27. Разговоры (1/2)

Дверь открылась и тут же закрылась.

— Северус.

Он закрыл лицо рукой, пальцами вытирая слёзы.

— Уходи, Минерва, — застонал Снейп, даже не глядя в её сторону.

Краем глаза он видел, что МакГонагалл стояла рядом с ним.

— Мы оба знаем, что я не уйду. А теперь возьми себя в руки.

Северус выпрямился и отвернулся, снова вытирая лицо.

— Неужели у человека не может быть минутки, чтобы…

Блядь, что это за слова?

— Поплакать? Да, у мужчин есть минутка, чтобы поплакать, но прямо сейчас тебя ждёт работа, — в голосе Минервы не слышалось даже нотки сострадания и нежности.

Он не признается в том, что плакал. Скорее умрёт, чем кому-то скажет об этом.

— И что за работа, позволь спросить? — отозвался он, успокоившись достаточно, чтобы повернуться лицом к директрисе.

Она скрестила руки на груди, губы сжались в тонкую линию. Снейп уже знал, что ему не понравится её ответ.

— В настоящее время один из профессоров школы уничтожает школьное имущество на четвёртом этаже. И я уже давно говорила тебе, Северус, что не стану спасать тебя от того, что ты сам натворил.

Это объясняло её тон и суровое выражение лица. Единственный свидетель его великой ошибки знал, из-за чего они поругались.

— Даже спрашивать не стану, ты и так знаешь тему нашего скандала, — бросил он, указывая на дверь.

— Северус, к сожалению, большая часть зала, в том числе и студенты, в курсе, из-за чего вы собачились. Мисс Грейнджер вела себя довольно громко, — пожала плечами Минерва. Снейп, потирая лицо, тихо застонал. Мерлин, почему я такой идиот?

— Что мне теперь делать? — спросил он, ожидая хоть какого-то ответа, пусть и понимал, что сейчас МакГонагалл помогать ему не намерена. Той ночью она до самого рассвета ругала его на чём свет стоит.

— Северус, тебе следовало об этом подумать прежде, чем позволить Молли Уизли встрять в ваши жизни, — та интонация, с которой Минерва назвала её имя, ясно дала понять отношение к ней и к тому, что она вытворила.

По крайней мере, Северус был не единственным в списке отрицательных персонажей Минервы на этой неделе.

— Минерва, пожалуйста, — тихо попросил он, вперив взгляд в пол. Волосы шторкой закрыли его глаза. Это было сделано намеренно, чтобы МакГонагалл не знала, насколько они были красными.

Женщина покачала головой и махнула рукой.

— Нет. Я уже говорила тебе, что что бы ни произошло, какой бы шторм вас двоих ни настиг, вы должны выдержать его самостоятельно и по возможности исправить. Ты здорово ранил её тогда, и я ждала, когда грянет гром. Удивлена, что это не случилось в первый день её приезда.

Снейп посмотрел на неё, пытаясь не чувствовать себя преданным. Зато Минерва говорила правду.

— Ты получаешь от этого удовольствие, — такое чувство, будто его страдания действительно радовали её.

— Да, — МакГонагалл что есть силы закатила глаза, — примерно такое же, как в тот день, когда ты раздавил её и уничтожил.

— Я думал, гриффиндорцы не способны на сарказм, — отшутился он, приводя и себя, и мантию в порядок.

— А я думала, слизеринцы не плачут, — без колебаний парировала Минерва.

— Не плачу я. Просто на манжетах поселилась какая-то дрянь, которая раздражает слизистую глаза, — и для достоверности своих слов встряхнул рукава.

— Я ведь знаю, что это не так, — вздохнула директриса и потёрла лоб.

— Минерва, — снова обратился к ней Снейп, надеясь всё-таки добиться помощи.

— Северус, — передразнила его МакГонагалл.

Похоже, ему придётся сейчас унизиться перед ней или, по крайней мере, пасть ниц, дабы доказать этой женщине, что он правда нуждается в её помощи. Северус даже понятия не имел, как исправить ситуацию, поскольку всё развернулось уж слишком быстро.

— Дай хоть какой-нибудь совет. Какой можешь. Я не… она даже не позволила мне объясниться, — оправдывался он, пытаясь привести аргументы, почему ему так требовалась её поддержка.

Минерва вздёрнула брови и вскинула голову, снова махнула на него рукой.

— Не уверена, что открою для тебя что-то новое. Тебе, в первую очередь, нужно меньше болтать. Разве не с твоих уст начался весь этот переполох?

— И что ты предлагаешь мне делать? — он скрестил руки на груди, начиная понимать, что МакГонагалл, похоже, сама не знала, что делать.

— Северус, поверь, ты плохой слушатель, когда дело доходит до подобных разговоров. Ты слишком занят тем, что пытаешься выяснить, что скрывается за словами, а не то, что говорится и имеется в виду на самом деле, — она явно разочаровалась в нём, Снейп слышал это в её голосе, видел в её взгляде. Да он сам был в себе разочарован.

Он потёр лоб и посмотрел на дверь.

— До сих пор не понимаю, как до этого дошло.

Минерва какое-то время ходила взад-вперёд, а затем тяжко вздохнула, как будто собиралась окунуть ноги в ледяную воду.

— Северус… ох, Мерлин, помоги мне. Северус, Гермиона… она, вероятно, до сих пор испытывает к тебе глубокие чувства, — к ней вернулся тёплый тон.

— Да, и в настоящее время они в ярости и желании убивать.

МакГонагалл хлопнула его по плечу. Он с недоверием на неё покосился.

— Нет, ты точно идиот. Она злится, потому что не может смириться с мыслью, что у тебя есть к ней чувства. Из-за того, что ты так жестоко унизил её в прошлый раз, Гермиона злится и пытается оттолкнуть тебя, поскольку не может вынести даже мысли, что ей когда-то снова причинят такую боль. Знакомо? Мне — да. Молодой человек, которого я знала, жил с разбитым сердцем и решил оттолкнуть весь мир, потому что ему было слишком больно.

От её пронзительного взгляда ему стало не по себе, так же больно, как и от этого сравнения.

— Минерва, это совсем другое.

— В первопричине — да, но в общем и целом ты был на её месте. Теперь давай подумаем, что тебе хотелось больше всего на том этапе «а давай сожжём к чертям весь этот мир»? — спросила она, положив руку на бедро.

— Не думаю, что я когда-то хотел к чертям поджечь этот мир.

Ещё один взгляд и тихое фырканье.

— Это такая фигура речи, Северус. Чего ты хотел в тот момент, когда яростно ломал вещи на своём пути?

Он посмотрел на свои руки. Тогда Снейп не знал, что ему нужно, он даже не думал, что ему вообще что-то нужно.

— Я… я не знаю, Минерва.

— Не чувствовать, что ты единственный, кто сейчас страдает, — предположила она, как будто это было что-то тривиальное, что он должен был знать.

— О чём ты? — переспросил Северус, чувствуя, что он упускает суть разговора.

— Я говорю, что тебе давно пора рассказать Гермионе, почему ты сказал то, что сказал, и сделал то, что сделал. Вместо того, чтобы извиняться, вместо того, чтобы пытаться надеяться, что она забудет это, почему бы тебе не рассказать ей, что произошло той ночью, Северус? А потом, когда ты это сделаешь, заткнись и послушай, что скажет об этом она.

Этот ответ его расстроил. Это не сработает. Он ведь уже пытался объясниться с ней, а Грейнджер, не выслушав, взорвалась, как вулкан.

— Она не поверит мне. Даже если позволит вставить слово.

— Думаю, ты ошибаешься. Её свекровь так подгадила ей жизнь, что Гермиона сможет сложить два и два, — МакГонагалл, прислонившись к стене, принялась за ним наблюдать. Очевидно, это был весь совет, который она намеревалась ему дать.

И Снейп был искренне удивлён, что она дала ему так много. Ведь до этого Минерва клялась, что весь этот беспорядок будет убирать он один, без её участия.

— В общем, ты предлагаешь пойти к ней и рассказать, что я был влюблён в неё и верил, будто Молли знает лучше, что делать, поэтому и оттолкнул её тогда. Лишь бы она была счастлива. А по итогу толкнул её прямиком в объятия насильника, который сломал ей жизнь? — недоверчиво произнёс он, как будто это была самая худшая идея на свете.

У Минервы хватило наглости улыбнуться и кивнуть.

— Добавь побольше красноречия и раскаяния, а так да, пойдёт.

— Ты соберёшь мои осколки после того, как она разнесёт меня на куски? — рыкнул Снейп. Теперь настала его очередь расхаживать по комнате, обдумывая не очень радужную перспективу.

— Нет, Северус, не соберу, — точно и коротко. Она не станет помогать ему разгребать последствия.

— Почему нет?

МакГонагалл покачала головой и посмотрела на него, как на первокурсника, который спросил что-то недопустимо возмутительное.

— Потому что порвать тебя на кусочки — это самый милосердный поступок с её стороны. Нет, Гермиона не станет причинять тебе боль. Если бы она действительно того желала, то сделала бы это давно. А она до сих пор переживает, её это съедает заживо. Прямо сейчас.

— Мне знакомо это чувство, — пробухтел Снейп, потирая воспалённые глаза.

— Тогда почему бы не превратить одиночные страдания в общие?

Он остановился и снова глянул на дверь.

— А если я этого не сделаю?

— Тогда мне, к сожалению, придётся назвать тебя трусом, — тихо прошептала Минерва.

Искра ярости застряла в его горле, когда он повернулся к ней. На её лице не было злого умысла. Скорее грусть — из-за перспективы, что Северус не доведёт дело до конца.

— Минерва.

Она не отступила от своего заявления.

— Только не говори, что не ведёшь себя так. Ты знаешь, что нужно делать, я тебе всё разжевала, и всё же ты боишься. По определению, это трусость. Не хочу сыпать соль на рану, но я буду называть вещи своими именами.

Между ними повисла минута молчания, и Снейп подумал о её предложении. Не самая плохая идея, но он может здорово получить по лицу, и не раз. Такая себя идея — оставлять всё на волю случая, но нужно работать с тем, что есть.

Минерва была права.

— Ты права, но говоришь, не жалея собеседника.

— Я в курсе. А теперь иди, пока она не разгромила и твой класс, — улыбнулась МакГонагалл, а затем направилась обратно — в Большой зал.

Она оставила его в полной тишине. Северус простоял так несколько минут, придавая себе решимости тем фактом, что это нужно было сделать, чтобы Гермиона исцелилась. Если бы она держалась за его некогда сказанные слова и действия, то как это помогло бы ей забыть Рона?

Снейп поднялся на четвёртый этаж, борясь между двумя «я».

Его первое «я» хотело оставить эту проблему в покое, надеясь, что она решится сама собой, без его вмешательства. Он не хотел чувствовать боль, он не хотел признавать, что им манипулировали.

Его второе «я» отчаянно хотело помочь Гермионе и сказать ей правду. Он хотел снова увидеть её улыбку, такую, как тогда, на солнце, перед походом в Хогсмид.

Последнее, очевидно, выигрывало.

Северус добрался до площадки четвёртого этажа и услышал её жалобные всхлипы. Он подкрался и увидел, что Гермиона лежит на полу комнаты и плачет.

— Он так сказал, он сам так сказал. Он не может отмотать время назад. У него не может быть никаких чувств ко мне! А я не могу влюбиться в него снова. Моё сердце просто не выдержит этого, — её тихий шёпот заставил его собственное сердце сжаться в груди. Одно дело — думать об этом, но знать, что она когда-то чувствовала то же самое, что и он, изменило градус его боли.

Северус вошёл в комнату, тихо закрыл дверь и направился к ней. Она не заметила его, и он использовал это в своих интересах. Оказавшись примерно в шести футах от неё, Снейп сел и скрестил ноги.

— Гермиона.

Её голова резко повернулась в его сторону, палочка уже была наготове. Даже на полу, в положении лёжа, Грейнджер выглядела опасной.

— Чего вам надо? — зарычала она, вставая на колени.

Снейп сдался, положив палочку на пол перед собой, с поднятыми руками.

— Я хочу поговорить с вами.

— А я не хочу, — зарычала девушка и тихо заплакала.

— Я понимаю, но никто из нас не покинет эту комнату, пока правда не выйдет наружу.

Он повесил на дверь чары и не снимет их, пока она не узнает правду. Будь что будет, но пусть Гермиона поймёт, почему он был худшим человеком на планете.

Грейнджер поднялась на ноги, подошла к двери и дёрнула её.

— В чём правда, Северус? Вы не можете сказать, что этого не было, вы не можете сказать, что никогда этого не говорили.

— Вы правы. Но я пытаюсь всё исправить, — он наблюдал за ней, но не встал и не поднял свою палочку обратно.