Глава 30. Предашь – и я убью тебя (1/2)

Грёбанные придурки.

Её окружают конченные гады, из-за которых в который раз к кончикам пальцев подступает гневная дрожь. Лиа была в растерянности несколько минут, которые ушли на то, чтобы миновать коридоры родового поместья Малфоев, спуститься в холл и резким движением бросить летучий порох в камин. А затем к горлу подкатила злость. Застряла комом, заставляя ненавидеть весь–этот–грёбанный–мир. Предатели. Почему всем всегда что-то нужно от неё? Почему жизнь не может быть простой, как трансфигурация на третьем курсе? Почему их не учили справляться с реальными трудностями вместо блядских рун и астрономии? Лиа поморщилась, носогубная складка выделилась на лице, и она сглотнула после мысли, что отец был прав. Отец… Господи, нашла, кого слушать. Теперь Эйвери, как никогда, понимала Нотта с его порой неконтролируемой агрессией. Сейчас ей тоже хотелось разнести всё вокруг, сломать кому-то нос и запить всё это крепким виски. Обычно она старалась не пить или пить совсем немного, подростковое пьянство казалось чем-то особенно мерзким, но порой найти утешение проще в стакане креплёного, чем в чём-то ещё.

В холле Дуврского замка светильники вдоль стен издавали тусклое тёплое свечение. Несколько диванов, вдоль тех же стен, пустовали, огонь в камине тихо потрескивал за спиной, а рука Эйвери потянулась к карману, в котором ютились пару сигарет, которые она стащила у Малфоя. Челюсть крепко стиснулась, а затем напряжённо разжалась, позволяя слизеринке сунуть между губ бумажный фильтр.

— Суки, — процедила она сквозь почти сомкнутые губы и зажатую ими сигарету, кончик которой засветился от лёгкого прикосновения к нему кончиком пальца. Магия, которую Лиа освоила на выше ожидаемого.

Едкий дым ворвался в лёгкие, и то ли он, то ли глубокий вдох, разлили по телу волну, которая должна была помочь расслабиться, но кроме нервного напряжения Лиа ничего не ощутила и запрокинула голову. Дым клубился вокруг неё, закручивался в воздухе и после рассеивался туманом на уровне плеч. Указательный палец с красной линией шрама ритмично стучал по сигарете. Колющая боль от заживающего пореза напоминала. Обо всём.

— С-суки, — прощипела она уже громче, скрепя зубами и нервно метнув взгляд к Салазару, возвышающимся над подобием трона Волдеморта.

— Я услышал.

Резкий поворот головы в противоположную сторону, где, как казалось, никого не было.

— Так иди к чёрту, — огрызнулась слизеринка, поднося сигарету к губам и продолжая стоять в центре холла, так и не пожелав разобраться, с кем она имеет честь говорить.

— С каждым днём ты становишься такой, какой тебя здесь хотят видеть, — снова послышалось откуда-то из темноты.

Один из светильников, Лиа помнила, что он там должен быть, как и диван под ним, был потушен. Уверенный взмах руки Эйвери, и над головой Барти Крауча-младшего засветился тусклый огонёк, который он сам ранее потушил, чтобы дать глазам отдохнуть после дня, в котором было слишком много ярких вспышек.

— Конечно, и здесь тоже, — раздражённо выплюнула она. Как же, забыла вспомнить о Тёмном Лорде, которому тоже, блять, что-то нужно от неё.

— Судьба такая, что сказать. Не нравится? — нога волшебника, что до того лодыжкой была закинута на другую, коснулась пола, и мужчина, сидя на диване, опёрся локтями о ноги, сцепив пальцы в замок. Поза расслабленная, уверенная. Он не опасен.

— Нет. Так идёшь к чёрту? — продолжила язвить Лиа, выдыхая густой дым. Тусклый свет падал на её лицо, веки приспущены, расслаблены, в уголке губ лёгкая, почти невидимая глазу ядовитая ухмылка. Лицо определённо излучало недовольство и что-то ещё, что Барти не смог понять.

— Я уже в его доме, — ухмыльнулся Крауч и жестом окинул холл вокруг него. Смотрел на девушку из-под тёмных бровей, но во взгляде Лиа видела лишь заинтересованность и ноту желания переброситься парой колких фраз.

— Считаешь своего хозяина дьяволом? — она сделала шаг в его сторону, цокнув по полу каблуком ботинок.

— Считаю, что курить тебе рано, что скажет папочка?

— Ах, — смешно. Лиа обронила смешок, снова подняв глаза к потолку. — Курить рано, а убивать — нет, — сигарета почти демонстративно снова коснулась сухих губ.

— Для этого нет возрастного ограничения. Что привело тебя сюда? Темно, поздно и одна, — Барти откинулся на спинку дивана, обивка которого прогнулась под давлением и зашуршала за кожаной курткой волшебника.

— Тебе не всё равно? Ты сдал меня Лорду, — зачем она говорит с ним?

— Ну, в общем-то, всё равно. Но ты здесь, я здесь, и тебя явно что-то волнует. Ты пошла не домой, а может, пришла оттуда, не пошла к белобрысому другу за утешением или сыну Нотта. Подружка твоя уехала — видел её пару дней назад, а значит, тебе не с кем даже поговорить.

Говнюк, включил знатока психологии.

— И что дальше? Я расскажу тебе о тяжести жизни, а ты будешь утешать меня, заваришь чай с молоком и дашь совет? — в голосе Эйвери явно звучала насмешка, но это позволило ей немного прийти в себя. Совсем чуть-чуть, потому что мысли о том, что всё, что было между ней и Драко, было ложью, не отступали.

— Поверь, ты не хочешь слышать мои советы, — он усмехнулся.

— Я знаю, что не хочу, — они могли бы поболтать, может даже могли бы общаться, ведь Барти был крайне смышлёным волшебником, но явно не сейчас. Сейчас Эйвери хотелось закрыться в себе и наконец понять, что ей теперь делать дальше.

Малфой запустил свои пальцы слишком глубоко, как бы двояко это не звучало. Влез в её жизнь, занял там самое удобное место на трибуне и не желал выходить из головы. Она сама не могла его выбросить оттуда. Говорить с ним было не о чем, но между ними оказалось слишком много невысказанных слов. Слишком. Она бы сказала, что он последний козёл. Что она ненавидит его и его отца. Что он поступил омерзительно низко.

— Поразительная самоуверенность для твоего возраста. Похвально. Говорить не хочешь, как насчёт сливочного пива?

Брови Эйвери сдвинулись. Серьёзно, пиво? С ним? Хотя, чем Крауч отличается от неё? Проблемы с отцом, что заставили Барти с улыбкой на лице убить его, один — всегда один, Пожиратель. Можно попробовать поискать отличия, как в журналах в детстве. Лиа сделала затяжку, не ответив, и небрежно струсила пепел себе под ноги.

— Я плачу, — молодой волшебник смотрел на неё ожидающе. Было в его взгляде что-то похожее на взгляд Малфоя. Пф, чёрт, выброси его из головы на минуту!

— Я в состоянии купить тебя. Заплатить за пиво и подавно, — это была шутка, определённо, но на лице Лии не дрогнула ни одна мышца. Она только наблюдала, как Крауч хлопает себя по коленям и встаёт с дивана, направляясь к одному из каминов.

— Богатенькие детишки, — его глаза блеснули. — Таким же был.

«Белая виверна». Паршивая забегаловка в Лютном переулке, которая уж явно не боялась визита Пожирателей или работников Министерства. Здесь порой пили и те, и другие, благо, не одновременно. Пальчики Эйвери нервно постукивали по увесистой кружке сливочного пива. Что-то остановило её от заказа чего-то покрепче. Стеснение или, может быть, воспитание, кто знает, но и лёгкое пиво спустя пятнадцать минут молчания немного дало в голову.

— Прекрати, ты раздражаешь, — Барти резко убрал руку девушки от бокала, и неприятное цоканье прекратилось. — Цок-цок, цок-цок, ради Мэрлина, если нервничаешь, выпей его, сядь мне на уши, но не действуй на нервы! Я уже трижды пожалел, что взял тебя с собой.

— Ты не брал, ты предложил выпить вместе, — рука Лии вернулась к бокалу с толстыми стенками и пальцы обвили его, принимая на себя капли конденсата. Прохладно, влажно, неприятно, и возвращает в реальность.

— Вручи грамоту своим друзьям, с тобой невозможно говорить.

— Хорошо, что у тебя друзей нет, — Лиа накрыла нижней губой верхнюю, собирая с неё густую пену. Почему-то, хотелось действовать ему на нервы нарочно.

— Злишься, что я отвёл вас к нему тогда? — выждав паузу, серьёзно спросил Крауч.

— И да, и нет. Я знала, что придётся говорить с ним, — взгляд направился в кружку и светлую пену внутри неё. Лиа говорила спокойно, скорее даже равнодушно. Поступок Барти её сейчас явно не волновал. — Меня напрягло то, что ты сделал это насильно.

— Ну, ты оказалась права. Я думал, он убьёт вас, — волшебник покосился на Лию, что сидела с ним за барной стойкой, и усмехнулся. Тема расправы Лорда страха уже не вызывала, они оба знали, что она невозможна. — Непреложный обет. Это достижение.

— Ты правда хотел, чтобы он нас убил? — секундой позже серьёзно спросила она, всё также глядя на содержимое стакана.

— Хотел-не хотел. Должен был сделать то, что сделал. Твой… отец был недоволен, да? — Барти осушил до дна стакан с огневиски и кивнул бармену, чтобы обновил.

Из уст волшебницы вырвался смешок и она подняла взгляд перед собой, пройдясь языком по внутренней стороне зубов.

— Да, ерунда, — ладони слабо сжались в кулаки, скрывая отметины, за которые было не стыдно. Ранее Лиа чувствовала неловкость, когда кому-то на глаза попадались её синяки или ранки, особенно если их история была не слишком приятна. А сейчас было совершенно плевать, только самой видеть их не хотелось.

Спина коснулась низенькой спинки барного стула, и от движения запах Малфоя, въевшийся в её одежду, невидимой струйкой коснулся рецепторов в носу Эйвери.

— Значит, сука, всё-таки, не Лукас, — спокойно констатировал он.

— Что? А, нет. И он тоже, — она была задумчива, Барти наблюдал за ней, как спокойно скачет её взгляд по бутылкам за барной стойкой перед ними, как теперь кончик её пальца снова стучит по стакану, но уже беззвучно, как она прикусывает губу и как она почти незаметно растерялась. — В чём смысл, Барти? — снова холодный голос с долей злости.

— Ты много выпила? — нахмурился он. — Рано думать о высоком.

— Нет, Мэрлин, — прозвучало устало. — Забей. Это я так.

— Тебе не стоит убиваться. Что бы у тебя там не случилось, поверь, это, скорее всего, не имеет ни-ка-кого смысла. Ты жива, а значит у тебя всё хорошо. Парень бросил, отец отругал, душевные метания или просветы совести, это всё не важно. В конечном итоге мы все останемся одни или столкнёмся с таким дерьмом, что тебе станет стыдно, что тратила нервы на вот это, — палец Барти поднялся вверх и очертил невидимый круг. — Так что, это ты «забей».

— Мною пользуются, чтобы спасти свои шкуры за счёт моей, — Лиа не была уверена, говорит она сейчас про Малфоев или про собственного отца. Ситуация оказалась до тошноты одна и та же.

— Радуйся, — жгучий напиток обжигал горло, и волшебник нахмурился, глубоко вдыхая воздух, что казался ледяным на фоне огневиски.

— Ты совсем дурак? — Лиа ухмыльнулась, говорила спокойно.

— Нет, правда. Если тебя можно использовать, значит ты не бесполезна, не кусок дерьма. Значит, от тебя есть толк, и ты преуспела. Посмотри на это с другой стороны, — жжение в горле повлияло на голос Барти, но тот, хмурясь, пытался говорить убедительно.

— Зашибись, Барти. Вот уж преуспела.

— Слушай, — он повернулся корпусом к ней так, что его стул скрипнул, заставив парня посмотреть на кривые деревянные ножки, чтобы убедиться, что стул ещё простоит до их ухода. — Я ненавижу такие разговоры, не умею подбирать слова, утешать и вся эта чепуха вообще не моего ума дела. Но ты просто не знаешь, сколько в этих дамских ручках власти и силы, раз ты оказалась там, где оказалась. Просто плюй на тех, кто это заслужил, кем бы они ни были, поверь. Я ненавидел своего отца, мечтал о его смерти и до сих пор ни минуты не пожалел о том, что убил его сам. Жестоко? За всё то дерьмо, которое он сделал со мной, — нет.

— Ты поэтому позвал меня? Потому что думаешь, что в моей семье так же, как было в твоей? — она говорила размеренно, отпивая сливочного пива, но всё так же чувствуя подкатывающую к горлу ненависть.

— Пха, надеюсь, нет. Даже если это, — он указал на её руки, — сделал твой папаша. Не так, — Барти договорил, а она не ответила. Уверенный и чуть хмельной взгляд преданного Пожирателя изменился, стал отдавать замешательством и тем, что Лиа ненавидела. Жалостью. — Я угадал? — уже серьёзно, но без лишнего энтузиазма переспросил он, а затем поджал губы.

— Я разберусь с отцом. Только не так, как ты.

— Месть — вещь хорошая. Но ты это уже знаешь, — Крауч перебил её, а затем его взгляд устремился куда-то ей за спину. — Слушай, я отойду по делу, — он точно кого-то увидел и Лиа обернулась, заметив в дальнем, плохо освещённом углу волшебника, что мельком взглянул на них. — Я быстро, но, если хочешь, можешь уйти.

Мыслями он был уже явно не с ней. Взгляд Крауча так и был направлен на неизвестного, в чьём направлении он спешно скрылся. В его словах была доля правды, а может и не только доля. Пиво в стакане закончилось, легче не стало, разговор ничего не изменил, но занял время, которое нужно было куда-то деть. Отвлеклась совсем немного, но и на том спасибо. Лиа уже собиралась встать со стула, аппарировать ко входу в замок, чтобы немного пройтись вдоль сада, пока чья-то грубая ладонь не легла на её плечо.

Вспышка. Внутри, глубоко в груди, прошлась вдоль позвонков, ударила в голову и, кажется, сверкнула в её глазах. Горячей волной. Злость, медленный поворот в сторону, взгляд пополз по мужской ладони, рукаву пиджака — крупный, и поднялся к лицу незнакомца. Широкоплечий мужик, явно выглядел старше своих лет, кожа усыпана глубокими морщинами, но он не был стар. Смотрел на девушку, как на мусор, на что-то, что явно не стоило его внимания, и не дрогнул, заметив на себе её ледяной взгляд.

— Убери, — это был её приказ.

— Бармен где? — низкий грубый голос мужчины ударил ей прямо в лицо.

— Откуда я знаю? Убери свою руку, — тон, которым наградил её отец и который воспитала в ней недолгая жизнь. Ледяной, решительный и уверенный.

— Значит, сама. Херес нам налей, шесть стаканов. Что ты смотришь? Давай, живенько.

Незнакомый бугай, иначе его не назвать, убрал руку с плеча волшебницы и пальцем обвёл бар, игнорируя её. Мерзко. Лие стало мерзко, отвратительно от подобного обращения. Он действительно считал, что может давать распоряжения первой попавшейся в баре девушке? Серьёзно? Выдох. Тихий, сдержанный, пока ногти больно впиваются в затянувшиеся шрамы на ладони. Лиа отвела взгляд, опустила его, но ненависть не поддалась.

— Оглохла? Херес налей.

— Херес я затолкаю в твою глотку, когда будешь просить прощения, — она не кричала, её голос был совершенно обычный, только источал хладнокровную серьёзность, что заставила волшебника, который, судя по всему, был наёмником, как и вся его компания, что уже разместилась за столиком позади, поморщиться.

Лиа видела, как на его лице появляется нота неприятного удивления. Не привык к отказам, подобному поведению и неподчинению. Но подчинения он не получит. Никто не получит. Он только что стал последней каплей, каплей, что наполнила сосуд терпения Эйвери. Плюй на тех, кто заслужил.

— Вымой рот с мылом и сделай то, что я сказал, — он наклонился к ней, так близко, что она почувствовала его дыхание на своём лице, но не двинулась назад. Повторил ей спокойно и тише, как умственно отсталой, словно дал попытку исправить положение и закрыл глаза на её слова. Рука мужчины опёрлась о спинку её высокого барного стула, от чего раздался громкий треск от веса, который волшебник перенёс на старое трухлявое дерево.

Зрительный контакт не был прерван. О боги, да это то, чему учил её отец столько лет! Выдержка. Эйвери, сохраняя контроль над собой, соскользнула со стула, который на месте сидушки был протёрт до блеска и, продолжая смотреть козлу в глаза, встала на ноги впритык к нему. Подходящая ситуация, чтобы высвободить свою ненависть. Это был бугай, однозначно. На две головы выше, плотного телосложения и, на удивление, несло от него не потом и выпивкой, а тяжёлым мужским одеколоном.