02. Чертовка (2/2)

— Я буду называть вас, как захочу, — возразила она и оттолкнула Блублада с дороги. Теперь они были вдали от толпы, в закрытом помещении, ведущем к балкону, с которого яхта должна будет официально отдана в воздух. — Особенно теперь, когда я знаю, что Блублад — даже не настоящее ваше имя.

Эмоциональный подъем от вида того, как легко Фэнси Пэнтс манипулировал Блубладом, вкупе с крепкими напитками, что она выпила, делало Рарити более дерзкой. Ей казалось, она может сказать что угодно, если это сойдет ей с копыт, особенно теперь, когда они были вне поля зрения кантерлотцев снаружи.

Блублад вытянулся во весь рост и надменно вздернул подбородок, чтобы посмотреть на нее сверху вниз.

— Я знаю, что вы делаете здесь, в Кантерлоте. Я надеюсь, вы понимаете, что как только мы выйдем на платформу, то окажемся пред всеми теми пони. А там я укажу на вас и скажу, что вы всего лишь простая пони из Понивилля, которая их всех обманывает. Вы вылетите из города на волне насмешек. Я-то по-прежнему буду принцем Блубладом, но вы снова станете никем.

— О, пожалуйста, скажите им, — с маниакальной веселостью призвала Рарити. — На самом деле, я была готова к тому, что вы будете вести себя как ничтожество с тех пор, как Фэнси взбрело в голову заставить меня представиться вам. И вы, конечно же, пока еще меня не разочаровали. Давайте, я готова уйти отсюда с позором. После того, как Фэнси Пэнтс помыкал вами у меня на глазах — это стоит того. Я упоминала, что как жеребец он многократно лучше, чем вы когда-либо будете? И еще — хоть я и могу быть никем, мое изображение достаточно часто встречается на витражах во дворце принцесс. Где же там ваше?

Блублад в ужасе уставился на нее. Рарити была в полнейшей эйфории — необходимость весь день изображать вежливую и сдержанную светскую пони свалилась с нее и теперь она могла высказать все, что хотела.

— Как вы смеете? — едва не взвыл Блублад.

— Вы и представить не можете, что я смею, — продолжила Рарити, сильно ткнув герцога копытом в грудь.

— Вы… пьяны? — медленно пятясь, спросил жеребец.

— И никогда не чувствовала себя лучше, — честно ответила белая кобыла, надвигаясь на него. — Давайте, идите и расскажите обо мне все, что хотите. Но будьте уверены, я скажу им, и даже принцессе Селестии, а потом и всей Эквестрии, что вы всего лишь отвратительный, бесхребетный, избалованный мальчишка!

С каждым этим обвинением она продолжала тыкать его в грудь.

— Отойдите от моей царственной особы! — взвизгнул Блублад. Он был загнан в угол, и нависая над ним, сгорая от праведного негодования, Рарити внезапно поразилась тому, насколько хрупким в данный момент казался принц. Его испуганное лицо с широко раскрытыми глазами и встрепанной белокурой гривой выглядело уязвимым. Почему-то оно даже выглядело безобидно и искренне. При взгляде на него единорожку охватило странное тепло.

Прежде чем осознать, что делает, Рарити наклонилась и поцеловала жеребца, отдаваясь поцелую с пылкостью, которой никогда раньше не испытывала в своей жизни. Закрыв глаза, она обхватила его передними ногами и прижалась к крепкому телу. Блублад же не отреагировал никак, словно впал в кататонию. И только когда она открыла глаза и увидела чистый шок на лице жеребца, рациональная часть мозга кобылы снова взяла на себя управление. Рарити отпрыгнула назад, как от змеи.

— Селестия, что я натворила? — воскликнула она.

В этот момент, когда Блублад только начал приходить в себя, в комнату вошел молодой единорог с магическим устройством связи на голове и планшетом в магической ауре.

— Воздушный шар надут, и мы готовы приступить к отдаче, Ваша Светлость, — сообщил он. Но стоило ему увидеть, что Рарити и Блублад смотрят друг на друга с противоположных концов комнаты с ужасом на лицах, он попятился и выскочил. — Ладно. Мы готовы начинать, когда вам будет удобно.

— Я так сожалею! — воскликнула Рарити, как только жеребец ушел. — Не представляю, что на меня нашло. Наверное, я действительно выпила слишком много.

Она была в ужасе. Как бы дурно Блублад ни вел себя на прошлогоднем Гала, она только что поступила гораздо хуже. При других обстоятельствах действия, подобные ее, привели бы к судебному разбирательству, особенно если бы они были противоположных полов. На самом деле это было ничто иное, как оскорбление. Как она могла так поступить и почему?

Затем Блублад сделал единственное, что удивило Рарити больше, чем ее собственный поступок. Он рассмеялся. Это был настоящий, искренний смех.

— Вы безумны, — заявил он, его настроение внезапно улучшилось, и он вновь перешел на привычный надменный тон. — Вы на самом деле безумны.

Когда Рарити ответила ему лишь взглядом, он продолжил.

— Я думал, вы собираетесь ударить меня по моему прекрасному лицу, но вы сделали это!

— Это ничего не значит! Это было недоразумение, — запротестовала Рарити. — Я бы никогда не сделала ничего столь возмутительного нарочно!

— Если вас это утешит — я все еще вас ненавижу, — ответил Блублад. — Но полагаю, мне придется признать, что я проклят неотразимой красотой. А теперь, после того, как вы излили свои чувства, я предлагаю вам примирение.

— Да? — нерешительно спросила Рарити.

— Верно. Я могу все еще презирать вас, а вы — меня, но, по крайней мере, мы будем вежливы друг с другом.

— Я могу на это согласиться, — ответила единорожка, все еще опасаясь этой внезапной перемены в поведении жеребца и все еще чувствуя себя ужасно виноватой за свой поступок.

Через небольшое отверстие в потолке свисала веревка, и Блублад дернул за нее. Где-то наверху раздался звон, и прежде чем Рарити успела понять, что происходит, в комнату ворвался энергичный молодой жеребец.

— Вы готовы, Ваша Светлость? — спросил он.

— Мы готовы. И ради Эквестрии, пожалуйста, принесите даме воды.

— Одну секунду, — ответил жеребец и снова исчез.

Он вернулся с большим кувшином воды действительно через считанные секунды. Кобыла жадно проглотила ее и была вознаграждена ощущением прояснившейся головы.

— Спасибо, — сказала она проигнорировавшему ее благодарность Блубладу.

— Мы собираемся запустить самый совершенный дирижабль, который когда-либо бороздил небеса Эквестрии, мою новую прогулочную яхту Чертовку, — сказал он. — Вы будете стоять там молча, а я произнесу небольшую речь. Затем вы разобьете церемониальную бутылку шампанского о корпус, и яхта будет отдана в воздух. После этого наши дорожки разойдутся. Если вы согласитесь оставить меня в покое, я не скажу Фэнси Пэнтсу и его друзьям, что вы всего лишь уроженка Понивилля. Договорились?

В этот момент Рарити просто хотела, чтобы эта ужасная, унизительная встреча закончилась.

— Договорились, — подтвердила она. Она последовала за Блубладом на балкон. Там она увидела, что перед ними на лугу собралась толпа. Экипаж Блублада надул воздушный шар, и теперь он обеспечивал достаточную подъемную силу, чтобы удерживать подвешенную под ним гондолу дирижабля. Они подняли яхту на вершину аппарели, и теперь она находилась прямо перед стоящими на балконе Рарити и Блубладом. Кто-то подвесил бутылку прекрасного шампанского на веревке рядом с балконом, чтобы ее можно было раскачать, разбить о гондолу яхты и официально отдать судно в воздух. В этот момент Рарити не могла на шампанское даже смотреть, но, по крайней мере, эта бутылка была предназначена не для питья.

— Здравствуйте, кобыледи и джентльпони, — обратился Блублад к толпе, приветствовавшей его в ответ.

Наверху помощник Блублада заговорил в мегафон.

— Пони Кантерлота, пред вами ваш герцог, 24-й принц Блублад и царственный единорог Эквестрии, — после этих слов раздалась короткая и слегка фальшивящая фонографическая запись фанфар.

— Да, мои верные подданные, это я, — продолжил Блублад. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы отпраздновать официальную отдачу на воздух королевской яхты Чертовка, спроектированной и построенной кантерлотскими корабелами верфи Полярная Звезда. Это самая быстрая и совершенная паровая яхта во всей Эквестрии!

Он подождал, пока стихнут аплодисменты.

— Я также желаю сделать еще одно объявление. Как вам всем известно, через два месяца впервые за двадцать девять лет будет проводиться регата дирижаблей «Кубок Аликорна», посвященная новой эре паровых двигателей, и наш прекрасный Кантерлот принимает гонку. Это будет спортивное событие века, в котором примут участие фанаты яхтенного спорта со всех уголков Эквестрии и даже некоторых зарубежных стран.

Ради пущего театрального эффекта герцог сделал паузу.

— Настоящим я официально объявляю, что буду участвовать в гонке на новом дирижабле, по сравнению с которым тот, что я запускаю сегодня, покажется стационарным воздушным шаром!

При этих словах толпа снова зааплодировала, хотя Рарити с трудом могла представить, что они действительно рады за Блублада. Возможно, поддержка королевских особ была просто отродясь заложена в элите Кантерлота. Пока Блублад говорил, она все еще думала о поцелуе. Единорожка никогда раньше не делала ничего подобного; она словно была одержима. Конечно, она выпила, но как гласит старая мудрость, потаенные мысли и чувства прекрасно плавают на поверхности выпивки. Тем не менее, она вряд ли могла что-то чувствовать в адрес Блублада по-настоящему. Теперь, когда мысли прояснились, она чувствовала к нему лишь отвращение. Нет, наверное, это было последним проявлением жеребячьей влюбленности, которой она держалась годами.

Внезапно она увидела, что Блублад повернулся к бутылке шампанского. Она поняла, что жеребец собирается отдать яхту самостоятельно, даже не обратив внимания на ее присутствие. Прежде чем он успел это сделать, Рарити начала действовать и схватила бутылку ртом. Она взмахнула головой и отпустила, но бутылка лишь качнулась на веревке, ударилась о борт дирижабля — и не разбилась. В момент удара кто-то выбил скобы, удерживавшие яхту на месте, и она начала подниматься с платформы. Рарити знала, что все моряки — как на море, так и в небе — суеверны, и ей стало интересно, означает ли что-то не разбившаяся бутылка. Как бы то ни было, когда яхта скользнула на открытый воздух и поплыла свободно толпа взорвалась аплодисментами. Блублад мрачно на нее посмотрел.

— Вы и правда хам, — произнесла Рарити достаточно громко, чтобы принц услышал ее даже через рев толпы.

— Слава Селестии, до вашего мнения никому нет дела, — ответил Блублад. — Я в этом городе королевская особа, и никакая сумасшедшая кобыла из Понивилля этого не изменит.

— Вы не более, чем королевская боль. Все знают, что вы, на самом деле, не принц. Они лишь подыгрывают этой иллюзии, потому что такова традиция, — сказала Рарити, вежливо махая собравшимся и натянуто улыбаясь.

— Почему бы вам не приехать через два месяца на Кубок Аликорна, и увидеть, как я побеждаю, — возразил Блублад. — Если не ошибаюсь, ваш драгоценный Фэнси Пэнтс также выставляет воздушный корабль на гонку, так что вам найдется за кого поболеть, пока я буду громить конкурентов.

Модельерша и герцог презрительно посмотрели друг на друга.

— Я не пропущу этого ни за все яблоки Эквестрии, — ответила единорожка. — Мне будет очень приятно видеть, как Фэнси снова вытрет о вас копыта.

— Идеально. Посмотрим, сможете ли вы и тогда сдержать копыта и губы, — ответил принц.

— Вы совершенно отвратительны, знаете ли.

— По крайней мере, я не пропитанный пуншем безумец.

— Я вас ненавижу.

— Как мило.

Рарити и Блублад улыбнулись и помахали толпе.