Глава 3 (1/2)

Октябрь в Нью-Йорке выдался холодным. Сначала Арми казалось, что дискомфорт, который приносит подобная погода, тревожит только его, но видя в парке все меньше людей, а других на улицах зябко кутающихся в теплую одежду, он понял, что местные страдают не меньше. Прогулки с Арчи становились все короче, и пес немного приуныл. Арми пытался его хоть немного взбодрить, покупая редкие вкусности и новые игрушки, но спасало это ненадолго. С приходом прохлады он окончательно перебрался в его постель и все время грелся где-то у него в ногах. Дома он не позволял ему таких вольностей, но сейчас это стало естественной потребностью для него самого.

В Чарлстоне в это время было ещё тепло, и мысли о более мягком климате и ставших родными стенах заставляли меланхолично возвращаться туда все чаще. Размышления о неспешном распорядке дня, о чашке кофе на веранде в любое время как заблагорассудится, о прогулках по пляжу, об океане, успокаивающем одним своим видом, о самом удобном кресле для работы и абсолютно подходящем ему матрасе для сна — это то, что держало его, пока пронизывающий ветер пробирал до костей.

Арми даже пришлось пройтись по магазинам и докупить теплой одежды и зонт. Он забыл, когда в последний раз в своей жизни держал этот предмет в руках. В Чарлстоне в нем просто не было необходимости, и не потому что там не было дождей, а потому что он мог позволить себе не выходить из дома, если тот начинался.

Облюбованный Арми бар, тот самый, в котором он выпивал в самый первый день своего приезда, все чаще бывал забит до отказа. Любители летних площадок и свежего воздуха не сговариваясь переместились в его уютные стены и зависали там часами. И если раньше в некоторые дни он бывал там чуть ли ни один, то теперь даже у стойки место не всегда находилось.

Осень укрепляла свои позиции с каждым днем. И все-таки было то, что Арми находил положительным моментом: вечерние посиделки с Ником снова вошли в традицию, как когда-то раньше, где-то в далеком прошлом. Они часто встречались ближе к ночи и сидели пару часов. Поначалу они чаще вспоминали свои прошлые истории, приключения, подвиги, чем обсуждали текущее - жизнь на расстоянии не щадит никакие отношения, в том числе дружеские. Но постепенно, день ото дня, доверие начало возвращаться, и они снова могли говорить обо всем, что придет в голову, и обсуждать то, что на самом деле хотелось обсудить.

В один из вечеров, когда Арми был особенно не в духе и с размаху опрокинул в себя первый же стакан, Ник спросил:

- Что случилось?

Но рассказывать другу, что на самом деле его вывело из себя Арми не хотел, по крайней мере пока. Поэтому лишь отмахнулся в ответ и громко сказал:

- Повторите, пожалуйста.

Бармен тут же подошел и наполнил его бокал.

- Ты в курсе, что шестилетний Кавалан так не пьют? - сделал еще одну попытку Ник.

- Лучше расскажи, как вчера сходил на свидание, - предложил Арми, проигнорировав замечание друга, и пригубил вторую порцию виски уже более спокойно.

- Никак! Она динамит меня третье свидание подряд. Я ей и ресторан с призраком, ну, помнишь, рассказывал тебе? Она любит всякие такие штучки. И лучшие билеты на «Чикаго» - как же я не люблю эти феминистские темы. А вчера я два часа морозил яйца в парке, выгуливая с ней ее собаку. И ничего!

- Не отчаивайся и ты получишь свою оливковую ветвь, - Арми обнадеживающе тряхнул Ника за плечо.

- Пока я получаю только френдзону, и меня начинает это подбешивать.

- Она тебе хоть нравится?

- Ты же знаешь – пока не пересплю, не пойму.

- Знаю, что у тебя все всегда сводится к сексу.

- А как иначе? - возбужденно спросил его друг. - Ну серьезно, секс – это главное. Это только ты любишь долгие разговоры ни о чем и молчание под луной. Я не такой.

- Я и секс люблю, не надо.

- Да, сначала удивить размером своего интеллекта, а потом – кое-чего другого.

Арми хмыкнул. Все-таки они знали друг друга как облупленные.

- Не, друг, если мы не окажемся в постели на следующем же свидании, – я пас. Нахуй эти хождения вокруг да около.

Они замолчали на некоторое время. На фоне играл классический рок, бармен натирал стаканы на другом конце стойки, как вдруг где-то позади них кто-то с силой отодвинулся от стола, и звук скрежета ножек стула об пол подтолкнул Арми к откровению.

- Сегодня снимали первый секс, - произнес он, как чистосердечное. Наверное, ему все-таки нужно было с кем-то поделиться, раз подсознание толкнуло слова раньше, чем он успел всерьез задуматься об их смысле.

- И? - не впечатлившись, спросил Ник.

- И мне пришлось объяснять Лиаму, как правильно обжиматься с Тимоти, чтобы это было, как сказал Шазелль, «красиво и чувственно», и еще «страстно». А потом смотреть, как все мои советы претворяются в жизнь, - Арми удрученно покачал головой.

- Засада, - согласился его друг, но потом возразил, - но ты же должен был быть к этому готов.

- И я думал, что готов, но все оказалось сложнее, - он потер переносицу, прикрыв глаза. - Все оказалось настолько сложно, что я еле вывожу. Я все чаще задумываюсь о том, чтобы все бросить и уехать. Пусть снимают как хотят, мне уже по-настоящему все равно, что получится.

- Ну нет, - выразил протест Ник, - нет, нет, нет. Ты не сдашься и не бросишь этот проект только потому, что какой-то кудрявый твинк, пусть известный и талантливый, вскружил тебе голову и теперь ведет себя как собака на сене. Арми, это твой фильм, твой сценарий, твоя история. Мир должен о нем узнать и именно так, как ты это задумывал, а не так, как кто-то понял. Зачем лишние фильтры? Зрители сами отфильтруют. Выброси из головы мысли об отъезде.

Арми пристально посмотрел на своего друга и где-то в глубине души начал понимать, что он прав, что возразить тут нечего. Решимость Ника и бескомпромиссный тон сделали свое дело, и на удивление от этих слов стало несколько легче.

- Я сам все испортил, и теперь мне же расхлебывать.

- Да, ты, конечно, повел себя по-мудацки, не рассказав ему обо всем с самого начала, но он тоже хорош. Почему он не хочет тебя хотя бы выслушать?

- Я не знаю, - плечи Арми, расправившиеся от предыдущей бравадной речи друга, снова несколько сникли, и он положил предплечья на стойку. - Он просто выстроил стену и, если стойкость этой стены становится хоть чуточку под вопросом, он бежит как оголтелый. В чем проблема?

- Даа, любишь же ты такое мозгоебство, - припечатал Ник.

- Я? Не люблю, поэтому и хочу все решить.

- Нет, ты любишь, поэтому все так и получается. Забей, заведи себе новую подружку или дружка, работай и наслаждайся жизнью.

- Я не хочу даже думать о новых отношениях.

- О боже, - Ник наигранно закатил глаза, - столько лет прошло, а ты не меняешься. Кто говорит про отношения?

Арми недоверчиво покосился на друга, но промолчал. Секс без обязательств никогда его не привлекал, хотя за последние годы он слегка изменил к этому свое отношение и даже периодически выезжал в Саванну в один проверенный бар с радужным флагом над входом. В Чарлстоне он осознанно не хотел следить и светиться. Там же он всегда находил утешение на ночь. Не имея серьезных отношений, он видел выход в подобных вылазках. Тело было ему за это благодарно, но с душой дела обстояли несколько сложнее, и после подобных поездок он чувствовал себя отвратительно, но за неимением других вариантов через какое-то время снова садился за руль и ехал по знакомой дороге. Его там знали, и именно поэтому никто из ночных знакомых не подходил к нему дважды, а сам он всегда выбирал свежие лица. Привязанности совершенно ни к чему – так думал он. Хотя, однажды случилась неприятная ситуация.

Он тогда только начинал подобные вылазки и, можно сказать, был неопытен в случайных знакомствах. В первом попавшемся под руку баре он познакомился с молодым человеком, студентом, с милым симпатичным парнем, который быстро на него клюнул. Его звали Том – незамысловатое имя под стать незамысловатой внешности. Он был приятный, но не яркий, невыразительный, просто милый парень. Во второй раз, примерно через месяц, Арми только крепче убедился в своем первом впечатлении, а в третий раз Том признался ему в чувствах. Конечно не в любви, но в сильной симпатии, толкнувшей парня на расспросы о личном. Это неожиданное откровение возымело эффект ледяного душа, и Арми больше не появлялся в том месте, где они пересекались. Ему было стыдно, неловко, слегка досадно, но давать ложные надежды ради редкого секса он не собирался. Со временем эти впечатления поистерлись, притупились, но выводы он сделал – такие повороты ему совершенно ни к чему. С тех пор он не встречался ни с кем даже дважды.

Но теперь после того, что с ним случилось весной, после близости с человеком, которого он по-настоящему желал, которого хотел до дрожи в руках, до исступления – тогда и теперь – любая случайная связь не казалась хоть сколько-то привлекательной. Секс без души как чай без заварки, как сигарета без табака – пустой, бесполезный, бессмысленный, не доставляющий нужного эффекта процесс. Он пока даже думать о нем не хотел. Понимал, что рано или поздно придется, но только не прямо сейчас. Поэтому, так ничего и не ответив Нику, он сменил тему разговора.

***

Прогуливаясь до своего временного жилища после ставших рутинными посиделок в баре с другом, Арми никак не мог отпустить мысли о сегодняшнем съёмочном дне, о том, чему был творцом и свидетелем.

Для него актерская игра всегда была чем-то запредельным, неподдающимся пониманию, сложным, да что там – невозможным. Он никогда не понимал, как можно показать то, что ты не испытываешь в данный момент. Где взять настроение, ресурс, возможности, чтобы мимика была правильной, глаза говорили правду, чтобы чувства не были наиграны. Он всегда преклонялся перед талантливым актерством, возносил эту способность на вершины восхищения. Может быть, потому что сам никогда этого не умел? Все, чего он смог достичь в этой сфере, — это прятать истинные эмоции за маской холодности и равнодушия, но как можно притвориться, что ты сочувствуешь, гневаешься, радуешься, печалишься, если на душе совсем не то? Как можно играть любовь, если ты не любишь? Как разыграть страсть, если внутри ты равнодушен? Как показать влечение, если тебе наплевать? Сегодня он получил отличный мастер-класс по актерской игре, и это так выбило почву из-под его ног, что мало-мальски прийти в себя ему удалось только после первой порции виски.

Сейчас же под подошвами ботинок земля ощущалась вполне реальной, но впечатления все равно до конца не улеглись и уже не так активно, но все же вихрились в его голове. Перед глазами так и стояла картинка практически обнаженных парней, предающихся любовным утехам на импровизированной кровати. И Арми бы соврал, если бы сказал, что видел в их действиях фальшь. Тео и Александр хотели друг друга, горели жарким огнем, искрились своей страстью. И Арми бы соврал еще раз, сказав, что это его не проняло, не завело и оставило равнодушным. И глядя, как один дубль сменяет другой, он как мог отвлекался от мысли, что это Тимоти катается по кровати с другим парнем, его Тимоти тяжело дышит и жаждет чужих прикосновений, и когда ему это удалось, он понял, что все получилось, как надо.

- Как это делается с парнем? - спросил Лиам перед началом съемок первой откровенной сцены. Он выглядел гораздо спокойнее, чем перед сценой с поцелуем, прежняя уверенность вернулась к нему, но все же оставались моменты, которые ему требовалось прояснить. - В чем секрет?

- Нет никакого секрета, - ответил ему Арми. - Ты можешь делать то же самое, что и со своей девушкой в постели.

- У мужчин принято, например, целовать шею? - деловито поинтересовался актер.

- Да, почему нет? Никакой разницы. Ты можешь целовать не только губы, но и лицо, шею, грудь, - Арми ненавидел себя за эти слова, но как сценарист делал свою работу. - Ты должен показать настоящую страсть. Твой герой очень хотел этой близости, он о ней мечтал, грезил ею, и представь градус его желания, если до этого он себя намеренно сдерживал, но теперь отпустил. Ты должен вести себя уверенно, показать свою инициативу в этой сцене. Ты можешь сжать его волосы, например, или удержать руки в какой-то момент.

- То есть, все это будет уместно?

- Более чем. Только не переусердствуй, это должно быть в первую очередь чувственно, а не дико.

Лиам внял его советам и так успешно их продемонстрировал, что в конце первого дубля обычно сосредоточенный на своем герое Тимоти растерялся. Дэмьен тут же объявил стоп и попросил занять исходные позиции. К одевающимся обратно в одежду актерам подлетели гримерши поправить грим и прически, растрепанные в пылу страсти. Суета на площадке слегка разрядила обстановку, но, когда режиссер объявил готовность, Арми на секунду поймал слегка растерянный взгляд Тимоти. Всего секунда или даже какие-то ее доли, и тот отвернулся, закрыл глаза, вероятно, входя в образ.

Теперь у Арми было время подумать над тем, что значил этот взгляд, и он пришел к единственной мысли – Тимоти не ожидал такого напора с первого же дубля и, вероятно, не ожидал, что Арми даст такие четкие советы, что он подскажет Лиаму то, как сделал бы сам. Как делал сам.

Второй дубль вышел удачным, но Дэмьен попросил повторить, исключив некоторые на его взгляд суетливые и лишние движения. После третьего он объявил небольшой перерыв. Тимоти пулей улетел в свою гримерку, а Лиам подошел к Арми.

- Как тебе? - спросил он коротко.

- Все как надо. Не потеряй настрой.

После перерыва должны были снимать крупные планы.

Настрой Лиам не потерял, а доказал всем, что его не зря взяли на эту роль, доказал так, что сомнений не осталось. Арми же разрывало на части от противоречивых ощущений, и если на площадке он убеждал себя в том, что делает свою работу, то сейчас он мог дать волю своим эмоциям и поддаться самоподрыву, выворачивающему наизнанку. Это было самое простое, что он мог делать, осознавая безысходность своего положения, в котором оказался совершенно добровольно.

***

Дорога стелилась под колесами ровной гладью. Арми выжимал скорость, крепко держался за руль и чувствовал чистый, звонкий, струящийся и переливающийся на солнце бликами, как горная речка в период таяния снегов, восторг. Он был в своей стихии. Мощь довольно урчащего автомобиля передавалась вибрациями через места соприкосновения с ним и наполняла Арми живительной энергией. Он чувствовал себя как разряженный телефон, ярко загоревшийся экраном, от подсоединения зарядки к сети. Гитарные рифы, ударившие электронным звучанием по самим нервным окончаниям, заставили кровь побежать быстрее, и Арми прибавил звук.

Желтые деревья по краям смешались в единый пестрый поток, подсвечиваемый солнечным светом, впервые за несколько дней озарившем небо и все вокруг. Вырваться из загруженного трафика, бесчисленных светофоров, небоскребов, давящих своей массой бетона и стекла, было по-настоящему приятно. Арми перевел взгляд на довольного Арчи, ерзающего на переднем сидении рядом с ним с открытой собачьей пастью и вывалившимся от удовольствия языком. Солнце играло с его рыжеватой кучерявой шерстью, и он словно светился изнутри. Арми снова порадовался пришедшей ему в голову идее.

Шазелль объявил четырехдневные выходные в связи с окончанием съемок в павильонах и технической подготовкой новой площадки – сцены в психиатрической лечебнице было решено снимать в реальном госпитале в Бронксе. Актеры получили время передохнуть и настроиться на сложные в эмоциональном плане события, вместе с ними освободился и Арми. Он сначала приуныл, потому что совершенно не представлял, чем заниматься целых четыре дня наедине с собой в давящей коробке, именуемой его апартаментами, но пришедшая неожиданно мысль заставила его действовать. Ему был жизненно необходим океан, простор и отдых от текущей реальности, поэтому он посреди ночи подорвался с постели и кинулся к ноутбуку. Через час он довольный опустил крышку компьютера – номер в маленькой гостинице на самом побережье был забронирован и оплачен.

И сейчас, восемь часов спустя, он двигался по девяносто пятой автомагистрали на север, миновал Нью-Рошелл, Ларчмонт, Харрисон и, доехав до Рая, свернул направо. Его путь лежал на маленький остров Манурсинг, остров, окруженный водами пролива, утопающий в зелени и с единственной гостиницей на всей территории. Минимум людей и максимум простора – это то, что должно было ему помочь: успокоиться, снять хоть немного тревожность и вновь появившиеся признаки поутихшего в результате длительной терапии обсессивно-компульсивного расстройства<span class="footnote" id="fn_32745865_0"></span>. Он снова начал возвращаться на пол пути или вскакивать посреди ночи с постели, чтобы проверить не оставил ли он открытой дверцу холодильника, висеть по десять минут на дверной ручке с навязчивой мыслью, что при следующем нажатии входная дверь откроется, хотя он отчетливо помнил, как провернул ключ и слышал звук закрывающегося механизма, повторять одни и те же бессмысленные действия в страхе, что если он не сделает что-то определенное количество раз, то что-то плохое непременно случится. Навязчивые мысли о Тимоти и разговоре с ним тоже были одной из обсессий. Все это вкупе с постоянно окружающей толпой и маленькой квартирой лишало его спокойного сна и в некоторой степени рассудка.

Когда Арми впервые обратился к доктору Купер, ему было двадцать девять, и он думал, что сходит с ума. Он всерьез полагал, что у него шизофрения или состояние близкое к этому, но молодая женщина, возрастом чуть старше его самого, в клетчатой рубахе, джинсах и стоптанных конверсах, не производившая на первый взгляд впечатление профессионального психотерапевта, к концу первого же сеанса развеяла его сомнения и о своей профнепригодности, и о тяжелом диагнозе, который он сам себе поставил. У него не было шизофрении, вынесла она вердикт и пустилась в долгие, но весьма понятные описания, из которых он сделал единственный вывод – если бы у него на самом деле был такой страшный недуг, он бы этого не осознавал и не пришел бы добровольно на своих двоих к специалисту. У него обсессивно-компульсивное расстройство, и оставалось только выяснить степень тяжести. Тогда он впервые услышал этот термин, теперь же он знал об этом практически все: и методы лечения, и профилактику, и действия для избегания рецидива. И так же он знал, что степень расстройства, с которой он впервые обратился, была средней, но близящейся к тяжелой. Путем прохождения когнитивно-поведенческой терапии<span class="footnote" id="fn_32745865_1"></span> и созданием определенных условий жизни, они общими усилиями сумели довести его до субклинического состояния<span class="footnote" id="fn_32745865_2"></span> с редкими нарушениями.

Решение поселиться в уединении и по возможности не покидать надолго свой скрупулезно созданный мир было частью его пути к нормальной жизни, к рецессии, к спасению от самого себя. А теперь он переставал справляться, и навязчивые действия и мысли постепенно возвращали его в исходную точку. И он очень надеялся, что этот маленький перерыв, который он себе незапланированно устроил, разорвет этот порочный круг.

На острове кроме гостиницы, небольшого поля для гольфа, кортов для сквоша и тенниса и нескольких технических зданий не было больше ничего – только недлинная полоса пляжа и заповедная территория. Арми удовлетворенно выдохнул и кивнул сам себе, не встретив по дороге ни одного человека и обнаружив на гостевой парковке лишь три автомобиля. То, что сейчас был не сезон, играло ему на руку.

На стойке регистрации тоже оказалось пусто и, нажав на кнопку настольного звонка, он принялся ждать и осматриваться по сторонам. Холл с большим винтажным зеркалом, кожаным диваном и парой кресел, с держателем для зонтов, со стилизованной люстрой под высоким потолком произвел самое благостное впечатление.

- Добрый день, - поприветствовал его мужской голос.