Часть 4. (1/2)

май, 2018 год.</p>

- Не обязан!

Глухой удар от с размахом закрывшейся двери разносится эхом по пустому коридору, и на несколько секунд наступает гробовая тишина. Игорь даже улавливает собственное тяжёлое дыхание и громкий стук сердца где-то в ушах. Противно.

Он небрежно проводит по влажным волосам, зажмуривая глаза, и проходит немного дальше, пытаясь сдержать рвущие грудную клетку эмоции в себе. Голова начинает беспокоить все сильнее, отдавая пульсирующей болью в висках, и от этого уже откровенно тошнит. Через секунду позади слышится тихий звук медленно открывающейся двери раздевалки.

- Напомнить тебе, что ты вообще-то являешься моим супругом?

Голос холодный, жёсткий и местами колкий, буквально въедается в кожу, от чего хочется невольно сжаться в комок и скрыться от него, лишь бы не слышать. Потому что непривычно и тревожно, будто разговариваешь не с любимым человеком, а с маньяком, от которого не знаешь, чего ждать - милости или боли.

Игорь гулко сглатывает, когда Серхио неспеша подходит к нему, но не оборачивается, упрямо игнорируя тяжёлый взгляд испанца на себе.

- Я твой муж, Игорь, а ты ни слова мне не сказал. Абсолютно ничего.

Вратарь слышит в его голосе обиду, но не спешит извиняться. Серхио никогда не извинялся перед ним за что-либо, так почему Игорь в очередной раз должен делать это первым?

- Я вообще не понимаю, с чего ты так завелся, - Акинфеев выдыхает устало, совсем незаметно дергаясь, когда Серхио подходит ближе. - Мне поступало куча предложений за эти годы, но задело тебя именно это. И почему? Только из-за того, что я не упомянул о нем при тебе, хотя и так сразу же отказался?

- Ты должен был мне сказать.

Язвительное ”Не обязан” снова крутится у парня на языке, но в этот раз он болезненно его прикусывает, приказывая себе молчать. Они и так уже слишком много наговорили друг другу.

”То есть ПСЖ сделал предложение не только клубу, но и лично тебе еще месяц назад, а в известность ты решил меня в принципе не ставить, да?! Будто я никакой роли в твоей жизни не играю?!”

”Боже, да прекрати уже! Я отказался! Даже секунды не раздумывая о том, чтобы согласиться перейти! Почему ты всегда все так драматизируешь?! Постоянно будто хочешь выставить себя жертвой! Будто все в этом мире только против тебя! Ты даже блять не представляешь, как я уже устал от этого!”

Они кричали на всю раздевалку, благо команда её покинула ещё час назад и никто не мог слышать потоком льющиеся упрёки и возмущения. А было их очень много.

”Тебя бесит, что я больше не твой маленький мальчик?! Так что ли?!”

”Бред! Что за херню ты вообще несёшь?!”

”А как еще объяснить твои вечные попытки контролировать все мои действия?! Постоянно знать, что я делаю, с кем и где?! Мне двадцать три, Серхио! Я уже давно не тот восемнадцатилетний ребёнок, уясни же наконец! Я все ещё люблю тебя как тогда, но, ради всего святого, мне надоел этот контроль и твоя необоснованная ревность!”

Игорь молча проходит дальше по коридору, заходит в холл и грузно опускается на мягкий диван около окна, все под пристальным взглядом светло-карих глаз, которые сейчас казались на несколько тонов темнее из-за скопившейся в них обиды и злости. Он не винит тренера в том, что тот вскользь вспомнил про это предложение от ПСЖ в присутствие команды. Тот ведь не знал, что Серхио может так отреагировать. Только Игорь где-то на задворках сознания догадывался об этом, и теперь винил себя, что не сказал мужу раньше. Возможно, Рамос прав - неважно насколько его переход в другую команду был неосуществим со всех точек зрения, он в любом случае должен был поставить защитника в известность. Но Игорь попросту забыл об этом.

А теперь гордость не позволяла отступить и признать свою... вину? Нет, он не считал себя виноватым настолько, чтобы Серхио мог устраивать ему такие сцены. Хотя, чего лукавить, и удивлён он не был. Такие ссоры стали слишком частым спутником их жизни, чтобы Игорь хоть как-то был к ним не готов.

Он будто уже несколько лет катается на долбанной карусели, которую не знает, как остановить. Его постоянно мутит, голова кружится, а мозг требует хоть секунды спокойствия и покоя. Но ничего не проходит. Карусель не останавливается, а только набирает обороты, с каждым днем заставляя Игоря все больше теряться в собственной жизни. Он не контролирует её, и это пугает еще сильнее. Как и то, что Серхио будто не замечает.

Игорь поднимает на него глаза, когда он садится в кресло рядом, но не получает ответного взгляда. Ничего не получает в ответ, так как Рамос теперь смотрит куда-то в сторону, совсем не обращая внимания на парня.

Серхио не извиняется ни за что. Серхио уверен, что он прав. Серхио не замечает, что его муж готов разрыдаться от безысходности и усталости прямо сидя напротив него.

Игорь опускает взгляд. Его тошнит все сильнее, и даже мысли о возвращение домой после долгого тяжёлого дня никак не помогают справиться с этим. Потому что квартира, их с Серхио квартира, теперь не видится как теплое, родное место со звуками поцелуев и запахом зелёного чая. Закрыв глаза, Игорь лишь снова слышит его раздраженный голос, вновь и вновь упрекающий в чем-то. Парню холодно и пусто где-то внутри от этого, но он сжимает ладонь в кулак, оставляя красные следы от ногтей на нежной коже.

Отрезвляет.

Игорь мысленно встряхивает себя за плечи, лишь бы окончательно не впасть в апатию. Он не стойкий, не сильный и совсем не жёсткий. Он просто человек, которому очень страшно все потерять.

- Я устал, Серхио.

Хрипло и как-то жалко. Игорь ведёт плечом, слегка морщась от собственного тона. Внезапно почему-то становится противно от самого себя, что хочется со всей дури залепить себе пощёчину, лишь бы не звучать так подавлено. Хотя, Серхио, похоже, и этого не замечает.

- Что ты от меня хочешь? - произносит отстраненно и безэмоционально, даже не поворачиваясь к вратарю лицом.

- Ничего, - также безэмоционально пожимают плечами в ответ.

Я уже ничего от тебя не хочу - остаётся неозвученным.

Никто не предупредил молодого и наивного Игоря, что статус мужей не даёт гарантии полного взаимопонимания и любви. Соглашаясь выйти за испанца, он, конечно, предполагал, что супружеская жизнь не может проходить без мелких бытовых ссор. От этого никому не скрыться. Но парень не мог представить, во что со временем они выльются. Огромным комом, с каждым разом увеличивающимся в размерах, непонимание и нежелание слышать друг друга давило все хорошее, что было между ними. Воспоминания затмевались резкими колкими словами, сказанными лишь на эмоциях, но от этого не менее обидными. Хорошие моменты канули в лето, оставляя после себя лишь шлейф чего-то тёплого и приятного. Не более.

Игорь не настолько глуп, чтобы тешить себя мыслями наподобие ”Вот когда-то же у нас было все хорошо, значит это скоро пройдет”. Потому что любому было бы очевидно, что не пройдёт. Теперь уже точно не пройдёт.

Засело внутри основательно и прочно, будто язва, постепенно выжигающая все подчистую. Игорю было больно от того, что Серхио продолжал упорно игнорировать её. Будто выгорел, остыл и не волновался по этому поводу. Вратарь мог бы так подумать, если бы не ревность мужчины. Нет, Серхио не было все равно. Но и решать проблему, идя навстречу, предлагая компромисс, он почему-то тоже не спешил. Лишь кидал в лицо парня обвинения, свои доводы и претензии, раз за разом втаптывая его в грязь собственными ботинками, заставляя чувствовать себя неправильным и жалким.

Игорь ежится, не от холода, обнимая себя руками поперек живота. Все еще противно.

Иногда Серхио не нравится, как его супруг общается с журналистами на послематчевых интервью. Ему кажется, будто парень откровенно флиртует. Порой он раздражается, когда у Игоря спрашивают про личную жизнь, и тот лишь умалчивается с вежливой улыбкой на лице, не особо спеша всех рьяно посвящать в то, что он уже который год принадлежит одному только Серхио. И защитнику не важно, что они сами договорились не обсуждать их отношения на публике. В его голове это выглядит так, будто Игорь стесняется его. Будто Игорь не хочет быть его.

Иногда это выглядит настолько нелепо, что вратарь с удовольствием посмеялся бы над сложившейся ситуацией, в которую из раза в раз имеет счастье попадать. Вот только от регулярных ссор его брак разваливается с бешеной скоростью, и Игорю совсем не смешно. Игорю страшно до дрожи в руках и холодного липкого пота на спине.

- Во сколько у тебя завтра самолёт? - доносится приглушенно со стороны.

- Полседьмого.

Парень отвечает не сразу, на секунду теряясь, так как из-за огромного вороха мыслей напрочь забывает о предстоящем перелёте в Россию. Чемпионат мира по футболу, сборная и его, Игоря, капитанская повязка - только сейчас все это внезапно врезается в голову, и он устало прикрывает глаза в попытках приглушить только усиливающуюся мигрень. Наверное, впервые в жизни он хочет наплевать на свои обязанности и, оборвав все связи с остальным миром, улететь с Серхио в их домик у моря. К черту Чемпионат, к черту то, что они являются капитанами собственных сборных, к черту футбол, которым Игорь дышал всю свою жизнь. Сейчас он нуждается лишь в Серхио - мягком, домашнем, ласковом Серхио, по которому он так соскучился и ради которого готов был прожить всю жизнь лишь в его объятиях. Наивно, но влюблённые никогда не отличаются рациональностью, поэтому судить их глупо. А парень влюблен. Спустя шесть лет он до сих пор влюблен. Возможно, не так ошеломляюще, но все еще слишком сильно.

- Я отвезу тебя.

В голосе внезапно проскальзывает знакомая нежность, и Игорь, вернувшись из своих мыслей, резко вскидывает голову, впиваясь взглядом в лицо старшего. На секунду кажется, что она ему послышалась, так как Серхио даже не поворачивает к нему голову, продолжая отстраненно смотреть в сторону и подпирать подбородок ладонью. Но затем парень замечает его дыхание. Слегка участившееся и рваное.

Акинфеев выдыхает резко и без слов встаёт с дивана, аккуратно подходя к защитнику, будто идет по минному полю, боясь лишний раз ступить как-то не так. Глупо, но Серхио отчего-то не смеётся над ним, лишь сглатывает тяжело и так отчаянно хочет казаться расслабленным, что Игорь невольно хмыкает. Он живёт с этим человек уже который год и, лишь бросив на него короткий взгляд, может понять, когда тот напряжен. А последнее время напряжен он всегда. Вратарь хочет попросить его прекратить этот театр абсурда, разогнать всех актёров и снять свою маску безразличия с лица. Это не он, и младший прекрасно это видит. Вот только никак не решается произнести это вслух и вместо этого лишь молча стоит около Серхио с минуту, смотря на его уточненные черты лица и слегка отросшую щетину. Она всегда приятно царапала его бедра с внутренней стороны. Это всегда было правильно. Но теперь.

У парня тоже есть гордость. Он тоже не хочет и не будет извиняться. Тем более сейчас. Эти слова все равно покажутся натянутыми и неискренними - они все равно ничего не исправят.

Порой Игорю кажется, что все его действия, все принятые им решения всегда будут неверными. Что бы он не сделал - он всегда винит себя за это. И со временем он устаёт от этого чувства.

Когда Серхио все же поднимает на него взгляд, он будто видит самого себя в глазах защитника. Такой же уставший, обиженный и ни в чем не уверенный. И это подкупает, заставляя отбросить свои сомнения на второй план.

Игорь кладет холодные ладони ему на шею и осторожно садится сверху на его бедра. То, как Серхио тут же обнимает его за талию, не кажется удивительным ни одному, ни второму. Так правильно. Так должно быть.

Младший прижимается немного отчаянно, кладет голову на его плечо и вздрагивает, когда Рамос утыкается лицом ему в шею, прикрывая глаза. Они долго молчат, впитывая тепло друг друга и пытаясь удержать. У каждого столько страхов, почти как дети после фильмов ужасов, которые по ночам лишний раз вздохнуть боятся. Вот только монстры под кроватью нереальны и с рассветом становятся совсем безобидными, будто даже смешными. В то время как жизнь устроена не так. От неё не спрячешься под одеялом, не сбежишь от проблем, лишь закрыв глаза. В реальной жизни со своими страхами ты должен бороться сам, и что делать тем, кто просто устал сопротивляться не только своим, но и чужим демонам?

Игорь чувствует, как сильно сжимаются пальцы на его боках, но ничего не может сделать, чтобы успокоить его. Спустя столько лет вместе, это становится выше его сил.

июль, 2018 год.</p>

Аплодисменты, крики доносятся со всех сторон, слегка оглушая. Где-то даже слышатся дудки с барабанами, звук от которых нервирует только сильнее, заставляя сердито сжать ладони в кулаки. Десятки тысяч человек скандируют что-то на русском - Серхио не может разобрать и слова - кто-то плачет, кто-то смеётся счастливо. У них праздник, чудо, если угодно, и Рамос не может их винить. В этом круговороте объятий, поздравлений и улыбок он стоит один в отдалении, как-то потерянно и бездумно смотря перед собой. Его команда разочарованно покидает поле. Сам он опустошен и душой, и телом, пока любовь всей его жизни радостно кружится в толпе людей, принимая от них поздравления и даже поцелуи. Серхио так отчаянно пытается не злиться на него, не срываться на нем из-за своих ошибок. Ведь только Серхио виноват в проигрыше.

Ведь Игорь счастлив. Впервые за долгое время он по-настоящему счастлив быть там, где находится в эту минуту, горд за каждого из своей команды, так как сегодня они выиграли у, казалось бы, непобедимой Испании.

Весь матч он метался по вратарской в попытках сохранить ничейный счёт хотя бы до серии пенальти, время от времени несколько раз кидал беглые взгляды на Серхио, но тот был не меньше сосредоточен на игре, поэтому они оставались безответными. И теперь он мог наконец упасть обессиленно на газон с широкой улыбкой на лице и полностью расслабить перенапряженное тело. Трава чувствовалась мягко даже через форму, почти что успокаивающе. Только липкая от пота кожа слегка доставляла дискомфорт, однако вратарь был слишком умиротворен, чтобы беспокоиться об этом. Все можно оставить на потом, когда ты являешься четвертьфиналистом Чемпионата мира. Игорь долго не мог поверить в эти, казалось бы, простые слова, прокручивая их в голове без остановки.

Оторвавшись от своих мыслей, он будто интуитивно внезапно почувствовал движение неподалёку и приоткрыл один глаз, поворачивая голову на бок. В поле зрения попали только загорелые ноги в красных гетрах - цвет формы сборной Испании - которые неспеша ступали по полю, приближаясь к парню. Походка казалось слишком знакомой, Игорь только хотел поднять взгляд выше, чтобы убедиться в своей догадке, как сверху на него, перед этим весело крикнув ”Игорёк, лови!”, упал радостный Алан, широко расставив руки в стороны. Ребра сдавили в попытке крепко обнять, от чего вратарь невольно закашлялся, параллельно пытаясь сквозь смех попросить полузащитника слезть с него. Игорь не заметил, как резко он замер совсем рядом, будто и не дыша.

- Алан, мать моя женщина, ты мне кажется почку отдавил. Слезь сейчас же, - парень смеётся счастливо, пока Дзагоев садится сверху на его бедра, обхватывая лицо ладонями и крича что-то про то, что они это сделали, и какой вратарь герой.

Игорь слабо его слышит из-за гула вокруг, но все равно улыбается. Серхио не помнит, когда последний раз видел эту улыбку. Еще дольше он не становился её причиной.

- Дай я тебя расцелую, брат!

Алану все равно на жалкие попытки остановить его. Ему весело, эйфория накрывает с головой, поэтому в своих действиях он не видит ничего плохого. Прижимаясь губами сначала к одной, а затем и ко второй щеке вратаря, он не чувствует на себе прожигающий взгляд почерневших от гнева глаз, и лишь с громким липким чмоком отрывается от смущённо улыбающегося Игоря.

- Давай, вали уже слюнявить кого-нибудь другого.

В голосе парня нет злости, только лёгкая игривость. Он не спеша принимает сидячее положение, когда Дзагоев уходить донимать других игроков, и вытирает тыльной стороной ладони слегка порозовевшие щеки. Команда знает про его отношения, но, вопреки всем стереотипам, никак не презирает или осуждает. Игорю порой удивительно то, что ребят не смущает его ориентация, когда они подходят обнять его, повалить на землю, придавив своим телом, или даже поцеловать, как сейчас. Это приятно. Мило, в какой-то степени.

Игорю нравится, что его окружают люди, понимающие, что это лишь его дело, с кем он делит постель.

Он аккуратно разминает шею и, вспомнив внезапно, вертит головой из стороны в сторону несколько секунд. Поблизости не оказывается никого с красными гетрами. Небольшая тревога слегка сжимает сердце, заставляя нахмуриться. Фигуры мелькают на поле, сливаясь перед глазами в одно пятно, различать их лица становится трудно. Игорь встаёт на ноги, пошатываясь от усталости, и потеряно вертится вокруг себя, всматриваясь в очертания людей, пытаясь найти его. Вратарь знает, что это был он. На каком-то неизвестном подсознательном уровне он это знает.

Команда выносит на поле баннер - большую надпись с благодарностью болельщикам. Игорь не особо зацикливается на словах, продолжая искать глазами знакомый силуэт и только через несколько минут понимая, что это становится бессмысленно. Он ушёл.

Парень как-то обречённо подходит к сокомандникам, вяло отвечая на их слова улыбкой. Нет же ничего плохого в том, что Серхио не подождал его. Что ушёл без него. Что видел его на земле, придавленным другим мужчиной. Щеки невольно розовеют опять. Игорю только на секунду становится стыдно за свои действия с Аланом, но он лишь упрямо поджимает губы, мысленно стряхивая с себя этот стыд. Ведь Рамос прекрасно знает, что Дзагоев является лучшим другом вратаря. Значит волноваться не стоит.

Испанцы сегодня потеряли шанс зацепиться за ещё один ценный трофей для своей сборной. Их обиду, неприятную усталость и злость на самих себя можно понять. Так же, как и можно понять, почему они ушли с поля практически сразу после финального свистка, напоследок лишь вяло пожав руки сопернику. Поздравлений от них и так никто не ждал, вот только от чего тогда Игорю так неприятно, что Серхио даже слово ему не сказал? Акинфеев сегодня выложил всего себя на поле, он спас комнанду в серии пенальти, стал почти национальным героем. Так что, Серхио совсем не горд за него? Совсем не хочет хоть одной тусклой улыбкой показать парню, что он рад за него?

Вратарь первым обходит стадион, аплодируя болельщикам, и спешно заходить в подтрибунное помещение. Слова благодарности, кинутые вскользь на многочисленные поздравления, звучат, возможно, не настолько искренне, как Игорю хотелось бы, но на большее он в своем состоянии сейчас не способен. Настроение медленно падает ниже, и виски опять начинают противно пульсировать.

Встретив около раздевалок нескольких уходящих последними испанцев, Игорь невольно слишком эмоционально спрашивает про их капитана. Они не усмехаются с его перевозбужденного состояния, хоть и выглядит он до нелепого смешно, со слегка тяжёлым дыханием и широко открытыми в какой-то по-детски наивной надежде глазами. На что он надеется? Сам уже толком не знает, но отчего-то эта надежда непонятно на что остаётся единственным, что заставляет Игоря сейчас судорожно метаться по стадиону в поисках своего мужа.

Когда футболисты безэмоционально сообщают, что капитан давно уехал одним из первых в отель, вратарь болезненно улыбается в ответ, чувствуя, как и она потихоньку покидает его.

~~~</p>

Маленькая бутылочка виски с тихим глухим стуком падает на ковёр, привлекая к себе внимание мужчины. Он, и так держась из последних сил, встаёт с кресла и, резкими шагами подойдя к ней, с силой рьяно швыряет её в стену напротив, от чего стекло уже не выдерживает удара и разлетается по номеру на множество осколков. Серхио лишь горько усмехается и подходит к небольшому холодильнику, чтобы вытащить из него ещё одну бутылочку на этот раз водки. В блядском мини-баре из алкоголя находится только несколько миниатюр крепкого и банка пива. Серхио чертовски хочется смешать всю жидкость вместе, чтобы выпить её одним залпом и окончательно отключиться с алкогольным отравлением прямо посреди номера. Он зол до потери пульса и обижен кажется будто на всех людей в этом мире. Но только не на себе. Он же всегда прав, он не может быть сутью проблемы. Значит в его проблемах виноваты все остальные.

Телефон в очередной раз неприятно вибрирует на столике около зеркала, но Серхио лишь недовольно цокает в ответ, непослушными пальцами все пытаясь открутить крышечку бутылки. Та наконец поддаётся спустя минуту, впервые за день вызывая на лице мужчине тень чего-то отдаленно напоминающего улыбку. Он не собирается напиваться - все же самолёт завтрашним утром никого, даже капитана, ждать не будет - но вот заглушить эти невнятные эмоции нужно, иначе свихнется. От обилия мыслей, от противоречивых чувств, что спирают дыхание. Это все душит, и Рамосу просто нужно слегка притупить разум, оставив на поверхности лишь усталость и лёгкую сонливость.

Он поднимается с корточек, параллельно кряхтя и еле слышно ругаясь себе под нос. Взгляд карих мутных глаз и посеревший цвет лица с пока ещё еле заметными синяками под глазами. Мужчина тяжело вдыхает спертый в номере воздух, как-то бездумно уставившись в зеркало перед собой. Отражение не утешает от слова совсем. Будто даже насмехается. И от этого Рамос становится еще злее.

Впивается губами в горлышко бутылочки и выпивает сразу половину её содержимого, слегка морщась от противного послевкусия во рту. Ему никогда не нравился вкус алкоголя, но лишь он помогал забыться. Это вынужденная мера, с которой Серхио приходится мириться. Он не думал, что до этого когда-нибудь дойдёт, но вот и вторая миниатюра летит куда-то в сторону. Полностью пустая.

Когда телефон начинает беспрерывно оповещать о новом потоке сообщений, Серхио, не выдерживая, резко хватает его со стола и хмурым взглядом смотрит на дисплей.

от: mi sol y estrellas*

Я в холле вашего отеля. Хотел поговорить. /23:17