Часть 15 (2/2)

— Если будешь, высажу на обочине, доедешь сама. Шучу, — хохотнул он и щёлкнул её по носу.

— Ай, больно же! — возмутилась напарница, ударяя его в плечо.

— Не вешай нос. Трусишь?

— Поеду, — резко ответила Изуми и решительно посмотрела на него влажными глазами.

— Тогда бери вещи на три дня. Выезжаем в восемь утра. Только, пожалуйста, без больших чемоданов.

Когда Шисуи поставили в известность, что нужно опросить несколько свидетелей по делу десятилетней давности, а также найти несостыковки в показаниях, он обречённо вздохнул. Он не любил такие дела за утомительно долгую дорогу, вынужденные беседы с местной полицией и монотонную работу с бумагами в пыльных архивах. Да и ездить часто приходилось в одиночестве или с неопытными стажерами, ведь начальство не хотело отпускать двух и более важных сотрудников из отдела.

Они ехали более трёх часов, ноги понемногу стали отекать. Подрезав несколько машин на трассе, он позволил себе превысить установленный скоростной режим. Изуми спала, плотно скрестив руки перед собой, голова её то падала вперёд, то набок, рассыпая длинные каштановые волосы по плечам и груди. Шисуи временами поглядывал на неё — в нештатской одежде она выглядела совсем юной и беззащитной. Тонкие запястья и хрупкие плечи совсем не вязались с работой в полиции.

— Не против, если остановимся? Травить тебя никотином в машине как-то не хочется. Ты и так тощая... — сказал следователь, сбавляя скорость.

— Не тощая я совсем. Просто кость неширокая.

— Экономишь на еде, наверное? Или на диете сидишь?

— Нет, — ответила она, отворачиваясь.

— Здесь нет ничего постыдного. Я экономил первое время, пока от физических нагрузок чуть коньки не отбросил. Поэтому лучше питаться нормально, — выйдя из машины, он обошёл её и достал пачку сигарет из карманов потёртых джинсов. Изуми вылезла следом и сладко потянулась, почувствовав свободу и свежий воздух. Выдыхая дым, Шисуи бросил взгляд на нее — льняные бежевые шорты обнажали стройные икры. Выглядела Изуми красиво, очень гармонично.

— Почему полиция, Изуми? Насмотрелась сериалов и решила, что всё будет, как в кино?

— Я хотела работать в прокуратуре, но в своём городе не прошла отбор. Долго искала работу, отправляла резюме во все возможные организации. И вот предложили должность следователя. Я подумала, что следователь тоже может стать прокурором. Я понимаю, — затихла она и собрала волосы в хвост, — что не совсем гожусь на эту работу - плохие физические показатели, неважно стреляю и на выездах часто медлю. Из-за моей медлительности Итачи чуть не погиб, — проглотив ком в горле, Изуми посмотрела на дорогу, белый автомобиль с шумом проехал мимо. — Но если вы дадите мне время, то увидите, что я способна на многое. Я обязательно исправлю все показатели.

— Почему прокурор? — Шисуи бросил сигарету на гравий и, откашлявшись, сел в машину.

— Насмотрелась сериалов, — шутливо отмахнулась девушка, сорвав пару придорожных мелких цветочков, и захлопнула дверь.

Трёхдневная командировка растянулась на неделю. И всё бы ничего, если бы не постоянные звонки от начальства, которое отчитывало его каждый божий день за медлительность. Они и так прозябали целыми днями в холодном тесном подвальном помещении, где пахло сыростью, плесенью и пылью, читая протоколы и выискивая нужные им сведенья. Порой даже забывали поесть, полностью погрузившись в процесс. Но разве это объяснишь начальнику, которого только и волнуют результаты. Шисуи, отдёрнув рукав рубашки, посмотрел на часы и с шумом отодвинул коробку.

— Изуми, всё, перерыв. Пошли ужинать!

— Подождите. Я, кажется, нашла... Вот, смотрите, тут и... — она вскочила и стала бегать вокруг стола, яростно поднимая бумаги. Наконец, найдя уже пожелтевший лист, она подбежала и, слегка прижавшись к его бедру, ткнула пальцем в слова. — Видите? Один свидетель. Заметить трудно, но показания немного меняются, и... вот здесь... Свидетель явно не уверен или чего-то боится.

— Дай посмотреть, — Шисуи быстро прошелся по написанному и в радостях приобнял ее за плечо и чмокнул в щечку. Девушка смутилась от такой бурной реакции. — Умничка! Предлагаю поесть и поехать к нему, если он, конечно, ещё живёт здесь, — взяв со стула пиджак, он бодро направился к выходу. Мысль, что их задание наконец-то подошло к концу и они уже завтра могут вернуться домой, безмерно радовала.

— Заказывай побольше. Сама говорила, что будешь исправляться. Начни с набора веса. Командировочные всё покроют, — приободряющее проговорил Шисуи, возвращая меню на стол и широко улыбаясь красивой официантке, которая кокетливо вертела ручкой и изредка бросала игривые взгляды.

— Тогда ещё кусочек шоколадного торта, — сказала Изуми, закончив изучать меню. Девушка светилась от счастья, что смогла, на этот раз, быть полезной. Мечтательно посмотрев в окно, она вздохнула, провожая взглядом мимо проходящих людей.

В отличие от него, напарница быстро ела, и пока он доедал грибной суп, который, на его взгляд, готовили здесь просто божественно, она уже закончила есть десерт. Он с удивлением посмотрел на неё. Пухлые губы были в шоколаде и, улыбнувшись, Шисуи только хотел намекнуть ей об этом, но она, опередив его, аккуратно протёрла рот салфеткой и тут же нетерпеливо уставилась на него. В глазах вспыхнуло недовольство, стоило ей взглянуть на его тарелки, ещё нетронутый салат и ростбиф. От чего-то ему захотелось немного позлить её и, подозвав официанта, следователь заказал блинчики с черникой. С противоположной стороны раздался раздосадованный вздох. Когда официант ушёл, Изуми повернулась к окну и, убрав волосы за ухо, стала нервно дёргать ногой. Ему нравилось, когда она злилась: супилась, сводя красивые брови к переносице и аккуратный маленький нос у неё слегка подрагивал, как у кролика. За неделю он хорошо её изучил, но в памяти остались совсем ненужные факты, например, что она часто прячет крохотную родинку под левым глазом, которая ей очень идёт; что ресницы у неё недлинные, но густые; что кожа у неё светлая, чистая, без единого бугорка и царапинки; что, когда она смущается, щёки приобретают бледно-розовый оттенок; что еле уловимый ягодно-древесный аромат ей очень подходит.

— Это дело закрыли десять лет назад, Изуми, свидетеля может и не быть в живых. Если он здесь, мы его найдём, если нет, то с этим мы уже ничего поделать не можем. Если я ещё минут пятнадцать буду есть, то ничего не изменится. Мы целый день сегодня ничего не ели, и непонятно сколько сейчас времени проведём со свидетелем. Работать на голодный желудок — так себе перспектива. Ты хорошо поработала, Изуми, поэтому закажи кофе, наслаждайся, и дай мне спокойно поесть.

— Я не могу так, — мучительно простонав, она встала из-за стола. — Я на улице вас подожду.

— Ох уж эти зелёные следователи, — прошептал в пустоту Шисуи и попросил счёт. Когда-то и он был таким — наивным и нетерпеливым, а позднее покрылся бронёй, каждый день сталкиваясь с жестокостью. И она тоже скоро изменится — исчезнет в глазах задорный огонёк и чистота, с которой она смотрит на вещи. От размышлений над ним нависла лёгкая грусть и, оставив чаевые приветливому персоналу, он поспешно вышел. Солнце садилось за горизонт, и безоблачное небо постепенно окрашивалось в бледно-сиреневое, люди прогуливались и беззаботно болтали. Изуми сидела на корточках и запускала руки в белую шерсть самоеда, который, высунув язык, приветливо ей улыбался. — А ты время зря не теряешь. Уже друзей завела?

— Вы уже поели? — вставая, удивлённо спросила она.

— Не в моих принципах заставлять девушку ждать, — весело ответил он и, покрутив ключи от машины в руках, быстро спустился и направился в сторону парковки.

— Поехали, а то он и вправду помрёт за эти пару минут.

— Спасибо, — прошептала она ему в спину, едва поспевая.

— Потом отблагодаришь.

Подъехав к ветхому дому, палисадник которого зарос бурьяном, а ранее красивый забор повалился на землю, Шисуи понял, что свидетель здесь больше не живёт. Соседка с нелепым чепчиком на голове, вышедшая вынести мусор, им и поведала, что хозяин уже четыре года как помер, а его дети, давно переехавшие в мегаполис, никак не могут этот дом продать.

Командировка резко оказалось напрасной и те сведенья, которые они обнаружили, невозможно было теперь обнародовать в суде. Изуми поникла, но Шисуи пытался приободрить её, сказав, что в этом нет её вины и они сделали всё возможное.

— Доброй ночи, — невесело проговорила она, прислонив ключ-карту к электрозамку.

— Изуми, — остановил он её. Почему-то вспомнились стройные ножки в шортах, тонкие запястья и мягкие губы. Шисуи подошел к ней и осторожно поцеловал. А она робко ответила, мягко касаясь кончиками пальцев его щёки. Прервав поцелуй, он немного отстранился и заглянул ей в глаза — в них, в отличие от его взгляда, не было желания, лишь интерес с легким испугом. Она не оттолкнула, не дала пощёчину, не накричала, и поэтому он позволил себе смелость — толкнул её внутрь и закрыл дверь.

В прихожей было темно, а выключатель найти не удалось, поэтому следователь просто потянул девушку на себя и, прижав к себе плотнее и схватив за подбородок, поцеловал уже настойчиво и страстно. В темноте было тяжело сориентироваться — запутавшись в собственном пиджаке, брошенном на пол, Шисуи чуть не упал. Он запустил руку под ее рубашку и нащупал упругую грудь, обтянутую спортивным лифом. С трудом просунув ладонь под плотную ткань, он больно сжал полушарие, на что Изуми отреагировала быстро — расцепила поцелуй и громко вскрикнула, пытаясь оттолкнуть его. Воспользовавшись секундным замешательством, Шисуи резко развернув её к стене, отчего она чуть не потеряла равновесие. Колени её подогнулись и, если бы не сильные руки, ухватившие её за поясницу, она рухнула бы на пол. Шисуи провёл рукой по упругому животу, плотно прижимаясь к ней пахом и давая знать о своём возбуждении, он боролся с застёжкой на её брюках. Ткань заскользила по коже, спускаясь вниз.

Почувствовав настойчивые руки в трусах, девушка плотно сжала бедра и напряглась всем телом, не желая, чтобы он проник дальше. Следователь огладил упругие ягодицы и прошёлся языком по ушной раковине, опаляя горячим дыханием. Стоило ей немного расслабиться, как он проник в неё пальцами, сильно надавливая на клитор. Изуми вскрикнула и часто задышала, выгнув спину. Вспомнив про резинку, Шисуи выругался про себя, поняв, что оставил ту в бардачке.

— Есть презерватив? — голос сорвался на хрип и стал гнусавым.

— Нет, — тихо произнесла она, срываясь на стон, когда он немного согнул палец. Она не была достаточно мокрой, а в штанах болезненно пульсировало и, не в силах больше терпеть, он стянул с неё трусы.

— Не против, если без? Не бойся, я вовремя, — сказал он, запуская в неё второй палец.

Она выгнула спину и всхлипнула, покачала головой, давая согласие. Слегка приспустив брюки с боксерами, он сплюнул на руку, размазывая вязкую слюну по всей длине. Немного задрав её рубашку и пройдясь рукой по оголённой спине, надавил, заставив ещё больше выгнуться и задрать зад. Она вскрикнула, когда он резко вошёл в неё, и попыталась оттолкнуть, но Шисуи лишь сильнее сжал её за бока, насаживая на себя. Было тепло и тесно, стенки сжимали его, даря болезненно-мучительное наслаждение, заставляя двигаться глубже и быстрее. Он слышал своё хриплое дыхание, шлепки тела о тело, её редкие стоны и всхлипы. Рубашка промокла от пота и противно липла к телу, штаны скатились вниз, и грубая ткань неприятно щекотала кожу, невыносимое напряжение скопилось внизу живота, он схватил её за волосы и потянул на себя, резче двигаясь. Чувствуя приближение, он выскользнул и, обхватив рукой член, пару раз передёрнул, изливаясь в ладонь. Опираясь рукой о стену, он пытался перевести дыхание. Как только оргазм минул, Шисуи натянул брюки и подхватил девушку на руки, обессиленно заваливаясь с ней на кровать. Тонкая полоска света от неплотно задёрнутых штор разрезала комнату пополам. Убрав с её лица налипшие пряди, он нежно поцеловал, извиняясь за грубость, погладил тыльной стороной ладони нежные щёки. Приподнявшись, он расстегнул рубашку и невесомо коснулся живота тёплыми пальцами. Шисуи склонился над её телом и нежно провел языком по коже, чем вызвал трепетную дрожь. Сейчас бы включить свет и увидеть её нагую, подумал он, поддевая пальцами неудобный лифчик.

— Что ты делаешь? — с испугом спросила девушка, скидывая его с себя. Сбежав на изголовье кровати, она стала нервно застёгивать рубашку.

— Хочу доставить тебе удовольствие, — игриво прошептал он, ласково пройдясь по голени.

— Я... я не хочу, — схватив Изуми за лодыжку, следователь потянул ее на себя. Нависнув над ней, он ловко устроился между ног.

— Шисуи... Я сказала, что не хочу, — запротестовала девушка, упираясь ладонями в грудь, не давая приблизиться. В темноте глаза её блестели.

— Всё хорошо... — успокаивающим шёпотом произнёс мужчина и отвёл её руки от себя.

— Если не хочешь, я не буду. Но это не честно, — прошептал он в губы, потеревшись носом. — Я хочу, чтобы и ты получила удовольствие, — парень влажно поцеловал и, услышав протяжный стон в ответ, прошелся рукой вниз по лобку, слегка задев клитор. — Здесь так темно, что я всё равно ничего не увижу. — промурлыкал на ухо, водя круговыми движениями по бугорку, девушка приподняла таз и всхлипнула, он довольно улыбнулся. — Не надо стесняться. Тебе хорошо? — вводя палец, спросил он, смотря ей в глаза. Она закусила губу и кивнула. — А так? — ехидно посмотрев, спросил он, надавив на небольшую бугристость внутри неё. Изуми громко простонала, выгнулась дугой, широко расставив ноги. Он задвигал пальцем быстрее и слегка задевал ладонью клитор. Она захныкала и стала сжимать простынь. Вскоре Изуми сама насаживалась на пальцы, когда он останавливался, виляла бёдрами, громко стонала и хаотично ёрзала по постели. Когда она со всей силы вдавила пятки в кровать и вся напряглась, Шисуи понял, что она близка и стал совершать более интенсивные движения. Изуми попыталась его остановить, больно вцепившись в руку, хотела отстраниться, но он не дал, крепко схватив её за бедро. Через некоторое мгновение девушка вскрикнула, содрогнулась и заплакала. Он непонимающе смотрел на неё, вытирая мокрую ладонь о брюки. На его памяти не было девушки, которая после оргазма заходилась плачем, обычно они могли смеяться, царапаться, громко кричать.

— Изуми, — обеспокоенно произнёс он, вставая с кровати и присаживаясь рядом, он боялся притронуться к ней. — Я... причинил тебе боль? Сделал что-то не так?

Она закрыла лицо руками, отрицательно покачала головой и, перевернувшись набок, продолжила плакать. Он с минуту сконфуженно сидел, затем поднялся, приподняв конец покрывала, накрыл её. Шисуи прилёг рядом и бережно стал гладить её по спине, что-то шепча. Вскоре всхлипы стихли и, убедившись, что она заснула, он тихой поступью вышел из комнаты, бесшумно закрыв дверь.

Утром он с ужасом осознал, что переспал со своей коллегой и от этого понимания ему было плохо. Приняв холодный душ, он осуждающе посмотрел на себя в зеркало, взъерошив полотенцем мокрые волосы.

— Что ты ей скажешь? Привет, Изуми, хорошо вчера потрахались. Не могла бы ты забыть вчерашнюю ночь и сделать вид, что ничего не было? — сказал он, скорчив рожу и тыкая в гладкую поверхность. Обычно у него были лёгкие, поверхностные или разовые отношения, где каждый уходил с рассветом, взяв своё. Никаких обид, истерик, выяснений отношений. Шисуи боялся, что с Изуми этот номер может не прокатить. Во-первых, она девушка явно неопытная и могла принять его близость за симпатию и скорее всего надеялась на продолжение, вырисовывая в голове воздушные замки. Во-вторых, девушка она ранимая и своим отказом он мог бы её обидеть и прибавить в копилку комплексов ещё один. В-третьих, они работают вместе и видеть каждый день её осуждающее лицо будет невыносимо трудно. Надев выглаженную рубашку и заправив ту в брюки, он решил, что не отошьёт её сегодня, пригласит на пару ужасных свиданий и скажет, что не сошлись характерами.

Собрав все вещи, он вышел из номера и, стоя около двери Изуми, нерешительно постучал, проговаривая про себя внутренний монолог. Дверь открылась и перед ним возникла сонная напарница в пижамных шортах и тонкой футболке. Глаза у неё были припухшие, а волосы взлохмочены, как у чертёнка.

— Доброе утро, — зевая, протянула девушка и облокотилась о дверной косяк. Когда попытка понять, кто стоит перед ней, удалась, сонная пелена спала с ее глаз и она в ужасе отшатнулась. — О Господи! Простите, пожалуйста! Я... я проспала. Пять минут и я соберусь.

— Доброе... — только и успел произнести Шисуи, прежде чем перед его носом закрылась дверь. «Простите», крутилось в голове. Вчера ведь спокойна перешла на «ты», а тут снова «простите». Может быть спросонья, решил он, спускаясь заводить машину.

Стоило ему сесть, как он завидел быстро бегущую девушку с рюкзаком. Изуми замахала ему рукой и он, выехав с парковки, подъехал к ней.

— Ещё раз извиняюсь, я забыла поставить будильник, — запыхавшись, сказала она и села вперед.

— Быстро ты однако. Даже в армии так быстро не собираются.

— Скажите тоже, — засмеялась она и включила музыку.

Всю дорогу она посапывала и, когда просыпалась, говорила с ним уважительно о всяких пустяках, а он не решался заговорить о случившемся. Лишь когда они подъехали к городу и она попросила его высадить у метро, Шисуи набрал побольше воздуха в легкие и спросил:

— Изуми... насчёт вчерашней ночи. То, что случилось...

— Разве вчера что-то случилось? — отстегнув ремень безопасности, перебила Изуми, серьёзно посмотрев ему в глаза.

— Эм, нет… Ничего не случилось? — полувопросительно Шисуи взглянул на нее, совсем не узнавая вчерашнюю девушку, которая стеснялась своего тела и плакала от оргазма.

— Тогда до свидания, — мягко улыбнувшись, девушка выскочила из машины и быстро скрылась в подземном переходе.

И хоть это был лучший исход, на который он не смел даже надеяться, отчего-то ему стало грустно и досадно. Может быть, оттого что его отшили прежде, чем он отверг кого-то; а может быть, где-то в глубине души он желал продолжения.

Кто-то навис над ним, загородив солнце, и зашёлся грудным кашлем. Устало разлепив веки, он несколько раз сморгнул, чтобы убедиться, не кажется ли ему, что перед ним стоит Учиха Саске и оценивающе смотрит на него сверху вниз. Но ему не показалось —этот немного надменный с холодным прищуром взгляд он узнает всегда.

— Неважно выглядишь, — прочистив горло, выдавил Саске, вытягивая руку для приветствия. Видимо, время всех меняет, подумал он, оглядывая вымотанного Шисуи.— Стало быть, в восьмом наступили лучшие дни, раз ты прохлаждаешься в парке?

— Ты не лучше, — ухмыльнулся Шисуи, крепко пожав руку. — Смотря что считать лучшими днями. Слышал, ты вернулся, работаешь в третьем.

— Да, — скривился бывший коллега и, сев на скамью, вытянул длинные ноги. — Кто бы мог подумать?

— Какими судьбами? Ты же явно не по захудалому парку пришёл гулять, проехав через весь город. Будешь? — спросил Шисуи и, достав пачку, вытянул сигарету.

Саске отрицательно покачал головой и спрятал руки в карманы темно-синего пальто. Взгляд его задумчиво устремился вдаль.

— Итачи... тут?

— На больничном.

— На больничном? — переспросил Саске, не веря своим ушам.

— Самому не верится. Хочу после работы заехать, проведать. А то мало ли... Не хочешь поехать со мной? Я знаю, он не особо любит непрошеных гостей, но если ты будешь со мной, он будет рад, — проговорил следовать и зажмурился, когда солнце резануло по глазам, выплывая из завесы облаков. Он сломал сигарету, так и не закурив ее, и бросил в железную урну, что стояла рядом.

— Я как-нибудь сам, — отчуждённо проговорил Саске, протерев лицо рукой. — Я вообще по делу...

— Какому? — сведя густые брови к переносице и с любопытством посмотрев на него. — Не припоминаю, чтобы наши отделы где-либо пересекались.

— Это не связано с отделами. Это... личное.

— Слушай, просто извинись перед ним, — перебил Шисуи, положив руку на плечо, приободряющее похлопал. — Он любит тебя и не держит зла.

— Я не... Это не про Итачи. Я читал новости, тот обгоревший труп...

— Это не она. Экспертиза всё ещё проводится, — резко и холодно вставил следователь.

Саске настороженно посмотрел на него, подмечая, что недавно спокойное лицо исказилось болью и в усталых глазах мелькнуло чувство, непонятное ему.

— Скажи мне, какова вероятность, что труп с обрубленными пальцами и эти самые пальцы не совпадут? Это определённо она. Только убил её, явно, не коллекционер, и ты прекрасно это понимаешь.

— Это не она. Не Изуми, — прошептал Шисуи, уверяя, скорее всего, самого себя. Каждый раз читая новостные сводки, он повторял про себя одно и то же из раза в раз: «это не она», потому что если Изуми обретёт тело, то превратится в прах и развеется. Исчезнет. Раз и навсегда. У него не останется даже призрачной, абсурдной надежды, что она жива и ждёт, когда её найдут. А это просто жестокая шутка длинною в два мучительных года.

— Зачем ты пришёл, Саске? Сказать, что там, в морге, её тело?

— Нет. Ты знаешь, чем всё закончится?

Шисуи встал и всё вокруг стало в момент блёклым и серым.

— Знаю.

— И ты смиришься с этим?

— Что ты предлагаешь? — сухо спросил он, пнув лежащий на асфальте мелкий камень. Тот со свистом полетел в сторону, вальяжно расхаживающие голуби испуганно взлетели.

— Ты и Итачи не сможете незаметно вести расследование. А я, навряд ли, привлеку внимание. К тому же у меня больше свободного времени. И... не пойми меня неправильно, но вы с Итачи были с ней близко знакомы и, возможно, упустили что-то важное. Мне нужны материалы по делу.

— Зачем тебе это? Ты знал её от силы два месяца.

— Не знаю, — пожав плечами сказал Саске. — Может, мне не всё равно.

— Мы передали всё девятому отделу, — вздохнув, Шисуи посмотрел на Саске. — Это больше не наше дело. Я делал копии, они лежат у меня дома, но всё до коллекционера. Заезжай в пятницу, после восьми. Насколько мне известно, это дело сейчас ведёт Рок Ли, и если хочешь все материалы, то тебе нужно переговорить с ним.

Шисуи долго смотрел вслед уходящему Саске. Когда его длинная фигура скрылась за поворотом, он, развернувшись, перешёл дорогу. «Может, я действительно что-то упустил».