7 (1/2)

Ясный полдень. Цветущее ромашковое поле. Черноволосая девочка бежит насквозь, к нему, раскинув руки, сминая ногами белые цветы. Темные растрепанные волосы летят следом, подобные рваному стягу. Нет, дурное сравнение… Но так же она бежала и в первый раз, а следом мчались лошади и собаки.

Лишнее яркое пятно в картине памяти. Геларн открыл глаза.

— Я их ненавижу…

Честный ответ. Пускай дурак Коримус ждал другого, когда лез ему в душу с расспросами. Его мотивы в походе — только его дело.

«Значит, хочешь отомстить? Кому? За что? Как именно был стерт твой Глиф?» — надоедливый голос спутника продолжал звучать, хотя их разговор состоялся дни назад, пока Аэль спала. Коримус ни за что не решился бы спрашивать при ней. Ответа на этот вопрос он так и не получил. А девчонка теперь пропала…

Вернувшись в настоящее, он досадливо поморщился. Все они собрались в доме мертворожденных — он сам, Коримус и хозяин с дочерью. Зареванная девица, шмыгая носом, снова и снова повторяла одни и те же слова:

— Я сказала, где буду…я сказала ей…

Пользы от того было — никакой. Аэль действительно заходила в шатер к так называемой гадалке. Оттуда же пошла не к лотку с бусами, а в неведомом всем им направлении. В глазах мертворожденных это выглядело детской глупостью, а приструнить их было не чем — если не рассказывать, кто Аэль на самом деле. Наступившее утро не изменило их положения.

— Стоит еще раз поговорить с гадалкой, — тихо пробормотал под нос Коримус.

Геларн и сам пришел к той же мысли, а вот в способностях Коримуса — сомневался. Скорее всего тот думал, что поняв услышанное девчонкой, сможет понять, куда та направилась. Но сам терялся в городе не меньше нее. Больше интересовал вопрос — выходила ли Аэль из шатра? Подобные ему могли ощущать детей Древа находясь поблизости от них. Это тонкое чувство на границе восприятия — как дыхание ветра на коже. Он ощущал его рядом с шатром и внутри него. Откуда ему там взяться?

— Туда и пойдем, — тяжело бросил Геларн, поднимаясь с табурета на котором сидел. Кресла он до тошноты не любил, хотя, спроси кто о причинах — не смог бы ответить. По правде — он не ответил бы на многие вопросы, даже самому себе.

— Стойте! — всполошился мертворожденный. — Стоит хотя бы обратиться к страже. Подключить их к поискам! Или, вы собираетесь трясти первых попавшихся людей? — тяжелый взгляд Геларна не смутил его.

— Это разумно, — вмешался Коримус. — Что ты будешь делать если она не захочет иметь с нами дело?

Геларн не сомневался, что сможет выбить ответы. Да, он готов был пойти на многое. Сейчас у него есть и шанс и… оправдание — признал он не слишком охотно. Но когда представится следующий?

— Делай, что сочтешь нужным, — пробурчал он, направившись к выходу.

Время ярмарки подходило к концу, часть торговцев и других гостей уже покинули городишко, меньше людей ходило меж оставшихся лотков и шатров. К счастью Геларна, шатер гадалки стоял на своем месте, но казалось, все препятствовало его стремлению к встрече. Возле самого входа один из городских зевак решил завести с ним праздную беседу, внутри, свисающие рядами тряпки цеплялись за руки и за ноги пуще колючек терновника.

— Вернулся, молодчик? — проскрипел голос из полутьмы.

Мрачный мистицизм должен был пугать, или внушать благоговение обычным посетителям, но Геларн хорошо видел сквозь царивший в шатре полумрак. Пара быстрых шагов — и он нависает над старухой, невольно отдавая должное ее бесстрастию.

— Та, которую мы ищем — я знаю, она была здесь вчера. — Глухо произнес он. — Где она?

— Это твой вопрос? — Казалось, мертворожденная смеется. — Не мой это конек — поиск пропавших, но попробовать могу. За цену.

Наверное, его лицо слишком сильно отразило эмоции. Гадалка продолжила с легкой усмешкой:

— Я не деньги имею в виду. Не в золоте счастье. А дар свой передать хочу. Он не силен, но с кровью тех, кто живет за волшебной завесой — усилится стократно.

Ни слова из этого не звучало вчера. Она словно знала, что он придет сегодня… один. И, что важнее, знала о его народе.

— Откуда… — Геларну пришлось прерваться и сделать вдох, — откуда ты знаешь о нас?

— Хм. Я гадалка. Могу видеть то, что не дано другим.

— Чушь. Ваш род не владеет магией. Она — кровь Древа.

Гадалка запрокинула голову, так, что капюшон съехал на затылок, открыв не старое, но уже иссушеное лицо и словно вцепилась в него взглядом. Он был колючим и смешливым, но читалась в нем и толика жалости.

— Для вас. Но не всякая истина абсолютна. Жрецам Темного доступно многое.

Темный… Геларн прежде не слышал такого обращения. И все же, частица его откликалась узнаванием, вызывая мурашки на коже, инстинктивные благоговение и страх. Чувства смутили и парализовали его. Отчего-то возникла мысль о древнем обещании, данном…кому? Будь здесь Коримус, или эта девчонка Аэль, они нашли бы в том намного больше. Коримус мог знать об этом… Темном. И, наверняка поведал бы парочку нудных легенд, хотя сейчас Геларн был бы, пожалуй, рад им. Ощущение чего-то важного, но ускользающего от него было подобно невозможности почесать спину. Что до Аэль, легенды и древности, похоже, приводили ту в восторг. Он тряхнул головой, на место растерянности вернулась злость. Не за этим всем он пришел сюда.

— Так где девушка? И что ты сказала ей? — спросил он напряженно.

— Ты согласен на мои условия? — гадалка ответила вопросом на вопрос.

— Нет, женщина. И тебе лучше не проверять на крепость мое терпение.

Капюшон уже снова скрыл лицо гадалки, но не требовалось смотреть в него. Усмешка явственно прозвучала в ее голосе:

— Такой грозный, нетерпеливый. Кто она тебе? Любимая? Или возможность и впредь жалеть себя и дуть на остывшие угли? Не свое ли неприятие ты сделал смыслом жизни?

— Кто я для тебя?

Она сверлила его взглядом и казалось, тяжелые дождевые тучи закрывшие небо рождаются из ее глаз. Он же просто смотрел в сторону и молчал.

— Просто существо которое должно жить? — голос сочился ядом. Она задрала голову. Там, на толстой ветви сидела серая кукушка, испуганно вспорхнувшая от пристального взгляда мертворожденной. — Как эта птица?

Первые крупные капли начинающегося дождя с мягким шорохом ударили слой опавшей листвы. Одна из них чиркнула по щеке девушки — наверное так теперь стоило воспринимать ее — оставив мокрый след. Почти как след от слезы, но память не могла подсказать ни одного случая, чтобы та плакала. Отчего-то, это давило сильнее всего.

— Чего ты хочешь от меня? — собственный голос показался глухим и грубым, напомнил рокот перекатываемых камней.

Краткий миг она казалась удивленной, затем вскочила, подняв рой осенних листьев, и заметалась, словно сама была сорванным с ветви листом. Влажный ветер трепал ее темные волосы.

— Помоги нам! Я… я убила отца.

Признание словно выпило ее силы. Она вся поникла и казалось, стала тоньше и меньше.

— Люди не примут этого, да и чума с ними… У отца не мало врагов осталось, и все они захотят теперь свой кусок урвать. А брату только четвертое лето пошло. Он как беспомощный щенок, а я… я не смогу защитить его. Забери нас к себе. Хотя бы до поры, пока он не подрастет.

Горло под пальцами было таким податливым. Глаза гадалки уже закатились, а лицо посерело, но промелькнувшее воспоминание не дало закончить. Как темная пелена спала с глаз и Геларн разжал пальцы, выпустив хрупкое тело. Глубоко вздохнул и выдохнул. Это не поможет. Не поможет найти Аэль… не вернет все как было.

За спиной послышался шорох и запинающийся топот ног, похоже кто-то спешил и едва не свалился запутавшись в висящих здесь по всюду тряпках. Развернувшись, он как раз успел поймать почти рухнувшую на него Мирелию.

— Геларн! Наконец-то я нашла тебя!

— Что стряслось?

Похоже, что-то и правда было не в порядке — мертворожденную изрядно трясло.

— Стража схватила отца и господина Корила! Якобы они убили какого-то стражника, женщину из трактира и всех других!

Буквально выкрикнув это ему в лицо, Мирелия разрыдалась, вцепившись одной рукой за рукав рубахи, а другой — в ткань плаща и дергала его.

— Нужно! — рывок. — Что-то! — рывок. — Сделать! — еще один.

Как иронично ко времени его посетило то воспоминание. Снова мертворожденная девчонка жала, что он станет «героем спасителем». Хотя в этот раз он был согласен. Что бы он не чувствовал в адрес торгаша и его дочери, он не был намерен оставлять на растерзание мертворожденным своих.

Оторвав от себя зареванную Мирелию, встряхнув ее, бросая короткое: «Рассказывай!» Геларн поволок ее к выходу, мимоходом отряхивая рукав. Гадалка хрипло дышала за спиной, и краткий миг, которого хватило бы вдохнуть и выдохнуть, он замедлил шаг. Еще одно давнее воспоминание скользило по краю сознания, но Геларн затолкал его туда, откуда оно вылезло. Вдвоем с мертворожденной девчонкой они покинули шатер.

***

Тюрьма городишки представляла собой каменный мешок, даже снаружи не имевший окон. Тяжелые двери окованы металлом — маленькая крепость внутри городских стен. Удивительно добротная, для поселения не высокой, по мнению Геларна, значимости. Именно сюда, по словам Мирелии, стражники уволокли ее отца и его подопечных, стоило тем заявиться в казармы. И времени у него скорее мало, чем много. В отсутствии своего правителя, мертворожденные скорее всего предпочтут побыстрее казнить «злодеев и преступников». Хотя за проведенный за осмотром места день он успел уловить слух о том, что планируется вызвать того самого князя «Лиддена». Что вряд ли было лучше. Как бы там ни оказалось, он не собирался позволять им этого.

Тени стремительно сгущались в наступающих сумерках, близилось рассчитанное им время. Жмущиеся ряды построек мертворожденных мешали видимости, но он чувствовал, как за стенами горит последним пламенем горизонт. Улицы успели опустеть, не считая обязательной стражи возле тюремных дверей. Молчание ночного города нарушало их тихие монотонно бубнящие голоса и далекий лай собаки.

Тени все так же повиновались ему, хотя с утратой глифа обращение к ним каждый раз вызывало колкую боль в висках. Чуть переждав пока она немного уляжется, он шагнул вперед, сквозь тень единым шагом преодолевая расстояние до тюремных стен. Почти гладкий на вид, их камень под пальцами ощущался шершавым и холодным. Геларн убрал руку. Еще шаг, и собственная тень, упруго подавшись вперед, пропустила его сквозь каменную стену внутрь. Мертворожденные защищали свои дома, крепости и тюрьмы от таких же мертворожденных, вынужденных карабкаться по стенам, взламывать замки на воротах или пробивать их таранами. Элин были способны на большее.

Глазам предстал полутемный коридор, с ожидаемо сырым и затхлым воздухом. Даже сквозь кожу сапог ноги ощущали гуляющие по каменному полу сквозняки. По обе стены, на не малом расстоянии различались толстые железные прутья клеток. Похоже, сооружая свою тюрьму, мертворожденные не рассчитывали на длительное содержание кого-либо. В медном кольце, в паре шагов от него чадил факел, грузный стражник мерно посапывал на грубо сколоченном табурете под ним. И это было удачно. Бодрствуя, он поднял бы страшный шум, увидев как собственная тень независимо от владельца поднимает руки, тянет к горлу, впивается в него. Мертворожденный очнулся слишком поздно, и мог только хрипеть, разевая рот как выброшенная на берег рыбина да царапать ногтями кожу на собственной шее. Впрочем, его агония закончилась довольно быстро.

Снимая с его пояса связку с ключами, Геларн задумался. Как бы легко он не вошел сюда, вытащить таким же образом Коримуса и мертворожденного не получится — тень не примет их. Эти силы Стражам дарили Глифы. Пробиваться с боем — тоже не казалось ему хорошей идеей. Чего бы не говорили о князе Лиддене, был еще и тот, или те, кто убивал ревелий в этом городе — им не стоило поднимать шумиху и громко заявлять о себе. Стоило как-то отвлечь остальную стражу.

Настраивая чувства на более тонкое восприятие, он потянул носом воздух. К сырости воздуха примешались запахи плесени, кислой пищи, эля — что подавался в трактирах мертворожденных, прогоркшего жира которым пропитывали факелы. Самой тяжелой нотой во всей этой взвеси ощущался пот мертворожденных. Их было здесь где-то пятнадцать, один из которых, дальше по коридору, должен был быть отцом Мирелии. Храпел, должно быть, еще один сонливый товарищ уже мертвого стражника. По всему, лопухи были крайне уверены в своих стенах.

Он слышал шипение пламени и крысиную возню, где-то вдалеке капала вода, похоже, играли в карты — Геларн успел выучить звук, с которым пальцы скользят по плотной бумаге. Все это в отдалении, сейчас ему ничто не угрожало. И все же витало что-то в воздухе… Напряжение? Страх?

Двинувшись вперед, он довольно быстро отыскал Коримуса, который поспешно прикрыл рот посаженного, к его удаче, в ту же каменную клетку торгаша.

— Свирель с тобой? — тихо и коротко спросил Геларн, бросая неодобрительный взгляд на мертворожденного.

Коримус отрицательно качнул головой. Стоило ожидать. Все же, мертворожденные не настолько дурачье, чтобы не обыскать сперва заключенных. Может, так оно и к лучшему. У торгаша будет меньше вопросов. Но было бы куда проще не окажись его здесь.

— Ждите, — бросил Геларн, шагая в объятья следующей тени.

С надрывом заскрипели и тяжело ухнули двери. Показалось, от удара задрожали воздух, и даже пол. Раздался сумасшедший топот ног, с лязгом окованных сапог по камню. Храп в дальнем конце коридора оборвался.

— Нашли! Но…все наши… оно просто жрет их! Капитан… приказал собрать всех, кого можем!

— Но заключенные?..

«Жрет»? — задумался Геларн, вслушиваясь в речь мертворожденных.

— Я знаю о ком и о чем они говорят! — Долетел до него непривычно взбудораженный шепот Коримуса. — Нужно торопиться!

Пока же кто-то явно спешил в их сторону.

— Дэрий! Мать твою, дуй…

Примчавшийся проверить сослуживца стражник застыл, оборвав речь на полуслове, увидев того на полу. Мучительно долгий миг он просто стоял и смотрел. А когда поднял глаза, неясный теневой силуэт уже убегал прочь по коридору.

— Тревога!!! — выжимая все возможное из своего голоса заорал стражник, пускаясь в погоню.

Некоторое время тюрьма напоминала разоренный муравейник или потревоженное осиное гнездо. Неуловимого чужака замечали в разных коридорах, разных их частях и даже во внутренней караульной комнате. Слившийся с тенью внутри одной из пустовавших камер Геларн почти веселился наблюдая за беготней. Наконец, тюремным стражникам показалось, что чужак выскочил наружу, и все устремились ловить его во дворе. Оставшись один, он быстро отпер клетку Коримуса.

— Останетесь пока, — осадил торгаша, собравшегося было выйти из камеры.

Коримус чуть задержался на выходе.

— Верь нам, Бэрд, — мягко попросил он. — Мы не оставим тебя.

Геларн кивнул, ворча в мыслях о том, как усложняет дело мертворожденный.

Бэрд смерил обоих долгим взглядом. Особенно пристально он смотрел на Геларна, словно пытаясь что-то прочесть у того на лице. Момент затягивался, что начинало нервировать — у них было не столь много времени. Наконец смиренно пожав плечами, купец уступил, вернувшись обратно.