Часть 10 (2/2)
Загнанный хриплый смех рваными клочками вырывается из горла, и Поттер, смерив его долгим изучающим взглядом, на удивление спокойно комментирует:
— У тебя истерика, Снейп, ты в курсе?
Да блядь, неужели?!
Он заталкивает очередной хриплый смешок, готовый сорваться, внутрь себя и, выждав для приличия несколько вздохов, отзывается таким же спокойным тоном:
— Удивительная наблюдательность, Поттер, — и после долгой паузы: — Когда ты успел отправить сообщение Кингсли? Разве ты не был целиком поглощен тем, что спасал меня от результата своих тайных желаний?
И оплакивал, и целовал в немыслимом отчаянии… — Воспоминания о тепле мягких губ на коже такие яркие, что он прикрывает на секунду глаза. Ему хватает ума не произнести окончание фразы вслух. Поттер замирает и чуть краснеет от смущения — он же не произнес это вслух, не произнес же?!
А потом Поттер глубоко вздыхает и всё так же спокойно (и Северус внезапно понимает, что всё — вот сейчас говори тому, что хочешь, до конца этого дня ты его больше ничем не проймешь) отвечает:
— Ну не всё же мне на тебя пялиться было, пока ты без сознания на снегу валялся и всё никак не мог определиться — тебе по ту сторону грани или всё-таки по эту…
А у Поттера есть зубы… Не то чтобы он удивлен, конечно.
— И все-таки, Поттер, как? Как ты умудрился закрыть рану?
— Основы первой экстренной помощи в отсутствие магии. Первый семестр первого курса аврората…
— Основы чего, Поттер?
Поттер снова, словно нарочно, шумно вздыхает и терпеливо, скупо роняя слова, с какой-то непонятной злостью поясняет:
— У тебя, бл…
Тихое ругательство Поттер всё же проглатывает и неожиданно выбивается на нервный смех:
— Мерлин, да у тебя же на полках на выбор только рвотное, антипохмельное, бодрящее и зелье сна без сновидений. Это что за выбор такой?! Ты зельевар вообще или как?
Последний нелепый вопрос Поттера прицельно задевает что-то внутри, так, что не стерпев, он атакует ответным:
— У тебя истерика, Поттер.
Поттер реагирует мгновенно и возвращает ему его же озвученные мысли:
— Да неужели?!
Что ж, Поттер прав: у него весьма своеобразный набор зелий чужого изготовления — ни кроветворного, ни заживляющего — как раз под стать его размеренному, предсказуемому образу жизни. Мальчишке есть отчего быть недовольным.
И всё-таки, как, как Поттер смог его вытащить?..
Поттер, видимо, сосредоточенно считает в голове сначала до десяти, а потом и до двадцати, и только после этого произносит:
— Иголка и нитка, Снейп. Иголка и нитка… Хоть это у тебя в доме нашлось. Ты бы хоть предупреждал заранее, что в твоем доме магия не работает, прежде чем со мной вообще связываться.
— Ну вот я бы тебя предупредил заранее. Думаешь, ты не стал бы орать мне прямо в мозг с такой остервенелой отчаянностью «заткнись, Снейп»?..
Фраза прицельно долетает куда надо, и Поттер тут же опускает глаза и, дракклы раздери эту поттеровскую ранимость, снова рвано дышит и цепляется пальцами за подлокотники изо всех своих сил.
— Поттер, вдох-выдох — и прекратил. Ну же, сейчас, слышишь?! Дыши. Проехали же уже. Иголка и нитка, я понял. Что было дальше?
Поттер на удивление справляется и, приложив заметное усилие, успокаивается, более охотно отвечая:
— А дальше я все же сообразил вытащить тебя из дома, и уж за порогом колдовать мне, наконец, ничто не мешало. Кровоостанавливающее, кроветворное, заживляющее и восстанавливающее заклинания — это первое, что проходят будущие авроры…
Какая удача, что Поттер всё же успел проучиться в Академии хоть пару месяцев…
Вслух он ничего не произносит.
Поттер порывается сказать еще что-то, но тишину дома внезапно нарушает хищная поступь материализовавшегося из ниоткуда патронуса Шеклболта. Рысь нетерпеливо переступает с лапы на лапу и вдруг с грозным рыком во всю пасть проникновенным басом Шеклболта сурово интересуется:
— Твою мать, Снейп! Сейчас три часа дня! Ни тебя, ни Поттера в министерстве до сих пор никто не видел. Что у тебя там вообще происходит?! Утром прискакал этот нелепый поттеровский олень, на пределе сил проблеял, что «дела у тебя неважно», и тут же испарился в тонком воздухе. Как там Поттер? Он жив вообще? Что ты с ним сделал?!
Рысь грозно взрыкивает после каждого вопроса и нервно дергает из стороны в сторону хвостом. А потом, смерив нечитаемым взглядом их обоих, тут же испаряется.
Они оба наблюдают за этим драматическим представлением с совершенно разными выражениями лиц. Северус, привычный к своеобразному стилю общения министра, смиренно дожидается окончания этой отповеди и даже ухом не ведет, а Поттер в немом изумлении пялится на рысь во все глаза и не пропускает ни единого слова.
Отмерев, Поттер все же набирается смелости ошарашенно проронить:
— Министр что, с тобой всегда так общается?!
На это он может выдать только усталый смешок.
— И заметь, Поттер, ты сообщаешь Шеклболту, что неважно чувствую себя я, а он в ответ интересуется, не прибил ли я тут тебя по случайности…
Поттер задумывается, а потом, с кривой усмешкой, негромко отзывается:
— И не сказать, что министр не прав, не так ли, Снейп?
Внезапно остроумного Поттера сил терпеть у него точно нет.
Он поднимается с дивана, добирается до входной двери и в привычном жесте распахивает настежь дверь.
Поттер хмурится и, намеренно медлительно потянувшись двумя руками, неохотно поднимается с кресла, а уже у порога, бросив на него украдкой взгляд, несмело интересуется:
— А может, я оста…
— Проваливай, Поттер.
— Но…
— Тебе напомнить, что в этом доме я могу колдовать, а ты нет? Не испытывай моего терпения. Возьмешь отпуск на работе и вернешься на следующей неделе.
Поттер в отчаянии пытается снова:
— Снейп, послушай…
— Отпуск, в понедельник в десять утра. Что тебе еще не ясно?! Вперед, моя калитка тебя уже заждалась.
Он в нетерпении барабанит пальцами по двери, пока Поттер заматывается в свой нелепый длинный шарф — каждый раз, когда тот накручивает его вокруг шеи, перед глазами мелькают яркие золотые снитчи. И с трудом дожидается, пока Поттер дойдет до калитки и оттуда, взглянув на него с каким-то странным выражением на лице, наконец-то всё же соизволит аппарировать.