Единственное место — здесь (2/2)

Хватит с меня на сегодня странностей.

</p>

. . . </p>

Утро встретило меня яркими, жаркими солнечными лучами, что проскальзывали в окно гримерки, пекли глаза. Я лениво поднялась с постели, прикрывая лицо рукой, в попытках спастись от яркого света. Приведя себя в порядок, вышла из комнаты и направилась в поисках провизии.

Первым, кого я встретила был Мордогрыз, это я поняла еще до того, как вошла в зал. Его назойливое визжание невозможно ни с чем спутать. Более никого в помещении не было, так как, видимо, все уже покончили со своей трапезой.

Уже рефлекторно увернувшись от летящего в меня куска мяса, я села за стол.

— Ты должна была поймать! Я так не играю! — чудик скорчил расстроенное лицо, стукнув кулаком по столу.

— Лицом? — раздраженно ответила я, в ответ на что, тот лишь снова изошёлся хохотом.

— Сколько раз я тебе говорил: будешь так обращаться с едой — лишишься ее вовсе, — произнес Человек, вошедший в зал.

Чудик виновато склонил голову и, уже без указаний, ушёл прочь.

— Значит, со мной так можно обращаться, — обиженно буркнула я, ковыряясь вилкой в своей тарелке.

— С твоей головы и волоса никто не имеет права сорвать, дорогая, ты же знаешь, — ответил Человек, проводя ладонью по моей голове, поглаживая.

— Я вижу, — наклонила голову вбок, уворачиваясь от его ласки.

— Хочешь, чтобы я его наказал?—  парировал тот, усаживаясь рядом со мной.

— Нет..

Он достал пачку сигарет, оставленных мной вчера у сцены и положил передо мной на стол.

Я знала, как он это не любил и чувствовала себя, словно подросток, которого отчитывает родитель.

— Знаешь, если хочешь себя убить, существуют  и более гуманные способы.

— От человека, сворачивающего шеи голыми руками слышу, — ответила я, забрав пачку, — и не нужно делать вид, что беспокоишься о моём здоровье, зная, что под действием этого проклятья не то что рак, дробовик меня не возьмёт.

— Однако, эта зависимость тебе ни к чему, да и признаться честно, мне просто не нравится запах этой тлеющей дряни, которой, по твоей милости, теперь разит весь шатёр и, что хуже всего, ты. Я не чувствую твоего запаха, — он четко выделил предпоследнее слово.

Настолько обыкновенная фраза заставила кровь прилить к моим щекам. Я смущенно отвела взгляд в сторону.

— Что ж, мне тоже многое не нравится, — я встала, хотев было уйти, но он остановил меня, схватив за руку и одним плавным рывком усадил к себе на колени.

— Например? — снисходительно спросил он, заправляя прядь моих волос за ухо.

Понятия не умею, действительно ли его это интересовало или он просто решил подсластить пилюлю.

— Задавать вопросы и не получать ответов. Находится здесь, не являясь полноправной частью этого места, будучи не более, чем частью интерьера.

— Не ты ли, дорогая, ежедневно билась в истерике, презирая всех и вся здесь, неоднократно пытаясь сбежать?

Только после этих слов я поняла, насколько абсурдно звучала, ведь я действительно ненавидела это место, а теперь психую, желая влиться в него. Проведенные здесь годы действительно неумолимо брали надо мной верх.

Я не нашла ничего, что могла бы ему противопоставить, ответив лишь:

— Сколько лет уже прошло…

— О, помню, как приходил к тебе в гримерку по вечерам, а тебя там не было. Ты в очередной раз бродила по лесу, в попытках словить попутку, с надеждой, что если не сама, то кто-то сможет тебя спасти. Но каждый раз возвращалась, потому, что понимала, что…

— Что в нынешнем мире мне не место, — сказала я, закончив его предложение, — помню, может хватит мне это припоминать?

— Почему же? Это было довольно весело, ведь несколько раз мне доводилось забирать тебя из соседних городов при самых разных, но забавных обстоятельствах. И все же, что ни говори, у каждого должно быть свое место: даже сокол, парящий в небе, возвращается на руку хозяина.

— Прекрати, ты снова меняешь тему! И ты мне не хозяин, чёрт тебя дери, — я хотела пнуть его рукой в плечо, но он поймал мою руку и поднёс к своим губам, оставив короткий поцелуй на ней.

— Это лишь образное выражение, и ты уже полноправная часть этого места, Сара, хоть и не видишь этого.

— Нет! Тогда почему ты не рассказал мне о истинной цели поездки в Лондон? У меня здесь прав не больше, чем у твоих чудиков, — я озлобленно вырвала свою кисть из его рук.

— Выходит, ты стремишься стать не частью здешней жизни, а частью моей? — спросил он, игриво поддев меня за нос в прямом и переносном смысле.

— И что, если так? — вполголоса ответила я, найдя в себе силы взглянуть ему в глаза, крывшиеся за маской.

Он откинул мои волосы на другой бок, оголяя шею и провёл по ней тыльной стороной своей холодной ладони. Я поддатливо наклонила голову в противоположную сторону, отводя взгляд.

— Её частью ты тоже стала, хочется мне того или нет, — наклонившись ближе к моему уху, прошептал он.

Это звучало как своего рода откровение с его стороны, по крайней мере, я хотела это так видеть.

— А хочется ли? — ненасытно спросила я, желая услышать больше.

В ответ на это он, лишь скользнув рукой, которой придерживал меня за талию, вверх, к моему плечу, крадясь к бретельке моего платья, поддел ее пальцем.

Как только я взглянула на его руку, что замерла в этом положении, он спустил бретельку в свободное плавание по моей руке, что через несколько секунд обнажила мою грудь.

Я вернула ее на место и сняла маску с лица Человека, положив её на стол, противиться он не стал.

— Ты не ответил.

После того, как я несколько секунд бурила взглядом его, уже до боли знакомое мне, прекрасное, но фальшивое лицо без единого изъяна на нём, он ответил:

— Хочется, — после чего повторил манипуляцию над бретелькой, но в этот раз, удовлетворенная ответом я, не стала противиться.

Он скользнул рукой к обнаженной груди и сжал её в руке.

Я прерывисто вздохнула, прикрыв глаза.

Продолжая ласкать мою грудь, он очерчивал различные узоры вокруг моего набухшего от возбуждения соска, после чего, аккуратно надавив на плечо, развернул спиной к себе, оставляя сидеть на одном его колене, слегка разведя ноги.

Вторая рука коснулась моей ноги, поднимаясь выше, вдоль бедра, поддевая за собой подол платья. Едва заметно погладив меня через ткань моего белья, он прошептал прямо мне в ухо:

— Такая мокрая, сгорающая от желания. Давай же, дотронься до себя, избавь от мучения.

Я осторожно, не торопясь пробралась под подол платья, едва коснувшись его руки, как он накрыл мою своей, прижав к горячей, влажной плоти.

— Сделай же это для меня, — сказал он, продолжая массировать мою грудь второй рукой.

Я пролезла рукой под кружевную ткань, всё еще сопровождаемая его рукой, которая накрывала мою и наблюдала за каждым движением моих пальцев.

— Да, вот так, — шептал он мне на ухо, обдавая его горячим дыханием.

Я раздвинула ноги шире, откинув голову назад, ему на плечо. Он поцеловал меня в шею, сильнее сжав грудь. Я выгнулась в спине из-за нарастающего жара внизу живота от его ласк и круговых движений вокруг клитора, которые проделывала я.

Вдыхала его запах, вспоминала его голос, глаза, волосы, руки и как он входит в меня, заставляя вскрикнуть о наслаждения.

Было так неловко от того, что кто-то может прийти сюда в любой момент и застукать нас и от того, что он смотрит, как я ублажаю себя, думая о нём, находясь в его руках и, в то же время, это невероятно возбуждало.

Я стонала, ерзая на его колене, время от времени задевая ягодицами его паховую область, что заставляло его тяжело вздыхать, до боли сжимая грудь или руку, которой я ласкала себя. Я видела и чувствовала, что моё представление не оставляло его равнодушным.

— Твои стоны, словно ангельская песнь для моих ушей, любимая, — произнес он, пробравшись под мою руку, подменяя её, прильнув к моим губам своими.

Я также, как и он ранее, накрыла его руку своей, изгибаясь под ускоряющимися движениями его пальцев и языком, что обволакивал мой.

Зажмурившись, прикусила его губу, чтобы не вскрикнуть от подступающего оргазма так, что это было больше похоже на скулёж, после чего, без сил обмякла у него на колене, жадно хватая ртом воздух.

— Прелестно, ты прелестна — сказал тот, поцеловав меня в висок.

Всё еще обессиленная, я встала с его колена, в то время как он, придержав меня за талию, встал следом.

— Кажется, мы увлеклись, —улыбнувшись произнес он, — а теперь, прошу простить, меня ждут дела.

Взяв маску и галантно поклонившись мне, хотел уйти, но я ухватила его за рукав.

Тот, взглянув на меня и уловив моё настроение, произнёс:

— Прости, что не поведал тебе о Чёрной Маске, больше этого не повторится, если это действительно то, чего ты желаешь.

— И что ты собираешься делать с ним дальше?— спросила я, отпустив его рукав.

— Разыскать, разумеется, — ответил тот, надев свою маску обратно.