Часть 10 (1/2)
Одним рывком возвращается сознание, и лишь от того, что он чувствует на лице редкие теплые капли: они падают откуда-то с высоты. А затем, на очередном натужном вдохе, ему удается уловить едва ощутимый запах слез и провести языком по растрескавшимся губам, чтобы слизать соль.
Спустя всего миг слишком внезапные, беспорядочные и торопливые прикосновения чужих горячих губ к скулам и щекам посылают неконтролируемую дрожь по всему телу. Северус замирает на полувздохе, прислушивается к себе и в шоке открывает глаза. Пытается проморгаться и понять, что здесь вообще происходит.
Сперва он замечает только до боли знакомое перевернутое лицо Поттера прямо над собой: застывший изумленный взгляд ярких зеленых глаз — пристально разглядывающий его, приоткрытые раскрасневшиеся обкусанные губы и выражение полнейшего шока. Поттер в замедленном темпе смыкает ресницы, распахивает их снова и с каким-то едва слышным удивленным возгласом вдруг отстраняется. Северусу открывается вид на зимнее рассветное небо — до безумия яркое, где темно-синий перетекает в кроваво-багряный, минуя все полутона.
На то, чтобы осознать, что он лежит головой на коленях Поттера, а спиной и ногами в глубоком снегу, уходит неимоверно долгая секунда. А потом обрушивается понимание — они не в доме, а где-то снаружи, и его необдуманная попытка легилименции закончилась вовсе не так, как можно было бы предположить.
Поттер машинально крепко удерживает его за плечи, прижимая к себе, не давая пошевелиться. В горле — там, где по идее сейчас должна быть лишь одна зияющая кровавая рана, — с ровной частотой биения сердца только едва ощутимо что-то тупо жалит. Рука взлетает на автомате сама, тянется к шее, но Поттер перехватывает ее в воздухе, сжимает за запястье и заставляет опустить.
— Не надо, Северус… Сейчас — не надо, еще десять минут…
Он пытается что-то произнести, но только беззвучно приоткрывает рот, силясь выдавить из себя хоть слово. Поттер снова склоняется к нему, ловит взгляд и аккуратно прижимает к его губам палец, медленно качая из стороны в сторону головой.
Остается только смириться и отдаться на волю этого, с одной стороны такого знакомого и в то же время совершенно нового Поттера, на лице которого он видит молчаливую решительность и сосредоточенность.
Десять минут проходят невыносимо медленно, и с каждым новым осторожным вдохом он всё сильнее ощущает, что лежит на коленях Поттера, что почти утыкается тому затылком в пах и что даже сквозь все слои одежды от Поттера исходит жар, согревающий в этом снежном безмолвии их обоих.
Внезапно Поттер решительно приобнимает его сначала за плечи, потом за талию, помогает подняться, встать на ноги, сделать вдвоем шаг, другой в сторону дома. И Северус не видит ничего вокруг — ни как Поттер едва справляется с эмоциями, помогая ему идти, ни сведенных к переносице бровей, ни обеспокоенного, тревожного взгляда, ни прикушенных до крови губ — в попытке затолкать обратно готовую уже сорваться истерику.
Он сосредоточенно смотрит себе под ноги. А под ногами стелется длинная прерывистая линия на снегу — частым пунктиром крупных алых пятен — от порога дома до того самого места, где он, покачиваясь, стоит сейчас. И среди остального ровного нетронутого снежного покрова — хаотичные, растревоженные паникой и безумными событиями вчерашнего вечера следы.
Поттер молча затаскивает его в дом, на исходе сил сгружает на диван и, отлучившись на кухню, возвращается с какой-то склянкой. С внутренним смешком запоздало доходит, что надо же, не прошло и двух дней, и вот Поттер уже хозяйничает в его собственном доме. Поттер не отвлекается на объяснения, подходит к дивану вплотную, отточенным жестом запрокидывает ему голову назад и, приставив к плотно сомкнутым губам флакон, отрывисто командует:
— Открой рот!
Сил хватает только на то, чтобы один-единственный раз мотнуть головой, но Поттер, разумеется, быстрее: ловит его пальцами за подбородок, жестко сжимает и оттягивает челюсть вниз, добиваясь своего, и удивительно ловко вливает в него всю порцию — чертов привкус зелья сна без сновидений он распознает моментально.
Мелькает упрямая мысль — а может, выплюнуть это милое зелье Поттеру фонтаном в лицо, но даже тут мальчишка опережает его — молниеносно зажимает ему нос и рот рукой, принуждая сглотнуть.
Поттер до последнего смотрит на него в упор и даже не думает отвести взгляд. Что бы ни было у того на уме, ему приходится уступить.
Глубокий сон тут же утягивает его в свои объятия. Кажется, он еще чувствует, как кто-то (ну да, конечно, «кто-то») осторожно укрывает его пледом.
Просыпается он оттого, что солнце нахально светит прямо в лицо. Глаза открываются сами по себе, и в первый момент Северус теряется — где он, сколько сейчас времени? Машинально наколдованный темпус коротко информирует — три часа дня.
Напротив, в глубоком кресле, подтянув колени к груди и уронив на нее голову, сгорбившись в неудобной позе, спит Поттер. Спит крепко: тело чуть приподнимается в глубоком размеренном дыхании, и лицо, повернутое к нему боком, кажется отчего-то совсем юным. Наверное, оттого, что очки покоятся на столике рядом, и те же лучи, что разбудили его минутой ранее, солнечными бликами отражаются от стеклянных линз.
Сокровенное мгновение длится недолго — Поттера будит его пристальный интерес, и он загнанно озирается по сторонам, тут же натягивает очки, а потом, оценив обстановку, медленно выдыхает и смотрит на него в упор.
Кивнув самому себе, хрипло интересуется:
— Ну и, Снейп? Стоило оно того?
Поттер давит, требуя от него ответа на вопрос, суть которого он даже не может уловить. Мальчишка повторяет, угрожающе повышая голос:
— Стоило твоё разодранное горло того, чтобы узнать, что я не поделил с этим гребаным племянником главы Визенгамота? Стоило?!
Ах да, именно из-за этого нелепого отчаянного «неважно», брошенного Поттером в каком-то ожесточенном порыве, всё и произошло. И да, Поттер опять прав: он ведь успел захватить короткую сцену в воспоминании за миг до того, как Поттер инстинктивно пожелал ему заткнуться.
Он приподнимается на локте, усаживается на диване, закутавшись в плед, и, не сводя с Поттера взгляда, хриплым эхом повторяет чужую фразу из воспоминания, в имитации растягивая гласные:
— «Какое удивительное прилежание, мистер Поттер. За три года насосал себе на степень мастера, а теперь и на главу отдела? Может, и мне на практике стоит постараться? Ты оценишь мои старания, Поттер?» — закашлявшись, он смолкает.
Липкое чужое злорадство и неприкрытая зависть, так неосторожно пролившаяся когда-то в темном коридоре министерства, мимолетное движение тел и ненависть — чистая, без примесей чего-либо еще ненависть Поттера. Все эти отвратительные чувства щедро проливаются вновь.
Мальчишка с силой прижимает кулаки к глазам и сипло выдавливает:
— Заткнись, Снейп. Просто заткнись…
— Осторожней, Поттер. Пожелаешь чуть более осознанно, и тебе снова придется наблюдать мое разодранное горло, бессмысленные лужи крови, а потом на остатках сил тащить мое бездыханное тело из дома на улицу. Хватит ли твоих сил на второй круг…
Поттер мгновенно отнимает руки от лица и тут же вонзает в него полный живейшей ярости и злобы взгляд. Ярость за мгновение разгорается ослепляющим пожаром — мальчишка словно весь охвачен огнем — прожигает в нем дыру насквозь, неотрывно пялясь, но все же каким-то чудом сдерживается и молчит, шумно дышит и молчит.
Северус запоздало ощущает легкое потрескивание электрических разрядов в воздухе.
«Умница, Поттер… Умница. Вот так, давай, тише, выдыхай. Медленно, толчками. На счет десять. Ты справишься. Закрой глаза и дай этому жару покинуть тебя. Этот жар — не твой, дай ему уйти, дай ему вытечь расплавленным солнцем на деревянный пол».
Он не пытается использовать легилименцию, не пытается впихнуть эти свои настойчивые мысли Поттеру в голову насильно, но мальчишка вдруг напрягается всем телом, словно слышит его, и слепо следует за ним, повинуясь, медленно, длинно выдыхая. И в комнате на мгновение становится ощутимо теплее. У кресла, кажется, даже слегка обугливается один из деревянных подлокотников, в которые Поттер, как клещами, вцепился пальцами.
Подлокотник едва дымится, и ему приходится спешно наколдовать агуаменти, пока Поттер не успел навредить себе. Долгий момент спустя все наконец заканчивается: Поттер разом обмякает в кресле, не в состоянии даже пошевелиться от усталости.
Ему самому наконец-то удается перевести дух, и он произносит одними губами:
— Неплохо, Поттер.
Поттер с трудом держит глаза открытыми и, кажется, пребывает в каком-то совсем ином измерении, но именно эту короткую похвалу он умудряется расслышать и в ответ вопросительно приподнимает брови.
— Первый тест на устойчивость к провокациям пройден, Поттер. Запомни это ощущение расплавленного жара внутри себя — но не сжатым комком в груди, а медленно текущим по венами, покидающим тебя с каждым осторожным выдохом. Запомни и дыши, когда в следующий раз у тебя возникнет желание приложить меня в порыве чем-то посильнее «заткнись, Снейп».
Он до сих пор слышит этот отчаянный поттеровский выкрик в голове, врезающийся в подкорку, как ответ на его напористое Legilimens.
И ни на секунду Северус не сомневается даже, что желание у Поттера еще возникнет, и возникнет не единожды.
Поттер смотрит на него во все глаза — и затаенная злость смешивается в них с виной. Злость сильнее, и, кажется, Поттер не может ей противостоять.
— Мечтаешь швырнуть в меня чем-нибудь, Поттер? Советую почти пустую бутылку с виски на барной стойке. Я успею отклониться, а она очень эффектно разобьется о стену. Если нам повезет, тебя даже отпустит.
Воображение уже рисует яркую картину полета тяжелого стекла через всю комнату, оглушающий удар, взрыв, потеки янтарной жидкости на стене и сотни крошечных осколков — парящих, застывших в воздухе, мерцающих в свете солнечных лучей из окна.
Наверное, Поттер, видит эту картину вместе с ним, потому что вдруг судорожно глотает воздух и медленно опускает ресницы. Затем снова распахивает их, и Северус улавливает, как вина — глухая, терпкая — разбивает плотину и бурным потоком уносит злость. Поттер, кажется, совсем забывает, как это — дышать, но наконец едва мотает головой, чудом справляясь с порывами.
Именно в этот момент у них обоих, наверное, даже появляется какой-то шанс добраться до конца этого дня живыми.
Конец дня… Три часа пополудни… Студенты… Лекции… Практические занятия у выпускной группы… И затухающим смиренным эхом: «да будь всё оно проклято…»
Пока Поттер ветхой тряпочкой валяется в кресле и силится прийти в себя, у него самого даже хватает сил, чтобы выйти на кухню, вернуться с чайником, двумя кружками, жестянкой с привычным уже ромашковым чаем и двумя порциями укрепляющего зелья. Выпивают его они вдвоем синхронно, не размениваясь на бессмысленные слова. Поттер вроде наконец-то приходит в себя, поскольку выдает совершенно неожиданное:
— Я послал Шеклболту патронуса, что ты неважно себя чувствуешь, тебе не стоит беспокоиться.
В голове безумным эхом хохочет подступающая истерика, и Северус не в силах с ней справиться…
После первой встречи с Поттером он ворвался к министру посреди ночи с расцарапанным лицом, а сегодня уже Поттер шлет тому патронуса с коротким «мистер Снейп неважно себя чувствует». Он буквально предвкушает, что еще чуть-чуть, и в следующий раз Шеклболт разъяренным хищником явится по их душу в Швейцарию лично. По его душу, ну и по душу Поттера, разумеется, тоже.