Часть 1 (1/2)

Возможно, то, что дух Гуди Аддамс вселился в ее тело, или пригласила других духов овладеть ею.

Это был единственный логический вывод, к которому смогла прийти Уэнсдей, вцепившись пальцами в кожаный ремешок своей сумки, стоя рядом с Инид Синклер в кабинете директора Уимс.

Они были так близко, что Уэнсдей чувствовала исходящее от нее тепло, и хотя она предпочитала холод, который пробирал до костей и вызывал боль, это тепло не беспокоило ее так сильно.

Предполагаемые духи, вселившиеся в нее, должно быть, вызывают у нее неблагоприятные реакции, это должно быть причиной того, что ее желудок словно скручивается в узлы. Это не тот приятный вид выворачивания кишок, на этот раз он тяжело оседает, как гиря.

Когда Инид повернулась, чтобы уйти, Уэнсдей тоже повернулась на своих ногах, вонзив ногти в качественную кожу своей сумки, из-за которой умерла какая-то корова, пока Инид болтала о том, что Уэнсдей приедет навестить ее в Сан-Франциско.

Их прервала проходившая мимо Бьянка, и Уэнсдей пришлось поймать ее, прежде чем она ушла. — Бьянка.

Бьянка повернулась, чтобы посмотреть на нее, и Уэнсдей уставилась в ответ. — Я должна тебя поблагодарить.

Это было настолько искренне, насколько она могла донести, смутно осознавая, что Инид наблюдает за ней.

— Мы получим этот титул в фехтовании в следующем году, — прокомментировала Бьянка с тенью улыбки на губах. — Так что не позволяй убийству одного сверхъестественного пилигрима забить тебе голову.

Бьянка начала уходить, и Уэнсдей поняла, что Инид тоже начала уходить.

Дух, издевающийся над ней, сжимал ее внутренности, пока Уэнсдей не наклонилась вперед.

— Инид, подожди. — Уэнсдей схватила Инид за руку, и девушка обернулась, удивленно моргая.

На мгновение Уэнсдей не знала, что сказать, так сильно вонзая ногти в кожу, что они, наконец, пронзили материал.

— Ты в порядке? — Спросила Инид, на ее лице промелькнуло беспокойство. — Ты как бы душишь ремень своей сумки.

Уэнсдей быстро сделала глубокий вдох и, прежде чем позволить духам издеваться над ней дальше, она сняла сумку с плеча и сунула руку внутрь, извлекая сверток из чернильно-черной ткани, который затем сунула Инид в грудь.

Инид попыталась ухватиться за ткань, материал просочился сквозь ее пальцы, и Уэнсдей поймала его, прежде чем он упал на землю.

— Что это такое? — Инид в замешательстве протянула руку, чтобы дотронуться до свертка ткани.

— Это снуд. — Уэнсдей невозмутима. — Чтобы заменить тот, который был порван.

Проклятый дух начал сжимать ее сердце. Она задавалась вопросом, насколько сильнее можно сжать ее сердце, прежде чем оно взорвется.

Инид моргнула, прежде чем у нее вырвался тихий вздох. От улыбки, озарившей лицо Инид, Уэнсдей чуть не вырвало.

— Для меня? — Спросила Инид, проводя большим пальцем по мягкой ткани. Затем она несколько раз моргнула. — Почему он черный? — Затем, словно поняв, как может быть истолкован ее вопрос, быстро добавила: — Не то чтобы с черным было что-то не так! Но ты же знаешь… На самом деле я не ношу черное.

— Он подойдет к моему, — Уэнсдей засунула руку обратно в сумку, а затем достала второй.

Ухмылка Инид стала еще шире, когда она тут же просунула голову в снуд, чтобы надеть его, и на мгновение Уэнсдей поклялась, что она понюхала ткань.

Уэнсдей отклонилась в сторону, когда Инид протянула руку и забрала у нее второй снуд, прежде чем она успела засунуть его обратно в сумку.

— Что ты делаешь? — Потребовала Уэнсдей, когда Инид, шаркая, подошла ближе.

— В тон, — защебетала Инид, и Уэнсдей перестала дышать, когда Инид аккуратно накинула ткань через голову и поправила ее, чтобы она сидела на шее. — Вот так.