7 (2/2)

Вдвоем с Коримусом, почти бегом, они направились в помещения стражи — насквозь пропахшие дешевой выпивкой мелкие комнатушки, освещаемые парой факелов и углями в пузатых медных жаровнях. Находиться здесь числом большим чем пара мертворожденных можно было только сидя на спинах друг у друга. Здесь должны были храниться отобранные у заключенных вещи.

Хотя посланная Геларном тень все еще развлекала стражу во дворе, и на прилегающих к тюрьме улочках, висевший над ними приказ капитана собраться в неведомом месте оставлял на поиски совсем мало времени. Один два человека не станут бегать по городу пытаясь поймать «сообщника», когда уже отловленные негодяи могут сбежать из-под носа.

— Я только надеюсь, они не сожгли ее! — Нервно прошептал Коримус, кивая на жаровни.

Геларн откинул крышку потемневшего от времени деревянного сундука, предварительно сбив замок. Внутри нашлись бумаги, деньги и кое-какое оружие — все, что так ценится мертворожденными. Чертыхнувшись, он кинулся к другому сундуку. Свирели не оказалось и там. Не было ее и на выпачканном неоднократно пролитым элем столе, и на обнаружившихся в на дельней стене узких полках. Тем временем, уже слышно было шаги вернувшейся, раздраженной стражи. Заградив собой проход, Геларн решил — будь что будет. Он оборвет их жизни если к тому идет. Все равно им больше нельзя оставаться в этом городе, а какое-то время он выиграет.

Первые стражники уже показались в полутьме коридора и сами заметили у себя непрошеных гостей. Послышалось:

— Вот он! Хватай урода!

И в этот момент за спиной Геларна заиграла свирель. «Нашел» — отстранено подумал он, силясь не слишком попасть под чары.

Все это он уже видел по дороге в клятый городишко, и теперь наблюдал снова: бегущий впереди ватаги мертворожденный сбился с шага, остановился, непонимающе осмотрелся по сторонам. За его спиной озирались другие. Мелодия лилась, отражаясь от камня стен, и как бы Геларн не пытался устоять, ощутил сперва расслабленное умиротворение, затем — как тяжелеют его веки, а следом и все тело. Где-то на границе подобравшегося сна, музыка смолкла, и он почувствовал, как его трясут за плечо. Открыв глаза, он обнаружил себя полулежащим на полу — свалиться полностью помешала дверь, на которую он теперь опирался спиной. Над ним склонился Коримус.

— Они не будут спать вечно, — вздохнул тот, — и… прости.

Поднявшись на ноги, Геларн тряхнул головой — сонливость не желала сдаться и отступить. Но им стоило торопиться.

— Думаю, я знаю где искать Аэль, — тем временем признался Коримус, пока они возвращались к камере мертворожденного. Он раскрыл ладонь, в которой оказалась все та же флейта.

— Мне стоит пойти одному. Пожалуйста, помоги Бэрду. Вряд ли их семья останется в городе, но им потребуется время на сборы…

— Доводы? — мрачно бросил Геларн, покосившись на него.

Коримус придержал шаг.

— Она убила одного из городской стражи.

Геларн поперхнулся. Это совершенно не укладывалось в образ той Аэль которую он знал. Если только… Память подбросила картины из оврага: взрезающие землю корни, ветви словно обретшие собственную волю, пронзенные тела и удушающий запах крови. Трудно забываемая картина даже при самом жгучем желании. Но тогда должны были остаться следы.

— Как? — хрипло прозвучавший голос походил на вороново карканье.

— Я видел его тело — иссушенное, как пустая куколка из которой не вылупилась бабочка. Избранное семя — это не просто та элин, что выбрана для проведения ритуала. Она наследница Эннемелен.

Когда-то, в ранние годы своей жизни, Геларн задавался вопросом, как вышло, что Эннемелен всегда и везде появлялась одна. Разумеется, под защитой Глифов их дом был, в основном, безопасным местом… Но казалось чрезмерно легкомысленным оставить без защиты ту, что можно было назвать душой их народа. Позже он понял, почему. Сам лес оберегал ее. Но представить то, на что намекал Коримус было совсем не легко.

— Ты хочешь сказать… — начал он.

— В критические и стрессовые моменты Древо будет оказывать на них сильное влияние. Возможно… возможно до ментального слияния. Я боюсь, Аэль сейчас может представлять из себя сплав инстинктов. Своих и Древа.

— Откуда тебе знать? — все еще недоверчиво спросил Геларн.

— От своего учителя. Он говорил, угроза жизни Эннемелен воспринимается Древом как угроза собственному существованию. Пожалуйста…. — попросил он еще раз.

— Думаешь, справишься один?

Коримус снова посмотрел на флейту в своей ладони.

— Из нас двоих у меня больше шансов. Я верну ее в чувства.

Так они добрались до камеры Бэрда. Со вздохом и все проклиная про себя, Геларн позволил Коримусу действовать одному, согласившись помочь мертворожденному. Для себя он решил, как только торгаш выберется за пределы города, сам он сразу же найдет своих.

***

Темные улицы встретили беглецов удивительным покоем, и до дома семейства Тальду Геларн и сопровождаемый им Бэрд добрались как смогли быстро и без происшествий. В окнах горели свечи — жена и дочь мертворожденного не спали, ожидая главу семейства, или вестей о нем. Однако во дворе Бэрд замедлил шаг.

— Могу я попросить тебя постучать, и позвать мою жену? — обратился тот слегка неуверенно.

— Можешь, — просто, но сухо ответил Геларн. — Но зачем?

— Не знаю, могу ли полностью доверять всем слугам.

Геларн тихо фыркнул. Стоило догадаться. Одна из особенностей мертворожденных — всегда готовы вгрызться друг другу в горло или по мелкому пакостить, если сделать первое не представляется возможным. Потом он подошел к двери и пару раз хорошенько стукнул дверным молотком. Дверь распахнулась почти мгновенно, выплеснув в ночь скудный свет. Мирелия растрепанной птицей выпорхнула наружу, промчавшись мимо него, с криком: «Отец!», повисла у Бэрда на шее. Не став слушать его бормотание, как и причитания девушки, Геларн прошел внутрь за старшей женщиной.

Последовавшие часы прошли в слезах, мольбах, и горячечных обещаниях. Купец покидал город в одиночку, его жена металась в дом и обратно то принося, то унося сумки и котомки с пожитками, едой, и чем там еще… Геларн не лез в это, просто мерил шагами двор, ему казалось, тот в скором времени начнет ему снится. Сам Бэрд седлал коня на конюшне, его дочь прекращала всхлипывать лишь затем, чтобы в очередной раз попроситься с отцом в дорогу. Горизонт уже начинал светлеть, когда Бэрд, приторочив собранные сумки к седлу крупного коня и накинув невзрачный плащ себе на плечи, взгромоздился в седло. Они наконец-то могли покинуть город.

Распрощались почти сразу за воротами. Бэрд поскакал на юг, Геларн же прислушался к своим ощущениям, пытаясь понять, где могут находиться Коримус с Аэль. Он щупал пространство, дав волю слуху и обонянию и, наконец, нашел за что ухватиться. Он повернулся к мрачному силуэту развалин, темневших на фоне бледного неба. Тонкая нить запаха крови вела туда. Сразу вспомнился восторг, с которым девчонка встретила руины попавшиеся им на пути. Вскоре Геларн убедился, что выбрал верное направление. Запах крови стал ощущаться сильнее, а в траве, тут и там попадались тела городских стражников. Над первым из них Геларн ненадолго остановился. В остекленевших глазах мертворожденного навсегда застыло выражение первобытного ужаса. Сквозь распахнутый в крике рот, и даже ноздри пробилась трава, и кольчуга не защитила хозяина от развороченной дыры в груди оставленной корневищем. Все как тогда в овраге.

Чем ближе к развалинам он подходил, тем хуже становилась картина. Мертвых тел стало больше, и не все они были разорваны корнями и травой. Некоторые валялись иссушенными скелетами обтянутыми посеревшей кожей напоминающей бумагу осиных гнезд.

Солнце поднялось уже высоко, и подойдя еще ближе Геларн, наконец, увидел. Развалина шевелилась, дышала, жила, плотно оплетенная жгутами из свившихся корней и ветвей. Стекая вниз, они словно обнимали казавшуюся маленькой фигурку.

— Аэль? — неуверенно позвал Геларн, останавливаясь. Он не особо сожалел о мертворожденных, но от всей этой картины ему стало не по себе. Кроме того, он нигде не видел Коримуса.

Девчонка стояла к нему спиной, и казалось, услышала его с запозданием. Полуобернулась через плечо, посмотрев совершенно чужим взглядом и хищно облизнулась.

— Вот и ты, Геларн, — голос звучал глубже, приторнее, с непривычными мурлыкающими нотами.

— Ты ждала меня? — зачем-то спросил он.

— Конечно, глупый.

Она развернулась полностью, шагнув вперед, на встречу. Сплевшиеся вокруг нее корни, казалось, с неохотой выпустили ее из объятий.

— Думаешь, мне довольно их? — Аэль протянула к нему руку. — Они — как засохшая пустошь. Ты же животворящий ключ.

Она снова облизнулась, так не похожая на себя. Вблизи, Геларн смог разглядеть жажду, плескавшуюся в ее глазах. А так же ощутить разливающийся вокруг нее сладко-приторный запах.

«Цветок», — подумалось ему. — «Оказавшийся хищным, а не хрупким».

— Где… — во рту пересохло. Усилившийся запах мешал формулировать даже самые простые мысли, пробуждая в нем самом древний как мир инстинкт. — … Где Коримус?

— А?

Она словно не поняла о ком речь. Руки ее уже обвили его плечи.

— Зачем нам кто-то еще?

В следующий миг он почувствовал ее губы, холодные и сухие. А следом из глубин пришла тупая боль, крепшая с каждым вдохом. Словно кто-то опять стирал его Глиф. Или он не дышал более?

Когда Геларн вновь смог овладеть своими чувствами, то не сразу понял где находится и почему вокруг так темно. Он не помнил, почему лежит навзничь на спине, и почему тело ощущается таким тяжелым. Затем, словно кто-то убрал от его ушей ладони, он услышал музыку и едва не зарыдал. Он уже не помнил, когда в последний раз ему было так тепло и легко. Было ли это когда-нибудь? Он назвал бы это любовью. Абсолютом, недостижимым никем из живых. Он хотел лежать так до конца времен, опустошенным, но обласканным чудесной мелодией. Но в ее голос вплелся другой, раздражающий, разбивающий волшебство. Он то выл, то рыдал, то хрустел сухим валежником. Не сумев стерпеть какофонии, Геларн приподнялся, тряхнул головой раз и еще, усиленно моргая. Зрение понемногу возвращалось к нему. Он увидел элин. Хватаясь за голову, она в исступлении металась вокруг, и вокруг нее в подобном же безумии заходились трава, корни, ветви… Внезапно, все затихло. Элин рухнула ничком, как совсем недавно лежал он сам. Музыка тоже стихла.

— Я ведь просил, — раздался усталый голос совсем близко. Подошедший напоминал мертворожденного, но чувства говорили Геларну, что это не так. — Еще немного, и она выпила бы тебя до капли.

— Выпила?

Оторопело оглядевшись, Геларн вдруг вспомнил, зачем пришел сюда.

— Кажется, только теперь я по-настоящему понимаю, для чего мы бережем Глифы, — медленно проговорил он.

— Древо может защитить своих детей, — кивнул Коримус. — Но не всегда от них самих же…

— Но где ты был все это время?

— Мне нужно было время, чтобы придумать и сплести мелодию. Я предпочел… не показываться пока не буду готов. Они, — последовал вялый кивок в сторону ближайшего тела, — хвала земле, перестали присылать новых. А затем пришел ты.

— Мм, — Аэль пошевелилась, приходя в себя.

Геларн поймал себя на том, что непроизвольно напрягся. Сев, девчонка крупно вздрогнула, оглядываясь. Должно быть, ей было трудно осознать произошедшее. Едва ли она даже помнила как оказалась здесь и что делала.

— Я, — ее голос дрогнул. Когда она повернулась к ним, широко распахнутые влажные глаза, казалось, занимали половину лица.

— Не бери в голову, — поспешил вставить Коримус. — Тебе угрожала опасность.

— Даже если так, — начал Геларн, но тот посмотрел на него непривычно жестко и недружелюбно.

— Даже если так, она подвергает опасности в том числе и нас, — закончил Геларн, глядя как девчонка, поднимается на ноги и бредет прочь, оглядывая тела. — И наше дело.

— Это не то, что ей нужно сейчас. Это все — часть ее природы. Сломавшись, она не станет лучше ею управлять. И дела не закончит.

Помолчав, Коримус пробормотал тихо, под нос:

— Возможно, тот стражник пытался овладеть ею как мертворожденной женщиной… Но в природе ее сестер это оружие. Более смертоносное чем меч.

Их прервал отчаянный крик Аэль. Подбежав к ней, Геларн понял в чем дело. А еще ему захотелось провалиться сквозь землю. В густой траве, словно напившейся его крови, лежал Бэрд. Он был мертв.

— Как… я же, — задохнулся только сейчас подоспевший Коримус.

— Не знаю!

Он снова огрызался, не мог иначе. Он действительно не мог понять, как торгаш, с которым они разошлись у ворот, оказался здесь прежде него. Против воли на него наваливался стыд. Мертворожденный не Глиф, но он опять не справился… Аэль рыдала сидя на траве, Коримус мрачно сверлил его взглядом, а Геларн не знал, что сказать или сделать. Злясь своей беспомощности, он круто развернулся, чтобы увидеть, что они не одни. Фигура в черных, щетинящихся шипами доспехах, стояла позади.

— Удивлен, как ты меня не почувствовал?

Голос звучал глухо сквозь забрало шлема. Аэль и Коримус обернулись на голос и тоже заметили чужака. Девчонка прянула назад, прижимая ко рту ладони. Геларн расслышал сдавленное:

— Это он…

Значит, они уже встречались.

— Кто ты?

Что-то в незнакомце казалось Геларну смутно знакомым на уровне ощущений. Словно перед ним был кто-то из элин… и даже больше.

— Отличный вопрос. Я Наэсол, и я долго, очень долго мечтал о нашей встрече, — в размеренном голосе легко угадывалась старая как запекшаяся кровь, с трудом сдерживаемая злость. — Отец!

Прорычав последнее слово, назвавшийся Наэсолом ринулся в бой. В ступоре от услышанного откровения, Геларн едва успел материализовать собственный клинок, чтобы встретить удар. В первом же почувствовав всю серьезность своего оппонента.

— Уходите! — крикнул он.

Это будет его бой.