Часть 15 (1/2)

Повесив на дверь табличку «Закрыто», Ино радостно стряхнула фартук и бросила его на стол. День закончился, а начальник так и не появился (судя по всему, и не появится). Девушка поставила любимый плейлист и, собрав волосы в кубышку, стала поднимать стулья. Директор находился в поисках менеджера по чистоте, а пока решил доплачивать за уборку ей. Ино с радостью согласилась – лишние деньги никогда не помешают. Помещение было маленькое и убрать его не составляло большого труда. Оттерев пару пятен с витрины и пройдясь по стойке, девушка зашла в подсобку за шваброй. Плеснув воду на пол, стала зигзагами водить туда-сюда, размазывая жидкость. Увидь сейчас это «старая карга», мысленно усмехнулась Ино, то точно бы отвесила леща.

— Кто так моет?! — возмущалась женщина в домашнем халате, скрестив руки перед собой.

На некогда красивом лице были видны морщинки, а светлые волосы пожухли, потускнели и больше не отливали золотым светом. Джун Тсукури разменяла четвёртый десяток и как-то зимним вечером, зайдя на форум одиноких сердец, познакомилась там с Иноичи Яманака. У обоих за плечами был тяжёлый развод и дети — подростки с трудным характером. На протяжении нескольких месяцев они вели переписку, где время от времени обсуждали детей и проблемы воспитания. А затем потянулась вереница встреч, закончившаяся браком. Не сказать, что они испытывали друг к другу любовь, но между ними была симпатия и уважение. Да и после сорока мало кто надеялся испытать то трепетное забытое чувство, от которого на кончиках пальцев отдавало лёгким покалываньем. Первым делом они думали о детях, и именно создание семьи, на их взгляд, являлось главным решением всех проблем. Сыну — нормальный отец, на которого можно ровняться; дочери — мать, с которой можно поговорить о вещах, что не обсудишь с отцом. Сын воспринял новую семью спокойно, чего не скажешь о падчерице. Девочка была избалована, ревновала к отцу. Когда Иноичи был дома, она вела себя как примерная дочь, но стоило ему уйти на работу или уехать в командировку, то в неё словно вселялся бес: неуважительное отношение, игнорирование просьб и частые истерики. Порой, доведённая до белого каления женщина, жаловалась мужу на падчерицу, но тот с трудом верил в её рассказы, и лишь отмахивался, говоря, что она преувеличивает. «Дай ей немного времени. Она привыкнет», говорил он за завтраком.

— Если не устраивает, сама мой. Я в служанки не нанималась! — негодующе повысила голос Ино, тыкая в неё шваброй. В её размеренную жизнь с отцом ворвались два незнакомца, которые, что ни день, устанавливали свои правила, и указывали ей, что следует делать и как. Раздражало. Нет, её до жути бесила «новая семья», в особенности — Джун. Смотря на неё, Ино искренне не понимала, почему отец выбрал такую замухрышку. Синий чулок. Называет её избалованной, а сама вырастила сына-оболтуса. Только вот ему всё прощают, а ей приходится отстаивать свои личные границы.

— Ты как со мной разговариваешь, маленькая дрянь? — не сдержавшись, сказала женщина. Тут же пришлось закусить язык - она старалась не опускаться до ругательств, но эта пигалица вытаскивала на свет всё худшее в ней. — Отец тебя совсем испортил. Вырастил непонятно кого. Ну ничего, я тебя научу, как...

Дверь резко распахнулась — вернувшийся с подготовительных курсов сын остановился на пороге. Дейдара обвёл взглядом присутствующих. Судя по всему, они снова ругались, поэтому он лишь сделал музыку в наушниках погромче, игнорируя домочадцев. Когда мать объявила, что собирается замуж, он обрадовался — наконец-то её контроль, в последнее время слишком сильный, ослабнет и он сможет свободно вздохнуть. Мать также сообщила, что у него появится сестра и эта новость осчастливила его еще больше, ведь это гарантировало стопроцентное переключение внимания с него на кого-то другого. На первых порах в милой и ласково улыбающейся девочке было трудно разглядеть настоящие исчадие ада, от которого было даже больше проблем, чем от матери.

— А ты кого вырастила? Бесполезное создание, которое целыми днями то и делает, что шляется на улице и дрочит на порно-журналы, которые прячет под матрацем, — противно скорчив рожу, проговорила Ино и пнула ведро. Мыльная вода выплеснулась на пол и, растекаясь, впиталась в зелёный палас.

Джун в ужасе посмотрела на сына, шея покрылась красными пятнами: то ли от стыда, то ли от злости. Она была очень набожной и когда первый раз обнаружила эти развращающие юные умы журналы, то всыпала по первое число. Дейдара нахмурился, непонимающе посмотрев на мать, стянул наушники.

— Ты что, онанируешь? Хранишь журналы под матрацем?

— Я что? Какие журналы? — переспросил сын, фальшиво изображая удивление. Ему скоро стукнет восемнадцать и пора бы матери понять, что он не только мастурбирует, но и занимается сексом. Однако он осознавал, что в её глазах был всё ещё маленьким мальчиком, которого нужно защитить от «безнравственного мира». Если это дарует ей спокойствие, он готов был изображать примерного сына. — Ино, маленькая сучка, — сказал он сквозь зубы, когда мать быстром шагом направилась в его комнату. Его сводная сестра была настоящим бедствием, рылась в его комнате, пока его нет, под предлогом работы на компьютере.

— А Ино утром стащила деньги из кошелька, чтобы купить себе духи, — прищурившись, громко прокричал он, чтобы остановить надвигающую катастрофу. Ему было пофиг на журналы — под матрацем, помимо них, спрятан блок сигарет и травка, а уже их ликвидация привела бы к большой потере денег и, возможно, к домашнему аресту.

— Что? — не дойдя до комнаты, Джун свернула влево и направилась на кухню.

— Не стащила, а одолжила! И вообще, отец уехал, оставив деньги и мне, я взяла только то, что мне положено! — возмущалась падчерица, намазывая клубничный джем на хрустящий тост.

— Вот вернётся отец! Я... я…

— Всё ему расскажу, — закончила девушка, коварно улыбаясь. Откусив тёплый хлеб, она села на стул и довольно закинула ногу на ногу.

— Да ты посмотри на себя! Девятый класс, а красишься как... — возмущалась Джун, не в силах произнести это слово, — дворовая девка! А эти короткие юбки! Настоящий кошмар!

— Сейчас все ходят в мини-юбках и красятся. Это модно! Тебя послушать, Джун, то получается все девчонки из нашего класса шлюхи и попадут в ад, — прыснула она. Победа была за ней — Джун покраснела, запыхтела и, крича проклятия, выбежала из дому.

Дейдара зашёл на кухню, перепрятав свой тайник. Он кинул на сестру недовольный взгляд и открыл холодильник, выискивая что-нибудь вкусное.

— Ещё раз будешь рыться в моей комнате, я клянусь, я испорчу всю твою одежду, — пробурчал брат, взяв бутылку питьевого йогурта.

— Да пошёл ты, неудачник! Ни ума, ни фантазии.

— Заткнись. Будешь много говорить – получишь.

— Эй, это мой йогурт! — соскочила с места Ино и сделала несколько попыток забрать бутылку, но Дейдара был намного выше и, решив позабавиться, поднял руку над головой.

— Хм, так это был твой? А я все гадал, кто пьет йогурт с таким галимым вкусом. У отбросов и еда на вкус, как дерьмо, — с насмешкой сказал Дейдара и бросил напиток в урну.

— Ты урод! — завизжала она и хотела было врезать ему со всей дури, но он успел схватить её и заломить за спину руки.

— Ещё раз стащишь мои сиги - я разобью все твои тени. Поняла, а?

— Только попробуй и я сломаю все твои уродские скульптуры.

— Уродское — твоё лицо!

— Сам ты урод, — крикнула она, приподняв ногу, и ударила в пах, — и уясни, я тебя не боюсь. Испортишь мои вещи — я испорчу твои. Скажешь, что курю — я скажу, что ты приторговываешь травкой. Око за око, зуб за зуб.

— Сучка, — скорчившись, сказал он.

— Что есть, то есть. Не отрицаю, — сказала Ино и, поправив задравшуюся футболку, прошла в зал.

Телефон, поставленный на стол, неожиданно завибрировал, отчего Ино подпрыгнула и выронила швабру. Холодок пробежался по спине и страх ледяными мерзкими щупальцами обхватил ноги, пробираясь всё выше и выше к сердцу, намертво сковав его. Звонивший не числился у Ино в контактах, номера она не знала. Выключив музыку, девушка оцепенела. «Нет, он не мог позвонить. Он никогда меня не найдёт», успокаивала она себя, закрывая глаза и медленно выдыхая. Ладошки покрылись потом, а пальцы дрожали. Телефон продолжал вибрировать.

— Доброй ночи, Ино, — раздалось на том конце. Девушка облегченно вздохнула и попыталась убрать остатки волнения в голосе.

— Ох, господин Сенджу, давненько вы мне не звонили. Я уж подумала, что померли. Возраст и всё такое...

— Ох, только не говори, что соскучилась, а то буду звонить чаще, — рассмеялся он. Ино представила, как его лицо покрывается мелкими морщинками и лёгким румянцем.

— Думаю, переживу. Что-то случилось? — лёгкость в голосе сразу улетучилась.

— Мы вроде с тобой договорились, что вы с Хинатой будете жить вместе. Не пойму вот только, почему она съехала, не прожив с тобой и недели.

— Я не могу держать её на поводке. Она взрослая девушка и вправе сама решать, как ей жить, — ответила Ино, закусив нижнюю губу. — Вы носитесь с ней как курица с яйцом. Совсем в неё не верите...

— Не забывай, что эта «взрослая девушка» сидела на кокаине полтора года. А по опыту могу сказать, что бывших наркоманов не бывает. И дело совсем не в том, верю ли я в неё или нет. Ты не знаешь, что может послужить триггером. Сорваться снова в пропасть — легко. Я не должен был её отпускать. Слишком рано и опасно, но ты обещала, что присмотришь за ней. Найди психиатра и уговори её посещать собрания для анонимных наркоманов. Так она почувствует, что не одна. Не забывай, ты обещала.

— Я своё обещание сдержу, но и вы про своё тоже не забывайте. Долго я ещё буду скрываться без документов?

— Ино... Имей терпение. Сделать новые документы, не привлекая внимания, довольно сложно, требует много времени.  К тому же у меня сейчас появились некоторые проблемы с делом. Если ты будешь следовать моим инструкциям, то...

— Что значит проблемы с делом? Только не говорите, что всё идёт к чёрту, — паника охватила её, дыхание сперло. - Я... Я доверилась вам! Вы сказали, что дело в шляпе. Господи, если он выйдет, — вытерев ладошкой вмиг проступивший на лбу холодный пот, Ино облокотилась о стену, — он... убьёт меня.

— Мы не так всесильны, как они. Если ты будешь соблюдать все меры, обещаю, он никогда до тебя не доберётся. Поняла? — твёрдо спросил он.

— Да.

— Тогда я вынужден попрощаться. Не забывай про обещание, — раздались короткие гудки.

В дверь постучались. Вздрогнув, Ино прижалась к стене сильнее, боясь повернуть голову. Зажмурив глаза и сжав руки в кулачки, девушка шумно выдохнула и сделала шаг. За стеклом стоял Шикамару, держа в руках огромную коробку, которая закрывала всё лицо. Нацепив беззаботную улыбку, Ино открыла дверь, впуская начальника.

— Что так долго? — возмутился он, ставя коробку на кафельный пол.

— Совсем недолго, — насупилась она.

— Я минут пять пытался достучаться.

— Ох, простите, что заставила «Ваше величество» подморозить зад, — съехидничала сотрудница и взмахнула рукой, отвернувшись к пыльным полкам и переведя внимание на их уборку.

— Это что-то новенькое, — пробурчал Нара. — Случилось что-то?

— С чего ты взял?

— Не знаю, но как только я вошёл, сразу почувствовал напряжение.

— Просто устала.

— Я всё-таки хочу оформить тебя официально. Поэтому жду паспорт и трудовую книжку, — вытащив ещё одну кофеварку, он поставил ту на стол, убирая упаковочный пакет.

— Тогда я ухожу, — произнесла девушка и уголки её красивых губ опустились. — Я решила работать у тебя только потому, что всё будет неофициально.

— Почему ты так не хочешь работать на законных основаниях? Как будто скрываешься от кого-то.

— Почему... почему сразу скрываюсь? Просто официальная работа — это налоги. Мне важна каждая копейка, тем более с такой зарплатой. Да и не люблю я налоги эти платить непонятно кому. Дармоеды-чиновники лишь забирают эти деньги себе в карман, а сами и мизинцем не ударят, чтобы как-то улучшать наш город, — протараторила Ино давно заготовленную речь.

— Ух, не знал, что ты такая бережливая, — приподняв в удивление бровь, сказал Шикамару и бросил взгляд на урну, где торчали несколько осколков, — но, видимо, моего имущества это не касается. Может начать вычитать с зарплаты? Глядишь, и тарелки биться перестанут.

— Глядишь, и утром недосчитаешься сотрудника, — пропела девушка, пройдясь тряпкой по поверхности.

Нара тихо засмеялся. Как ни крути, он не мог противопоставить ей что-либо. Из любой ситуации она находила выход и знала, как ответить.

— Я поговорил с твоей подругой. Хорошая девушка и совсем не похожа на тебя. Мне понравилась, так что завтра придёт к тебе. Расскажешь и покажешь всё сама, меня не будет до понедельника. Я могу на тебя всё оставить?

— Конечно, не похожа. Я, вообще-то, в единственном экземпляре. Куда-то уезжаете? К своему противному другу?

— Он совсем непротивный, — улыбнулся Шикамару и почесал покрытую лёгкой щетиной щёку. —  Никуда я не уезжаю, совсем наоборот – приезжает кое-кто. Нужно встретить и показать город. Я буду на связи, но желательно меня не беспокоить.

***</p>

Выходя под предлогом покурить, Шисуи мысленно проклинал Итачи. История, рассказанная им по телефону накануне, просто вводила в ступор. Не знал он, что напарник такой невезучий – врезаться в фонарный столб, расквасить нос и заболеть в придачу — дело сложное даже для него. Тем более, на его памяти, Учиха ни разу не брал больничный, а если и болел, то обходился отгулом на пару дней. На самом деле, он бы отлично справился без Итачи, только в свете последних новостей ему было ужасно паршиво — кусок в горло не лез, а от назойливого и болтливого новичка, который каждые пять минут заваливал вопросами об Изуми, хотелось лезть на стену.

Сделав пару коротких затяжек и выдохнув дым, он стряхнул пепел. После того как обнародовали результаты экспертизы (обнаруженные пальцы принадлежали Изуми), он потерял сон. Не первую ночь ворочаясь в постели, представлял, какую ужасную боль она при этом испытывала. Грёбаный псих говорил, что ему нравилось смотреть на искажённые болью лица: «Только сорвав все маски, можно узреть истинную красоту». Как бы ему ни хотелось верить, что она ушла из жизни быстро и безболезненно, ему придётся признать — умирала она мучительно и долго. Глаза заслезились и он сморгнул с длинных пушистых ресниц слёзы. От никотина подступила тошнота и, сплюнув горькую слюну, он бросил сигарету на асфальт и затушил ботинком.

Заметив неприметный заброшенный парк, Шисуи двинулся туда и присел на деревянную скамью, спугнув перед этим пару сизых голубей. К ноге подбежала бродячая собака и, виляя рыжим хвостом, неторопливо обнюхала брюки. Погода, на удивление, была тёплой. По голубому небу медленно плыли серые облака, временами закрывая небо и отбрасывая густую тень. Здесь было тихо, и лишь издали доносился глухой гул автострады. Хотелось потонуть в этом моменте, уйти от информационного шума и наспех состряпанных статей горе-журналистов. Прикрыв красные от усталости глаза, он облокотился о спинку и задремал.

Он ещё никогда не был так зол. Войдя в кабинет, раздражённо бросил папку на стол и угрюмо посмотрел в дальний угол комнаты, откуда доносились клацающие звуки. Изуми сидела, выпрямив спину, и сбивчиво что-то печатала. Итачи взглянул на него с интересом и слегка приподнял брови, молча спрашивая: «Что случилось?».

— Чуть не завалил дело!

— Ты? — поперхнулся Итачи, откладывая бумаги в сторону. — Не верю.

— Я работал над ним три месяца, три месяца окучивал его и когда я был на волоске от чистосердечного, она...

— Вы слишком напирали, — встав из-за стола, перебила Изуми.

Стул противно процарапал пол, от звука Итачи поморщился и перевёл взгляд на коллегу. Большие чёрные глаза зажглись в гневе, милое лицо внезапно стало суровым и серьёзным. И куда делась робеющая девушка, которая две недели назад призналась ему в любви?

— Напирал?! Ты куда пришла работать - в полицию или детский сад?

— Так нельзя вести допрос! В суде он мог бы сослаться на то, что показания были даны под давлением! — упорствовала девушка, не сбавляя обороты.

— Ты мне будешь говорить, как надо работать?! — возмутился Шисуи и сделал шаг по направлению к ней. — У меня было тридцать минут, чтобы выбить признание от преступника до прихода его адвоката. Если бы я не выгнал тебя, то слил бы дело и он бы снова ускользнул!

— Он не преступник, а подозреваемый! Вот именно, вы выбиваете признание! Попираете все нормы закона! Я против такого допроса.

— За невинными лицами прячутся умелые манипуляторы. Если ты не можешь это разглядеть, то задумайся, стоит ли тебе вообще здесь работать.

— У вас просто нет совести, раз вы можете посадить потенциально невиновного человека.

— Моё дело собрать улики и, в лучшем случае, добиться признания! Остальное решает судья и присяжные, — твёрдо проговорил Шисуи. — Если что-то не устраивает — можешь уходить. Мы никого не держим. С таким подходом, как у тебя, у нас весь город будет в преступниках.

— Вот и пойду! — зло выплюнула Изуми, выбежав из кабинета.

— Чёрт! — прошипел Шисуи, запуская руки в кучерявые волосы.

— Слишком резко, на тебя не похоже, — сказал Итачи, закончив наблюдать за перепалкой.

— Знаю. Переборщил. Не стоило приходить сюда на эмоциях, — произнёс следователь, потирая переносицу указательным пальцем. — Сейчас найду ее и извинюсь.

Найти Изуми было нетрудно — стояла на заднем дворе и, скрестив руки, ходила взад и вперёд, нервно покусывая губы и что-то бормоча себе под нос. Заметив следователя, она наспех утёрла слёзы тыльной стороной ладони и как ни в чём небывало стала поправлять белую блузку.

— Извини, если обидел. Говорил сгоряча. А потом понял, что сам был такой, когда только пришёл. Правильный, — мягко проговорил он и вытащил из кармана плитку шоколада, которую кое-как выпросил у Тен-Тен. — В качестве извинения. Почему ты смеёшься?

— Вы случаем не у Тен-Тен её забрали? — улыбнулась она, разглядывая упаковку.

— Откуда ты узнала? — недоумённо спросил он.

— Я ей вчера подарила в качестве благодарности. Она помогла с документами.

— Вот чёрт! Хитрюга ничего не сказала. Между прочим, обменял на день выходного, — рассмеялся Шисуи. Оставалась последняя надежда — сделав бровки домиком и жалостливо посмотрев на неё, он спросил. — Простишь?

— Я тоже должна извиниться. Я... мне не стоило так с вами разговаривать, — шмыгнув носом, она вернула шоколадку. — Думаю, можно обменять на ваш выходной.

— Да чёрт с этим выходным. Вернёмся и кофе попьём с шоколадом. Если честно, ты меня удивила.

— Я?

— Можешь быть твёрдой, если уверена в своей правоте. Думаю, через год будешь нас с Итачи строить, — девушка залилась краской и тихо захихикала. — Хочешь поехать со мной завтра?

— Разве я не буду мешаться и раздражать?