Часть 7. (1/2)

март, 2019 год.</p>

- То есть ты-

- Да.

- И потом из-за этого-

- Да.

- Но в ответ он-

- Да, боже, я же все тебе рассказал! Обязательно это повторять?

Серхио закатывает глаза, вскидывая одну руку вверх и недовольно пыхтя от раздражения. Будь они в мультфильме, над ним бы явно висели густые черные тучки, что искрились бы молниями каждый раз, когда он кидал раздраженный взгляд в ответ на слова Камило. Они сидели уже минут двадцать напротив друг друга. Один пытался осмыслить слова своего пациента, в то время как другой нервно стучал носком кроссовка по полу, периодически поднимая глаза на собеседника и опуская обратно на свои колени. Он чувствовал небольшой стыд за то, что не рассказал раньше, хоть Камило в ответ не выражал никакого недовольства или разочарования. Лишь явно был удивлён, что Серхио, даже учитывая состояние алкогольного опьянения, все же решился написать тогда.

И ещё раз после, когда на следующее утро с похмельем пришло сожаление...

Тебе не нужно отвечать. /12:35</p>

Мои поздравления были искренними, но все остальное - пьяный бред. /12:36</p>

...и вина.

Прости меня. Я не должен был. /12:40</p>

Мне правда жаль. Прости. /12:42</p>

После каждого предложения ему хотелось стереть все из их диалога и, желательно, своей памяти. Раздражение на свое безволие и какую-то глупую наивность почти что достигало горла, норовя вновь перелиться за край. На всякий случай он также хотел было разбить и телефон о ближайшую стену, чтобы больше не было никаких соблазнов.

Все сообщения отмечались доставленными, но он их не читал. Серхио позволил себе поверить, что Игорь мог его заблокировать. Это был бы лучший вариант для вратаря и, возможно, для самого испанца.

Да, так лучше. Даже если это ложь. Рамос сам понимал, что никогда не был до конца искренним с собой, когда говорил так. Где-то внутри тлеющая надежда, что он все же прочитает и ответит, пыталась разгореться вновь. Что её подпитывало: уверенность в своих словах или хоть какой-то остаточной любви Акинфеева? Защитник не знал точно, но было и так понятно, что скоро она совсем затухнет под гнетом реальности. Прошёл почти месяц. К чему самообман? Он не ответит.

- Хорошо, но ответь вот на что: ты был сильно огорчён или, может, разочарован его молчанием? - Хименес кладёт блокнот на стеклянный столик и со слегка тяжёлым вздохом откидывается на спинку кресла. - Я понимаю, что тебе может казаться, будто ты не должен чувствовать ничего такого из-за вины, но, пожалуйста, сейчас попробуй отделить свои настоящие эмоции от тех, которые ты сам себя заставляешь испытывать.

- Стать честным с собой?

- Именно.

Серхио задумчиво хмурится, смотря на своего психотерапевта - друга - слегка прищуренным взглядом. Тот в ответ выжидает спокойно, улыбается, закинув ногу на ногу и так же в шутку прищурив глаза. Иногда защитнику кажется, что ментальный возраст Хименес не превышает десяти лет. В моменты рассказа о любимых мультика своей дочери - пяти с половиной. Он шумный и спокойной одновременно, временами серьёзный, но всегда улыбчивый. За месяц общения с ним Серхио почти забывает о причине их встреч. Он больше не клеймит себя ”больным”, а сеансы у Хименеса совсем не кажутся приемами в центре психотерапии.

На третью неделю они полностью переходят на неформальный стиль общения, и теперь на фразы Камило по типу ”Иногда ты такой идиот” и ”Мне кажется, или у тебя до сих пор идёт пубертатный период?” Серхио лишь закатывает глаза, напоминая, что тот вообще-то должен быть на стороне своего пациента - друга. Несмотря на их общения, Камило все же никогда не переходит черту. По крайней мере на самих сеансах. Он также выслушивает Серхио, даёт анализ его поведению и помогает понять. Поддерживает, когда это необходимо. И защитник почти что расклеивается в один день, сидя прямо напротив него в кресле, когда слышит:

”Ты неплохой человек, Серхио. Прекрати строить из себя монстра и пойми, что - насколько я смею судить по твоим рассказам - чтобы ты не сделал, ты значишь для него так же много, как и он для тебя. Я здесь лишь для того, чтобы убедить тебя насколько сильно.”

Он не уверен, что прав. Не уверен, что неправ. Просто иногда он отчётливо чувствует, что готов сорваться. Что-то внутри грызёт, рвёт и хочет вернуться обратно, чтобы снова присвоить своё. Это что-то настолько искусно прячется за маской желания, что Серхио не сразу узнает. Липкий страх потери, что подталкивает раздражение, а за ним и неконтролируемую агрессию встать в первый ряд и заслонить собой все. Включая, к сожалению, доверие с любовью. Теперь он рад лишь тому, что наконец видит себя насквозь.

- Если честно, иногда мне кажется, будто я в каком-то гребанном виварии, а ты тут главный лаборант, - недовольно бурчит, совсем как ребёнок, но в ответ только приподнятая бровь и взгляд с отчётливым ”заканчивай паясничать и отвечай на вопрос”. Камило сравнение явно не оценивает. - Ладно, только перестань прожигать меня взглядом. Это нервирует, а ты наоборот должен создать комфортную для меня обстановку.

Ещё один скептический взгляд, и с тяжёлым вздохом Серхио все же сдаётся.

- Я расстроился, доволен? Не знаю, чего ожидал, но расстроился и, возможно, одновременно с этим обрадовался, потому что он не увидит этого и не подумает, что я окончательно стал идиотом.

- Но удалять сообщения ты не станешь?

- Нет, - отворачивается к окну, надеясь, что ему не придётся озвучивать свои мысли дальше, чтобы Камило смог понять. К его облегчению.

- Я понял. Спасибо, что был честным.

Спасибо, что заставляешь меня быть честным. Это сложно, но нужно для него, хоть признавать это вслух он не станет. Лишь давит улыбку внутри, пока свет от заходящего солнца мягко ложится на колени, немного успокаивает, пытаясь согреть кожу через плотную ткань брюк. Тепло совсем слабое, но, кажется, будто знамение чего-то хорошего, что наступит совсем не скоро, но уже сейчас даёт о себе знать. Размеренный выдох разбавляет тишину.

- Для этого ведь я и прихожу сюда.

Глубокий вдох. Свежий воздух с еле заметными перемешенными ароматами разных цветов заполняет лёгкие так, что впервые за многое время Серхио не откашливается от него. Цветы распускаются только с солнцем, а в этом году весна не скупится на тёплые дни, хоть сейчас наступает только середина марта. Это никогда не было удивительным для живущих здесь людей, кроме, пожалуй, него. Испания, что всегда стояла на втором месте в списке его любимых стран после родины, славилась своей горячей душой, жаждущей страсти и чувственности. Серхио помнит, как в начале весны с приходом хорошего настроения он порой специально вставал раньше мужчины в их выходные дни, чтобы приготовить завтрак под звуки фламенко, неумело двигаясь в подобии танца. Рамос, постояв в проёме несколько минут, любуясь мужем, потом неспеша подходил со спины, аккуратно окольцовывал талию, чтобы не напугать, и предлагал показать, как правильнее. Он любил учиться у защитника всему, что касалось испанской культуры. Возможно, потому что хотел быть ближе. Может и потому что сам интересовался этим. Но в любом случае это было приятно. Мило и безумно приятно до покалываний в кончиках пальцев, когда он с искренним восхищением в глазах слушал рассказы Серхио об Испании еще в самом начале их отношений. Так же внимательно и заинтересовано, как и в последующие годы.

”Вы посещали Фальяс?! Я был в Валенсии два раза, но, к сожалению, никогда не заставал этот фестиваль. Расскажите о нём, пожалуйста!”

”И что, ты когда-нибудь пропускал сиесту? А за это наказывают? Ну не смейся, я же серьёзно спрашиваю! Зачем? Ну, не знаю. Мы же теперь в отношениях, а мне хочется больше узнавать тебя, как своего парня.”

”Я понимаю, что древние традиции очень почитаемы, но мне кажется, коррида должна остаться в прошлом. Это же обычное издевательство над животным, которого используют и убивают лишь для потехи! Ты бывал на корриде? Нет? И хорошо, иначе мне пришлось бы тебя шлепнуть за это. А расскажи об её истории.”

”Ты должен помочь мне приготовить гаспачо. Что? Ой вот только не притворяйся. Я замужем за тобой уже который год и прекрасно знаю, как офигенно ты умеешь его готовить, так что поднимай свой прекрасный зад с дивана и иди сюда. Так и быть, потом объезжу тебя прямо за кухонным столом, договорились?”

Это все можно было описать одним словом - тепло. От его улыбки, взгляда, стона, рук и всего тела. Холодный русский мужчина, что становился личным солнышком для своего испанца. Был серьёзен с другими, но всегда смущен наедине с ним. Мог постоять за себя в любой ситуации, но таял в руках мужа, почти что мурча от ласковых поглаживаний по спине.

Весна привносит немного тепла в жизнь, но Серхио понимает, что сейчас греет его отнюдь не она, а воспоминания, что приходят вместе с этими солнечными днями.

- Ты помнишь, что именно стало катализатором твоего срыва?

Банальное, но до слез простое:

- Напоминание, что он больше не мой.

Он знает, что не имеет права, но успокоения это все равно не приносит. Даже если Серхио уверен почти что на сто процентов, что Игорь не спит ни с кем из тех игроков. Даже если уверен, что вратарь и не стал бы, по крайней мере так скоро. Просто это напоминание было также о том, почему его мальчик больше совсем не его - именно из-за таких срывов, которые пока все равно остаются сильнее Рамоса.

- Хорошо, - Камило отрывает взгляд от блокнота, вновь поднимает на Серхио и спрашивает, на этот раз слегка понизив громкость голоса и уровень твёрдости в нем. - А ты помнишь, что смогло пересилить страх и заставить тебя написать?

Эгоизм, да, Серхио прекрасно его помнит. Тот был постоянным спутником защитника долгие годы, пока его муж глотал свои собственные желания, оставляя их неозвученными глубоко внутри себя. Ведь ”мой” и ”только мой” - совсем похоже, но в жизни имеют абсолютно разные значения. Серхио только теперь понимает, как Игорь на самом деле любил быть его, но ненавидел, когда Рамос указывал ему на это и не доверял, желая запатентовать вратаря как какую-то свою собственность.

”Мой” - Серхио нежно шептал ему на ухо, держа за бедра и проталкиваясь глубже в дрожащее тело. ”Только мой” - он кричал ему в лицо, принося физическую боль даже не прикасаясь.

Хочется отмолчаться, ведь теперь понимает, как жалко будет звучать. Несколько долгих секунд и правда думает оставить все так, спокойно смотря в ответ и лишь пожимая плечами. Но это Камило, и он читает все мысли Серхио быстрее, чем те материализуются в сознании защитника. За этот месяц Рамоса уже наблюдал это много раз, так что нет смысла скрывать.

- Хотел напомнить, что я все ещё его, даже если ему это теперь не нужно.

”Мне нужно.”

Хрипло и до боли отчаянно. Он всегда был таким нуждающимся. Дышал через раз, при каждой глубокой фрикции сбиваясь и зажмуривая глаза. Щекой терся о лицо, царапаясь чувствительной кожей о щетину, но продолжая обессилено постанывать. От близости, сводящей с ума, буквально плавился под защитником.

”Скажи мне это. Скажи, ведь мы есть друг у друга, правда? Прошу, скажи, мне это нужно.”

Прижимался своим лбом к его, шептал, просил, будто боялся потеряться между их телами, а старший лишь нежнее целовать начинал, признавал свою полную принадлежность ему. Проигрывал себя своему мальчику раз за разом даже с флеш роялем на руках.

”Скажи- ”

”Я здесь, мой маленький. И я твой.”

~~~</p>

Слишком шумно. Душно. В глазах все плывёт, яркий свет от прожекторов не даёт сфокусировать взгляд хоть на чем-то, от чего в голове сплошной хаос. Кто-то неподалёку кричит радостно, обнимаясь с одноклубниками, кто-то сидит на газоне, смотря в одну точку и зажав между зубами нижнюю губу. Настроение одних полностью контрастирует с другими как на поле, так и на трибунах. Поддержать свой родной клуб в Мадриде приехало довольно много людей со всей страны, которые теперь лишь грустно покидали стадион, параллельно все же аплодируя команде за достойную игру.

Серхио мутит. Не столько от проигрыша или разочарования, сколько от усталости. Он вложил все свои и физические, и моральные силы в этот четвертьфинал, но теперь все оказывается бессмысленным. В этом году кубок Лиги Чемпионов точно не останется в Мадриде. Но это не его вина или вина команды, тренера, просто сегодня они были невнимательнее, медленнее и, возможно, слабее. Сегодня их было недостаточно.

Он проводит ладонью по лицу, стирая пот и несколько прилипших к коже травинок. Настроение падает еще глубже от одной неприятной мысли, что с самого финального свистка крутится в голове, на удивление, успокаивая. Это кажется неправильным, но Серхио не может выбить её из сознания и лишь слегка нервно оглядывает своих сокомандников. Они не знают, и он им, разумеется, не скажет. Но стали бы они его винить? Может ли он сам винить себя в том, что немного рад этому проигрышу? Хоть и играл на износ, оставив всего себя там, на поле, и даже не думая поддаваться.

Дело совсем не в нем: выиграй они сейчас, пройдя дальше в полуфинал, там пришлось бы встретиться, на радость судьбы, с полносоставным ПСЖ. Играть два матча против лучшего французского клуба, а значит, играть два матча и против него. Лицом к лицу, смотреть на него, следить за движениями, слышать слова и ловить взгляды. И в одном случае из двух видеть его злость, печаль и, защитник уверен, разочарование. Ни в команде, в себе. Он всегда считал, что мог сделать больше, лучше, и так они бы и смогли выиграть, будто он один должен играть за всех полевых. Нет, Серхио не готов. Только не на поле, только не по разные стороны.

Зидан в этом время поддерживает молодых, ещё слишком эмоциональных игроков, неспеша уводя их с поля. Он останавливается около подтрибунке, грустно смотрит с минуту на стоящего неподалёку Серхио, и все же, тяжело вздохнув, подходит к защитнику, который, кажется, вообще не собирается покидать поле, застыв в одном положении и смотря в одну точку, куда-то на верхние ярусы трибун.

- Не впервой ведь. Чего ты так убиваешься?

Голос подаёт усталый, от чего тот даже кажется немного отстранённым. Будто и ему тоже не особо важно: проиграли или выиграли. И правда ведь - не впервой, но у Серхио свои причины. Он слышит эти нотки абсолютного спокойствия в словах тренера, но реагирует не сразу, лишь неспеша поворачивается в сторону выхода с поля. Зидан идёт следом.

- Ты знаешь, на кого мы бы вышли в случае победы.

- Разумеется. Только это тебя и тревожило?

Серхио поворачивает к нему голову, слегка склоняя её в сторону. Безмолвно спрашивает. Зидан совсем не меняется в лице, будто безразличие ко всему ни на секунду не хочет уступать место никаким другим эмоциям. Лишь кидает взгляд в ответ, слегка дергая уголки губ в подобие ухмылки. Он знает, но почему-то все равно не спешит спрашивать защитника: ”Как ты можешь думать об этом сейчас, когда мы вылетели с турнира?”

- Мне спокойнее от того, что мы проиграли.

Объясняет, будто ребёнку, ожидая хоть какой-то негативной реакции, и послушно склоняет голову вниз для учебного подзатыльника. Но тренер лишь улыбается в ответ.

- Да, мне тоже, - проговаривает легким тоном мысль, с которой Серхио до сих пор не хочет мириться, что всем своим видом и показывать, резко остановившись около подтрибунки и вскинув одну бровь вверх. Не понимает того, что кто-то способен понять его. Пока француз останавливается рядом, смотря снисходительно и спокойно продолжая:

- Понимаю, о чем ты думаешь, но я тренировал нашего вратаря много лет. И понимаю, что не должен так говорить, но мы бы не прошли ПСЖ, Чехо. Он бы просто не позволил нам забить. Мы оба его слишком хорошо знаем.

Кладет руку на плечо защитника, мягко подгоняя его идти дальше, а тот и не сопротивляется.

- Тем более все эти новички, пришедшие в зимнее окно, ещё не готовы к таким матчам. Играли сегодня скудно, будто не знали, что вообще должны делать с мячом. Так что будет полезно потом поработать над ошибками без мыслей о чемпионстве, - они останавливаются около раздевалки лицом к лицу, и Серхио становится немного легче, когда он видит небольшую улыбку на лице тренера. - А ты у нас молодой перспективный защитник, у тебя ещё все впереди.

Смеется легко, от чего Рамос не может сдержать улыбки в ответ. Об этом не нужно знать всей команде, хоть от того сокрытие кажется слегка нечестным. Но оба молчаливо соглашаются, что так будет лучше, а Серхио достаточно и того, что они с Зинедином понимают чувства друг друга на этот счёт. Того, что мужчина принимает его слабость в очередной раз, не упрекая ни в чем. Он порывается сказать что-то ещё, поблагодарить, когда их прерывает звонкий детский голос, на который они вдвоём синхронно оборачиваются. Девочка в футболке Реал Мадрида с именем защитника на спине резво бежит по коридору к мужчинам, смеясь и выставляя вперёд руки для объятий. Её темные кудрявые волосы до плеч подпрыгивают с каждым новым шагом, пока она не падает в объятия Серхио, покорно присевшего на корточки.

- Дядя Чехо!

Детская радость заставляет умиляться даже невозмутимого тренера. Непосредственность всегда подкупает, от чего и кажется такой милой и светлой. Зидан отходит на шаг, невольно зависая на секунду. Юная леди тем временем крепко обвивает шею Серхио, аккуратно поднимающего её на руки, после чего поворачивает голову в сторону стоящего рядом незнакомого мужчины и слегка смущённо и тихо здоровается. Тот с самой дружелюбной, на какую способен улыбкой осторожно подает ей руку, и когда девочка все так же смущённо опускает свою ладонь на его, он легонько касается губами тыльной стороны.

- Познакомься, бусинка, это дядя Зинедин. Мой тренер и хороший друг, - Рамос аккуратно поддерживает девочку за талию, не замечая пока пристального взгляда старшего, направленного на него. - А эту юную красавицу зовут-

- Абегэйл!

Вздрагивают все трое. От такого громкого и недовольного голоса Камило даже защитник невольно чувствует себя виноватым. Он слышал его лишь однажды, с тех пор навсегда поставив в своей голове запрет хоть как-либо действовать на нервы психотерапевта. Сама виновница потрепанного самообладания своего отца лишь слегка сжимается на руках защитника и пристыженно смотрит на приближающегося к ней родителя.

- Я же просил не отходить от меня далеко. Мы не можем так своевольничать здесь, иначе дядю Серхио накажут, - он подходит ближе и, сводя брови к переносице, складывает руки на груди. - Помнишь, что я говорил - мы почти как пираты на запретной территории. Нас никто не должен видеть.

- А Серхио, как я понимаю, сокровище, которое вам нужно было найти, - слегка смеётся Зидан, от чего младшая Хименес, на секунду позабыв о своем проступке, поворачивает к нему голову и тоже широко улыбается, кивая в подтверждение.

Он ей начинает нравиться, несмотря на остаточное подозрительное отношение к незнакомому человеку. Она также сначала не доверяла и дяде Чехо, которого её папа представил как своего друга и нуждающегося в его помощи человека. Папа часто говорил, что помогает людям на работе, но никогда не приводил их лично на семейный ужин. Но в тот раз, одним субботним вечером несколько недель назад, защитник легко нашёл общий язык не только с мужем Камило, но с их очаровательной дочкой. А футболка Рамоса, которая изначально предназначалась Дамиану, впоследствии досталась девочке, с того момента главной болельщицы Реала и лично одного защитника. Кстати, говоря о старшем Хименесе.

- Не ругайся, тигрёнок. Ей весь матч не терпелось скорее попасть сюда.

Высокий мужчина в простой белой рубашке, брюках и темно-коричневом пальто останавливается позади Камило, обнимая того за талию одной рукой и нежно целую в висок. Ему приходиться немного нагнуться из-за существенной разницы в росте - младший оказывается ниже него почти что на полголовы - от чего карамельно-каштановые волосы, слегка растрепанные, будто в них не раз кто-то зарывался пальцами и, легонько сминая, оттягивал, спадают на лоб небольшими прядями. Еще в первую их встречу за ужином Серхио сразу понял, почему Камило иногда в шутку говорил, что его муж буквально был ”олицетворение карамельной конфеты”. Тогда защитник лишь слегка морщился от этих приторно-сладких выражений, но, увидев мужчину вживую, практически тут же провел точно такую же параллель. Сравнение оказалось точнее некуда и подходило Дамиану как внешне, так и по характеру. Его голос, глубокий и мягкий, обволакивал как тягучая сладость, в то время как тёплые карие глаза всегда смотрели спокойно и дружелюбно. Серхио ни разу не слышал, чтобы он повышал голос на своего мужа или дочку. Будто огромный ходячий шкаф с неимоверно нежным взглядом и крепкими объятиями, он кардинально отличался от гиперактивного Камило. Один раз спросив у последнего, как его муж остаётся всегда таким спокойным и бесконфликтным, Серхио ожидал услышать что угодно, но никак не: ”Большую часть времени - да, но ты бы знал, как иногда после работы он дерёт меня до немощного состояния, что я даже банально встать на утро не могу”.

Тема была закрыта практически сразу же, на что Камило лишь усмехнулся, а Рамос поклялся себе умерить любопытство. Он сдружился со старшим Хименес, и хотел иметь возможность смотреть ему в глаза не испытывая неловкость от информации, которую не должен был знать.

Несмотря на спокойный вид, Дамиан частенько был серьёзен и груб с теми, кто это заслуживал. Он с ранних лет крутился в сфере бизнеса, начиная свое дело ещё подростком, и сейчас имел в собственности крупную строительную компанию с несколькими филиалами в разных странах мира. Хотя, вопреки обстоятельствам, практически никогда не оставался на работе допоздна, всегда успевал прийти вовремя к ужину, чтобы затем самому уложить дочку. Казалось, идеальный расклад, если бы Камило не знал, какая ответственность лежала на плечах мужа. Однажды проснувшись под утро и застав его в кабинете, уставшего и зарытого в бумагах, младший устроил крупную ссору, а после хрипло просил, обнимая крепко, будто отчаявшись, и сдерживая слезы, чтобы тот хотя бы дома отдыхал и не делал вид, будто справляется со всем в одиночку. Камило не нужны были все деньги мира, а Дамиан слишком сильно любил своего мужа, чтобы отказать хоть в чем-то.

Рамос еще в первую встречу заметил, как в этом он был похож со старшим Хименесом. Вот только последний мог держать себя в узде. Себя, а главное, свои эмоции, в отличие от защитника.

Так и получилось, что теперь он стоит здесь, обнимая своего мужа и спины и с любовью смотря на их дочку, в то время как Серхио после проигрыша поедет в квартиру один. Но они счастливы даже со своими царапинами и прошедшими обидами. Поэтому Рамос не смеет воспроизводить свои мечты на жизнь других людей, лишь улыбается тепло, передавая Абегэйл в руки отца.

- Зи, познакомься. Камило - мой психотерапевт, и его муж Дамиан. А эту красавицу ты уже знаешь.

- Зинедин, - звучит в ответ, и названный поочерёдно протягивает руку мужчинам. - Приятно познакомиться. А вы с юной леди болеете за Реал?

- На самом деле я болельщик ПСЖ, - первым подает голос Дамиан, и Зидан бросает слегка напряжённый взгляд на Серхио, но тот лишь на секунду поджимает губу, не меняясь в лице. - Но наша юная леди после встречи с Серхио теперь ваша преданная фанатка.

- Рад слышать. Но чтобы компенсировать сегодняшнюю игру от моей команды, могу я угостить вас чем-нибудь?

Неприятный осадок остаётся на языке, заставляя тяжело сглотнуть. Защитник слегка растерянно поворачивает голову к тренеру, но не успевает ничего сказать, так как Камило соглашается практически сразу же под радостный возглас дочери. Проблема не была в том, с кем они идут. Скорее в том, кого с ними не будет, и о ком Серхио будет думать на протяжении всего времени, сидя напротив счастливо улыбающихся друг другу двух влюблённых людей. Наедине с Камило, и даже его мужем, это можно было допустить, но вот Зидан заметит сразу. А потом начнутся сочувственные взгляды, вопросы и тихие вздохи. Он все понимает, но как же это не любит.

Из-за этого реакция не заставит себя ждать. Снова непонимание, страх, следующая за ним агрессия, которую он пытается притупить уже который месяц. Они не виноваты в этом, просто он не может иначе.

Зидан спокойно болтает с Дамианом о футболе, пока Камило помогает дочери, параллельно о чем-то смеясь с ней, и лишь Серхио сидит тихо, вяло копаясь вилкой в тарелке с салатом. С его уходом становится сложнее находиться в компании, поддерживать имидж лидера. Одному Серхио теперь непривычно, тихо и некомфортно. А глаза, что он все время искал среди других, сейчас лишь на секунду мелькают в толпе как еще не забытый силуэт из прошлого. И хоть со всеми этими людьми Рамос знаком не один день, и они действительно, осознанно или нет, хотят помочь ему, все его существо до сих требует лишь прижать к себе одно знакомое тело, уткнуться подбородком в плечо, как он всегда это делал, чтобы периодически незаметно целовать в шею, пока другие отвлекаются с выбором заказа.

Место рядом с защитником пустует, пока он продолжает неспеша прожевывать листья салата. Апатично и безвкусно. Его сознание буквально кричит внутри: ”Неправильно! Неправильно! Неправильно!”. Загорается красной лампочкой тревоги, требуя вернуться к привычному укладу жизни. Но что он может ему сказать в ответ, если сам до сих пор не узнаёт себя?

- Да, как бы я не хотел этого, вновь прожить какие-либо моменты жизни невозможно, - где-то рядом по-доброму усмехается Дамиан, держа руку супруга в своей. - Но я не жалею, ведь можно создать ещё множество похожих. Или даже лучше.

Зидан кивает с тёплой улыбкой на лице. Это кажется разумным, ведь глупо будет не согласиться с такой простой истиной. Но, возможно, Серхио не согласен. Возможно, он жалеет. О некоторых моментах особенно сильно. Задавая себе этот вопрос очень часто, он изо дня в день приходит к одному - будь такая возможность, он не сможет сделать что-то иначе, а это значит, что и жалеть о том, что не в состоянии исправить - бессмысленно. Как, к сожалению, и пытаться совладать со своими чувствами - тоже бессмысленно.

Вот он написал ему сообщение, глупое, такое шаблонное, будто бывший парень, напившись сразу после расставания, пытается вернуть, как он думает, хорошие для обоих партнёров отношения. И понимая все это, стереть эти слова, удалить их, сделать хоть что-то сейчас он все равно не может. Почему - хороший вопрос. Ответа, как теперь привычно, у него снова нет. И как он может его знать, если не верит, что сам когда-нибудь узнает хотя бы себя?

- Я бы, наверное, ничего не стал менять, - тем временем задумчиво потирает подбородок Зидан. - Только если поставил бы на чемпионство Франции еще в самом начале турнира в 2018. Так сейчас и тренером не пришлось бы работать.

Камило смеется легко и, помогая дочери нарезать мясо с овощами, бросает быстрый взгляд в дальний угол стола. Он с самого начала замечает отстраненность Рамоса, его опущенную голову и пустые глаза, кажется, без единой мысли. И, пожалуй, понимает, от чего тот так молчалив сейчас, хотя на ужине у них дома был расслаблен и улыбчив. Указывать на это при всех Хименес, конечно, не станет - сидя рядом с тренером, Серхио точно не захочет ничего говорить - но на сеансе эту тему затронуть придётся. Хоть младший уже сейчас уверен, что и так знает ответ.

- Что ты там гипнотизируешь уже минуту?

Почему ты смотришь так, будто готов в любую секунду сбежать куда угодно, лишь бы не верить увиденному?

Разговор за столом прерывается на полуслове. Мужчины замирают на мгновение, переглядываются между собой, пока Зидан хмурится, недовольно, но в то же время слегка растерянно. Будто не слыша никого вокруг, Серхио так и не отвечает на его вопрос. Тренер еще раз легонько толкает его в плечо, чтобы тот оторвался от экрана. В ответ - тишина со странным послевкусием чего-то плохого.

- Серхио?

Вилка осторожно ложится обратно в тарелку, пока Камило под непонимающий взгляд дочери вновь зовет защитника по имени. Его голос тихий и мягкий, но Рамос все равно дергается. Легонько, будто его застали за чем-то постыдным, и переводит на младшего в ответ абсолютно, на удивление, спокойный взгляд. Ответная реакция есть, что уже хорошо, хоть в нем и невозможно прочитать ничего. Только слегка побледневшее лицо заставляет напрячься. Камило хмурится сильнее, и Серхио сдаётся.

- Он прочитал, - на немой вопрос отвечает как-то обречённо и обыденно, будто зачитывает сводку новостей, и неспеша кладет телефон на стол. - Мои сообщения. Он их прочитал.

Теперь хмурится даже Дамиан, смотря на своего удивлённого мужа, которого таким он видит довольно редко. Лишь Абегэйл, не найдя ничего интересного в разговоре старших, самостоятельно берет нож с вилкой и начинает есть. Её непринуждённость сейчас уступает лишь полному спокойствию Серхио. А это в свою очередь пугает Камило, так как, кажется, впервые он совсем не понимает реакции Рамоса. На его закономерный вопрос: ”Но не ответил?” - следует вполне простой ответ: ”Нет, но прочитал”.

Серхио хмыкает с улыбкой на лице и, пока за столом тишина уже начинает давить своей напряжённостью, обводит взглядом всех присутствующих.

- Что-то не так?

- Ты слишком спокойно реагируешь.

Утверждают с каким-то недоверчивым прищуром, и Серхио приходиться приложить много усилий, чтобы не закатить глаза. В ответ - только тяжёлый вздох, и слегка обиженным тоном:

- Я же не настолько отчаялся, хватит так смотреть, - бурчит недовольно, опуская глаза в тарелку, обдумывая ещё несколько секунд. - Он не прочитал сразу. А это значит, что ему тоже нужно было время. И, главное, что ему тоже не все равно.

Внутри будто кто-то дергает переключатель, и все загорается желтым цветом. Команда ”Приготовиться!” с зависнувшей у педали газа ногой. Ещё один вздох, на этот раз более отрывистый, и он рывком встаёт из-за стола, берет в одну руку куртку и достает из внутреннего кармана несколько купюр, кидая их на стол.