Глава 21. Останься (1/2)

Наверное, это нормально, путаться в собственных мыслях, менять отношение к чему-то или к кому-то. Лиа сидела на краю кровати в своей комнате, ущипнув себя за переносицу и склонив голову. За дверью кто-то прошёлся, но это не отвлекло от мыслей. Девушка только повернула голову в сторону закрытой двери и снова утонула в раздумьях. Что с ней происходит? Внутренняя борьба снова не давала покоя. В какой момент она стала считать себя сторонницей Лорда? Почему она тихо ненавидела того или тех, кто осмелился вписать её имя в список сторонников Волдеморта? Она ведь не такая, как остальные Пожиратели, она же не хотела всего этого, а кто-то может движением пера перечеркнуть всю её жизнь. Надоело чувствовать чью-то власть над собой. Отец, преподаватели, Лорд, а теперь ещё и какой-то неизвестный чёрт пойми кто! Может и нет никакого списка, быть может, его и вовсе не будет, но слизеринка чувствовала, как в крови закипает ненависть к тем, кто всего лишь хочет помочь другой стороне. Не той, на которой находилась Эйвери и все её близкие. Почти все. Пальцы коснулись тяжёлого медальона, качающегося на шее. Быть может, дело в нём? Но, сняв ценный подарок, Лиа громко выдохнула, не ощутив ровным счётом ни-че-го. Никаких перемен в состоянии. Значит, её не такое уж и плохое отношение к змеиному королю было её личным, не навеянным тёмной магией. Сцепив руки перед собой в замок и прикоснувшись влажными губами к костяшкам пальцев, Лиа не могла понять, как это всё произошло? Она так старалась не подвести отца, помочь ему, стать сильнее, заслужить жизнь и зашла так далеко. Но теперь это не имело значения. Лиа, как и Лукас, чувствовала, как она ускользает из-под влияния отца. Теперь у неё были другие цели. Пляж, отдых с друзьями в заснеженном Дуврском дворе, слизеринская гостиная, объятия… Серые глаза, преследующие её, бесконечные переглядки, его дыхание и крепкие руки. Не выходит из головы. Она хочет жить, как все, как другие девочки, хочет чувствовать, а не запираться в себе, потому что это уже невыносимо! Когда она в последний раз говорила кому-то о своих чувствах, не используя слова «не нравится‎»‎ и «не хочу‎»‎? Сегодня, когда сказала Малфою, что жизнь должна быть другой.

«‎Ты заслужила»‎… Что ты сделал, Драко? Зачем сидишь за моей спиной, даже когда тебя там нет? Чего ты хочешь и почему ты всегда рядом?

В груди что-то сжалось, напоминая Эйвери о том, что гриффиндорцы ошибались, называя её бессердечной. Сжалось от мысли, что больше его не будет рядом, и ей только лишь кажется, что… Что он видит её, хочет видеть, что он смотрит как-то не так, как раньше. А способна ли она любить? О, Мэрлин, какая любовь? Нет, нет, это всё вовсе не любовь, откуда ей взяться между ними? Тео проводил с ней больше времени, но его-то она не любит! Любит, но не той любовью, чтобы думать о нём, видеть его глаза и замирать от прикосновений… Как когда оказалась прижатой к Малфою.

Несколько часов назад слизеринцы вернулись с задания, доложив полученную информацию Тёмному Лорду. Услышав о таинственном списке, он тут же поручил своей главной пешке в Министерстве Магии разузнать всё. Пий Толстоватый казался взволнованным. Ещё бы, ведь он первый окажется в суде, если это правда. Второй новостью Лорд был доволен, похвалив своих юных последователей за успешно выполненное задание.

Отпустив мысли о Малфое, Лиа почувствовала неприятное напряжение. Предчувствие было не хорошим, и находиться в одиночестве стало сложно. Нужно было отвлечься. В тускло освещённой комнате она села за письменный стол, нацарапав на пергаменте пару строк, адресованных Нотту. Ему уже удавалось выводить её из этого состояния, составляя приятную компанию. Не писать же ей Малфою! Он вряд ли захотел бы провести этот вечер с ней.

«Странно себя чувствую, не могу сидеть дома. Буду в замке и хорошо, если составишь мне компанию. Если нет, тоже хорошо, значит ты занят чем-то важным. Уже поздно, потому я не обижусь, наверное. Напишу об этом утром.</p>

Злодейка». ‎</p>

Письмо отправилось в совиный клюв и упорхнуло из окна вместе с птицей, скрываясь в темноте. Полночь, но вероятность того, что Теодор уже спал, близилась к нулю. Немного постояв у широко распахнутого окна, Лиа вдохнула свежий прохладный воздух, подставив лицо под свежее дуновение ветра. Мантия оказалась на плечах, шаги за дверью совсем стихли, и в спальне раздался хлопок. Окно осталось открыто, часы в столовой пробили двенадцать, а стрелка на маленьких карманных часиках, спрятанных в шухляде стола, замерла.

Бронзовая дверная ручка опустилась под давлением руки, пропуская внутрь. Логово Пожирателей Смерти и чужих душ — как устрашающе звучит и как обманчиво, ведь здесь находиться было даже комфортней, чем в родовом поместье. Правда, странное чувство никуда не делось. Лиа расслабленно прошла по коридору вперёд, проводя пальцами по серым шершавым стенам. Огонь в волшебных светильниках на стенах постепенно зажигался перед девушкой, освещая путь, словно она хозяйка этого места. Так она чувствовала себя, не услышав чужих голосов на первом этаже замка. Холл пустовал, камины были зажжены, даже своеобразный трон Лорда в виде вычурного мягкого кресла был пуст. Каково это, сидеть на нём, когда перед тобой стоит собственная армия? Ах, нет, какая глупость! Лиа прошла в центр комнаты, остановившись перед местом её повелителя, за которым возвышалась большая картина, житель которой опустил свой холодный взгляд на волшебницу. Зловещий Салазар источал ледянящую кровь силу даже сидя на кресле, на котором ему суждено просидеть, пока портрет не уничтожит время. Всё, что осталось от величайшего волшебника, чьи идеи возвышает Том Реддл. Правда, остался ещё и медальон, который девушка вытащила из-под кофты, покачав им перед его первым владельцем.

— Твоё, верно? Было, но ты давно мёртв.

Чистокровная едва заметно ухмыльнулась и надменно преклонилась перед портретом, вынуждая Слизерин, наконец, кивнуть ей в знак приветствия, несмотря на его явное нежелание это делать. До чего дошло, стебётся над портретом давно усопшего колдуна! Но Эйвери сделала это не просто так. С момента входа в холл она думала, прав Салазар или совершил ошибку, решив, что маглорождённые не заслуживают обучаться магии? Эйвери всегда было плевать на неравенство, она с рождения чувствовала своё превосходство, получив привилегии от чистоты своей крови, и никогда толком не задумывалась о том, честно ли это. Но теперь понимала, что нет. Смотря на раздражённого покровителя слизеринцев, подняв голову, чтобы видеть его портрет целиком, Лиа уловила движение его глаз, когда взгляд волшебника устремился ей за спину.

— Его не поняли.

Знакомое шипение за спиной, и Лиа обернулась, найдя глазами Тёмного Лорда. После взгляд зацепился за мужчину, стоящего у входа в холл. Сложно было не узнать в нём отца лучшего друга.

— Его считали неоправданно жестоким, заставили покинуть место, в которое он вложил больше, чем остальные. Если бы его послушали, наша жизнь была бы другой.

— Он ведь ваш предок? — спросила Лиа, снова обращая взгляд к основателю Хогвартса. — Поэтому его портрет здесь?

Вся школа до сил пор помнит надпись на стене в одном из коридоров, написанную кровью: Трепещите враги наследника, Тайная комната вновь открыта. Дамблдор говорил, что это лишь был остаток памяти о Волдеморте, наследнике Салазара, и ему верили.

— Мы обязаны чтить тех, кто этого достоин, — прошипел Лорд, подходя к девочке ближе, и остановился прямо за её спиной. — У него было меньше последователей, чем у нас сейчас. Время идёт, а проблема лишь обрела больших масштабов. Скажи мне, Лиа, почему ты здесь?

— Что-то привело меня сюда. Здесь мне спокойней, — задумчиво тихо ответила волшебница, медленно поворачиваясь к повелителю и поднимая на него совершенно беззащитный взгляд. Лиа не выглядела подавленной или беспомощной, напротив, она была спокойна, находясь в компании Волдеморта.

— Это хороший знак, — закивал Лорд и бросил короткий взгляд на Нотта, который тяжело вдохнул, жалея, что девушка по своей воле оказалась здесь сейчас. — У меня есть к тебе, — он на мгновение замолчал, подбирая подходящее слово, — просьба. Хочешь ли ты помочь мне?

— Сделаю, что пожелаете, — Эйвери настороженно глядела в красные глаза и видела в них ожидающий своего выполнения замысел. Тёмный Лорд желал чего-то, что должна была сделать она, но девушка не могла представить, что ему могло потребоваться именно сейчас.

— Мне не нужны бездумные слуги, — от перемены в его голосе мороз пробежал по позвоночник, и Лиа насторожилась.

— Тогда скажите, чего вы хотите, и я соглашусь, если посчитаю, что способна на это.

Она сказала то, что он хотел услышать. Но это были её слова, сказанные с искренней и твёрдой решительностью. Лиа не врала, но способна ли она отказать, даже если сочтёт приказ непосильным? Уголки губ Лорда натянулись, а глаза светились довольством, пока у девушки стремительно появлялось желание уйти.

— Несколько месяцев назад ты принесла мне книгу, понять которую было непросто. Мы потратили слишком много сил и времени, чтобы разгадать её. Пойдём за мной.

Лиа слушала его загробный голос, вспоминая, что открыв «‎Магический Арбатель»‎ не поняла ни слова из написанного. Боль, отнимающая ноги в тот день, лишила Эйвери малейшего желания остановиться и осмотреть книгу как следует. Но вряд ли она способна помочь Лорду сейчас в чём угодно, что касалось этого артефакта. Она не сильна в латыни и ни разу в жизни не проводила магических обрядов, чтобы смыслить в этом хоть что-нибудь. Ступая по своим владениям, Реддл провёл девушку в дальнюю небольшую комнату в северной части замка, и Лиа смиренно следовала за повелителем, украдкой поглядывая на мрачного Нотта, идущего рядом. Он всё ещё не проронил ни слова, но на лице мужчины Лиа отчётливо прочла сожаление. Странно, что Тёмный Лорд мог задумать? Не мог ведь он убить её, это слишком неразумно и бессмысленно, чтобы оказаться действительностью. Только если…

— Я хочу вернуть свой былой людской облик. И ты можешь мне в этом помочь, если согласишься. Я не стану применять силу и заставлять тебя, мне нужно твоё согласие, — заговорил Реддл, подойдя к небольшому старому столу, на котором лежала открытая книга, которую Эйвери добыла для своего повелителя. Голос звучал спокойно и обречённо, словно девочка и вправду могла отказаться, а волшебник был не в силах этому противостоять. — И твоя кровь.

Недоверчивый взгляд упёрся в переносицу Лорда, и волшебница невольно сделала шаг назад, прижимая медальон под кофтой к груди. Брови резко сдвинулось, и голос внутри назойливо убеждал покинуть замок.

— Моя кровь?

— Это тело не подвластно времени, но оно не живое, как и я сам. В нём нет той силы, которой я обладал, пока моё сердце билось, а кровь пульсировала в венах, — взгляд могущественного волшебника упал на собственные руки. Он рассматривал их, терпимо ожидая момента, когда избавится от тонкой серой кожи и, как настоящая змея, сменит её на новую, молодую. — Только кровь верного волшебника, отданная по своей воле, способна довести обряд до конца. Юная и чистая, она заполнит пустоту, снова вдохнув в меня жизнь, и вернёт силу, — Волдеморт сжал перед собой кулак, наблюдая, как кости, сухожилия и мышцы создают рельеф на поверхности его кожи. Его тело было лишь подобием на человеческое, жалкой пародией, каждая клетка которой пропитана тьмой. Он посмотрел на взволнованную девушку, которая всё ещё не хотела верить услышанному, и добавил, — Я хочу твоей крови в своих жилах.

Глаза Эйвери бегали от глаз Лорда к его рукам, цеплялись за книгу, открытую посередине, и метались по комнате, готовой к проведению обряда. Котёл стоял в центре, издавая едва заметный пар, а запах, на который девушка не сразу обратила внимание… Пахло древесной корой, сыростью и смертью. Лёгкий, но сложный к восприятию запах делал воздух тяжёлым и не давал заполнить лёгкие целиком. В голове звучала только одна мысль: неужели он позволит ей умереть ради нового тела и лица, которое когда-то у него было? Но громче вопроса звучал только ответ на него: конечно позволит, ты не особенная.

Лиа не выглядела напуганной, скорее напоминала загнанного в угол хищника, готового броситься отважно защищаться. Пронзительный взгляд упал на Адама Нотта, не соизволившего даже повернуть к девочке голову, чтобы помочь принять правильное решение. Он ведь знал её с самого детства, показывал их с сыном дом и даже подарил чёртов котёл с её именем на двенадцатый день рождения! Она росла на его глазах, а он даже не смотрит в её сторону, чтобы подсказать, что ей, чёрт возьми, делать!

— И я должна согласиться? — спросила Пожирательница, надеясь услышать отрицательный ответ.

— Ты должна хотеть согласиться, — поправил Волдеморт, не сводя с девушки глаз.

Что он сделает с ней, если она откажет? Сможет ли она жить дальше так, как жила до этого момента? Простит ли он её за этот отказ или убьёт за то, что не оправдала его надежд, когда действительно могла сделать нечто важное для своего повелителя? Отказав, она потеряет его доверие и уважение, если он вообще оставит её в живых. Жизнь может превратиться в ад и закончиться тогда, когда Лорд того пожелает, отправив на заранее невыполнимое поручение, дав билет в один конец. Но если согласится, в жилах нового Лорда будет течь её кровь, да только сердце девочки биться перестанет. Обуздав нахлынувшую панику, Лиа задумчиво сглотнула, проталкивая ком обиды дальше по её горлу. Как глупо было надеяться, что став ближе к нему, она обезопасит себя. Как же наивно было полагать, что она способна втереться к нему в доверие и жить дальше! Она пристально смотрела в змеиные глаза, совсем перестав моргать, принимая самое сложное в её короткой жизни решение. Если в любом случае предстоит встретить смерть, как старого друга, сделать это следует достойно.

— Я согласна, — голос не дрогнул, пугать Эйвери смертью было глупо. Она не хотела умирать, но жить вот так было не самым желанным вариантом. В ней было мало радости и слишком много крови. Чужой крови. Единственное, о чём жалела Эйвери, это то, что не успела ощутить все прелести людского бытия. Каково это, полюбить кого-то в сознательном возрасте, засыпать и просыпаться с тем, ради кого будешь готов свернуть горы? Как это, когда от поцелуев теряешь землю под ногами, а сердце бешено колотится в груди, потому что хочешь, чтобы это никогда не кончалось? Что она могла почувствовать, зная, что кто-то и от её взглядов и касаний теряет голову? Или это всё только выдумка, описанная в сказках и романах? Было жаль так и не узнать, было бы это в её жизни или всё же нет.

Лорд победно вдохнул затхлый воздух через узкие ноздри, протягивая девочке руку. Несколько шагов вперёд и ледяные, шершавые, сухие пальцы коснулись бархатной кисти, обхватили её, крепко стиснув. Он подтянул её ближе, чувствуя, как внутренний голос Эйвери кричит сопротивляться. Но раз люди кончают жизнь самоубийством, значит есть что-то хуже смерти. Страшно только понимать, что больше ничего не будет. Она ведь поступает правильно? Он не даст ей жить спокойно, никогда не оставит её, никогда не отпустит, не позволит быть нормальной. Взгляд волшебника скользнул по её поднятому подбородку, но Лиа не смотрела в сторону Лорда. Больше не смотрела, опустив глаза в пол. А кроме страха, внутри нашлось ещё кое-что — облегчение.

По приказу повелителя, Нотт подошёл к котлу, нашептал неразборчивое заклинание и бросил туда пару веточек полугнилого растения.

Что будет с мамой?

Волдеморт пальцами стиснул подбородок девушки, силой заставив её взглянуть на него.

— Если выживешь, мир будет твоим. Я сам его тебе подарю, — он говорил так, словно сам не верит ни единому своему слову. Не потому что врал насчёт обещания, а потому что не верил, что сегодняшний обряд суждено пережить.

Поднимая книгу со стола, волшебник провёл подопытную к котлу, из которого приказал руками зачерпнуть немного зелья и сделать несколько глотков. Тёплое варево, под которым не было огня, а только толстое дно котла и каменный пол, обволокло нежные руки, и Лиа поднесла их к губам, склонившись над этой пропастью. В уголках глаз скопилась солёная жидкость, норовившая упасть в котёл при каждом взмахе ресниц.

Что будет с Тео и Пэнси? Смогут ли они забыть и идти дальше, несмотря ни на что? Будет ли горевать Малфой?

Жижа коснулась губ и несколько омерзительных на вкус капель скатились по подбородку и шее. Вкус прелых осенних листьев и сырой земли заставил скривиться. Перед глазами помутнело, ноги начали подкашиваться, а в ушах возник странный звон. Лиа покачнулась назад, упираясь в заботливо подставленную Лордом руку. Твёрдая ладонь прижалась к лопаткам, не давая потерять равновесие. Лиа увидела прощальный взгляд на синеватом лице, когда дыхание участилось, и отчётливей, чем звон в ушах, волшебница слышала стук собственного сердца, каждый удар которого был сильнее предыдущего.

Гул в ушах становился громче, Лорд начал зачитывать строки из «‎Магического Арбателя»‎, которые невозможно было расслышать в том ужасе, происходящем в голове Эйвери. Ноги медленно отнимались, понимание происходящего постепенно исчезало.

Страшно. Смерть — это ведь ещё не конец?

Рот приоткрылся, дыхание замедлялось, тяжёлый воздух проникал в лёгкие, а глаза Лии плавно скользили по комнате. Тёмные силуэты возвышались над котлом, жижа в котором вспыхнула, а пламя поднималось всё выше, желая пощекотать потолок. Голова кружилась, словно после пьяной попойки, пусть Лиа никогда и не напивалась до подобного состояния. Мысли улетучивались, глаза блаженно прикрывались, зелье одурманивало, страх отступал и девочка всё больше ждала облегчения, которое, несомненно, придёт. Тёплая рука мистера Нотта мягко притянула едва стоящую на ногах слизеринку ближе. Лиа коснулась рукой своего лба, мокрого, словно после душа или нескольких часов тренировок с отцом.

— Плохо… — проронила она тихим голосом, который звучал так нежно, что рука Нотта задрожала.

— Скоро всё закончится, — неуверенно ответил Адам, всем сердцем жалея девочку. Он передал её ладонь в руку Тёмного Лорда, а сам придежал волшебницу за плечи, чувствуя, как с каждой секундой ему требуется приложить всё больше усилий, чтобы удержать её на ногах.

Перед глазами танцевали размытые яркие языки, по сторонам стало совсем темно. Пальчики на секунду сжались, когда острое лезвие коснулось правого предплечья и рассекло его вдоль. Нотт отвернулся, сжимая девичьи плечи сильнее руками, пока Лиа чувствовала, как горячая кровь полилась из раны, потекла по локтю и громко закапала на пол. Она слышала, как капли ударялись о каменный пол, и не могла найти в себе сил, чтобы сказать что-либо. Во рту пересохло, ещё никогда не хотелось пить так сильно, как сейчас. Горло казалось обжигающе горячим, словно она по неосторожности глотнула только что заваренный чай. Голова раскалывалась на части, а перед глазами мелькали жуткие видения, словно дьяволы окутали комнату, проникали в разум девочки и скреблись в черепной коробке. Боль волной разлилась по телу, по каждой клеточке, и не было ни одного миллиметра, который не пронизали бы жгучие муки. Крик вырвался из груди волшебницы, тело которой сотрясалось и дрожало так, что Нотту пришлось держать её обеими руками. Она бы молила о смерти, если бы могла вымолвить хоть что-нибудь, кроме душераздирающего хрипящего крика. Глаза Лорда блеснули, а её, наконец, закрылись, когда тело слизеринки скользнуло по Нотту на пол.

Свобода.

***</p>

— Если выражение твоего лицо не изменится — я уйду. Не заставляй меня просить тебя начать рассказывать, это слишком нагло, — проговорил Теодор, сидя напротив Малфоя на крыше магловского кабака.

Круглосуточное заведение оказалось удачным местом, чтобы не сидеть взаперти. Крыша была переделана в неплохую террасу с несколькими столиками. Высоко, немного шумно, а огоньки гирлянды над головой напоминали о Рождестве. Хорошее место, можно было бы ходить сюда чаще.

— Было бы что рассказывать. Нечего мне говорить, — буркнул под нос Малфой, отпив немного пива из большого бокала. — Покоя мне не даёт, — выдал он, облизав губы. — Почему ты перестал пытаться? Серьёзно, Нотт, ты же любишь её, — если бы не крепкая дружба, эти слова привели бы Малфоя в бешенство. Кто-то любит её. Было ли любовью то, что чувствует он? Нет, наверное, нет, но девчонка не выходила из его головы. Мысли всё чаще сводились к ней, он раз за разом в памяти прокручивал моменты с Эйвери и слишком сильно хотел уберечь её от всего, что неизбежно. Он знал, что не в его власти оградить её от беды, но не мог избавиться от мысли, что должен.

— Так вот оно что… Я не переставал пытаться, я никогда и не начинал. Я сделал бы её несчастной или потерял бы совсем. Мы только друзья, — как молитву, зачитал Теодор, смирившись со своими словами, но рука невольно потянулась за порцией никотина. — Любви мало, может её и вовсе нет.

Любви, и правда, недостаточно. Она кружит голову, заставляет видеть только хорошее, а затем проходит, и ты оказываешься связанным с человеком, который совсем тебе не подходит, даже если он всё равно чертовски хорош. Если бы они с Эйвери были вместе, Тео не смог бы смириться с её тягой к свободе и желанию, чтобы было так, как она хочет. А она сходила бы с ума от его контроля и горячего темперамента.

— Ты ещё более странный, чем я привык думать, — ухмыльнулся Драко. — И она такая же.

— Нет, скорее, как ты. Мне потребовалось два года, чтобы понять тебя.

— Туго доходит?

Нотт хитро ухмыльнулся, пропустив колкость мимо ушей. Глянул на друга, который, пусть и казался таким же надменным, как и всегда, но что-то тревожило его. Изводило изнутри. Изводило Малфоя, заставляя его пальцы стучать по стеклянному столику, отводить глаза в сторону и, то и дело, напрягать желваки.

— Тебе придётся разобраться с этим самому. Но если ты поступишь с ней так же, как с остальными, я помогу ей спрятать твоё тело, — губы Нотта изогнулись в улыбке, но он был честен.

— Я сам вам в этом помогу.

— Вот и славно, — Тео стряхнул пепел в пепельницу, но внезапно нахмурился. — Абель? — вдруг тихо шепнул он и сдвинул брови, заметив сидящую на краю крыши сову.

Встав из-за стола под непонимающий взгляд Малфоя, Нотт двинулся в сторону пернатой, украдкой забирая письмо из её клюва, пока маглы, сидящие неподалёку, ничего не заметили. Почесав сову за ушком, он подал ей знак лететь обратно, и сам вернулся за столик, разворачивая сложенный вдвое лист.

— Могу разве что сказать, где она сейчас, — Теодор зажал письмо двумя пальцами, передавая его Малфою, и тот нахмурился, пробегая по строкам глазами.

— Одна? Что она там делает?

— Любит сбегать. Идём или останешься здесь?

Малфой молча стянул мантию со спинки своего стула. Неприятное чувство. Покинув кабак, парни забрели в тёмный угол, откуда аппарировали к замку. Спустя столько времени Малфой освоил этот навык чуть лучше друга, пусть по правилам аппарировать им ещё было не дозволено. Но кого волнуют правила, когда весь мир и так скоро рухнет?

Лиа Эйвери имела особую энергетику. Она излучала уверенность, силу и абсолютное равнодушие ко всему, что её не касалось. Малфой не сразу это заметил. Как и все, он считал её самовлюблённой слизеринкой, такой же, как и остальные девушки на факультете. Его раздражало, что её оценки были выше, бесило, когда Нотт отказывался от полётов на метле или похода в Хогсмид из-за того, что успел договориться провести время с Эйвери. Драко напрягался, замечая, как они понимают друг друга и как их отношения становятся теплее. Между ними была какая-то связь, которую он не мог понять, ведь у него никогда не было подобного. За эти полгода он понял, как ошибался, считая подругу Нотта такой же, как остальные, ведь это ни разу не оказалось правдой. Глядя в болотные глаза, он поражался стойкости девушки, которую, казалось, невозможно сломить, словно на ней и правда была броня. Наблюдая, как она сражается, как легко держит палочку, как блестят её глаза, когда она произносит заклинания, он только убеждался в этом. Её чёртов ум был острее языка. Никогда и нигде он не встречал подобных девушек. Она была одна, необычная, выкованная из холодного мрамора. В глазах горел невидимый огонёк, словно от свечи, но горел не для него. Ему казалось, наверное и правда только показалось, что она могла почувствовать то же самое к нему. Но обычно девушкам нужно куда меньше времени, чтобы влюбиться в Драко Малфоя — выгодная партия, самый видный парень на факультете и даже обвинения, выдвинутые против его отца, не повлияли на внимание дам, обращённое в сторону высокого блондина. А он смотрел на возлюбленную лучшего друга, каждый раз мысленно прося её бросить на него короткий взгляд. Драко не понимал, как так может быть, что за красивым личиком и пронзительным взглядом, скрывалось столько осознанности, словно эта девочка прожила уже не одну жизнь. И боль у них была одна. Если бы Драко только мог поделить её, он бы взял на себя большую часть, чтобы Эйвери и из-за него улыбалась так же часто, как от шуток Нотта.

Замок окутала тишина. Даже живущие здесь Пожиратели то ли мирно сопели в подушку, то ли вовсе покинули его. Огоньки в коридоре загорались, камины потрескивали, шаги слизеринцев разносились эхом, и больше ничего, только пустота и бесконечная тишина.

— Может, сова долго нас искала, — проронил Нотт, войдя в комнату, в которой слизеринцы провели все Рождественские каникулы.

Эйвери не было, да и вообще было не похоже, что она была здесь.

— Она долетала до мэнора за полчаса. Где она может быть? — настороженно спросил Малфой, приподнимая со стола кусочек подарочной обёрточной бумаги, оставшийся после праздника.

Нотт пожал плечами, искося глянув на друга. И давно сова Эйвери знает, где живёт Малфой? Теодор прошёлся по соседним комнатам. Этаж был нежилой и служил местом для встреч, некоторые комнаты были отведены под кабинеты, здесь даже была небольшая библиотека, которая тоже оказалась пуста.

— Не нужно было приходить сюда одной, — наконец сказал Драко, вслушиваясь в тишину одного из коридоров Дуврского замка.

— Идём, кое-что проверим, — прикусив губу, задумчиво ответил Нотт.

Во дворе замка Теодор взялся за рукав друга, перенося его к незнакомому ранее дому. Светлый фасад, несколько крупных елей во дворе и четыре совершенно тёмных этажа. Дом выглядел ухоженный и, в отличие от поместья Малфоев, не был зловеще-готическим. Но от этого он не казался менее величественным. Семья Эйвери была одной из самых обеспеченных семей в магической Британии. Родовое поместье даже внешне сохранило отблески тех времён, с которых начиналась их история как чистокровного рода. Скульптуры под крышей, большие окна, высокие потолки, мраморные ступени, ведущие ко входной двери… Драко осматривался, пока Нотт ожидающе неотрывно смотрел на одно из окон второго этажа, свет в котором так и не загорелся. Темноволосый парень даже взобрался на каменное ограждение, бросив несколько маленьких камушков, которые звонко ударились о стекло. Но ничего, свет не появился, а окно не открылось, показывая за собой недовольную сонную девушку.

— Нет её здесь, — напряжённый голос Нотта только усилил то чувство, с которым Драко сидел в магловском кабаке. Неприятное, словно что-то пошло не так. Предчувствие не покидало груди Малфоя, и теперь оно поселилось в том самом месте и в теле Нотта.

— Она написала, что поздно, но была уверена, что ты ещё не спишь. Сейчас только час ночи. Даже если птица искала тебя два часа, думаешь Лиа ушла бы из замка? — Драко перебирал в голове варианты, стараясь рассуждать трезво. Если Лиа не здесь, и не в замке, могла ли она податься куда-то посреди ночи, не дождавшись друга, которому прислала письмо?

— Она могла сделать что угодно. Идём обратно, может она всё же там.

Беспричинной паникой это едва ли можно было назвать, но негативных мыслей появлялось всё больше. Эйвери не могла просто взять и исчезнуть, не сказав ничего о том, куда подалась. Потому она написала письмо Нотту, в котором точно указала, что направилась в замок. Куда ей ещё податься?

— Города патрулируют мракоборцы, если она не здесь, то где? — раздался серьёзный голос блондина посреди холла обители Пожирателей.

— Не знаю, — напряжённо ответил Нотт. — Она почти нигде не бывала, никогда не говорила о каких-то местах… Не посреди же ночи сбегать куда-то. Мэрлин, Лиа, — парень раздражённо прошёлся к западному крылу замка, обещая себе, что когда девчонка найдётся, будет не рада их встретить.

— Она не дура, не ушла бы далеко, зная, что министр видел её в лицо. Побоялась бы попасться и не стала бы рисковать.

— Да, — задумался Тео. — Верно. Я гляну здесь. Найдёшь — веди её в холл, проведём беседу.

Парни разделились, Нотт прошёлся по западному крылу, открывая каждую дверь и заглядывая за каждый угол, негромко называя имя подруги. Но в ответ была только тишина. Он опасался, что догадки, посетившие его голову, могут оказаться правдой, и его подруга действительно попала в беду. С каждым шагом по замку лицо слизеринца менялось, становилось более напряжённым, а движения более резкими.

Малфой прошёлся по холлу, не сразу зацепившись взглядом за картину на стене. Салазар возвышался над ним, глядя куда-то в сторону, словно и сам осматривал свои владения. Опустив взгляд на юношу, волшебник коротко кивнул, издали чувствуя кристально чистую кровь Малфоев. Драко согласно покачал головой, пока вдруг не решил обратиться к создателю факультета. Все коридоры замка ведут сюда, Салазар, как глаза и уши этого места, должен был видеть вошедшую в холл девушку.

— Девушка, здесь была девушка с тёмными волосами. Вы видели её? — неуверенно заговорил Малфой, обратившись к портрету. Шансов, что Слизерин ответит, было не много. Волшебник отличался не только своими жестокими взглядами, но и скверным характером, который даже краски, которыми было создано лицо мага, отчётливо передавали.

Но Салазар нехотя кивнул.

— Где она? Куда она пошла? Она ещё здесь?

— Тебе напомнить, кто перед тобой, мальчишка?

Малфой замешкал.

— Чёртов кусок тряпки, — прошипел он себе под нос, но, скривив губы в раздражении, снова обратился к портрету. — Скажи, где она. Она важна для Лорда и если с ней что-то случится…— Драко не договорил, заметив, как Слизерин, сдерживаясь чтобы не ответить нахальному парню как положено, указал головой в сторону северной части замка.

— Она была с ним.

Слова о Тёмном Лорде заставили портрет воздержаться от гневных комментариев в сторону поганого воспитания юноши и того, как он без всякого уважения завалил старика вопросами о какой-то девчонке. Но Салазар видел, как Волдеморт увёл девчонку в другую часть замка, видел, как он смотрел на неё, и видел, что волшебнику что-то было нужно. Решил ответить не ради взволнованного парня, а только из-за своего последователя, в знак уважения.

Двинувшись в сторону, куда указал волшебник, Малфой остановился, услышав короткую фразу. Была с ним. Что хуже: оказаться один на один с величайшим тёмным магом, или столкнуться с мракоборцами посреди ночи? От встречи с последними хотя бы знаешь, чего ожидать. Драко чертыхнулся, ускорил шаг и ломанулся в сторону северного крыла. Он открывал каждую дверь без разбора, не соизволя закрывать их после себя. Грёбанное чутьё давило на грудь, Драко чувствовал, как кто-то всем весом давит на его лёгкие, но не останавливался, минуя лабиринты коридоров. Двери громко распахивались, ударяясь о стену, палочкой он посылал небольшие огоньки в открывшиеся комнаты, но ни в одной из них не видел ту, за которой пришёл сюда. Комната за комнатой, Малфой ждал, пока откроет дверь и увидит её, спокойно читающую книгу или смотрящую в окно, в ожидании друга. Но везде было темно и пусто. Пока…

Драко взмахом палочки открыл дверь, запутавшись, куда должны были выходить окна комнаты, но их там не было. Запах сырости и крови ударил в нос сразу, как только дверь со скрипом отворилась. Огонёк медленно отделился от палочки, последовав внутрь. Рассудок помутнился. В груди раздался всего один сильный удар, после которого последовала тишина. Веки Малфоя задрожали, мир, его мир, в котором только начали появляться краски, рухнул.

Она лежала на холодном полу в луже собственной запёкшейся крови, тёмные волосы спадали на лицо. Слишком бледное кукольное лицо. Слишком. Багровые разводы на полу, тонкая кофта, пропитанная кровью, прилипла к телу волшебницы. Лежала неподвижно посреди комнаты у какого-то котла, одна. Никто не спохватился её, никто не бросился искать раньше, никто не помог ей здесь. А они с Ноттом опоздали. Драко опоздал, сидел с грёбанным чувством ожидания плохого в чёртовом кабаке! И сидел бы дальше, если бы не сова, которую заметил Тео!

Драко бросился к девушке, падая на колени рядом с её телом. Навис над ней, убирая волосы с лица, приподнял голову, осторожно надавив пальцами на её шею, пытаясь нащупать пульс. Палочка давно выпала из дрожащих рук. Взгляд метнулся по телу той, которую он не успел добиться, той, которая не должна была умереть ни сейчас, ни когда-либо. Драко обещал себе, что не даст ей этого сделать, обещал, что, во что бы то ни было, поможет сохранить её жизнь! Неужели пророчество оказалось правдой… Из глубокого пореза на руке всё ещё сочилась кровь.

— Нет, нет… Не можешь умереть, не можешь, — дрожащими губами произносил он, нащупав слабый, едва ощутимый пульс. — Я не дам тебе уйти, ты ещё не жила, — шептал он, туго перематывая порез своей мантией. — Держись и я никогда больше не отойду от тебя, слышишь? Никогда не отойду.

Осторожно подняв тело, Драко поднялся на ноги, прижимая девушку к себе. Не глядя под ноги и вокруг, он нёс её к холлу, смотря только на бледное лицо. Выглядела Лиа так, словно просто слишком устала. От всего, что с ней было. Устала и спит, только и всего. Он прижал её ещё ближе к телу, пачкая руки и одежду в крови, а перед глазами были её блестящие глаза, смотрящие на него, то, как она тяжело дышала, оказавшись с ним рядом, прячась от мракобоцев, и как тёплое дыхание коснулось его шеи этим днём. Нет, она не может умереть. Это случится с ним, да с кем угодно, но не с ней!

— Нотт! Тео! Мэрлин… Тео! — надрывно прокричал Малфой, оказавшись в холле. Резким взглядом он обвёл комнату, выискивая друга и затоптался на месте, тяжело дыша. — Держись. Даже если мне придётся отступить, как Нотту, держись.

Теодор выбежал из-за угла, возвращаясь в холл на крик друга. Его глаза излучали такую боль, которую сложно описать словами, если тебе самому не посчастливилось испытать её. Ужас застыл на лице подбежавшего к телу той, что никогда не была его. Он не мог поверить глазам, ведь она была такой сильной, что не смогла бы позволить, чтобы с ней это случилось. Но случилось. Нотт забрал тело подруги из рук Малфоя, только мельком глянув на блондина так, словно Драко сделал самое важное, что только мог сделать для него. Он осторожно прижал девушку к себе, прошипев заклинание дрожащим голосом, и растворился в пламени одного из каминов. Оставил Малфоя одного посреди холла, испачканного в крови и смотрящего им вслед.

И стало пусто. Принимая метку, Драко подписал свою судьбу, предначертанную уже давно. Каждый шаг был записан заранее, каждое решение взвешено, каждое слово имело смысл. Только не теперь. Ничего не имело значения: метка, Пожиратели, Лорд, кровь на руках, убийства. Оказывается, действительно сложно стало лишь сейчас, а всё остальное на фоне выглядело настолько несущественным, что парню стало стыдно за то, что когда-либо жаловался на сложности своего пути. Он никогда не терял близких. Его родственники были либо живы, либо умерли ещё до его рождения. Он убивал, но никогда не горевал по ушедшим. Не могло ведь случиться так, что впервые тяжесть чьей-то смерти он ощутит из-за потери той, кого толком даже не успел полюбить?

Драко смотрел на огонь в камине, чувствуя, как пустота огромного холла не способна сравниться с пустотой внутри. Разрывающее плоть чувство беспомощности, выводило из себя, но он продолжал стоять неподвижно ещё несколько минут. Нужно вернуться домой. Ждать здесь бессмысленно, а врываться в дом Эйвери, чтобы мешать оказать девочке должную помощь, было бы не лучшей затеей. Время казалось густым, а секунды тянулись беспощадно долго.

Она же ни в чём не виновата.

Нужно вернуться домой.

Остаток ночи Драко провёл не в своей постели. До мэнора было около пятидесяти километров. Он сидел на отсыревшей земле, опёршись спиной о старую ель, пальцами перебирая опавшие сухие иголки, всю ночь не сводя глаз с широкого окна, в котором всё ещё горел свет. Драко провёл всю ночь, глядя в окно спальни Эйвери и так и не осмелился войти, пока не почувствовал, как первые солнечные лучи коснулись его правого плеча. Он не хотел мешать, не хотел отвлекать лекарей, прибывших сюда ещё до его прихода. Молил о том, чтобы свет в окне не погас, словно это могло предзнаменовать что-то плохое. Ненависть к Тёмному Лорду норовила вырваться наружу, но Малфои отличались особой сдержанностью. Волдеморт сделал это с ней, едва не убил девушку, и она не могла заслужить этого! Драко не мог понять, как продолжать служить тому, кого презираешь всей душой, но сейчас и не пытался этого сделать, продолжая глядеть в окно. Только ждать больше не мог.

Окно поддалось заклинанию и, медленно открываясь, впустило названного гостя внутрь. Он взобрался на козырёк под ним, проникая в комнату слизеринской старосты. Пальцы коснулись плотных серых штор, отодвигая их в сторону, а ботинки мягко приземлились на ворсистый ковёр. Запах лаванды защекотал нос. Мать тоже подкладывала к изголовью его кровати пахучую веточку, приговаривая, что это поможет скорее уснуть и отбросить в сторону дурные мысли. Но это никогда не действовало.

Лекари уже успели покинуть дом Эйвери, а силуэты родителей девушки Драко видел в окнах первого этажа. Он не боялся взглянуть на неё, но взгляд сначала коснулся накрытых мягким пледом ног, постепенно поднимаясь выше. Грудь волшебницы едва заметно приподнималась от дыхания, и Драко ощутил, как тяжесть исчезает с его плеч. Два широких быстрых шага понадобилось, чтобы достигнуть кровати и присесть около неё. Холодные тонкие пальцы аккуратно коснулись лба девушки и провели линию от виска к уху.