Часть 1 (2/2)
Колдомедик, вихрем ворвавшийся в палату, вихрем же из нее и исчезает, а мрачная тень в углу отзывается низким басом:
— Министр будет с минуты на минуту.
Не успевает он и задуматься над вопросом — а кто же у них тут теперь за министра? — как в палате появляется Кингсли Шеклболт. Северус даже не может сдержать облегченного вздоха: мальчишка, словно заряженный арбалет, всё же выстрелил в единственно верный момент и поразил давно намеченную цель. Иначе Кингсли Шеклболт стать министром Магии просто не мог.
Шеклболт, замечая этот вздох, спешит подтвердить, по-военному коротко рапортуя:
— Сегодня двадцатое ноября, Волдеморт повержен, а это, Снейп, — Шеклболт коротким взмахом руки указывает на тень в углу, — для твоей же безопасности.
Мысли в голове текут чересчур медленно и вязко, и спустя непозволительно долгую минуту Северус наконец понимает, что это оттого, что он под завязку накачан седативным, а Шеклболт все-таки улавливает его незаданный вопрос и торопливо добавляет:
— Девяносто восьмой, сейчас все еще девяносто восьмой год.
Вопрос в его глазах никуда не исчезает, но реальность уже начинает неотвратимо расплываться перед глазами, поэтому Северус даже не уверен, слышит ли он наяву, как Шеклболт сквозь запинку добавляет «Поттер выжил», или же ему это лишь мерещится.
Когда он выныривает из тесных объятий забытья, на дереве за окном уже нет никаких листьев, а с неба сыплет какой-то мелкой белой мутью. Изо всех своих сил Северус пытается сосредоточиться на самом главном и дает себе решительное обещание оставаться в сознании, пока не получит ответы хотя бы на самые важные и интересующие его вопросы. Шеклболт опять появляется в палате как по мановению волшебной палочки — и до Северуса с мысленным смешком доходит, что, судя по всему, он обвешан всевозможными сигнальными чарами, как рождественская елка на главной площади — огнями. Министр усаживается на шаткую табуретку у кровати, и та коротко скрипит под его немалым весом. Поправляет полы мантии, после чего неподвижно застывает, окидывая его внимательным взглядом. И невозмутимо молчит — видимо, рассчитывает, что Снейп первым заведет разговор. Можно подумать, у них тут светский раут.
При попытке выдавить из себя хоть что-то Северус слышит лишь какой-то выматывающий душу скрежещущий звук и с ужасом осознает, что источником этого отвратительного звука является он сам. Стоит отдать должное, Шеклболт не строит из себя идиота и молниеносно протягивает ему клочок пергамента и перо. Вопросы появляются стремительно, торопливо, словно он боится не успеть — а Северус и правда боится не успеть и отключиться в очередной раз в самый неподходящий момент, а потому в одном или двух местах перо под его порывистым напором прорывает пергамент насквозь. На пятом вопросе он наконец изнемогает, перо выпадает из ослабевшей руки, и ему приходится на несколько мгновений прикрыть глаза, чтобы перевести дух. Когда через силу ему удается распахнуть их снова, Шеклболт держит пергамент прямо перед глазами, а Северус сквозь прорванную дыру замечает, как внимательно скользят глаза министра по строчкам.
Уже на первом вопросе тот подносит ко рту кулак и озадаченно хмыкает, а потом опускает лист и переводит позабавленный взгляд на Снейпа. Прокашлявшись, он зачитывает вопрос вслух. Точнее не вопрос, а не терпящее возражений приказание: «Если ты нашел деньги на приличного легилимента, что денно и нощно сторожит меня тут в углу, сделай мне одолжение — найди деньги и на приличного зельевара. От качества местных зелий меня, боюсь, может вывернуть прямо тебе под ноги в любой момент». У министра вполне достоверно получается изобразить его проникновенный хриплый баритон.
С этими словами Шеклболт опускает взгляд на пол и осторожно прячет начищенные до блеска ботинки за ножками табуретки.
— Мне нравится твоя хватка, Снейп, — не успел очнуться, как уже приказываешь министру. — Шеклболт прерывается, цепко следя за его реакцией, и смиренно добавляет: — Порекомендуешь кого-то конкретно?
Северус снова отвечает стремительным, едва понятным почерком на краю пергамента: «Обратись к Доригатти, за зелья он дерёт втридорога, но если я тебе так нужен на ногах — придётся раскошелиться. Судя по тому, как послушно ты сюда бегаешь, — дело не терпит отлагательств».
Министр, прищурившись, читает его хлесткий ответ и покорно кивает.
От этой безысходной покорности, которую он за Шеклболтом еще ни разу не замечал, внутри на миг всё замирает: спешите видеть, только один раз в сезоне — министр на побегушках у бывшего Пожирателя смерти… Как же он им, должно быть, позарез нужен. Что бы у них тут ни произошло за полгода со дня Битвы…
В этот же момент его накрывает окончательным пониманием — с идеей безболезненно распрощаться с этим бренным миром придётся расстаться.
Заметив, что он над чем-то раздумывает и опять собирается отключиться, министр торопливо дочитывает вопросы и спешит добавить, глотая окончания:
— Да, Снейп, ты правильно понял: Поттер действительно выжил. Хотя на вопрос, как именно, ответа ни у кого нет. Твои раны не смертельны (на этих словах Северус, не выдержав, закатывает глаза — и идиоту понятно, что не смертельны, иначе бы он тут не выслушивал весь этот суматошный и малопонятный бред в исполнении министра), шрам на шее останется, но говорить ты сможешь, по крайней мере, колдомедики в этом уверены. Требуется только время.
Северус лишь буравит Шеклболта тяжелым взглядом, и тот спешит продолжить:
— Тебя нашли в Визжащей хижине (и тут Северус все же издает обреченный вздох: нет, все-таки кругом одни идиоты — понятное дело, что нашли его в Визжащей хижине. Неужели Шеклболт считал, что он с такой зияющей раной через всю шею еще куда-то там собирался?!), Гарри послал патронуса, и тебя успели доставить в Мунго в последний момент. К счастью, противоядие у колдомедиков имелось.
К счастью ли… Обреченный вздох готов сорваться с губ снова. Ну конечно же, Поттер, кто бы вообще сомневался… Кто еще, как не Поттер, был способен послать его идеальный четкий и выверенный план в одно всем известное место? Поттер и только Поттер! Чтоб ему там пусто было, где бы он сейчас ни был. Этот вопрос, кстати, значится в конце списка, но Шеклболт так и не успевает на него ответить, так что про Поттера Северус опять ничего не узнаёт…
Министр вздыхает, до боли сжимает переносицу и осторожно отзывается:
— И кстати, по поводу противоядия, Северус… Возразить ты мне не в состоянии, поэтому просто выслушай. Я знаю тебя достаточно, чтобы предположить — ты просто не мог взять и позабыть про противоядие, особенно когда эта змея всегда была неподалеку. Только не ты, Снейп… Ты же каждое свое действие и каждое свое слово на двадцать шагов вперед просчитываешь… — Шеклболт прерывается и неотрывно следит за ним, улавливая и тень эмоций на его лице.
Северусу всё-таки приходится признать, что нет, министр далеко не идиот, и не стоит заблуждаться на его счет, а Шеклболт тем временем продолжает свою мысль: «Из чего я делаю вывод, что такой исход был твоим осознанным выбором…»
Браво, министр! Первый приз за неожиданную проницательность достается именно вам! Северус молча кривится, неспособный удержать в узде собственные язвительные мысли, но ничего не отвечает.
А Шеклболт спокойно смотрит ему прямо в глаза, будто ждет, что он начнет сейчас протестовать и пытаться переубедить… Но Северусу совсем не хочется участвовать в этом постановочном фарсе. Ему хочется лишь потребовать этот чёртов клочок назад и настрочить Шеклболту хлесткий ответ на тему того, что он вообще думает по поводу тех, кто берет на себя право решать за него его жизнь и его смерть — и спасибо большое, министр, но станьте в очередь, и без вас желающих за без малого сорок лет набралось более чем достаточно…
Но Шеклболт, конечно, замечает и нетерпеливую дрожь пальцев, и желание заполучить этот несчастный пергамент назад, а потому отводит руку подальше — чтобы Снейп точно не дотянулся, — и лишь медленно качает головой. После чего всё так же спокойно продолжает:
— Ты волен мне не верить, но я понимаю и признаю твой выбор, Северус. Однако обстоятельства кардинально изменились.
Северус лишь коротко вздыхает: еще бы они не изменились! А министр произносит:
— А потому мистер Йоханссон здесь лишь для того, чтобы удержать тебя от повторной ошибки.
У мрачной безмолвной тени в кресле, оказывается, даже есть имя. Да неужели?! Северус кривит угол рта и переводит взгляд. Мистер Йоханссон, кажется, не проявляет ровно никакого интереса к их разговору и, услышав собственное имя, лишь на короткое мгновение отрывается от кроссворда. В задумчивости стучит ручкой по губам, возводит глаза к потолку, а потом возвращается к газете и тут же вписывает слово в пустые клетки.
Так, значит, скандинав… А министр и правда знает, что делает… Северус слишком хорошо и не понаслышке знаком со скандинавской школой легилименции, и по всему выходит, что в нынешнем его состоянии у него нет ни малейшего шанса перехитрить этого угрюмого викинга и довести до логического завершения свой давно спланированный замысел.
Угрюмый викинг при этих мыслях вдруг всё же аккуратно поднимается со своего места, и в палате сразу становится ощутимо теснее — совершенно удивительно, как при таких габаритах тот до сих пор вообще помещался в этом крошечном гостевом кресле. Он делает осторожный шаг к кровати, протягивает ему свою огромную руку и терпеливо ждет, а Северусу приходится изо всех сил напрячься, чтобы не опозориться и подать навстречу свою дрожащую бледную ладонь. Твёрдо пожав её, скандинав коротко бросает: «Зовите меня Бьёрн, мистер Снейп. Считаю за честь быть знакомым с вами». С этими словами мистер Йоханссон (Северус мысленно кривится и обещает себе, что никогда, никогда не назовет этого своего молчаливого соглядатая по имени) отступает назад и возвращается в своё кресло у окна.
Министр молча наблюдает за ними двумя, выкладывает что-то небольшое из кармана мантии на прикроватную тумбочку и со словами «отдыхай, Северус» неожиданно покидает палату.
Скандинав больше не обращает на него никакого внимания, вновь застыв каменной сторожевой глыбой в дальнем углу, а Северусу еще удается из последних сил напрячься и перевернуться со спины на бок, чтобы рассмотреть то, что оставил на тумбочке министр Шеклболт. Сначала он замечает лишь ярко-зеленую бархатную ленту и мысленно отказывается верить собственным глазам. Но орден Мерлина первой степени бликует позолотой в вечернем свете и не собирается никуда исчезать. Смотрит на него с немым укором…
Мордред их всех раздери — он опять оказывается всем нужен до такой степени, что они даже не поскупились на это… Орден Мерлина Пожирателю смерти за то, что отправил мальчишку на смерть… Должно быть, Шеклболт и правда пребывает в полнейшем отчаянии.