Глава 3. За подарки платить кровью (2/2)

— Положи на место то, что ты взял и уходи. Мне не нужны проблемы с призраками такого ранга.

— Ничего не получится. Жаль. Так жаль. Это так печально.

Он сделал шаг в сторону выхода, но Цзян Чэн подумал, что он сделал шаг на него. Глава ордена сразу же отреагировал. Кольцо на его пальце изменило форму. Фиолетовая вспышка явила Безликому Баю изменённую форму Цзыдянь.

Молнии потрескивали и переливались. Цзян Чэн без предупреждения замахнулся. Раздался резкий хлопок, но кнут, казалось, вообще не достиг своей цели. Даже одеяния не колыхались. Он подумал, что промахнулся, но как такое возможно?

Атаки такого низкоуровневого оружия, как Цзыдянь, совершенно неспособны достичь его. Может в мире заклинателей это и сильное оружие, но не в его мире.

Фиолетовый кнут, источающий молнии — это просто игрушка. Если он коснётся этого артефакта и вдохнёт в него свою духовную энергию, Цзыдянь сломается раз и навсегда. Рассыплется в пыль.

Белое Бедствие хихикнул и махнул запястьем в сторону. Цзян Чэн невольно отлетел в стену. Удар был таким, будто его не на два чжана оттолкнули, как было на самом деле, а словно он пролетел один ли, прежде чем врезаться в эту стену.

Сила удара одновременно восхищала и ужасала его. Кровь брызнула в разные стороны, окрашивая в красный всё, что было вокруг. Он выронил Цзыдянь из руки и не смог устоять на ногах.

Всё кружилось и плыло. Мужчина не помнил ни единого случая, чтобы он получал такие травмы всего за один удар. Это колоссальная разница в уровне духовных сил и превосходстве расы.

Белое Бедствие пошёл вперёд. Более его ничего здесь не интересовало. Цзян Чэн, будучи обладателем волевого, бесстрашного и истеричного характера, не собирался отдавать ему Чэньцин без боя.

— А ну стой!

Может умом он и понимал, что совсем не соперник ему, но так думала здравая часть его мозга. А та, что отвечала за эмоции и чувства всегда брала верх над здравым смыслом. Он поддавался всякий раз.

Мужчина поднялся на ноги и поднял с пола своё оружие. Кровь текла по его лицу. Голова разбита, левая сторона тела, которой он влетел в стену, неистово болела. Конечно, Цзян Чэн ещё не видел, но был твёрдо уверен, что там сильнейший ушиб едва ли не всего тела.

Гематома на гематоме, сплошные синяки, кровоподтёки и перелом плеча. Это было опрометчиво, но он снова двинулся в его сторону. Иначе поступить не мог.

— Я сказал, стой!

Глава ордена взмахнул кнутом и бросился в атаку. Всё, что он услышал, прежде чем перестал слышать в этой жизни хоть что-то, это щелчок.

Его размозжило по всей сокровищнице ордена. Тело Цзян Чэна буквально взорвалось, брызнуло, разлетаясь во всевозможные стороны. Цзыдянь затих и упал на землю. Фиолетовое свечение угасло и кнут вернулся в форму кольца.

Белое Бедствие не обернулся ни тогда, ни сейчас. Непримечательный артефакт покатился по полу, останавливаясь в шаге от его ног. Мужчину совершенно не интересовали кровавые потёки на стенах, развешанные по сундукам и полкам кишки, ошмётки внутренних органов и одежд.

Он дал ему шанс. Даже два. Цзян Чэн выжил бы, если бы не пришёл сюда. И выжил бы, если бы не встал, когда он его впечатал в стену. Не захотел пользоваться предложенными благами — не надо. А Безликому Баю всё равно кого и сколько убивать.

Мужчина не кидается первым на пустом месте, но обязательно накажет, если кто-то будет порываться самостоятельно. Такой характер.

Белое Бедствие махнул рукой, стряхивая с рукава окровавленный клочок волос вместе с кожей и, с безразличным выражением лица, сокрытым под маской, сделал шаг вперёд.

Наступил на Цзыдянь, превращая его в ничто. Артефакт жалобно затрещал, из-под ступни всего на мгновение показались слабые лиловые искры, и он умер, вместе со своим хозяином. Чёрные волосы качнулись в такт шагу. Мужчина вышел из помещения.

Больше делать ему здесь нечего. Он забрал флейту и убрался отсюда сам. Самое время развлекаться и ждать. Наблюдать и анализировать.

***</p>

Не понимал, какой сегодня день недели. Не понимал, какое время суток сейчас царит. Лес был густым и влажным. Такое ощущение, что недавно прошёл дождь. Вэй Усянь не помнил, чтобы шёл дождь.

— Ты собираешься соображать хоть как-то?

— Ты пытаешься выбить из меня душу и при этом хочешь, чтобы я соображал так, словно вчера попал сюда?

— Не мешай мне наслаждаться наградой. Я семь лет тебя ловил. Теперь ты мой.

— Как пошло это звучит из твоего рта. Не вылижешь мне зад? Сейчас он такой же грязный, как и твой рот. Ты ничего не теряешь. Может даже приобретёшь.

Вэй Усянь усмехнулся, а Ци Жун подскочил на своём роскошном троне. Глаза покраснели, наливались кровью. Личные оскорбления тот переносил хуже всего. Повелитель Тёмного Пути уже давно осознал это, но останавливаться не просто не мог. Он не собирался.

— Как ты вытащил меч? Говори! Говори же! Или я…

— Или ты что? Расплачешься и прибежишь меня избивать?

— Не понимаю, как ты с таким острым языком ещё не сдох.

— Ну ты же не сдох. А твой язык вообще мелет всё, что приходит в эту глупую голову. Если бы ты вылизывал задницы — твой навык был бы за гранью возможного. С такой-то моторикой.

— Вэй Усянь!

— Только не пищи, умоляю. Голова раскалывается. Лучше пронзи меня. Что угодно, только не снова твоё сопливое нытьё.

К удивлению мужчины, сегодня Ци Жун странно спокойный. Обычно он в сердцах кидается на него и лупит до тех пор, пока не устанет. Сражается он так себе, откровенно говоря. Но сильный. Ранг делает своё дело.

— У тебя что-то случилось? Ты промолчал. Где истерика? Почему тебя не подкидывает от злости? Тебя кто-то неудачно трахнул и тебе больно стоять? Что с тобой?

— Замолчи! Что ты несёшь?!

— Не расстраивайся. Заживёт. Не каждый трах бывает ах, — не удержался от соблазна, и подмигнул ему.

— Ты ублюдок!

— Ублюдок — это твоё любимое оскорбление? Я его так часто слышу, что скоро откликаться начну, — он смеялся.

Однако Ци Жун всё равно не реагировал на него. Мужчина в лазурных одеяниях встал со своего места, и Вэй Усянь подумал, что сейчас что-то будет. Ан нет. Тот даже не удостоил его взглядом. Просто ушёл.

— Куда же ты?

— У тебя есть несколько дней, чтобы подумать над своим поведением.

Взгляд бывшего заклинателя блеснул. Он вскинул голову и поджал губы. Засмотрелся в его спину, хотя на самом деле уже забыл о его существовании. Это было именно то, что ему нужно!

Вэй Усянь прекрасно понимал, что просто вырваться отсюда совершенно недостаточно, чтобы сбежать. В его текущем физическом состоянии ему никогда не удалось бы покинуть это место так, чтобы Ци Жун не схватил его снова.

Тут опять-таки встаёт ребром вопрос разницы в их рангах и в отсутствии оружия. У Вэй Усяня на данном этапе нет ничего, с помощью чего он мог бы принять бой. Однако и этого мало. Нужно победить. А это не представляется возможным с учётом всех условий.

Ему нужно было сбежать отсюда, спрятаться, восстановить силы, и тогда он бы с помощью флейты и Тёмного Пути разобрался с Ци Жуном. Точнее с его рангом. А так… Увы и ах. Без флейты у него точно ничего не получится. Флейта сломана, и на изготовление новой нужно время.

Это всё не просто так.

Поэтому, когда Лазурный Фонарь сказал, что уходит на несколько дней, Вэй Усяня осенило. Это и был его шанс на побег. Это именно то, чего он так ждал, чтобы вырваться отсюда.

Конечно, отдельное спасибо Белому Бедствию за то, что он надломил звено цепи, и не менее большое спасибо самому Ци Жуну за то, что в течение всех этих дней, он не увидел, что одно из звеньев лопнуло. Собственно, с чего бы ему туда смотреть?

Вряд ли ему может прийти в голову, что в ту ночь, когда сюда явился Безликий Бай, тот зашёл в гости к Вэй Усяню и внёс свою бесценную лепту в его побег. Мог, кстати, просто сломать эту конструкцию и забрать его с собой.

Повелитель Тёмного Пути был категорически уверен, что смог бы договориться с Белым Бедствием о том, чтобы его отпустили, позволили совершить свою месть, и сразу после он безоговорочно вернулся бы обратно, чтобы умереть от руки первого Непревзойдённого. Добровольно.

Видимо, такая игра была мужчине не интересна. Вэй Усянь столько думал об этом после произошедшего, что сбился со счёта времени. В итоге пришёл к выводу, что эта помощь, которая одновременно и существенная, и несущественная — это лишь игра.

Был уверен, что Белое Бедствие издали, очень издали, наблюдает за ним и всем, что здесь происходит. Только не понимал почему. Чтобы играть с ним в игры, нужно кем-то быть. Представлять что-то из себя или как-то его задеть.

Вэй Усянь увидел его лично впервые в тот раз, когда он из пустоты появился прямо перед ним. Никаких обид, оскорблений, посягательств на его собственность он не совершал. Значит, здесь что-то другое. Что?

Так или иначе сейчас у него появился шанс. Нужно выждать немного времени, чтобы Ци Жун исчез с горизонта, сломать до конца звено, сбежать и восстановить силы. Потом можно думать над тем, что же делать дальше.

Он закрыл глаза и старательно концентрировал духовную энергию. Его тело жутко болело во всех местах одновременно, но сейчас не время думать об этом. Мужчина отбросил все внешние ощущения и погрузился в себя. Ему нужно было улавливать любое колебание духовной энергии.

В первую очередь Лазурного Фонаря, затем всех его прихвостней, что остались тут следить за ним. Знать точное количество врагов — это обязательный шаг на пути к успеху.

— Больше шестидесяти.

Сражаться с ними голыми руками, которые сейчас больше напоминают кусок живой плоти, просто глупо. Из-за боли будут неизбежные последствия в виде нарушения траектории удара, его силы и критичности.

Бежать. Сейчас только бежать и ничего больше. Вэй Усянь достиг понимания, что духовная энергия Ци Жуна полностью исчезла. Не осталось даже слабого следа. Охрана бдительна, но это сборище мародёров, воров, убийц и просто дебилов. Они могут взять его количеством, но качеством — никогда.

— Сейчас.

Мужчина решительно распахнул глаза, напрягся, предвкушая боль в запястьях, и подтянулся вверх. Руки согнулись в локтях, губы доставали до запястий. Из этого положения он расслабился, резко и с рывком опускаясь вниз.

Звон цепей разлился в пространстве. Однако он далеко не в первый раз брыкается, чтобы это привлекало какое-то лишнее внимание. Запястья были настолько травмированы, что Вэй Усянь уже давно не обращал внимание на эту боль. Даже не чувствовал, ведь руки онемели не один день назад. Он поднял голову вверх, оценивая изменения. Нужное звено немного приоткрылось, но не более. Этого недостаточно.

— Хорошо. Не вопрос.

Мужчина подтянулся ещё раз, проделывая то же самое. Затем снова, снова и снова. После шестого раза он поднял голову, чтобы проверить обстановку. Звено размыкалось. Но этого всё ещё мало.

Больше он не мог оставаться безучастным. Боль в запястьях разливалась по всему телу. Была то резкой и острой, то ноющей, неприятно давящей. Он выдохнул и зажмурился. Превозмогал эту чувство и пытался пропустить его через себя, а не копить.

Ранее его никогда не пытали. Избивали — да. Всё детство. Несправедливо относились — тоже да. Заставляли принять поражение — да. Убили — да. Но такое количество разных видов физической боли и так долго, ему никогда ранее не приходилось испытывать.

Это было тяжело. Он даже поймал себя на мысли, задался вопросом, а не отрежет ли он себе запястья ненароком, если не перестанет дёргаться? Долго думать об этом не пришлось, ибо другого варианта всё равно не было.

Либо он выбирается отсюда, либо Ци Жун будет истязать его веками. Эпохами. Убьёт только тогда, когда Вэй Усянь сломается. А он ещё очень далёк от этого. Настолько, что целые горные цепи успеют вырасти за это время.

— Ещё раз. Столько, сколько потребуется, — едва не рычал.

Он себя воодушевлял. Умирать здесь всяко не собирался. Даже от простой мысли об этом его начинало тошнить, и боль в руках становилась слабее. Мужчина сделал ещё несколько рывков, но нужное звено раскрылось меньше, чем на половину от нужного размера.

Вэй Усянь опустил голову и шумно выдохнул. Он даже не знал, что в жизни бывает так больно. Столько раз, сколько его били, пронзали, резали — просто ничто в сравнении в тем, что происходит с ним здесь. Это шок, который он прямо сейчас отодвигал на задний план.

— Я здесь не сдохну.

Злость и воля к жизни придали ему сил, и мужчина заставил себя подтянуться ещё порядка двадцати раз. Его брови напряжённо дрожали, губы образовывали плотную строго-ровную линию. По лицу стекали капли пота, а руки ниже плеч целиком были покрыты свежей кровью.

Алая тягучая жидкость текла ниже. За плечи, на спину и по бокам. Он снова посмотрел на результат своих стараний. Больше половины пути пройдено. Однако на это у него ушло больше тридцати подтягивай, открылись старые раны на запястьях и образовались новые, что были в разы ужаснее старых.

Ещё несколько десятков рывков Вэй Усянь выдержит, но неизвестно в каком состоянии он будет к тому моменту. Есть вероятность того, что на фоне болевого шока, мужчина потеряет сознание и все его труды пойдут по одному месту.

В этом случае призраки его схватят раньше, чем он успеет очнуться, и подвесят заново. Однако в этот раз звено уже не будет надломленным и выбраться отсюда станет практически невозможно. Без посторонней помощи, по крайней мере.

— Вряд ли этот выблядок явится второй раз, чтобы вытащить отсюда мой зад. Вообще не ясно, какого хрена он припёрся.

В нём говорила злость и разочарование в себе самом. Сейчас он был готов питать ненависть ко всему сущему. Даже к тем, кто тут совершенно ни при чём, или даже к тем, кого он вообще не знает.

Вэй Усянь махнул ногой, подтягивая следом и вторую. Поднял их к г-образной балке, упёрся обеими ступнями в пространство по бокам нужного звена, и что было силы давил. Добавил в это движение духовной силы, чтобы нажим был максимально эффективным. Стиснул зубы с такой силой, что мог сломать их сам себе, и отталкивался от балки, чтобы в конце концов разломить это звено!

— Выкуси! — он победоносно усмехнулся сам себе, громко и больно падая на спину.

Сразу очевидным стало то, что духовная энергия, которую он считал до этого, перестала течь ровно. Заметалась и приближалась. Призраки Ци Жуна услышали его, мчали проверять в порядке ли добыча «короля».

Ноги болели, руки истекали кровью. Пульсировали и распухли. Были едва ли не в два раза больше, чем должны. Травма запястий по ощущениям и внешнему виду граничила с его восприятием.

Таких ран он на себе раньше не видел. Кожа, в прямом смысле слова, свисала с его рук, будто рукава. Только не такими большими ошмётками. Приятного мало, как ни посмотри.

Мужчина кое-как поднялся на ноги и, даже не оглядевшись по сторонам, помчал на север. Подумать о том, куда бежать, он успел до того, как всё это затеял. Бежал в ту сторону, где было меньше всего врагов.

Мало того, что его руки не боеспособны — они по-прежнему закованы в тяжёлые ржавые кандалы. Снять их — это будет следующее приключение мужчины. Оно начнётся сразу после того, как он даст стрекача отсюда.

Ноги слушались плохо. Он был медленным и медлительным. В разы уступал сам себе. Не понимал, сколько же пробыл в плену у этого чудовища, что показатели его тела настолько упали. Хорошо, что Вэй Усянь сбежал сейчас, а не позже.

Позже, может, и не сбежал бы вовсе.

Преследование было. И происходило на уровне. Призраки, все как один, кинулись за ним. Такой сплочённости и коллективной работы он за ними ранее не замечал. Они постоянно грызутся между собой, как бродячие псы за кусок мяса.

Он долго бегал от них, но в итоге призраки его всё-таки зажали. Вэй Усянь активно думал над тем, как прорваться через окружение, не имея при себе ничего, кроме в осколки разбитого и израненного тела.

Красноречие.

— Парни, вы не думали, что лучше сдохнуть, чем служить этой псине?

— Мы заключили с ним контракт. Сбежать от него невозможно. Оплошности или неподчинение караются жестоким избиением, или смертью. Так что лучше стой, где стоишь, Вэй Усянь.

— Тю ты! А я тебе о чём? Лучше умереть.

— Не лучше.

— О-о, лучше. Я точно знаю.

— Да с чего ты это взял? Кто тебе такое сказал?

— Поросёнок нашептал.

— Взять его!

— Погоди-погоди-погоди. Вся ваша жизнь с ним — это какой-то сплошной повтор.

— О чём ты?

— Всё это ваше зелёное свечение над головой. Сегодня один, завтра другой, послезавтра третий. Вы все для него какие-то одноразовые. Ему плевать кто. Он будет рад даже очередному залежалому повтору повтора повтора.

— Что ты несёшь? Я ни черта не понимаю.

— Не мудрено, — он улыбался. — Не чувствуете себя использованными?

— Ты договоришься.

— Да ладно тебе. Что ты такой суровый?

— Кончай!

Вэй Усянь решительно кивнул, будто в самом деле согласился.

— Всенепременно! При первом же удобном случае займусь этим нехитрым делом. Лет с двенадцати этим занимаюсь. А ты?

— Я говорю, заканчивай!

— А-а… — его наигранное разочарование звучало на грани профессионализма. — Ты об этом. Не могу пока. Я ещё не ушёл отсюда.

— Ты и не уйдёшь. У тебя нет ни единого шанса.

Где-то в чём-то этот призрак был прав, но ему об этом знать не обязательно.

— Я знаю, ты против этого. Я понимаю. Но будет так, как я сказал.

— Самоуверенный кусок дерьма! Схватить его, связать и избивать до тех пор, пока не потеряет сознание!

Кольцо вокруг него сужалось. Вэй Усянь старательно думал над тем, что же делать конкретно в данный момент. Пока он болтал с ними, параллельно обдумывал любые возможные варианты. Их было как-то маловато. Точнее, их не было. Бывший заклинатель их не видел.

— Может, один на один?

— Почему ты до сих пор насмехаешься? Ты же в полной заднице.

Мужчина рассмеялся, запрокидывая голову назад.

— Ты прав. Я в полной заднице. Всю свою жизнь, кстати. Это не повод сдаваться, — хохотал, заливался просто.

До тех пор, пока ему в голову не прилетело что-то увесистое. Больно и непонятно. Он совершенно не ожидал. Прямо в лоб. Мужчина невольно опустил взгляд вниз и увидел на земле что-то знакомое. Из далёкого прошлого. Припорошённая листвой, она скрывалась от его глаз больше чем на половину. Но он отчётливо видел багрово-красную кисточку, низменно висящую на конце Чэньцин.

С его плеч в одно мгновение свалился огромный груз. Вэй Усянь закрыл глаза, глубоко вдохнул, и открыл их снова. Чувство радости и счастья охватило его. Все его нервные окончания в теле, рецепторы были возбуждены до предела.

Такого чувства удовлетворения он не чувствовал уже очень давно. Последний раз, наверное, в Буетянь Чэн.<span class="footnote" id="fn_31242614_1"></span> Его разум охватило чувство превосходства. С Чэньцин ему даже не нужно с места двигаться, чтобы разобрать их в такое месиво, что Ци Жун сам ужаснётся, когда вернётся.

Вэй Усянь улыбнулся какой-то безумной, беспощадной улыбкой. Напрочь забыл о боли во лбу, хотя это столкновение было неприятным. Так можно и убить. Он склонился и подцепил кончиками пальцев флейту. Ему больше совершенно не было смешно. Время смеяться и хохотать прошло. На смену пришло время убивать.

Мужчина поднёс Чэньцин к губам и монотонно, голосом, лишённым всяких эмоций и страха, проговорил:

— Ты прав. Я в полной заднице, — вторил он сам себе. — Но ты. В большей.