Часть 8 (2/2)
Ореста тоже плохо помнила ощущения. Помнила только, что на утро ей было плохо и всё время тошнило. И помнила пальцы Илоны, что блуждали по её нагому телу. Но «Хайп» здесь, кажется, не при чём.
Роман не заметил, как под одеялом её пальцы сжались в кулаки. Если она доберётся до Анны-Марии Бойко, та ответит за подставу Романа. Но девушка, кажется, свалила в Америку.
– И что?
Роман тяжело вздохнул и посмотрел прямо на Оресту, хотя в последнее время он вообще мало на неё смотрел. Или ей просто так казалось?
– Мне кажется, что мама принимает наркотики. «Хайп», – добавил тихо, и по глазам Оресты понял, что попал в «яблочко».
– Ты давно знала?
– Нет, примерно две недели назад узнала, – она подняла руки, – Роман, я понимаю, как всё это выглядит, но клянусь тебе своей жизнью, я никогда не давала Илоне наркотики. Я вообще была против всего этого, и я бы никогда не сделала ничего плохого ни тебе, ни твоей маме.
Тонкий лёд. Чёрт. Если сейчас он снова обвинит её во всём этом дерьме, то она уже никогда не сможет отмыться. Она не может каждый раз добиваться прощения Журавских, особенно если ни в чём не виновата.
По глазам Романа было трудно понять, о чём он думает.
– Значит, это Анатолий Иванович, – он лёг и накрылся одеялом до подбородка.
Ореста закрыла глаза, чтобы он не заметил её слёз. Облегчение обняло её волной приятной теплоты.
– Я долгое время ничего не замечала, ведь Илона никогда не делала этого при мне. А потом она часто бывала, ну как бы «навеселе». Она могла сказать что-то невпопад, или засмеяться, или сделать…
– Например, поцеловать тебя?
Ореста сглотнула. Откуда он узнал?
– Ну, сначала она могла вытереть у меня крошку на губах, могла дотронуться до ноги, но я не придавала этому значения.
– А потом умер директор и…
Она отрицательно покачала головой.
– Изначально «Хайп» был только порошком, и Илона никогда не принимала его при мне. Но недавно Толя придумал технологию, как производить его в таблетках. Я никогда до этого не имела дела с наркотиками. Транквилизаторы Илоны были похожими на вид, и у меня не было привычки лезть в личное к своей начальнице.
Роман продолжал неотрывно смотреть на неё.
– Но когда Толя погиб, Илона поцеловала меня и…
Она запнулась.
– И у вас случилась близость? – подсказал он.
– Да, и вот во время процесса Илона и дала мне эту таблетку. Я плохо помнила, что было ночью, и потом уже стала думать, что Илона была под чем-то. И поэтому…
– И поэтому ты уехала тогда…
Она кивнула и закончила его мысль:
– Я уехала, потому что поняла, что Илона была под кайфом, и не хотела, чтобы меня использовали в очередной раз. Я не думала, что она любит меня, решила, что под воздействием наркоты Илоне всё равно моё это тело, или чьё другое, и поэтому сбежала.
Она лежала на спине, когда почувствовала, что Роман подвинулся к ней вплотную, и его рука легла ей на живот. От боли её согнуло пополам, она застонала.
– Ореста, что с тобой? Больно?
– Угу, – выдохнула она.
Роман приподнялся на локтях и обеспокоенно смотрел на неё:
– Тебе нужно в больницу, Ореста, это же серьёзно.
– Сейчас пройдёт, ничего страшного, ты только так резко больше не делай.
Он осторожно погладил пальцами её живот через пижаму. Боль понемногу отпускала.
– Расскажешь, что было дальше?
Она вытерла ладонями лицо и позволила рукам Романа обнимать её.
– Понимаешь, она никогда раньше не проявляла лесбийских наклонностей. Ну то есть я хочу сказать, что у нас не было заведено никаких поцелуев в щёчку, объятий, прикосновений. Она просто мой начальник, а я её водитель. И тут она передала мне этот «Хайп» изо рта в рот, сама поцеловала меня, и вообще она тогда забрала меня из гаража к вам домой.
– И всё это случилось перед тем, как я приехал за тобой.
Роман сложил в уме всю картину.
– Мама тогда плакала и была сильно расстроена, просила вернуть тебя, я тогда не совсем понял, что произошло. Но теперь понимаю.
– Мы потом поговорили, она сказала, что хочет быть со мной… – Ореста не хотела давать Роману лишнюю информацию, но и врать ему на каждом шагу тоже было противно. Он доверял ей, хотя она и не всегда заслуживала его доверия.
– Мы ездили на кладбище к, – она запнулась, – директору, – и Илона очень переживала из-за его смерти. Я думаю, что она любила его. И ещё она переживала из-за твоего отца. Но она сказала, что все они в прошлом, и она хочет быть со мной.
– Ну и почему ты тогда здесь, если тебе нужна помощь?
Ореста горько усмехнулась:
– Из-за тебя: я привезла тебя в клинику на разбитом джипе, а Илона испугалась за тебя, и эта машина, и всё вместе как-то… она прогнала меня и запретила появляться.
Роман вжался лицом в её лопатки. Они никогда не были ближе, чем сейчас.
– Она очень переживает из-за тебя, но твой телефон недоступен, и она боится.
Это было что-то новое.
– Чего боится?
– Она любит тебя, правда, но боится, что ты уже не простишь её, что не захочешь иметь с ней ничего общего, если она променяла тебя на машину.
Вот оно как. Илона променяла её на машину. Осознавать это было больно, но необходимо. Конечно, машина стоимостью три миллиона стоила явно больше, чем её водитель с изувеченным лицом и снятыми судимостями. Они были слишком разными, и в этом была беда.
Они были слишком разными, и в этом было спасение.
Ореста почувствовала, как по щеке скатилась слеза. Чёрт, она раньше никогда не плакала. А теперь стала сентиментальная и глупая.
– Ореста, не нужно, – Роман понял, что она плачет, – я рассказал маме, что это я разбил машину, а не ты. Она знает, как ты любишь авто и сдуваешь с них пылинки, да и с твоим отцом она знакома. Она больше не винит тебя за Рейндж. Он в ремонте, его починят. Штрафы она сама заплатит, всё будет нормально.
Штрафы? У Оресты никогда не было штрафов за вождение. Всё нормально? Ничего не было нормально, и неизвестно, будет ли когда-нибудь.
Возможно, Роман прав, и Илона нуждается в ней, но за неделю так и не нашла возможности даже просто поговорить с ней. И физическая боль и недомогание очень давили на психику. Руки Романа продолжали обнимать её. Он приехал к ней и был рядом. И он хочет помирить её с мамой. Но ей отчего-то стало ещё более грустно.
Никто не любил её так, чтобы что-то ей простить или подарить.
– Ореста, блин, – он легко потряс её за плечи, – я рассказал маме всё: про то, что ты помогаешь мне найти Веру, про то, что ты приехала спасать меня, и что без тебя меня бы убили, что ты ни в чём не виновата…
– Когда ты рассказал ей?..
– Вчера.
– И?.. Что сказала Илона?..
Надежда задребезжала на краю сознания.
– Она сказала, что любит тебя и никому не отдаст.
Ореста стёрла слёзы. На сообщение Илона так и не ответила.
– А про то видео ты тоже ей рассказал?
Наивно было думать, что Илона любит её так сильно, чтобы простить измену.
– Нет, конечно же нет. И не расскажу никогда, не переживай.
Ореста верила ему и так хотела ещё хотя бы одну ночь почувствовать себя нужной. Ведь завтра она всерьёз возьмётся за последователей Психа, и драка эта будет не на жизнь, а на смерть.
Она повернулась лицом к Роману и провела пальцем по его щеке.
– Если я нужна тебе или маме, я буду с вами. Но не думаю, что твоя мама действительно нуждается во мне.
– Ореста, я ещё хотел спросить… ты прислала мне тогда голосовое, я его стёр, правда, но ты там сказала, что любишь меня… я долго думал об этом… – он смотрел на неё, и между их лицами было не больше десяти сантиметров, – ты никогда мне этого не говорила, почему сказала сейчас?
– Ты раньше никогда не поднимал на меня руку, и ты сам не до конца понимал, что делаешь… Я надеялась, что это тебя остановит.
Она просто хотела удержать его. И наивно понадеялась, что её любви хватит, чтобы его спасти.
Роман уснул, а Ореста ещё долго лежала в темноте с открытыми глазами. Она достала из шкафа несколько пледов и накрыла Романа. Хотелось сделать для него хотя бы что-то.
В соседнем помещении шёл непрерывный процесс дистилляции. Ореста поменяла пробирки и сделала несколько пометок на планшете. С Огниевским или без него, а права на «Хайп» принадлежат ей точно так же. И сейчас ей очень нужны деньги.
Она отслеживала оранжевую точку на дисплее телефона, которая быстро двигалась к гаражам, где неподвижно замерла такая же голубая точка.
Раньше была ещё зелёная точка, но она убила её, когда две пули прекратили сердцебиение человека, который был для неё дорог.
Когда машина подъехала к гаражным воротам, Ореста встала и вышла из комнаты. Она не знала, будет ли Илона кричать на неё или просить прощения, но не хотела, чтобы Романа разбудили в три часа ночи.
Она с трудом спустилась по железной лестнице и открыла дверь в ночь. Илона нервно теребила ремешок сумочки.
– А я думала, что твой отец меня встретит… Правда сейчас почти три часа ночи, и я уже подумала, что зря приехала…
Габаритные огни такси скрылись за поворотом. Илона была легко одета как для позднего октября. Ореста отпустила дверь и пропустила Илону внутрь.
– Роман спит наверху, я думаю, что Вам лучше переночевать здесь…
– Ореста, – Илона расстегнула пуговицы лёгкого пальто и медленно развязала шарф, – я…
Она хотела что-то сказать, но Ореста не дала ей договорить. В этой грёбаной жизни и так были только одни разочарования. Никто не знал, сколько им всем осталось и что ждёт завтра, но было сегодня. Если и было что-то важное и нужное, то оно скапливалось сейчас слезами в глазах Илоны Максимовны. И Ореста поняла, что сейчас умрёт, если не поцелует её.
– Илона, не нужно ничего говорить… пожалуйста. Я верну деньги за машину, я больше никогда и никому не позволю причинить вред Роману, я клянусь, всё вышло из-под контроля…
– Ореста, какая машина, какие деньги? Я очень виновата перед тобой, я…
– Не нужно, – она прижала палец к губам Илоны и медленно поцеловала её руку, – я люблю тебя и Романа…
Пусть она потом пожалеет об этом, но, похоже, кто-то сверху даёт ей ещё один шанс, и было бы совсем глупо им не воспользоваться.
– А я очень сильно люблю тебя, – Илона обхватила её лицо руками и жадно впилась в губы.
Лицо Оресты было в синяках и ссадинах, женщина похудела за эту последнюю неделю килограмм на восемь, и теперь одежда свободно болталась на бёдрах. Илона жадно целовала её и осознавала, что едва всё не потеряла. Её пальцы блуждали по телу, проникнув под пижамную кофту. Когда пальцы легли на бёдра, Ореста напряглась. Илона чуть отстранилась и посмотрела ей в глаза, откинув волосы с лица.
– Что с тобой? Роман мне говорил, что тебя били, – она схватила Оресту за руку и потащила к дивану, – здесь включается как-то свет?
– Да, сейчас, пусти, я никуда не денусь, – Ореста высвободилась и щёлкнула выключателями.
Илона кинула пальто и сумку на диван, подошла к Оресте и подняла пижаму вверх. Едва сдержала вскрик, когда увидела кровавые раны по всему телу.
– Чем тебя так ранили? Что за больные ублюдки могли такое сделать с тобой?
Она уже не могла сдержать слёз, осторожно исследуя пальцами синяки и ссадины.
Ореста отводила взгляд и думала о том, что она просто не имеет права сказать Илоне о том, что помимо бейсбольной биты и электрошокера её били кастетами и берцами.
– Тебе нужно в больницу, Ореста, на тебе живого места нет, почему ты не сказала мне тогда?..
– Это ерунда, всё заживёт само…
– Какое само, Ореста, блин?! – Илона очень распереживалась, – тебе же больно!
– Илона, пожалуйста, это всё не имеет значения…
– А что тогда имеет? Из тебя кто-то сделал котлету, а мне должно быть пофиг? Ты за кого меня принимаешь? Мне не пофиг!
Она уже кричала, а пальцы заметно подрагивали. Странно, что Илона так нервничала, но до сих пор не достала ни сигареты, ни таблетки.
Оресте было неловко, что её здоровье вызывало беспокойство, обычно она никогда не жаловалась, но сейчас дело было серьёзно.
– Ореста, что у тебя болит? У тебя температура, скорее всего, воспаление…
Илона смотрела на неё так, как никто и никогда не смотрел. Ей было не пофиг, и это было важным. Ореста решилась. В конце концов, она собиралась связать с Илоной жизнь, фундаментом отношений должно быть доверие.
– У меня кровь идёт, сильно…
– Где? – Илона сглотнула.
– Там, – Ореста опустила взгляд.
Послышался тяжёлый вздох. Илона прижала водителя к себе.
– Это из-за избиения? Ореста, я думаю, мы должны заявить в полицию. Я не хочу, чтобы кто-то угрожал Роману или тебе…
– В полицию мне нельзя, я там всё ещё в розыске.
Илона слабо улыбнулась.
– Конечно, я же понимаю, что пока вас били, вы тоже не стояли в стороне, – она взяла правую руку Оресты и повернула к свету.
Костяшки пальцев были в кровавых ранах. Илона поднесла руку к губам и приникла к пальцам.
– Завтра утром я отвезу тебя к своему гинекологу, и это не обсуждается. Ореста, это серьёзно.
Водитель хотела возразить, но Илона снова прижалась губами к её губам:
– Я уже и так потеряла многих дорогих для меня людей, не заставляй меня проходить через это снова, пожалуйста.
Ореста не имела больше сил для сопротивления. Пусть Илона позаботится о ней, пусть это продлится как можно дольше. Пусть хотя бы один раз она почувствует себя важной.
– Тебе нужно в постель. Где ты здесь живёшь?
Илона не была в её комнате наверху. Ореста никогда не стеснялась своего отца или своей жизни, но сейчас чувствовала себя не в своей тарелке, пока вела Илону за руку вверх по железной лестнице.
– Там Роман спит, можешь ложиться здесь, а я пойду на диван, – предложила Ореста, когда Илона осмотрелась в её небольшой комнате.
– Тут полно места, а я тебя больше не отпущу, – Илона сняла через голову платье, а Ореста протянула ей чистую пижаму, – давай ложиться спать, скоро рассвет, и я очень устала.
С этими словами женщина первой скользнула на матрас под одеяло.
– Иди ко мне.
Ореста достала ещё пару пледов и протянула Илоне. Поставила телефон на зарядку и выпила две таблетки обезболивающего. Легла с краю, лицом к Илоне. Женщина приложила ладонь к её лбу.
– Температура высокая. Тебе очень больно?
– Терпимо.
Илона прижала её к себе, действуя максимально осторожно, чтобы не сделать больно.
– Люблю тебя, и прости меня, я такая идиотка.
Ореста уснула в кольце её рук и чувствовала себя так, как не было даже с Толиком. Два самых дорогих для неё человека – Роман и Илона были рядом, и она сделает всё, чтобы никто не причинял им боль снова. Ради этого она готова на всё, даже на убийство.