Часть 3 (1/2)

Ожидание смерти куда страшнее, чем сама смерть. Гарри не помнил, кто ему об этом сказал, но теперь отчетливо чувствовал — уйти без потерь не получится. Слишком расслабился, позволил разбитому в крошки естеству заглушить тревогу. И так глупо попался. Пирамиды, Египет, очаг первородной магии. Словно в самом деле желал уйти за грань.

А, может, так оно и есть? Может быть, он устал бороться? Впускать под кожу людей, чтобы однажды оказаться в одиночестве. Смелый, непрошибаемый гриффиндорец падок до чувств — просто смешно.

И Гарри обязательно рассмеялся бы, если бы не сгущающаяся темнота, в которой одна за другой погибали мысли. Отрешенное отчаяние выбралось из угла, чтобы скорее поглотить душу…

***</p>

— Есть ли, — горло с трудом выталкивает слова, — способ вернуть его к жизни?

Смотреть на пожирающее лицо черноту невыносимо до хруста в костях, которые с каждой секундой сильнее стискивают сердце.

— Это — первородная магия, сэр.

Грейнджер говорит почти равнодушно, будто где-то в кармане ей удается припрятать еще одного Поттера — выносливого, смелого и… живого. Северус почти верит, но помутневшие глаза выдают волшебницу с головой. Она едва сдерживает рыдания: горькие и честные как отголосок давно ушедшей войны.

Герой которой вот-вот обретет забвение.

Драко, кажется, и вовсе не слышит. Колдует быстро, рвано, и новые сияющие путы охватывают истончившееся тело. Поттер уходит. Водой сквозь пальцы. Северус тянется, чтобы ухватить ее, влить обратно в душу, но вместо этого замирает бессмысленной тенью.

— Я не понимаю, почему, — целитель отворачивается и смотрит вперед, растерянно, опустошенно, — почему ничего не помогает?! Раньше Гарри получалось спасти, черт, да он ведь Гарри Поттер! Он не может умереть. Не может…

Но все уже решено. Остается время, капли, разбрызганные по их комнатушке. Новые приближают финал.

Северус идет к кровати, притягивает краешек одеяла и жмет к губам. Оно хранит тепло от Гарри, от магии, что сейчас кутает его.

— Если ты слышишь — возвращайся. Прошу тебя, вернись к нам, вернись домой.

Шепот терзает губы, и рвется с них наружу, в воздух, в руки, бессильно раскинувшиеся вдоль тела. Северус хочет, чтобы они вздрогнули, пошевелились — одним маленьким движением доказали, что где-то далеко, там, куда ушел Гарри — он все слышит, все чувствует.

Гермиона смотрит, и Драко — тоже. Но им хватает сил смолчать. Уже ничего не имеет значения. Ни осознание, раскроившее их пополам, ни то, что Северус, как мученик у своего алтаря, сходит с ума, умоляя бездну услышать, отдать обратно того, кто ей не принадлежит.

Люциус у двери. Он не решается покинуть свое место. И так же смотрит, как чужие пальцы очерчивают воздух рядом с каменной грудью, страшась прикосновения.

Гарри Поттера никто не любил. Всю жизнь он вел одинокую борьбу с сердцем, точил для него самые крепкие оковы, повернутые остриями внутрь — чтобы, если случилось непоправимое — они первыми растерзали бы непокорную плоть. Северус знал это, чувствовал теперь так же ясно, как собственное дыхание.

Они похожи как части целого, разорванного в клочья полотна.

Но Гарри должен очнуться, должен увидеть их лица. Всех, кто сейчас молит о возвращении.

***</p>

— Я попробую.

— Нет!

Драко встает перед кроватью, готовый в любую секунду напасть. Он против, он яростно отрицает любую возможность проникновения в разум пациента. Но Северус безразлично отталкивает вздорного мальчишку. Если есть хотя бы маленькая, слабая надежда — они должны рискнуть.

— Это опасно в первую очередь для Гарри!

— Чушь. Он скоро умрет.

Северус у цели, мгновение, и с палочки сорвется знакомое до тошноты заклинание. Но он недооценил силы целителя. Драко почти развязывает дуэль. Почти — потому что боится ранить испещренное мглой тело.

— Не подходи к нему.

Впервые ему слышится голос, доверху наполненный яростным отчаянием. Драко горит неукротимым внутренним огнем, готовый выпустить его наружу — и не дать притронуться к Гарри. Северус потирает ушибленную скулу. Спору нет конца, а время стремительно тает, и мрак уже скользит к закрытым глазам.

— Вы уверены в том, что хотите сделать?

Гермиона Грейнджер умна и преданна другу. Быстрее прочих она поняла, что к чему, и какая вина отягощает чужую грудь. Возможно, сейчас Северус — единственный, кто сможет добраться до запертого разума Гарри.

— Да.

И сколько невысказанного в этом крошечном слове! Они кивают друг другу, Северус отпихивает ослабленного Драко в сторону и, в последний раз набрав воздух в грудь, произносит:

— Леггилименс!