Часть 5 (2/2)

Все его стройные планы, впрочем, опять нарушает Шеклболт. Похоже, старший колдомедик успел донести тому, что он собирается свалить в самом скором времени, а потому Северус даже не может сказать, что чересчур удивлен, когда замечает Шеклболта в дверном проеме палаты.

Шеклболт поджидает на выходе, и, стоит ему только приблизиться, министр неожиданно наклоняется и проникновенно шепчет на ухо:

— Я могу приставить к тебе парочку авроров на всякий случай.

Северус тут же резко отстраняется, стремясь снова увеличить расстояние между собой и Шеклболтом, смеряет министра нечитаемым взглядом и так же тихо, но едко роняет в ответ:

— Ты еще «Пророк» оповести, что я выписываюсь, Кингсли!

Северус почти воочию представляет, как он будет смотреться на улицах Косого переулка с двумя аврорами за спиной — идеальная мишень, смотрите, не промахнитесь!

Шеклболт спокойно пожимает плечами:

— Тогда тебе придется смириться с моей компанией, Северус. Я так полагаю, ты сначала в Гринготтс?

Северус отступает еще на шаг назад и, сложив руки на груди, задумчиво оглядывает внушительную фигуру Шеклболта с головы до ног — что ж, ему приходится признать: лучший вариант, чем телохранитель в лице британского министра магии, ему вряд ли еще представится.

Без единого слова они покидают Мунго, перемещаются в шумный и многолюдный Косой переулок (если по ним и скользят чужие косые взгляды, Северус их намеренно не замечает, а что думает при этом Шеклболт — не его, собственно, дело) и без препятствий добираются до банка. Шеклболт следует за ним неотступной преданной тенью, периодически оглядываясь по сторонам, и какие бы ни были у кого-то с Северусом счёты — в присутствии министра никто так и не решается вновь напасть на него.

Дела в Гринготтсе занимают не более получаса, и Шеклболт покорно дожидается его у выхода из здания — словно министру магии больше нечем заняться, как прикрывать спину бывшему Пожирателю смерти… Северус, мысленно уступив себе после долгого внутреннего спора, готов уже даже попросить Шеклболта сопроводить его до Лютного переулка, но у министра, судя по всему, на уме совершенно иная идея. Уже на крыльце тот вдруг поворачивается к нему всем корпусом и, глядя прямо в глаза, настороженно произносит:

— Ты мне доверяешь, Северус?

Он едва успевает ответить «разумеется, нет, Кинсгли», как Шеклболт со словами «а вот и зря» настойчиво пихает что-то ему в руку — и Северусу не удается даже отдернуть её. Предмет оказывается портключом, который в ту же секунду сильно нагревается и переносит их двоих в абсолютно неизвестном направлении.

Выбрасывает их посредине небольшой аккуратной, почти безлюдной площади, и у Северуса хватает присутствия духа лишь на то, чтобы приземлиться на ноги, а не на четвереньки, проверить наличие палочки в креплении и моментально оглядеться по сторонам. Куда, к чертям, перенёс их Шеклболт?! Короткий миг спустя министр обнаруживается рядом — с невозмутимым видом тот снимает свою дорогую мантию, мгновенно уменьшает её и складывает в карман, а остальная его одежда тут же принимает маггловский вид. Северус с каким-то внутренним изумлением впервые в жизни наблюдает министра магии Кингсли Шеклболта в затертых джинсах.

С губ против воли срывается озадаченный смешок. Шеклболт тут же вскидывает на него внимательный взгляд и одним незаметным взмахом палочки избавляет и его от привычной черной мантии.

Можно подумать, случайных свидетелей их внезапного появления больше удивит их необычное одеяние, чем сам факт того, что двое мужчин материализовались из воздуха средь бела дня.

Северус внимательно осматривается по сторонам и находит ответы сразу на несколько своих мысленных вопросов. Первое — они где-то в маггловском поселении. Второе — они точно не в Англии. Аккуратные деревянные дома вокруг небольшой привокзальной площади, яркие цветы в кадках, идеальная чистота, изумрудно-зеленая трава на крутых склонах и белоснежные шапки величественных гор со всех четырех сторон окончательно и бесповоротно убеждают именно в этом. Заметив спустя мгновение вокзальную табличку, Северус с удивлением читает надпись — Гриндевальд. От одного этого названия вдоль спины пробегает холодок. Что бы ни было на уме у Шеклболта, Северус впервые за долгое время совершенно растерян и не имеет ни малейшего понятия, чего ему ожидать от министра в следующий момент.

Впрочем, Шеклболт не совершает ничего немыслимого, а лишь, быстро осмотревшись, находит пустующую скамейку и опускается на неё. После чего взглядом приглашает Северуса занять место рядом и невозмутимо разворачивает в руках какую-то карту.

Так что ему ничего другого не остается, как, сделав пару шагов, приблизиться и замереть над Шеклболтом, накрывая того своей тенью.

Министр поднимает глаза и коротко произносит:

— Швейцария, Северус… — и под его настойчивым взглядом добавляет: — Спорю, ты гадал — Австрия или Швейцария… Так вот, Гриндевальд находится в Швейцарии. И прежде чем ты завалишь меня всеми теми вопросами, что готовы сорваться с твоих губ, — нет, я не научился внезапно читать твои мысли; да, это имеет в какой-то степени отношение к тому самому Геллерту Гриндевальду, и нет, с моей стороны тебе не грозит опасность, не сейчас, по крайней мере. Так что прошу, не маячь надо мной, сядь и дай показать.

Упоминание имени Гриндевальда в контексте того, что он понятия не имеет, чего ждать в следующую секунду, бередит что-то глубоко внутри, но, преодолев себя, Северус всё-таки опускается на скамейку рядом с Шеклболтом. И ещё раз пытается незаметно проверить волшебную палочку в креплении на предплечье. Шеклболт, как видно заметив это мимолетное движение, коротко усмехается краем рта, но взгляда от карты так и не отводит.

— Ты можешь взглянуть, Снейп?

Вопрос кажется ему весьма странным, но Шеклболт уже протягивает развернутый лист с непримечательной подписью внизу: «Гриндевальд, план деревни». Сначала он не видит ничего необычного: крохотные черные квадраты домов, узкие извилистые улочки, расходящиеся во все стороны от центральной площади вверх по склонам, тонкие ровные линии канатных дорог, пока, наконец, вверху у дальнего края карты он вдруг не замечает крохотную мерцающую точку. Он машинально пытается поскрести её ногтем, решая, что просто что-то отражает яркое солнце, но точка внезапно увеличивается в размерах, принимая вид аккуратного домика, под которым тонкой золотой нитью струится подпись «шале Гриндевальд». Всё это не поддается никакому объяснению, ведь Северус уверен, еще раз внимательно оглядывая карту со всех сторон, — та точно не волшебная.

Шеклболт придвигается ближе, с интересом разглядывая то место на карте, где только что дотронулся Северус, а потом с искренним любопытством переводит взгляд на него:

— Ты видишь на этой карте что-то достойное внимания?

— А ты разве нет, Кингсли?

Шеклболт долго молчит, но потом отрицательно качает головой.

— Но, собственно, это совсем неважно, главное — увидел ты. Думаю, нам именно туда.

Шеклболт тычет пальцем в правильном углу карты, но промазывает мимо мерцающей точки на несколько дюймов. Министр крутит карту по кругу, вчитываясь в длинные названия незнакомых улиц, а потом с коротким и требовательным «веди!» отдает ему карту, поднимается со скамейки и выжидательно смотрит на него.

То, что на карте обманчиво кажется недолгой прогулкой на окраину деревни, в реальности оказывается изматывающим двухчасовым подъемом по крутому склону. Когда они все же добираются до заветной точки, солнце уже стремительно прячется за ближайшей горной грядой, и только изнуряющая физическая нагрузка спасает их от того, чтобы окончательно не замерзнуть под пронизывающим ветром. Над головой черными пятнами носятся какие-то птицы — всё ниже кружат над ними и громко орут — видимо, вовсе не в восторге от неожиданных нарушителей спокойствия.

Деревня остается позади далеко внизу, скрытая плотным вечерним туманом, что торопливо застилает долину.

Большой дом из темного дерева внезапно возникает из ниоткуда прямо на краю крутого склона за очередным поворотом тропы, и дух на мгновение захватывает от открывающегося отсюда вида — во всю ширь, от одного края горизонта до другого перед ними простираются суровые серые горы, вершины которых укрывает мерцающий голубым вековой снег.

Теплый розоватый отсвет закатного солнца в окнах дома манит словно магнит. А еще Северус вдруг спохватывается: этот дом отчего-то кажется ему смутно знакомым, словно он уже когда-то видел его в полузабытом сне. Но призрачное ощущение дежавю тут же тает, и он не в силах удержать его.

Внезапно путь преграждает забор, почти незаметный в густой траве, а ровно посередине обнаруживается аккуратная калитка на замке. Калитка неожиданно легко поддается, и он останавливается у входной двери, когда та вдруг настежь распахивается.

Дом, похоже, приглашает его зайти, но Северус совсем не уверен, стоит ли отвечать на это приглашение.

Только сейчас он вдруг обращает внимание, что Шеклболта почему-то нет рядом с ним. Впрочем, тут же выясняется, что министр магии все еще безуспешно сражается со скрипучей маленькой калиткой, которая весьма своенравно не пускает его вперёд. Северус с некоторым внутренним злорадством молча наблюдает за мучениями министра. Шеклболт с завидным упрямством пытается преодолеть сопротивление, но Северусу уже очевидно — на эту сторону министра не пропускает какой-то сильнейший магический барьер. Вопрос, отчего же этот барьер пропустил его самого, тут же занимает все его мысли.

Наверное, ему бы доставило изрядное удовольствие просто продолжать наблюдать, как британский министр магии, окончательно выбившись из сил, пытается переупрямить своенравную дверь, но Шеклболт вдруг поднимает на него какой-то совершенно злой взгляд и сквозь зубы цедит:

— Пригласи меня, Снейп. Сейчас же.

Он растягивает губы в вежливой улыбке и снисходительно тянет:

— А как же волшебное слово, министр?

Шеклболт с разъяренным видом молча пялится на него, и на короткий миг Северусу мерещится, что вместо волшебного слова он сейчас схлопочет Аваду в лоб, но Кингсли в очередной раз умудряется его удивить.

— Северус Снейп, будь добр, соблаговоли пригласить меня внутрь, если тебя не затруднит. — В этом тихом злом шипении Северус спустя долгое мгновение даже умудряется распознать английскую речь.

Наверное, выводить из себя Шеклболта — не самая умная из его идей, но когда еще представится такая соблазнительная возможность?

Северус скрещивает руки на груди и ласково интересуется:

— Не потрудишься объяснить, что здесь вообще происходит, Кингсли?

— Это твой дом, Снейп. Твой! Альбус Дамблдор завещал его именно тебе.

Шеклболт утирает пот со лба и смотрит на него в упор. Они так и стоят друг напротив друга в высокой траве, разделенные лишь неприметной белой калиткой.

Кажется, в последней фразе ни одно из слов не имеет ни малейшего смысла, и, застигнутый врасплох, Северус скорее на автомате интересуется:

— И когда ты собирался мне об этом рассказать, Кингсли?

— Я говорю тебе об этом сейчас. Впусти меня… Пожалуйста.

Наверное, он может оставить Шеклболта там, по внешнюю сторону барьера, и ему за это даже ничего не будет, ведь он вовсе не обязан приглашать министра к себе, как выясняется, домой. Северус внезапно вздрагивает от холода: солнце успело спрятаться за горным хребтом и резкий ветер пронизывает до костей.

Просто немыслимо — Альбус Дамблдор, величайший волшебник этого века, оставил ему в наследство какой-то невообразимо тайный дом в швейцарских Альпах!.. Пожалуй, только ради этого и стоило вернуться с того света…

Неожиданно для самого себя он негромко произносит:

— Добро пожаловать ко мне домой, Кингсли Шеклболт!

Слова сами слетают с губ: калитка, на которую все еще опирается Шеклболт, внезапно резко распахивается, и Кингсли, не успевая среагировать, неловко оступается и падает. До уха долетает усталое чертыхание и отборная брань в адрес калитки. Та, словно мечтая отомстить, так же резко закрывается и умудряется прищемить при этом Шеклболту ногу, вырывая у того протяжный болезненный стон.

Что ж, ему, пожалуй, по душе своевольный характер его нового дома…

Взглянув на несчастного поверженного Шеклболта у собственных ног, Северусу ничего другого не остается, как протянуть министру руку и помочь подняться с земли.

— А теперь, Кингсли, я рассчитываю наконец услышать внятное и вменяемое объяснение, что за чертовщина здесь вообще творится.

Это единственная фраза, которую он произносит у порога и тут же решительно заходит в дом.

Шеклболт напряженно вздыхает и осторожно следует за ним.