6 (2/2)

— Ладно, дело твое, иди. Я пока присмотрю себе бус. Буду ждать у лотка, где были те, нефритовые, помнишь? Может, Рудперу на глаза покажусь.

В шатре было темно и пахло сладковатым дымом. За внешним пологом оказался другой, а за ним — третий.

— Заходи, девонька, милости прошу, — прошелестел сухой, надтреснутый голос.

Аэль заозиралась, пока не разглядела невысокую фигуру, закутанную в несколько слоев одежды. Низкий капюшон скрывал лицо, широкие рукава почти полностью скрывали ладони, оставляя на виду лишь длинные белесые волосы и тонкие сухие пальцы. Аэль застыла — зрелище показалось ей жутковатым.

— Садись же, коль пришла, дитя, — гадалка указала на потертую подушку перед коротконогим столиком. — Не нужно робеть. Какой вопрос мучает тебя?

— Я… — Аэль усиленно пыталась придумать, как ей задать свой вопрос и не выдать себя. — Я… не знаю, что должна делать…

Как обрисовать проблему с Древом? Память же не кстати подкинула образ пронзенных корнями волков и обвиняющий голос Стража из оврага.

— Тяжелая задача на тебе лежит? — вкрадчиво спросила гадалка. — Но суть ее открыть, ты, вижу, не стремишься… Ладно, помогу как сумею. Но предсказание, без деталей, может быть не точно, учти.

Аэль тяжело кивнула.

— Смотри сюда, — к ней подвинули широкую плоскую чашу с темной жидкостью. — Медленно подуй. Теперь посмотрим…

Как только дыхание Аэль коснулось жидкости, вверх от нее пошли тонкие витки пара, постепенно густея, и приобретая зеленоватый цвет. «Матушка Кара» забрала чашу, и поболтав содержимое, теперь пристально вглядывалась внутрь.

— Как интересно… — прошелестел ее голос.

Аэль напряглясь, стиснув в пальцах ткань юбки. Часть ее все еще горела любопытством, другая же была от чего-то напугана. Все это нервировало, не давая понять, чего же она хочет — услышать ответ или скорее сбежать отсюда?

***

Он думал, сегодня — удача щедра к нему как никогда. Лишить жизней нужную парочку вышло даже легче, чем он рассчитывал. Уже покончив со всем, его снова кольнуло то чувство — узнавание. Оно щекотало позвоночник каждый раз, когда поблизости находился один из них. Хотя день ослабил его восприятие, он, следуя привычке, глубоко втянул ноздрями воздух. В нос ударила отвратительная какофония чеснока, перца, воска, конского и человеческого пота, ладана и многого другого. Наэсол, одетый днем как большинство местных горожан, извлек из крохотного кармана жилета бархатный мешочек с нюхательной солью. Стало легче. Глаза его наконец заприметили в толпе двух девиц — одна, хорошо одетая, и вторая попроще. Первая сбросив капюшон красного с оборками плаща щеголяла уложенными двумя баранками светлыми косами, в таких же алых лентах. Легкомысленная модница — свежий городской типаж. Такими вырастали дочери зажиточных купцов, достаточно удачливых барыг и банкиров. Способ вложения отцовских денег, сами не способные ни на что, и потому ничего не стоившие. Типаж не ограничивался девушками. Юношей такого рода он презирал еще сильней. Вторая девчонка щеголяла распущенной копной цвета древесной коры. На нее то и указывало знакомое ему чувство.

— Так, так, так… — уголки его губ чуть приподнялись, и он тихо пожелал себе, — Счастливой охоты.

Уследить за парой девиц в пестрой подвижной толпе непросто. Наэсол счел верным положиться на ведущее вперед чувство, часто служившее ему лучше собачьего нюха. Но осмотревшись в очередной раз, он не заметил своей цели. Сбитый с толку, он заозирался по сторонам — знакомое чувство не пропадало, они должны были находиться поблизости! В следующий миг внимание зацепилось за внешне не примечательного в толпе, пухлого человека. Он мог быть кем угодно: торговцем, ремесленником, но чутье кричало — он тоже из волшебного народа. Не размышляя, Наэсол решил заняться второй целью. Девчонка не сбежит. Ни один из них.

Так они шли, разделенные десятком шагов и вместивших плотную стену людских спин и боков, с вкраплениями счастливо-глупых или раскрасневшихся от гнева и ранних возлияний лиц. Жертва нервничала, как чующий охотников олень.

В какой-то момент девки так же вновь попали в поле зрения. Впервые с прошлой ночи его посетила досада. Рано он отделался от Лилин, какой бы раздражающей та не была. Приостановившись, Наэсол громко и зло выдохнул через нос. Будь он собакой, наверняка бы вздыбил шерсть на загривке. Он и сейчас чувствовал, как поднимаются волоски по всему телу. Судьбе же было угодно посмеяться над ним. Вторая жертва встретила третью. Высокого и мрачного, под стать Наэсолу, мужика. И узнавание обрушилось подобно камнепаду, грозя размолоть и похоронить. Хотя оно не было нужно — он был знаком с зеркалом и, должно быть, станет больше похож, когда проживет еще десятка полтора лет. В барабанном шуме крови в ушах он слышал только как скрежещут его зубы. Его заклятый враг был перед ним. Его папаша.

***

Когда Аэль вышла из шатра, день клонился к вечеру. В голове царил хаос, казалось, дым, которым окуривала ее «Матушка», въелся в само ее существо. Голова слегка кружилась, и совсем не хотелось искать Мирелию и возвращаться в дом мертворожденных. Был тот редкий момент, когда ей хотелось быть исключительно одной.

«Ответ ближе, чем ты думаешь. Он в тебе самой. В твоей природе» — вердикт гадалки продолжал звучать в ушах, множась подобно эху в ущелье.

«Путь к источнику — путь к себе, но итог его тебя может не обрадовать».

Это все, чего она добилась. Путь к себе. Ей стоило найти свое предназначение? Но разве Древо не указало на него, избрав ее для совершения ритуала?

Вокруг все еще было много мертворожденных, слышалась музыка и не слишком стройно поющие голоса. Скользнув глазами по из головам, Аэль устремила взгляд дальше, поверх невысоких крыш, туда где на холме за городом виднелись руины разрушенной твердыни местного правителя. И, почти того не замечая, она двинулась вперед, там наверняка можно было побыть в одиночестве. Кроме того, эти руины, свежие, куда больше напоминали замок, который хотелось увидеть, чем то, что встретилось по дороге.

Сколько шла она не знала. Как-то сама собой осталась в стороне центральная площадь, а улицы пошли тоньше и кривей. Здесь, в каменном городе мертворожденных, она не ориентировалась так, как родном лесу под сенью Древа, но сейчас, погруженную в себя, ее это мало заботило. Аэль шла, мало оглядываясь по сторонам, ориентируясь на темный силуэт полуобвалившейся башни. Пока улица впереди нее не оборвалась, упершись в толстую глухую щербатую стену. Такие же стены, лишенные даже окон, окружили ее по обе стороны. Похоже, ей следовало спросить дорогу.

— Смотрю, удача не отвернулась от меня, — прозвучало за спиной, стоило ей повернуть назад.

Чувство опасности окатило горячей волной, задержавшись солоноватым привкусом на языке. Такая радость, и такая злоба слышались в этом голосе.

— Один из вас сам дался мне в руки!

Обернувшись, Аэль отшатнулась, рядом с ее лицом просвистело что-то тяжелое, с лязгом упавшее на камни в шаге позади. Незнакомая черная фигура, спрыгнула со стены, приземлившись неожиданно мягко для своих габаритов. Вся она лоснилась, и в тоже время щетинилась острыми шипами. Вместо лица, скаля зубы-пластинки, смотрела маска. Фигура сделала шаг вперед, а за ним еще один. Расширившимися от страха глазами Аэль наблюдала игру света на появлявшемся из-за спины ее врага клинке. Казалось, он выходил издевательски медленно, сейчас возвышаясь над плечом на две ладони. Она сглотнула: сердце трепыхалось где-то в горле, ее кидало то в жар то в холод, но ноги словно пустили собственные корни и приросли к камням. Она не могла двинуться с места.

— С тобой я не стану возиться, — пообещала черная фигура.

Время словно загустело.

— И куда тебя несет? — посторонний голос доносился издалека, едва различимый сквозь шум в ушах. Следом послышалось шарканье неуверенных шагов и новый голос:

— Сча, отлью…ик!

Кто-то шел в их сторону. Голоса разбили охватившее Аэль оцепенение. Пущенным из пращи камнем она устремилась вперед. Спиной Аэль чувствовала рассекаемый клинком воздух, но не останавливаясь бежала все дальше и дальше, не разбирая дороги, не замечая ничего вокруг, пока воздух не стал слишком плотным и горячим чтобы им можно было дышать. Запнувшись, она остановилась, привалившись к очередной каменной стене, силясь вдохнуть, и лихорадочно оглядываясь. Все еще помутненный страхом разум отметил ворота, казалось, те самые, через которые дни назад она вместе с Коримусом и Геларном попала в город. О, сколько бы она отдала, чтобы любой из них оказался бы сейчас рядом! Но их не было. Округа спала, исключая лишь неизменную пару стражников у ворот. Но, может они смогли бы ей помочь?

Шаг вперед обдал спину огнем, заставив скорчится и вскрикнуть. Только теперь она обратила внимание, как ноет тело между лопаток и как липнет к нему намокшая ткань. Тот…кем бы он ни был, все же ранил ее. И стоило осознать это, как дыхание преградил болезненный комок, а по лицу неудержимо потекли слезы. Страх, обида, усталость — все смешалось в них. Силы оставили ее. Где-то далеко, на границе сознания, она слышала шелест корней, они текли вверх, желая выбраться стучали о камни под ее ногами. Стоило остановить это, но Аэль не могла. Ей хотелось раствориться среди них, стать маленьким острым корешком в сырой земле, навсегда оставить позади боль и беспокойство.

Похоже, стражники сами ее приметили. Из омута потрясения и жалости к себе Аэль всплыла, почувствовав как кто-то тормошит ее за плечо.

— Э, красавица, все хорошо? — послышался грубоватый хриплый голос.

Склонившийся над ней был усат и не молод. В глазах блестел холодный металл, но уже от самого вопроса стало чуточку легче. Аэль смогла разомкнуть губы:

— Мертв…

Начав она осеклась.

— Кто мертв? — нахмурился стражник.

— Нет, кто-то хотел убить меня, — пролепетала Аэль. — Т-там…

Указала она, хотя не была уверена, совершенно не помня, как бежала сюда.

Стражник посмотрел в указанном направлении и нахмурился еще сильнее. Затем протянул ей руку, желая помочь подняться.

— Иди за мной, — бросил он коротко, как только она оказалась на ногах.

Ноги едва держали ее, но Аэль безропотно побрела следом. По крайней мере, при нем на нее не станут нападать. Почти у самых врат ее осенило — стражники могли знать, где находится дом семьи Тальду. Она уже хотела спросить, но ее провожатый распахнул низкую дверь невысокого строения, жавшегося к городской стене, жестом призывая ее зайти внутрь.

— Керт! — так же обратился он к кому-то внутри. — У меня тут девчонка, говорит на нее покушались. Поговори с ней, узнай что да как.

Внутри царил влажный душный полумрак, пропитанный незнакомым кисловатым запахом. Со скрипом в дальней стене открылась дверь, Аэль увидела еще одного заспанного мужчину. Зевая, тот усадил ее за кособокий стол, и сам плюхнулся рядом, первым делом попросив еще раз описать что произошло. Вопросы посыпались как листья в ураган, но ей мало что было им дать. Она помнила лишь, что напавший на нее был в черном и щетинился шипами — ни облика тупика где они столкнулись, ни пути которым она шла, ни иных деталей Аэль назвать не смогла.

— И кем ты будешь, красавица? Как тебя звать?

С виду простой вопрос вогнал ее в ступор — мертворожденный вел себя странно, все время придвигаясь ближе и по долгу глядя на нее мутноватыми глазами с нездоровым, ранее ею не виданным блеском. Левую руку он положил ей на колено, комкая ткань юбки и елозя ею вверх и вниз.

—…Алис, — пробормотала она, но мертворожденный ее будто не слушал. Теперь его рука легла на иллюзорную грудь, а лицо приблизилось почти вплотную.

— Уважишь солдата? Я хорошо заплачу тебе, птичка…

В губы уперся чужой сухой рот, и Аэль отпрянула, ощутив удар темной горячей волны изнутри. Это было опасно. Это было неправильно, о том кричала каждая частичка ее существа. Нечто распускалось в ней, подобное голодному, хищному цветку. Она со всей силы толкнула мужчину в сторону.

— Нет! Вы не знаете…

Удар поверг ее на пол, боль в спине вырвала воздух из груди.

— Можешь сопротивляться, — над ней нависло искаженное лицо мертворожденного, — так мне нравится еще больше… Только не ори.

Потная ладонь опустилась на лицо. Это было последнее, что она увидела.