Глава 8 (1/2)

- Стоп! Снято! - раздался на площадке голос Дэмьена, и все замерли, ожидая финального вердикта. Арми сам чувствовал легкое волнение и чуть подался корпусом вперед. - Поздравляю, господа! - выдержав театральную паузу, продолжил режиссер. - Cъемки завершены.

Откуда-то справа раздались несмелые хлопки, которые тут же подхватили актеры – и вот, в помещении были слышны настоящие аплодисменты. Атмосфера всеобщей радости докатилась и до Арми: он, поддавшись настроению, тоже начал хлопать. Ассоциация с самолетом, который удачно приземлился после долгого полета, тут же пронеслась у него в голове. По сути так все и было, по крайней мере, для него. Невесомость и неизвестность в мире кинематографа. И хоть он принимал непосредственное участие в съемках, тем не менее многое в самом процессе и тем более в организации осталось для него загадкой. И теперь он, как и остальные «пассажиры», благодарил режиссера и всю команду за грамотный и достаточно мягкий полет.

- Мы здорово поработали, и я нас всех с этим поздравляю! Но приберегу слова на вечер – я думаю, мы с вами заслужили небольшое веселье.

«Небольшое веселье» означало общий ужин-фуршет в их гостевом доме, как выяснилось позже.

И вечером Арми смотрел на всех вокруг и думал, как ему всего этого будет не хватать: процесса съемок, подъемов с утра и рабочего дня на площадках, общения, всех этих людей. А ведь совсем недавно он думал иначе. Он так долго к этому привыкал, что, привыкнув, не хотел отпускать. Все как обычно. Он вдруг вспомнил, как думал все бросить на середине пути, и ему сделалось дурно, захотелось огреть самого себя по голове и чем-то потяжелее. А если бы он вообще не принял предложение и не приехал? Он бы столько всего упустил. Арми мельком взглянул на Тимоти, о чем-то весело болтающего с актером, игравшим полицейского, – слишком многое.

В последние дни после совместного ужина лед между ними окончательно растаял: они свободно общались, обсуждали рабочие моменты на площадке, не совсем рабочие в курилке, но наедине ни разу не оставались. Это немного удручало, ведь времени оставалось так мало, но вместе с тем Арми решил расслабиться и не торопить. То, что происходило, было уже хорошо. И закручивающееся все сильнее в узел томление раззадоривало и обостряло все чувства разом. Он замер, поддавшись течению, потому что свет в конце, поначалу казавшемся бесконечным тоннеле, виделся все отчетливее, а бессмысленные и хаотичные движения могли только помешать.

И как бы их обоих ни кружило в водовороте общения в этот вечер, сколько бы собеседников и компаний ни сменилось в процессе, они оба следили друг за другом и не выпускали из вида. Их общая тайна держала обоих цепко, задавая внутреннему компасу безошибочное направление. А когда их взгляды встречались, то Арми казалось, что он чувствует статическое электричество на кончиках пальцев. В его жизни никогда не происходило чего-то хоть отдаленно похожего, поэтому несмотря на все, что между ними происходило ранее, он чувствовал мощное и всеобъемлющее предвкушение такой силы, что перехватывало дыхание от одной только мысли или взгляда. Это было так приятно и глубоко, что касалось самой души.

Взявший в начале вечера слово Дэмьен наговорил так много, в том числе приятного в сторону Арми, что нечто сходное с эйфорией блуждало между людьми и развязывало им языки. И те, с кем он за все полтора месяца обмолвился лишь парой фраз, подходили и заводили разговор. Кто-то спрашивал, будет ли книга, кто-то – планирует ли он новый сценарий, кто-то просто говорил ни о чем, а в конце крепко жал руку.

Бутылка пива, казалось, намертво приклеилась к его ладони, а ее содержимое давно нагрелось и выдохлось, но как только он собирался взять новую, его кто-то отвлекал, и на какое-то время он забывал о своем намерении, вспоминая только с редкими глотками, которые делал на автомате.

От улыбки болели щеки, наверное, они были не готовы к такому длительному потоку приятных и воодушевляющих слов, у них давно не было тренировки. Неформальное общение без громкой музыки, как было на Хэллоуин, и обязательств совместной работы, заставляющей держать лицо как на площадке, расслабило всех окончательно. Арми давно не чувствовал такой легкости и желания общаться с любым из команды.

- Обещай, что, когда ты будешь в следующий раз в Нью-Йорке, ты мне позвонишь, - говорил Лиам, и Арми не задумываясь обещал. Это было так просто, а главное, он на самом деле думал о том, что позвонит.

- Если бы мне еще раз выдалась возможность поработать с тобой, я бы не раздумывая согласился, - говорил Дэмьен, а Арми отвечал, что все абсолютно взаимно.

- Эй, Арми, а ты никогда не думал стать актером? - подшучивал оператор, лысый, с серьгами в обоих ушах, кажется, Роджер. Они общались с ним второй раз за все время съёмок, но так непринужденно, как будто были давно знакомы.

Когда все отвлеклись на новую порцию горячей пиццы, привезенную курьером, Арми незаметно выскользнул из общего помещения и отправился в туалет. Толпиться у стола не хотелось, и это был лучший момент, чтобы перевести дыхание. Где-то по дороге в его голове мелькнула мысль, что это первая за долгое время вечеринка, с которой он не хочет сбежать. Остаться до последнего, насладиться моментом, почему бы и нет?

Оповещение о входящем сообщении застало Арми за мытьем рук, он быстро вытер их и достал из кармана джинсов телефон. На превью высветилась фотография от Тимоти, а следом прилетело сообщение, что не очень-то тепло на улице в одной рубашке.

Арми отрыл фото. Селфи на фоне двери в его номер. Черт.

Улыбка сама наползла на его лицо. Он быстро взглянул на себя в зеркало, вернулся в общую гостиную и, ожидаемо не найдя Тимоти среди народа, он, не привлекая к себе внимания, направился на выход.

Арми чувствовал себя школьником, вынужденным скрываться от взрослых, но адреналин долбил изнутри, и на все остальное было плевать. Он огибал дом все время оглядываясь. Конечно, за ним никто не следил, вероятнее всего, никто и не заметил его внезапного исчезновения, но чувство, что он делает что-то втайне, заставляло кровь бежать быстрее. Ему все время казалось, что его сейчас кто-то окликнет.

Силуэт Тимоти, обхватившего себя руками, он заметил сразу. Ускорил шаг и на ходу достал ключи, взбежал по ступеням и молча обнял его за талию одной рукой, прижав к себе, другой торопился открыть дверь. Подтолкнув его внутрь, но не отпустив от себя, Арми на ощупь дотянулся до ручки, отрезал их от остального мира, и не раздумывая прижался к губам.

- Надеюсь, я правильно тебя понял? – спросил он пару мгновений спустя шепотом, почти не отстранившись.

Тимоти в ответ потянулся за новым поцелуем.

Пылким, горячим, глубоким. Таким, который говорил, как он соскучился, как хотел, как долго томился. Они словно гнались в попытке показать и доказать, кто хочет близости больше. Арми водил раскрытыми ладонями по его спине, зарывался пальцами в волосы, целовал все глубже, пытаясь убедить себя, что это не одно из множества его видений, не его фантазия или заставший врасплох сон, а вполне настоящая реальность из плоти и крови, и ответного желания.

Это на самом деле происходит, он держит в руках его? Вполне осознанно и без спонтанных импульсов?

Деликатное ворчание не выгулянной собаки, шуршащей когтями по входной двери, вернуло Арми обратно из грез. Он осторожно отстранился от Тимоти, открыл дверь и выпустил Арчи наружу, не подумав о последствиях. Все, о чем он хотел думать, было рядом и вполне осязаемо.

- Ты правильно меня понял, - ответил Тимоти и потянул его к кровати.

Упасть на нее вместе было вполне логично и мягко несмотря на острые скулы, ключицы, костяшки пальцев и тазобедренные косточки, приземлившиеся сверху. Арми обхватил его лицо руками и приблизил к своему. Взглянув в замутненные желанием глаза, он снова прикоснулся к губам, целуя мелко, отрывисто, рвано, но Тимоти решил по-другому, снова ворвавшись в его рот языком. Арми чувствовал вкус сигарет и нетерпения, и понемногу прощался с рассудком. Он перевернул их обоих и подмял его под себя, не давая возможности вести. Целовал его губы, впадины щек, виски, лоб, глаза и не мог поверить своему счастью. Ему хотелось продлить, восполнить время разлуки, прочувствовать и дать понять свои чувства. Не торопиться, не гнать, а зависнуть в этом мгновении.

Кожа под губами пылала, обжигала, а ресницы мелко трепетали. Арми поймал его губы своими, вжался, что есть сил, и сам проник языком в открывшуюся с готовностью глубину.

Страсть между ними распространялась все дальше и горела всеми оттенками красного. А когда Тимоти обхватил его своими ногами, и вовсе побагровела, и взметнулась до небес, словно в нее плеснули горючего. Сойти или не сойти с ума – выбора не было, были только органы чувств, обострившееся до предела.

Но эта страсть не была вспышкой, озаряющей на короткий срок, подталкивающей получить все и как можно скорее, она влекла за собой трепет долгожданного момента и не давала сорваться. Она бросала их из крайности в крайность: то охватывала, заставляя сплетаться теснее, то отстраняла, чтобы заглянуть в глаза, безмолвно спросить «это ты?» и провести кончиками пальцев вдоль линии роста волос до самого подбородка, по контуру губ, по скулам и шее. А в ответ получить слабый, едва заметный кивок головой «это я», мягкую улыбку, руки на затылке, притягивающие ближе, и бедра, втирающиеся в собственные.

Словно не зная границ дозволенного, они не решались продвинуться дальше. А были ли вообще хоть какие-то границы? Или все стерлось ластиком времени и нюансов их отношений.

Когда Арми начал аккуратно расстегивать пуговицы на рубашке, дыхание Тимоти сбилось. Он сжал его плечи и, закрыв глаза, откинул голову назад говоря: «Делай что хочешь», а Арми хотел, чтобы время остановилось, вмещая в каждую секунду, минуту, час гораздо больше чем могло, чтобы все лишнее и ненужное перестало существовать, а их близость была ориентиром в этой бесконечности.

Обнажать, гладить, целовать особенно ценно, когда долго живешь без такой возможности. Чувствовать тепло, вдыхать запах и ощущать от простейших действий восторг – Арми теперь знал, что это значит. Эндорфины переполняли мозг, заглушая все прочее.

- Ты нарочно меня мучаешь? - выдохнул Тимоти и схватился за ремень на своих джинсах, начав его судорожно расстегивать.

- Разве я тебя мучаю? - спросил Арми, остановив его руки и отведя в стороны.

- Да.

- Я думал, я тебя ласкаю, - сказал с полуулыбкой Арми, но все же принялся расстегивать его ремень. Когда он освободил Тимоти от штанов и сжал его напряженный член всей ладонью, тот резко выдохнул и дернулся бедрами вперед, дав понять, что хочет большего.

- Значит, мои ласки мучительны? - спросил он, вернувшись к лицу Тимоти.

Ему так все нравилось, что совершенно не хотелось торопиться.

- Когда я так возбужден, да.

Арми начал медленно двигать рукой, зажатой между их телами, а Тимоти закатил глаза от удовольствия и шумно задышал через рот. Он был так красив и открыт в своих реакциях, что невозможно было сдержать восхищения. И Арми не сдерживал, зачарованно разглядывая его лицо и ловя малейшие полутона.

- Ты же возбужден не меньше моего, - через некоторое время сказал Тимоти, чуть привыкнув к неспешным ласкам и нащупав член Арми сквозь брюки.

- Конечно.

- Как ты можешь сдерживаться? - спросил он и начал гладить его в такт движениям руки на себе.

Арми невольно прикрыл глаза, справляясь с ощущениями:

- Я слишком долго ждал, чтобы сейчас гнаться за разрядкой, - совладав с собой, ответил он.

Арми знал, что еще каких-то несколько минут и он все-таки будет за ней гнаться до мокрых висков, стучащего в ушах сердца и больного напряжения в мышцах, но, если он мог оттянуть этот сладостный момент хоть немного, он это делал. По крайней мере мог делать, пока его член не оказался в руках у Тимоти.

Их следующие поцелуи были откровенно пошлыми, будоражащими, в них было столько неприкрытого желания, что накрыло окончательно. Арми опомнился только, когда они были полностью обнажены, и он целовал его бедра, растягивая и готовя.

- Подожди, я возьму презервативы, - прошептал он в перерывах между поцелуями, хотя на самом деле не хотел терять контакт ни на секунду.

- Брось, - прошептал Тимоти, - у тебя никого не было с того вечера?

- Нет, - мотнул головой Арми и мягко прикусил тонкую кожу. - Нет, конечно.

Он даже не мог думать о ком-то другом.

- Тогда все в порядке, я проверялся.

- После?

- После. Может, поболтаем позже?

Мысль, что Арми не подумал этого сделать, лишь на секунду мелькнула и утонула под напором вожделения в очередном поцелуе, когда он вернулся к его губам.

Входить было непросто, но до одури приятно. Он сдерживал напряжение, накрыв его тело собой и целуя прикрытые веки. А дальше все погрузилось в дымку наслаждения. Арми чувствовал невероятную тесноту, горящий член между их телами, дыхание опаляющее собственные губы и терялся в ощущениях как в глухом лесу, ходил ли он кругами или шел прямиком к свету – сложно было сказать. Но вместо страха или тревоги он чувствовал только сплошной кайф, а сопровождали его движения негромкие стоны на выдохе и собственное тяжёлое дыхание.

Когда Арми выпрямился, сменив угол, стоны стали громче, а его самого это подстегнуло двигаться быстрее. Он закинул ноги любовника себе на плечи, прижал к своему торсу и в порыве чувств прижался губами к выпирающей косточке на щиколотке. Он заметил, как глаза Тимоти расширились, а рука на члене задвигалась быстрее, Арми проделал тоже самое с другой ногой, задержав губы чуть дольше, а потом, подхватив Тимоти под бедра, начал двигаться медленнее, но безошибочно попадая в нужное точку. Хватило восьми толчков, он даже считал, прикрыв глаза и плавясь от жара, охватывающего его возбуждение. Тимоти кончил, выгнув спину, и не успел толком перевести дыхание, как Арми навалился сверху, зажав его колени между их телами, и снова ускорился, врываясь быстро и беспощадно в попытке догнать. Тимоти закричал, вцепился в его плечи и закатил глаза в новой волне экстаза. Арми знал, что ему хорошо, возможно, даже слишком.

- Арми, - зашептал он, - Арми, Арми…

Под этот судорожный шепот он и достиг финиша, войдя глубоко и особенно сильно. Приятная судорога прошла по телу отупляющей волной и заставила замереть в невесомости, имеющей место быть на Земле только в такие моменты.

Позже, приведя себя в порядок, они лежали на кровати, прикрывшись простынями, и Арми рассматривал Тимоти, запоминая каждую черточку, каждый сантиметр его тела, откладывая образы в сводку долгосрочной памяти. Иногда он проводил кончиками пальцев по следу своего взгляда. Он лежал на боку, подпирая голову ладонью, а другой запоминал происходящее тактильно.

- Почему с тобой так? - вдруг спросил Тимоти, переведя взгляд с руки Арми, ласкающей его грудь, на лицо. - Так хорошо, что хочется повторить, пока еще толком не закончилось?

- Так же, как и с тобой, - ответил он. - Ты же не дашь ответ – почему?

- От тебя не хочется уходить, - отвел взгляд Тимоти. - Ты что-то подсыпаешь мне в напитки? Или передаешь на языке, пока целуешь?

Арми усмехнулся:

- Только если свои чувства.

Тимоти выдохнул.

- Так это работает, да? - спросил он, вперив взгляд прямо Арми в глаза.

- Видимо, да.

- С тобой тоже такого не было раньше?

- Нет, не было.

- Точно, ты же говорил. Но я тебе тогда не поверил.

- Не поверил?

- Ну это странно, писатель пишущий о любви и не любивший ни разу, - пожал плечами Тимоти и резко сменил тему, - я завтра улетаю в Нью-Йорк, а послезавтра в Рим. Я застряну в Европе больше чем на месяц.

- Я помню, - ответил Арми, - пришлешь фото Колизея или лучше себя на каком-нибудь жутко историческом фоне?

- Пришлю, - прозвучало с улыбкой, - а ты себя на своей веранде с Арчи в обнимку?

- Договорились.

- И я буду думать, что хочу оказаться с вами, а не на очередной великосветской вечеринке.

- Ты можешь приехать к нам в любой удобный момент.

Тимоти скосил на него глаза и снова их прикрыл, улыбаясь то ли в ответ на последнюю фразу, то ли реагируя на его ласку: он как раз начал кружить пальцами вокруг сосков, иногда задевая твердые вершинки. Арми это так увлекло, что в какой-то момент он почувствовал непреодолимое желание коснуться их губами. Он прижался сначала к одному, целуя и дразня языком, и поймав полный удовольствия выдох Тимоти, перешёл к другому, лаская и заводя их обоих намеком на продолжение и второй заход. И в тот момент, когда он начал прокладывать дорожку поцелуев ниже, раздался стук в дверь.

Арми резко поднял голову и встретился с настороженным взглядом Тимоти, который спросил:

- Кто это?

- Не знаю, - честно ответил он, не имея ни малейшего представления, кому он понадобился.

Стук повторился, и Арми нехотя поднялся с кровати.

- Придется открыть, - сказал он, ища свои джинсы в ворохе одежды на полу.

- Я в ванную, - сказал Тимоти и спешно скрылся за дверью.

Арми натянул найденные наконец штаны и отправился открывать.

На пороге стояла Меган.

- Привет, - сказала она, - твоя собака бегает без присмотра по двору.

Арми взъерошил волосы, подумав о том, что совершенно забыл, что это может стать проблемой. Он открыл дверь шире, чуть высунувшись на улицу, и свистнул, подзывая Арчи.