немного привлекало его — это Чэньцин.

Чёрная флейта — обладатель сильной ауры смерти. У неё не было души, но поле, что источало это оружие можно было даже похвалить. Белое Бедствие чувствовал его и перенимал на себя.

Это именно тот артефакт, чьи звуки растерзали тысячи людей. Она ему нравилась. Не внешне, но характер, которым обладала Чэньцин, интересовал его. Даже без души, у флейты был характер. Мужчина чувствовал это.

Белое Бедствие сломал защитное поле, за которым она находилась, и возымел удовольствие беспрепятственно вдохнуть, ощутить её ауру. Он протянул руку, забрал артефакт и усмехнулся.

Слышал и чувствовал это. Его.

Дверь в сокровищницу распахнулась. Ему не нужно разворачиваться, чтобы знать, кто к нему нагрянул. С неприкрытой угрозой и раздражением в голосе, человек заговорил:

— Положи эту вещь на место.

— У тебя есть шанс, если ты уйдёшь прямо сейчас.

— Да что ты?! Серьёзно? Кто ты такой? Как ты сюда попал? Повернись лицом. Повторять не буду.

Каждый раз, когда он слышал подобное, ему становилось весело. Белое Бедствие повернулся. Не потому, что таков был приказ главы ордена, а потому, что он взял то, что хотел, и собирался уходить.

— Ты призрак?

— Нет, Небесный Император.

Безликий Бай хихикнул, склоняя голову в сторону.

— Ты призрак. Тот самый. Ты — Белое Бедствие. Никогда тебя ранее не видел своими глазами.

— Потрясающе! Это потрясающе! Я готов разделить твой восторг!

Цзян Чэн не понял, что это была за реакция и почему она была такой странной. У него сложилось впечатление, будто тот возбуждён до предела.