6. Чтобы найти друзей — избавься от предубеждений! (2/2)
— Гарри, мы так тебе и не представились. — Близнецы улыбались. — Фред и Джордж Уизли. А это наш брат Рон.
Я скептически изучила парочку снизу вверх взглядом: одинаковые конопатые рожи повторяли друг друга, словно отражение в зеркале. Своих актёров братья напоминали весьма отдалённо, ибо были невысоки и коренасты. И оба не замечали растущего недовольства в купе. Что за тотальное игнорирование моей персоны? Я стала призраком и не заметила этого? К счастью, Гарри был воспитанным мальчиком и представил меня как следует:
— София Долохова, моя подруга.
Близнецы переглянулись, Рон широко распахнул глаза, но, к чести Уизли, парни не стали кидаться обвинениями. Старшие братья выдали невнятное приветствие и убежали, а Рон, опасливо косясь на меня, вывалил свои бестактные вопросы Гарри.
Когда в ответ на слова моего друга «я помню лишь много зелёного света и всё» Рон ответил «ух ты!», я поперхнулась. Надо сделать заметку на будущее: Рон и тактичность — вещи несовместимые.
Вскоре вопросы Уизли о звёздной жизни Гарри исчерпались. Повисло некоторое напряжение. Не ошибусь, если скажу, что его создавало моё молчаливое присутствие. Разумеется, я не ожидала распростёртых объятий, но складывалось впечатление, что детишкам вместо сказок на ночь рассказывали страшилки о русских тёмных магах. Ситуацию спасла улыбающаяся женщина с ямочкой на подбородке:
— Хотите чем-нибудь перекусить, ребята?
У Рона покраснели уши, и он пробормотал что-то насчёт того, что прихватил с собой сандвичи. Гарри было потянулся к мешочку с монетами, но я поймала его руку и покачала головой.
— Я взяла с собой домашнее, — вывалив на стол перед голодными парнями, пригласила: — Угощайтесь!
Лайза завернула мне пирог с мясом и полтора литра компота, а Пернелла купила пакетики с круглыми конфетками-драже «Берти Боттс» на Косой Аллее. Если верить надписи на упаковке, они отличались самым разнообразным вкусом. Рон открыл рот. Закрыл. И подозрительно уставился на меня. Да, рыжик, пожирательская дочка тоже любит повеселиться.
На самом деле я не считаю, что Гарри должен был покупать сладости в каноне. Это поставило Рона в унизительное положение и задало неверное направление их дружбе. В результате у нормального парня развился комплекс неполноценности. Здесь, конечно, сыграл свою роль не только Гарри. Подколки Драко на тему бедности Уизли, нерабочая палочка, старая крыса брата… Апофеозом стал ужас, называемый парадной мантией, на первом в его жизни балу. Я совсем не удивлена, что их дружба с Гарри затрещала по швам, начиная с четвёртой части. Друзья должны быть утешением, а не усугублять чувство «второго плана».
В этой ситуации хотелось как следует вправить мозги старшим Уизли, экономия которых волной обрушилась на шестого сына. Ни один из старших братьев Рона не пошёл в Хогвартс с чужой палочкой. И в следующем году его неудобство тоже проигнорируют, предпочтя собрать младшенькую Джинни.
Рон вытащил откуда-то бумажный пакет и вынул из него четыре сандвича:
— Она всегда забывает, что я не люблю копчёную говядину, — грустно произнёс он.
— Давай в общую кучу, не заметишь, как пропадёт в чьём-то желудке, — подбодрил Гарри нового друга. Вот кто не понаслышке знал, что такое бедность.
— Да нет, вам эти сандвичи не понравятся: мясо сухое, и соуса никакого нет, — покачал головой Рон и вдруг напрягся. — Мама просто забыла — нас же у нее много...
Я сейчас заплачу. Список «кого мы расстреляем из палочек, когда придём к власти» уже был длиннее списка этих самых «нас».
— Софи́, а ты русская? — спросил Рон, произнося моё имя на английский манер. — Разве вы не учитесь в своей школе, как её... Колдовстворец?
Я поморщилась:
— У моей семьи случилась некрасивая история с Колдостворцем. У нас в традицию вошло учиться за рубежом.
— Ты мне никогда не рассказывала об этом, — удивился Гарри.
— А ты не спрашивал, — щёлкнула я его по носу и начала историю.
За разговорами о России и сравнением двух культур пролетали пейзажи за окном. Поезд выехал из Лондона и сейчас мчал мимо полей и лугов, на которых паслись коровы и овцы. Я точно не помнила, кто должен был заглянуть первым — Невилл за своей жабой или Драко Малфой, и с облегчением выбежала из купе, когда в дверях появился круглолицый долговязый мальчишка.
Я категорически не хотела ввязываться в конфликт между Драко и Гарри. Мой друг уже составил портрет юного наследника Малфоев в магазине мадам Малкин, и принять сторону Драко в их маленькой перепалке означало сильно пошатнуть доверие друга. Поддержать Гарри я тоже не могла, потому что мне невыгодно портить отношения с Драко. Поэтому я просто-напросто сбежала.
Очень по-взрослому.
***</p>
Пока ученики добирались до Хогвартса на поезде, Альбус Дамблдор мерил шагами школьные коридоры. Он звенел колокольчиками, повязанными на бороде, поправлял несуразный колпак на голове. Что-то вспомнит, подпрыгнет, а потом махнёт рукой, мол ещё терпится.
— Что же вы неспокойны сегодня, голубчик? — обратился к директору портрет леди Виолетты. — Уж не заболели ли вы?
— Заболел... некогда мне болеть! Знаете ли вы, леди Виолетта, что происходит в мире?
— Отчего же не знать. Я, видите ли, вхожа в высший свет, — прихвастнула дама. — Может, когда-нибудь и ваши портреты будут висеть во всех уважаемых домах Британии. Нынче страна переживает эпоху расцвета.
— А вот не знаете вы ничего! — выпалил Дамблдор. — Не знаете! И я не знаю…
Никогда ещё не было так спокойно на туманном альбионе. Чистокровные притихли, Фадж умасливает все более-менее крупные посты, ирландские маги давненько не устраивали освободительных движений. Даже эти проклятые янки не суют свои проворные носы в их маленькое болото. Ничем хорошим это затишье не закончится, попомните его слова!
К тому же профессор Трелони стала делать недвусмысленные намёки. С ней никогда не разберёшься, где пророчество, а где пьяные бредни. Но в последнее время наклон её медленно съезжающей крыши перевесил в верную сторону. В сторону, беспокоящую Дамблдора.
— Директор, — с хлопком появился эльф-курьер. — Вам письмо от некого господина Фламеля. Распишитесь, пожалуйста.
Дамблдор выхватил конверт из рук несчастного эльфа и хотел было немедленно его вскрыть, но смог вовремя остановить себя. Нет, такие письма нельзя читать наспех.
— Спасибо. Можешь идти.
Быстрым шагом директор добрался до своего кабинета, налил себе стаканчик бренди и, усевшись поудобнее за столом, достал письмо.
«Дорогой друг,
Ты был прав, когда советовал вылезти из подвалов и размять свои старые кости. Ветер переменился. Будь я моложе лет на двести, непременно оседлал бы эту волну, но годы берут своё. К сожалению, философский камень уберегает от смерти, но не от старости.
Я отправляю тебе плоды своих многолетних трудов, своё детище. Надеюсь, ты позаботишься о нём в моё отсутствие.
Твой друг Николас»</p>
Дамблдор резко отставил бренди и ещё раз перечитал письмо. Нет, ничего не изменилось. Неужели…?
Директор дрожащими руками пошарил в конверте, но он был пуст. Не то, что философского камня, даже пылинки внутри не обнаружилось. Ошибся? Несколько проявляющих заклинаний улетело в пустоту.
— Ты загадал мне хорошую загадку...
Если не философский камень, то что ещё могло так взбудоражить его уважаемого друга? Плоды его многолетних исследований... детище Фламеля… детище…
Вот оно!
Дамблдор расслабленно откинулся на спинку кресла. Конечно, как же он сразу не догадался. Что ещё Николас Фламель мог передать в школу…
— Значит, у тебя появился ученик. — Директор сделал глоток обжигающего напитка и принялся рассуждать вслух: — И кто же он? Кажется, переведённых учеников в этом году не имеется. Значит, он должен быть среди первокурсников. Маглорождённый? Возможно. Николасу нравится их склад ума, и не нужно заморачиваться с родителями. Чистокровный — маловероятно, хотя в последние годы появилось много сирот… Впрочем, есть вероятность, что он раскрыл свою личность перед какой-нибудь семьёй. Любой бы душу продал, чтобы учиться у Мастера. Это расширяет круг поисков на старшие курсы. Стоит опасаться возвышения какой-нибудь чистокровной семьи? Надо подумать.
Больше всего Альбуса волновало не «кто», а чем это грозит. Дамблдор давно намекал другу, что стоит найти ученика, но Фламель такой человек… жизнь его не пощадила. Создал философский камень, а какой с него прок? Ведь никто не пользуется. Тем интереснее: что заставило заядлого параноика и брюзгу взять ученика?
Николас упомянул надвигающуюся волну. Откуда она идёт? Что видит Николас, чего не видит Альбус?
— Да-а-а, хорошая загадка.