Часть 1 (2/2)

Возможно, духи были еще более жестокими, чтобы просто не раздавить ее сердце в лепешку и не прекратить эту пытку.

Уэнсдей медленно протянула руку, чтобы прикоснуться к ткани, которую Инид так тщательно уложила, задаваясь вопросом, не испортит ли она ее, если аккуратно вернет ее на место.

В течение нескольких соблазнительных мгновений она раздумывала, стоит ли это делать, прежде чем отпустить ткань.

— Ну что? — Наконец она заполнила тишину.

— Должна сказать, черный иногда хорошо сочетается с розовым, — восхитилась ей Инид, прежде чем подойти ближе к Уэнсдей. — Я бы купила тебе что-нибудь, если бы знала…

— Замолчи, или я отрежу тебе язык.

Уэнсдей не уберегла первый снуд, так что не ожидала от Инид вообще ничего. Ей просто… больше не хотелось, чтобы Инид размышляла о том, что произошло, вот и все.

Расстроенная Инид была отвратительна и невыносима.

— Это просто для того, чтобы заменить тот, что был уничтожен моим настойчивым желанием посетить резиденцию Гейтса.

Ослепительная улыбка Инид смягчилась, став более ласковой, и Уэнсдей задалась вопросом, не подшучивает ли над ней проклятый дух, позволяя ей страдать, ее сердце тревожно билось в груди.

— Спасибо тебе, Уэнсдей. Это очень много значит для меня. Я сохраню его в целости и сохранности.

Уэнсдей уставилась на Инид и уже не в первый раз пожелала, чтобы в нее ударила молния прямо туда, где она стояла.

Возможно, если бы от нее осталась только кучка пепла, духи перестали бы с ней возиться.

— Ты заставляешь меня хотеть блевать, — слова слетают с ее губ быстрее, чем она успевает их уловить.

Инид громко рассмеялась, ее голова откинулась назад, когда она улыбнулась, ее смех был похож на колокольчики, звук, который обычно действовал Уэнсдей на нервы, но на этот раз это был желанный звук для ее ушей, и по какой-то причине она хотела услышать его еще.

— Ты мне тоже нравишься, — ответила Инид, расшифровывая слова, которые Уэнсдей никогда бы не произнесла, и Уэнсдей не может найти в себе сил отрицать перевод.

Чей-то голос позвал Инид, на мгновение привлекая ее внимание. Затем Инид повернулась и снова посмотрела на Уэнсдей.

— Я должна идти, — сказала она с сожалением в голосе. Она наклонилась вперед, и на мгновение Уэнсдей показалось, что она снова обнимет ее.

Вместо этого невероятно мягкие губы прижимаются к ее щеке, так быстро и нежно, что это напомнило Уэнсдей крылья бабочек, которые бились о ее кожу прямо перед тем, как она их убила.

Инид одарила ее широкой улыбкой, прежде чем убежать, оставив Уэнсдей стоять в коридоре.

Щеку Уэнсдей покалывало, почти так, как будто ее ударило током, но на этот раз с приятным током, оставшимся после этого. Она уловила легкий аромат клубничного блеска для губ, который так любила Инид.

Она подняла большой палец и провела им по щеке, отводя его, чтобы осмотреть.

Липкая субстанция, усыпанная блестками, уставилась на нее, напоминая, что она настоящая.

Уэнсдей купила бы Инид все снуды, которые она хотела, и даже перенесла бы пытку еще раз, если бы это было то, что потребовалось для Инид, чтобы сделать то же самое.

Потому что по какой-то безумно странной причине, которую даже сама Уэнсдей не понимала, она хотела, чтобы это случилось снова.