Часть 7. (2/2)
- Он даже не заблокировал мой номер, понимаете? - воодушевленно обводит взглядом присутствующих и, не найдя на их лицах понимания, лишь цокает себе под нос. - Конечно не понимаете. Но я ведь помню его. И его характер тоже. Он обижен на меня, да, очень сильно. Но ему просто нужно больше времени, больше уверенности во мне.
Зидан растерянно открывает рот, будто намереваясь сказать что-то в ответ, но Серхио останавливает его, быстро пожимая руку на прощание.
- Спасибо за вечер, классно посидели, но мне срочно нужно напиться. Не при ребёнке, - он улыбается мягко и напоследок треплет макушку счастливо улыбающейся ему в ответ Абегэйл. - До встречи, бусинка. А с тобой обсудим это на выходных.
Камило успевает лишь заторможено кивнуть, пока Серхио спешно ретируется из ресторана. Его машина несётся под 120 по безлюдным вечерним улицам Мадрида, оставляет после себя приятный рев мотора и клубы пыли. Надежда, что почти превратилась в пепел в лёгких, снова заводит сердце до бешеного ритма. Он не поддаётся ей полностью, так как пока может лишь строить догадки, но она все равно заставляет вновь поверить. А ему и одной веры хватит сполна. Ведь если он ждал столько времени, но все же позволил себе вновь впустить защитника в свою жизнь, значит любопытство, томление или даже любовь оказались выше обиды. Серхио оказался выше его принципов, как это, впрочем, всегда и было.
апрель, 2019 год.</p>
8 апреля.</p>
Привет. Прости, если отвлекаю, я просто хотел поздравить тебя с днём рождения. Надеюсь, у тебя все хорошо. Главное, будь счастлив. /19:56</p>
Ты этого заслуживаешь больше всего. /19:57</p>
17 апреля.</p>
Поздравляю с победой, вы молодцы. /21:48</p>
24 апреля.</p>
Сегодня пришлось с новеньким вратарем отрабатывать пенальти почти что до закрытия базы. Думал, он никогда не выдохнется. /23:07</p>
Чем-то напомнил мне тебя в то время - такой же резвый и амбициозный. Только ты был совершеннее. Во всем. /23:09</p>
30 апреля.</p>
Разбил сегодня последний бокал для вина из твоего любимого набора. Просто после вчерашней тренировки я чуть не уснул прямо в коридоре, а утром еле оторвал себя от кровати. Прости. /12:33</p>
май, 2019 год.</p>
5 мая. </p>
Я очень рад за вас. Вы заслужили играть в финале. Надеюсь, все пройдёт хорошо. /22:45</p>
13 мая.</p>
Зидан принес новые бокалы, но забыл вино. Пьём из них виски, обмыть то надо. /20:14</p>
19 мая.</p>
Еще чуть-чуть и я бы точно убил этого нового нападающий матрасников*. Будто если я защитник и делаю на нем подкат, ему сразу можно нырнуть и потом валятся хрен знает сколько, выпрашивая пенальти. /18:05</p>
Три раза за матч! Я даже жёлтую на этом пиздюке получил. /18:06</p>
25 мая.</p>
Зидан повел всю команду отпраздновать окончание сезона, хоть мы и не стали чемпионами. /04:35</p>
А я по привычке, приехав домой, стал ждать тебя около двери на полу. /04:39</p>
Как пёс какой-то. /04:40</p>
Только потом вспомнил. /04:47</p>
Так глупо. /05:00</p>
июнь, 2019 год.</p>
Серхио нервно трясет ногой, не замечая на себе недовольный взгляд тренера. Его можно понять, но матч начался только пять минут назад. Идти сюда вместе с ним было точно плохой идеей. Но будто бы он послушал хоть кого-то, включая своего лучшего друга.
Все слишком сильно бесит. Раздражающие голоса доносятся со всех сторон, от чего ему хочется встать из-за стола и наорать на каждого, кто мешает слушать комментатора. Бар заполнен под завязку. Это не удивительно, все же финал Лиги Чемпионов не каждый год проходит в самом Мадриде, но Серхио плевать на эти факторы.
Он не хочет упустить ни одного слова, комментария, замечания или упоминания его имени. Слишком напряжен. А значит любой внешний раздражитель может стать критическим.
Молчаливый и не менее напряжённый Зидан не решается что-то сказать, попытаться успокоить, ведь и так видно - даже его не пощадят, если речь зайдет об Игоре. Поэтому остаётся лишь следить за ходом игры, периодически нервно поглядывая в сторону защитника. Это точно было плохой идеей, но еще хуже было бы оставить его одного в пустой квартире, чтобы он своими переживаниями сожрал себя изнутри.
Время идет довольно быстро засчёт скоростной игры обеих команд. К концу первого тайма, когда ПСЖ отрывается от Ливерпуля на один забитый мяч, Зидан выдыхает чуть спокойнее и откидывается на спинку диванчика, все же предпринимая небольшую попытку:
- Они справят-
- Я знаю.
- И с такой игрой скорее всего победя-
- Знаю.
Минутная пауза, в течение которой он недовольно прожигает Серхио взглядом, пока тот игнорирует абсолютно все, продолжая непрерывно смотреть на экран. Еще одна попытка...
- С ним все будет хорош-
- Знаю.
...и француз, не выдержав, кидает в него лежащим на тарелке кусочком тоста.
- Тогда прекрати так изводить себя. Смотреть тошно.
- Так не смотри.
Это понятно. Он недоволен, ворчлив, но, к удивлению тренера, также и смущен. Сидит сгорбившись вполоборота к столу, не хочет поднимать взгляд на мужчину, хотя тот и так все знает. Ещё с того момента, как самолёт с игроками французского клуба приземлился в Мадриде пару дней назад, Серхио всем своим видом пытался показать, что он спокоен. Что не он готов по одному слову кинуться к отелю и стоять под окнами его номера, жалобно скуля и виляя хвостом из стороны в сторону. Верный пес, ждущий своего хозяина домой.
Он ведь читал все сообщения в тот же день, как они отравлялись. Не отвечал, но читал все, а Рамос не мог точно сказать по его молчанию, рад ли его мальчик этим словам в пустоту или ему просто скучно.
Мог лишь устало улыбаться отметки ”прочитано”, надеясь, что для него это тоже значит хоть треть того, что это значит для самого Серхио.
”Не говори ерунды, ты мне не мешал. Я нахожусь на базе сборной, а не в колонии строгого режима. Тем более, сам знаешь, как мне приятно получать от тебя сообщения даже с простым текстом о том, как ты провел день. Я ведь скучаю. Это важно для меня.”
Его молчание отрезвляло, заставляя ногу опустить с педали, не торопиться с выводами. Надежда притупляется, вера слабеет, только любовь пока держится все той же константой, напоминая о себе каждый чертов день.
Где-то глубоко внутри, под рёбрами, Серхио метался из стороны в сторону от желания увидеть его вживую до панического страха сделать этим только хуже. Его мальчик был меньше чем в десяти километрах от него, все такой же стойкий и хрупкий одновременно. До безумия желанный. Любимый.
Мой.
Он смотрел за ходом игры, неосознанно каждый раз возвращаясь глазами от мяча к вратарской ПСЖ, когда та мелькала в трансляции. И всегда задерживал дыхание, когда видел его сосредоточенное, слегка хмурое лицо и жёсткий взгляд тёмных глаз. Лишь наблюдая со стороны, Серхио понимал - у Реала была лучшая статистика сухих матчей в чемпионатах далеко не благодаря ему или другим защитникам.
Игорь играл бесподобно. Впрочем, это не было ни для кого новостью. Даже пришедший в бар ко второму тайму Дамиан несколько раз подчёркивал, какой удачный трансфер совершили парижане в летнее окно. Старший Хименес не знал, кем именно был бывший муж Серхио, поэтому говорил об Игоре спокойно и восхищенно, не замечая, как метался взгляд Зидана с него к защитнику. Однако, это разговор не Зинедина, поэтому он не спешил вставлять свои комментарии - когда Рамос захочет, он сам расскажет. Или, точнее, если захочет.
- Видел этот прыжок? - воодушевленно спрашивает тем временем Дамиан, обращаясь к улыбающемуся защитнику. На удивление последнего, с приходом Хименес он непонятно от чего постепенно успокаивается, чувствуя внутри лишь лёгкую остаточную взволнованность и даже что-то очень похожее на гордость. - У нашего вратаря, конечно, шикарная подготовка. И форму он набрал хорошую за зимнюю паузу.
”Нашего”.
Рамос невольно хмыкает тихонько себе под нос. Ждет несколько секунд, прислушиваясь, будто дикий зверь, готовый к нападению с любой стороны. Но привычная ревность, гнилая и смердящая, не приходит, снося без предупреждения дверь с петель. Он чувствует лишь её зарождение где-то в районе желудка, около множества им же умерщвленных бабочек, но быстро её притупляет. Топчет уверенно ботинками, не давая вновь заполнить собой все органы.
Мой.
Звучит так мягко в сознании, без горького послевкусия, даже если он понимает, что уже не имеет права так говорить. Хотя бы здесь, глубоко внутри себя, спрятавшись в своём сердце, он улыбается тепло и произносит шёпотом несколько сотен раз: ”Мой. Мой. Мой.” - не боясь, что его кто-то услышит и осудит, напомнив, что это уже очень давно не так.
Да, не так. Но теперь он спокойно принимает и такую правду, пусть и с трудом верит, что когда-нибудь сможет вновь сказать это вслух. Ему на ушко или нежно в губы - он помнит какого это, и так боится забыть со временем. Почти также сильно, как боится потерять свою слабую, хромающую на одну ногу веру, что может совсем посереть на фоне его молчания.
Когда Игорь поднимает над головой кубок Лиги Чемпионов, защитник практически теряет связь с сидящими рядом друзьями, которые радостно принимаются обсуждать победу парижан. Потому что его мальчик, счастливый и немного смущенный, улыбается так ярко даже через экран телевизора, что Серхио не может противиться этому щемящему чувству внутри и, закрыв глаза, расслабленно расплывается по дивану. Под веками лишь его улыбка с морщинками около глаз.
Рамос будто вернулся в самое начало, когда не мог перестать влюбленно смотреть на смущенного под его взглядом мальчика. Его желание зацеловать каждый сантиметр идеального тела с множеством родинок никуда не исчезло, теперь став только ещё более мучительным.
Руки со вздувшимися венами, когда он, сидя сверху на защитнике, напрягается всем телом, чтобы не кончить раньше времени. Его грудь, что ходит ходуном от слишком частых отрывистых вздохов, когда он сбивается с ритма от слишком глубоко проникновения. Его бедра, так идеально подходящие для того, чтобы сжимать их в руках, оставляя синяки и практически самостоятельно насаживая на себя уставшего мальчишку. Все это так долго было только для Серхио, что сейчас он, лишившись всего в одно мгновение, как наркоман без денег для новой дозы, которая маячит перед глазами. Единственное отличие - даже в ломку он научился себя контролировать. И сейчас нужно лишь остыть несколько минут без каких-либо внешних возбудителей.
- Мне, кстати, Ди Мария написал, что несколько ребят из команды хотят подъехать встретиться перед вылетом в Париж, - он резко поднимает глаза на Зидана. - Говорят, что знают спокойное местечко где-то тут неподалеку. Я не стал возражать.
Адреналин бьёт в кровь сразу же, заставляя мозг думать, перегружаться до отхода контактов, а тело гореть. Нечитаемый взгляд Серхио остаётся прикован к тренеру, пока Дамиан, вежливо отказавшись от предложения остаться - все же перспектива провести вечер наедине со своим мужем перевесила - неспеша начинает собираться домой. Хорошее настроение очень быстро сходит на нет, а, казалось, ушедшее с победой напряжение только нарастает вновь. Думать, гореть.
- Он тоже приедет?
Один простой вопрос, который Серхио с трудом выговаривает искусанными во время матча губами. Будто под дулом пистолета заставляет самого себя все же спросить это, ведь шанс ”случайной” встречи так притягивает к себе, соблазняет остаться в неведении, поставив в первую очередь его в неприятное положение.
Думать.
- Он знает, что я буду здесь?
Гореть.
Он хочет, чтобы я ушёл?
Кажется, будто весь бар затихает под гнетом напряжения, что скапливается за самым дальним столиком. Густого и тяжёлого, оседающего на языке будто горьким пеплом. Зидан мысленно благодарит старшего Хименеса, который не лезет с ненужными сейчас вопросами по типу ”А вы о ком?” и лишь тихо присаживается обратно на стул, немного хмуро переводя взгляд с тренера на Серхио и обратно.
- Не знаю, прости. Я не стал спрашивать про одного конкретного человека. Это было бы немного странно.
На слова Зинедина лишь недовольно фыркают в ответ. Нет, он не хочет так. Не хочет, чтобы его мальчик сидел здесь, вынужденно делая вид, что все хорошо, и изредка кидая на него недоверчивые, а и то ещё хуже, боязливые взгляды. Это слишком эгоистично, поэтому он выбирает трусливый побег. И даже если движет им совсем не трусость, переубедить себя пока ещё остаётся выше его сил.
- Подбросишь до дома? - обращается теперь к Дамиану, который, кажется, за секунду меняется в лице, с напряжённого на приветливое. - Просто я сюда на машине этого предателя приехал.
Нужно остыть. Мужчина в ответ смеётся легко и кивает в согласии, вставая из-за стола, пока Зидан лишь молча закатывает глаза и указывает им большим пальцем через плечо на выход позади себя. Просить тренера быть третьим в их сломанном телефоне Серхио точно не хочет, поэтому, проходя мимо, на секунду легонько сжимает его плечо и кидает единственный взгляд с немой просьбой: ”Не говори ему, что я был здесь. Что ушёл из-за него”.
Ведь несколько его акуленков, которых защитник сам ему подсадил, могут больно укусить за штопанное много раз слишком мягкое сердце и натолкнуть на мысль, что Серхио не хочет его видеть. Это очевидная ложь, но сейчас Игорь в таком же шатком состоянии, как и Рамос когда-то, поэтому не важно, что он видит в реальности. Страх сам пририсует то, чего никогда не было. Убедит, заставив поверить.
Поэтому старший не может так ранить своего мальчика. Себя пустит на съедение его акулам, но не ранит вновь. Когда спасительный холодный воздух остужает перегретое изобилием мыслей сознание, Серхио мысленно кивает самому себе в подтверждение - так правильно.
Дамиан спокойно поджигает сигарету немного в стороне, привалившись спиной к дверце своей машины. Его образ под мягким светом уличных фонарей кажется ещё элегантнее, и Серхио все же немного завидует. Опять жалеет о том, что не курит.
- Ты когда-нибудь ревновал Камило?
Вопрос вырывается самим собой, но мужчину, кажется, вовсе не задевает. Он также неспеша выпускает изо рта немного дыма и по-доброму усмехается. В ответ до боли простое:
- Конечно.
Будто ты сам не понимаешь, какого это.
Серхио подходит к нему сбоку, устало выдыхая и копируя его позу. Камило вызывает в нем долю восхищения, побуждая двигаться, становится лучше, работать над собой. Дамиан же успокаивает одним своим присутствием, будто пока он рядом, ты можешь расслабиться и чувствовать себя полностью в безопасности. Это приятно настолько, что защитник все же позволяет себе вольность.
- Настолько, что этим делал ему больно?
Теперь уже за вопрос следует тишина ровно с минуты, в течение которой Хименес докуривает сигарету, затем метко кидая её в стоящую неподалёку урну. Серхио все это время покорно ждет, всматриваясь в его умиротворенное лицо. В нём нет ни капли вины. К чему лгать самому себе - он все же завидует.
- Нет, но делал больно по-другому, - поворачивает голову к Рамосу, и на его лице возникает сочувственная, но очень понимающая улыбка. - Без этого, к сожалению, мы бы не пришли к тому, что имеем сейчас.
Как простая истина, что должна быть принята сухо и без истерик. Жаль только у Серхио эмоции совсем не умеют сидеть спокойно на привязи, а он каждый раз слишком слабо держит повадок. Возможно, его буйный характер даёт о себе, возможно, испанцы по своей натуре эмоциональные люди. Но эти псы все эти годы продолжают тащить его в неправильном направлении, где по итогу он больше всего боится оказаться в одиночестве.
- Не нужно думать, что все вокруг живут идеальную жизнь, в то время как ты - лишь её какую-то неисправную версию, - Дамиан лениво отталкивается от машины, вставая вполоборота к Рамосу, пока к бару неспеша подъезжает новенькая чёрная Bugatti. - Не сравнивай себя с кем бы то ни было, это не игра на победу. В жизни важнее всего твоё участие, здесь и сейчас, а будешь думать о том, к чему в итоге это все приведёт, так ничего и не успеешь. Слишком непредсказуемо, - пожимает плечами, а где-то неподалеку пассажирские двери машины открываются рывком, и на улицу, громкие и уже немного пьяные, вываливаются человек пять в обнимку с друг другом и полупустыми бутылками шампанского. - Подумай лучше о том, что ты теперь будешь делать. Ведь, судя по вашим разговорам, как я понял, ты на грани того, чтобы остановиться и пойти назад, не так ли?
Так ли, только не пойти, а побежать со всех ног, все больше стирая подошву с каждым новым шагом в кровь, лишь бы не оборачиваться ни на какой звук или оклик. Ведь страшно потом понять, что на самом деле все это время, что ты пытаешься не выплюнуть лёгкие наружу, насилуя свое же тело, земля под ногами остаётся такой же, не меняясь ни на метр. Ему хочется казаться хозяином своей жизни, но иногда желание отползти назад, где тень сплошная, что скрывает от взглядов, липких и жалостливых, будто они знают больше него самого; желание начать скулить побитым псом бьёт набатом по черепной коробке настолько сильно, что в пору звонить Камило с просьбой положить его на лечение в психиатрическую больницу.
Да, ему часто хочется отвернуться и пойти назад, чтобы и не бороться ни с кем (в первую очередь с самим собой) ни за что не нужно было. Только вслух об этом говорить - что добровольно сдать себя на органы за ненадобностью. Вот, смотрите, разбирайте, что хотите, они мне уже все равно не нужны. Главное вот эту красную штуку, что под рёбрами болит часто и бьётся так громко, в ушах эхом отдавая, и непонятно зачем - главное её заберите, чтобы легче было назад ползти, без этой грузной ноше в пустом теле. Чтобы кровавый след после себя не оставлять.
Как он хочет просто ползти, обречённо и униженно самим собой, к холодной земле прижимаясь всем телом, а не идти ровным шагом, держа голову высоко и уверенно, как это и подобает стойкому лидеру. Хочет, но, каждый день отрывая свое тело с кровати, идёт. Вперёд идёт, пусть медленно, хромая чутка, но главное не бежит назад сломя голову.
Ради него ведь и идёт, не ожидая никого навстречу, но упорно продолжая вглядываться вдаль. А может когда-нибудь. Не сейчас, но когда-нибудь.
- Может, я все же тоже приду к чему-то, - передняя дверь со стороны водителя открывается неспеша, лениво, будто человек не особо и хочет покидать тёплый салон. - Я не знаю, честно, не знаю, что буду делать теперь. Наверно, просто потому что не понимаю, чего от меня хотят.
Дамиан кивает легонько, соглашаясь, будто в такой же ситуации был. Будто знает все наперёд, и как, и зачем, но хочет, чтобы Серхио шёл сам. А тот благодарен за это безмерно.
Без спойлеров, пожалуйста, я все же ещё верю в свою победу. Хотя бы над самим собой.
Bugatti затихает, а свет фар перестаёт слепить глаза без возможности рассмотреть поздних гостей бара. Серхио делает рваный вдох. Дамиан делает вид, что не замечает этого.
- Мы ведь сейчас от кого-то бежим, правда?
Не упрекает совсем, лишь подтверждает очевидное, спокойным и мягким голосом с легкой хрипотцой. Явно от выкуренных сигарет, но старшему Хименесу и это добавляет лишь больше шарма. В идеальном даже маленькие погрешности кажутся искусством.
- Просто не хочу сделать ещё хуже.
- Уверен, что было бы хуже?
- Да, - из машины выходит мужчина среднего роста в расстегнутой кожанке, из-под которой виднеется чёрное свободное худи с принтом Венома на спине. Серхио запомнил. - Мы в неравных положениях.
Мужчина ставит авто на сигнализацию и ровным шагом идёт к дверям, вслед за своими громкими одноклубниками. Его глаза, слегка уставшие, но все такие же тёплые, за секунду невольно находят стоящих в тени неподалёку двух людей, что лениво привалились к корпусу своей машины.
Сердце пропускает удар, чтобы затем сделать в груди полноценный кульбит, больно ударяясь о ребра вновь. Его рука застывает на ручке двери, когда глаза, привыкнув к темноте, различают один силуэт, знакомый до блаженной истомы во всех частях тела и души.
Серхио так сильно ненавидит себя в этот момент. Потому что не может иначе. Не хочет думать.
Гореть, гореть, гореть.
Одна секунда зрительного контакта, и он скрывается за дверьми бара, не оставив после себя ничего, за что можно ухватиться потными дрожащими руками. Его взгляд не выражает ничего, будто безэмоциональность стала его константой.
И все бы поверили, удивившись такой стойкости характера. Вот только Серхио не все. Он знает своего мальчика слишком хорошо, чтобы не замечать детали, выученные за годы до малейших частиц.
В идеальном погрешности кажутся искусством, а Серхио изучал его очень тонко и ювелирно, миллиметр за миллиметром как самую дорогую картину мира.
Он ненавидит себя в этот момент, но желание топит, заставляя задыхаться и подчиниться воли сердца, которому нужен хотя бы образ, один взгляд, чтобы сжечь само себя - все подчистую. Думать все равно не получается. Только гореть.
И в этой агонии нога вновь опускает на педаль газа. Дамиан ждёт, понимающе смотря на вход в бар. Желтый свет и команда ”Приготовиться!”.
- Поехали.