28. Откровения (1/2)

До неё донеслось какое-то движение — со стороны двери. Быть может, это Виктор? Хотя его шаги гораздо громче… но если ему нужно, он умел подкрадываться тихо.

Он сел, замешкавшись, видимо, решался задать интересующие его вопросы.

— Гермиона.

Не Виктор. Северус.

Грейнджер, изогнувшись на полу, одарила его сердитым взглядом и направила на него свою волшебную палочку. Чего ему ещё надо?

Она перекатилась на колени, в замешательстве наблюдая, как Снейп положил палочку на пол, да ещё подальше от себя, и поднял руки вверх. В какую игру он решил сыграть сейчас?

Он хотел поговорить. Она — нет. Да и как можно контактировать с этим человеком, когда руки так и чесались наподдать разок-второй. Какие разговоры?

И Грейнджер без зазрения совести сказала ему об этом прямо.

— Я понимаю, но никто из нас не покинет эту комнату, пока правда не выйдет наружу, — не унимался Северус.

Ага, конечно, будет он меня тут удерживать. Ведь последнее слово всегда остаётся за Северусом Снейпом… тьфу! Какой же невыносимый, высокомерный, упрямый человек.

Она зарычала на него, пытаясь донести до Снейпа то, что всё, что уже сказалось и сделалось — полная ложь. Так к чему беседы теперь? Гермиона, вздохнув, поднялась на ноги и подошла к двери. Взявшись за ручку, с силой потянула на себя: действительно ли заперто или нет?

Параллельно она слушала его вполуха, даже не зацикливаясь на его словах. Цель одна — уйти отсюда, не смотреть на него и не ощущать смесь гнева с отчаянием от происходящего. Северус хотел всё исправить, но она понимала — этому не бывать. И её резкий ответ стал тому доказательством.

— Алохомора!

И целое ничего.

Она попала в ловушку, в его ловушку, думая, что он изменился. Но всё это пустая ложь, пусть ей и хотелось верить в обратное.

— Гермиона, вам когда-нибудь приходило в голову, что у меня могли быть очень веские причины прогнать вас той ночью? — спросил её Северус, сидя на полу. Грейнджер от души пнула дверь. Идиотизм какой-то.

Да не было никаких веских причин, оправданий тому, что произошло. Никакие цель и намерения не станут достаточно оправданными, не заставят её поверить в то, что Северус испытывает к ней что-то, кроме презрения. Несмотря на то, что Гермиона так и ответила ему, Снейп пустился в дальнейшие объяснения, считая, что тем самым поступает правильно.

Она подошла ближе к Северусу, возвышаясь над ним и глядя сверху вниз. Ладно, пусть говорит. Но в этот момент он резко замолчал и посмотрел на неё широко раскрытыми глазами, с некоторой даже нежностью. Грейнджер не знала, как истолковывать такой взгляд: исчез он так же быстро, как и появился.

Снейп продолжил, а ей хотелось кричать, рвать и метать, чтобы он заткнулся. Затем он сказал, что Молли причастна к этому всему должным образом и что он пытался спасти её.

— Спасти меня от чего? Тогда мне ничего не угрожало! — воскликнула Гермиона, положив руки на талию. Тогда Рон ещё не вёл себя как монстр, он был просто дерьмовым парнем.

Тяжело, как же тяжело. Снейп посмотрел на неё; его рот двигался, как будто он пытался что-то сказать, но не мог выдавить ни слова. Это беспокоило, поскольку Северус относился к тем людям, которые всегда могли найтись с ответом.

Гермиона ещё пристальней к нему присмотрелась: он, казалось, пытался привести в норму своё дыхание.

— От меня. От жизни со мной.

И словно гром среди ясного неба.

Нет, нет, невозможно. Это всё — ложь. Не спасал он её ни от кого, ему было плевать.

Ох, Мерлин, это что… что это значит?

Она не могла поверить своим ушам.

— Что?

— Хотите, я начну с самого начала? — поинтересовался Северус, жестом предлагая ей сесть рядом. Его палочка всё ещё покоилась на полу. Это так странно — он делал всё, чтобы не представлять для неё никакой угрозы.

Она села рядом, но сразу дала понять, что в его словах, сказанных и ещё нет, не было и не будет никакого смысла. Всё это больше не имело никакого смысла.

Вполне ожидаемо, что Снейп разозлился, узнав о предложении Рона. Возможно, у него действительно были к ней чувства, поэтому он ревновал и злился.

Но он сказал, что лишь посмеялся над женщиной. Даже сомневаться не стоило — это же Северус Снейп. Он пересказал ей их диалог с Молли: то, что она открыто заявляла об их интимной связи; то, что запрещала Снейпу рушить скорый брак её сына и Гермионы.

Молли вмешивалась в их жизнь постоянно, а она даже этого не осознавала. Однако, беспокоило её далеко не это. Ведь Северус знал, что они никогда не были близки; между ними не было ничего, даже отдалённо похожего на сексуальную интрижку.

— Но вы знали, что это неправда, Северус. Самое большее, что мы когда-либо делали… это когда вы засыпали головой у меня на коленях, — пролепетала она, пытаясь понять, почему Снейп ничего не возразил ей.

Его тихий вздох прозвучал очень подозрительно.

Сердце вмиг сжалось, когда Гермиона услышала его ответ: Молли сказала ему, что он был недостаточно хорош для неё. Что он не смог бы обеспечить ей счастливую жизнь.

Кем, чёрт возьми, Молли себя возомнила…

Северусу не нужно было обеспечивать ей какую-либо жизнь: у неё были свои собственные деньги и умения. Она, наоборот, была бы счастлива стать той, кто поможет ему подняться на ноги не только в прямом смысле, но и в переносном.

Грейнджер посмотрела на него и сразу всё поняла. Молли так жестоко запугала его, что он поверил, что недостоин её. И когда Гермиона решила поинтересоваться, поверил ли Снейп в эту глупую чепуху, он быстро отвернулся от неё.

— Я не хотел обременять вас заботой о себе. Я не хотел, чтобы вы отказывались от своей молодости, ожидая, пока мне станет лучше, когда не было никакой уверенности, что я поправлюсь. То, что я нахожусь в нынешнем состоянии, — это чудо. Мне потребовалось два года, чтобы отказаться от трости. Я не хотел, чтобы вы застряли со мной и проживали жизнь так, как того не хотели. Она спросила меня, хочу ли я, чтобы вы были счастливы, — едва слышно признался Северус.

Теперь это имело смысл. Причём весомый. Эта мерзкая женщина прямиком направилась к Северусу, который уже и так был в уязвимом состоянии, и сказала ему, что то, каким он себя считал, было безошибочно правильным. И для достоверности этой истории ещё использовала Гермиону.

Конечно, Северус сказал, что желает для неё только счастья, он говорил ей об этом неоднократно. Как она вообще могла быть настолько слепа к влиянию своей свекрови?

Словно ледяная вода — её окатило новое осознание. Неужели это Молли убедила его прогнать меня в ту ночь? Да ещё таким гнусным способом?

— Окей, вы согласились с её условиями, и что дальше? — Гермионе нужно было знать, она должна была знать, что сказала эта женщина.

Эта необычная ночь изменила всю её жизнь, и человек, который, как она думала, сломал её, на деле пытался спасти.

Снейп рассказал о том, что Молли его заверила, будто Гермиона будет точно счастлива с Роном. Ей хотелось плакать. Она обхватила голову руками, пытаясь принять услышанное.

Молли играла ими всеми, как с марионетками.

— Она умеет манипулировать и давить на слабые места, если того хочет, — тяжело вздохнула Грейнджер.

— Я хотел для вас лучшей жизни. Вам я её предоставить не мог. Я не мог держать вас взаперти в том лазарете, пока боролся за то, чтобы моё тело снова мне подчинялось. Вы и так потратили целый год. Вы заслуживали шанса, и я не мог не дать вам его.

Какой же он идиот, Мерлин. Северус никогда не брал во внимание, чего хотела именно она. Ему и в голову не пришло спросить, чего надо именно ей. Он просто принял решение прогнать её, не зная, хотела Гермиона того или нет. Внутри поселилась печаль, которая грузом сдавливала грудь.

Она подняла на него взгляд:

— Вы не знали, чего хочу я. Вы ведь даже не спросили моего мнения.

— Я этого не сделал потому, что знал, что вы захотите остаться рядом со мной. Я знал, что постепенно начну испытывать к вам всё более глубокие чувства.

Слова пронзили её сердце, как кинжал. Северус причинил ей боль, потому что считал, что не сможет прогнать её, если она останется. Может быть, ему тогда стоило прислушаться к своим чувствам и обсудить своё решение?

Гнев, рождённый болью, оказался слишком сильным. Грейнджер заглянула в эти чёрные глубины его глаз в попытках найти ответы. Она хотела знать, было ли это всё ложью или нет? Или ложью были его нынешние слова? Пережить ещё один обман окажется непосильной для неё задачей — Гермиона столько лет была заперта в мире лжи… Ей просто хотелось услышать сейчас правду: Снейп действительно всё это выдумал, лишь бы заставить её вернуться к Рону?

Когда он признался, что не хотел тогда никаких чувств, даже взаимных, она встала. Требовался воздух, хоть какое-то личное пространство. Так много из того, что Северус тогда ей наговорил, Гермиона приняла на свой счёт и поверила.

Он предложил показать ей свои воспоминания в знак доказательства своих слов, но вряд ли ей удастся вытерпеть это ещё раз.

Молли. Она всё испортила, она заманила её в ловушку. Грейнджер ощущала себя мухой, которая попала в паутину паука.

Почему ей так хотелось нас поженить?

Даже когда Гермиона пришла к Молли после всего произошедшего, она настаивала на том, что всё в порядке, всё хорошо, это просто нервы от предложения руки и сердца и предстоящей свадьбы. Молли всегда была рядом, отрезая любые зарождающиеся мысли сомнений.

— Нет, я просто не могу поверить, что ей удалось всё так легко взять и разрушить. Я даже не думала об этом, не подозревала. Я всегда считала, что Молли слишком много вмешивается в нашу с Роном жизнь, особенно в начале, но я никогда не думала, что это именно она стала причиной, по которой вы меня прогнали, — Гермиона отчаянно мерила шагами комнату, тряся перед собой руками, как будто могла дотянуться и задушить женщину, если бы она была здесь.

Ворох чувств закружился в ней с новой силой: злость, ярость, обида, грусть; Гермиона жаждала ответов, хотела повернуть время вспять как никогда раньше.

А потом он попросил у неё прощения. Её сердце сжалось. Девушка остановилась буквально на полушаге.

— Я не могу поверить, всё это время я думала… — Гермиона не позволила словам вырваться наружу. Она отчаянно посмотрела ему в глаза, жалея, что не относится к тем людям, которые освоили легилименцию. Так бы ей удалось узнать, говорит он искренне или нет.

Северус не отводил глаза в сторону, как будто чувствовал, что она ищет в нём правдивость сказанного. Несмотря на то, что Грейнджер знала этого человека как искусного лжеца, она допускала мысль, что на этот раз он говорил правду.

— Вы действительно делали это ради меня? — вздохнула, надеясь вопреки всем надеждам, что это правда. Всё в ней кричало, что это не по-настоящему, что он не может заботиться о ней. Но в глубине сознания шептал тихий-тихий голос, призывающий поверить ему.

Снейп не отрывал от неё пристального взгляда, утверждая, что ему было не всё равно не только тогда, но и сейчас.

Какой же вы глупый! мысленно воскликнула она.

— И вы думали, что простой разговор не решит проблему? — сдавленно, болезненно.

— Да, я об этом даже не подумал. Тогда я был другим человеком, Гермиона. Я только что вернулся с войны, я не думал, что выживу, считал, что в противном случае меня отдадут на растерзание дементорам. Вы стали единственным светлым пятном в моих буднях, и я убеждал себя в том, что вы со мной — временно. Что авроры нагрянут и увезут меня, и всё, что мне останется, — думать о вас и вашей доброте.

Его слова выбили из неё весь дух. Северус был так уверен, что её у него заберут, неудивительно, что он с такой лёгкостью её оттолкнул. Он прав, тогда он был совсем другим человеком — озлобленным на мир, — который даже не хотел жить.

Гермиона опустилась на пол перед ним. Сказать ему, что он глупец, было просто, но Грейнджер не ожидала, что он так легко с ней согласится. Для неё это означало одно: он сожалел об этом.

Сколько раз Молли вмешивалась в наши жизни?.. она закрыла глаза, пытаясь вспомнить ту ночь. Рана была до сих пор свежей.

«Мама сказала, что ты вернёшься и образумишься».

Против воли Гермиона схватила его за руки; в голове как будто бы задвигались шестерёнки.

Вот почему Рон знал, что она вернётся в их дом. Молли спланировала такой исход событий. Она была уверена, что Гермиона откажет её сыну, придёт к Северусу, который, в свою очередь, отправит её обратно. Она поделилась с ним о своём открытии.

Кусочки паззла медленно, но верно соединялись воедино. Рон запретил ей общаться с Северусом под предлогом того, что это сильнее её расстроит. Об этом попросила его Молли. И не потому, что боялась, что Снейп сделает ей больно, а потому, что боялась, что он скажет Гермионе всю правду.

Гермиона сжала его руки в своих. Всё то безумие теперь стало ясным, объяснимым. Именно та ночь стала первоисточником всех дальнейших бед.

Её тянуло к нему каждой клеточкой тела.

— Если бы я на мгновение подумал, Гермиона, что всё обернётся таким образом, я бы никогда этого не сделал.

Он всё ещё не осознавал уровня обмана. Он не понимал, что отняла Молли у него, у неё — у них.

О Цирцея, ведь столько предпосылок было к тому, чтобы понять всё сразу!..

— Нет, я знаю, теперь это имеет смысл. Мерлин, почему вы не сказали мне об этом несколько лет назад… — вздохнула Гермиона, чувствуя внутри одновременно и тяжесть, и лёгкость.

Пока Северус объяснял, почему так и не решился рассказать ей правду раньше, она поправила очки и задумчиво потёрла лоб.

Весь её брак был основан на лжи.

Да это даже браком назвать нельзя — кукольный спектакль, организованный Молли.

Грейнджер была в ярости. Интересно, каковы были её мотивы? Что она с этого брака поимела?

Северус снова прервал её размышления:

— Как я могу всё исправить? Чем могу помочь?

Убить Молли. Вернуть её к жизни. Потребовать ответов. А потом снова убить.

— Поможете закопать труп Молли Уизли? — зло усмехнулась она.

— Не думаю, что в Азкабане вам придётся по вкусу, — Снейп сжал её руку.

Если бы она кого-то убила, то позаботилась бы о том, чтобы не стать пойманной. С её-то умом, опытом и умениями в мире магглов и знанием слабостей Министерства ей это сойдёт с рук.

— А кто сказал, что меня поймают?

— Гермиона, — поддразнивал он.

Было в этом что-то приятное, в том, что он держал её за руку.

Но мысли вернулись к тому, почему всё это произошло. Если бы Северус на мгновение задумался или поговорил с ней, этого бы не произошло.

Гермиона убрала от него руку, положив себе на колено.

Смогу ли я простить его? Он попросил у меня прощения, хотя его вины здесь как таковой нет. Смогу ли я забыть об этом? Смогу ли двигаться дальше?..

Посмотрев на Северуса, Грейнджер поняла, что найти нужные слова оказалось не так-то просто. На его лице была написана боль, и от этого болело её собственное сердце.

— Я… я не знаю, что вам сказать, Северус. Вы причинили мне сильную боль, — прошептала Гермиона, глядя на свои руки, потому что боль в его глазах причиняла ей ещё большие страдания.

— Я знаю.

— Вряд ли я смогу забыть ваши слова, — она покачала головой.

— Я знаю.

Гермиона наблюдала, как Северус уныло уставился в пол: как щенок, ожидающий, когда его пнут. Она хорошо знала это выражение лица.

Как бы ни страдала она, он тоже страдал, но по-другому. Как, должно быть, ему было одиноко после того, как Гермиона ушла, как ему было больно, когда он смотрел, как она уходит и выходит замуж за Рона?

Этого было достаточно.