Эпилог (1/2)
Чёрная форма плотно облегала её, и, несмотря на придающие объём металлические пластины и снаряжение, Петра выглядела хрупкой. Такой, какую титаны могут щелчком пальцев размозжить о стену.
Её обманчиво тонкая рука, раза в полтора меньше его собственной, умело управлялась с рукоятками УМП и могла нанести убийственно точный удар любому, кто вздумал бы ей угрожать. Обветренные губы всё чаще исторгали некрепкие ругательства, а взгляд практически растерял прежнюю светлую открытость, с которой она смотрела на их жестокий мир каких-нибудь пару лет назад. Её волосы так и не успели отрасти — Петра обрезала их практически сразу после экспедиции к морю. Они стали даже короче прежнего, едва пересекаясь с линией скул, зато не мешали, и это в очередной раз объясняло, почему большинство девушек-разведчиц с течением времени предпочитали не отпускать роскошные шевелюры.
Однако сейчас Петра-солдат на короткое время снова стала просто Петрой: когда он привлёк её к себе, целуя в шею поверх рыжих волос, ещё не пропитавшихся запахом крови, пороха и стали.
— Ну что, до скорого?
— До скорого, — шепотом отозвалась она, проводя ладонью по его предплечью. — Будь осторожнее. Пожалуйста.
Оруо снова поцеловал её и замер, окунаясь в знакомое тревожное чувство. С ним так было всегда: за несколько минут до подъёма тяжёлых ворот в стенах или когда на вылазках приходилось ночевать на практически открытой местности. Да и вообще он в последнее время всё чаще ловил себя на постоянном беспокойстве, которое привык либо игнорировать, либо подавлять. Такова была новая реальность: слишком много вопросов, проблем и просто… слишком много «слишком».
Впрочем, без радостей тоже не обходилось.
— Не забыла кольцо?
— Ты же знаешь, я его не снимаю. — Она улыбалась. Оруо даже не глядя знал, что у неё в уголках губ сейчас обозначились маленькие складочки, а выражение глаз потеплело, несмотря на серьёзную сосредоточенность. — Хотя под такой формой оно немного мешает.
— Какие жертвы ради меня.
— Вот именно. Цени это.
— Я делаю это всегда.
Тревожного ожидания в их поцелуе было больше, чем нежности: оба боялись, что кто-то, ощущая давление времени, первым поторопится отстраниться, но Оруо чувствовал, как её губы снова и снова искали его собственные, и это действовало магнетически.
Секунда. Ещё секунда. В последний раз, и уже точно всё. Он крепко обнял её, закрыв глаза и стараясь за этот короткий миг вернуть себе видимое спокойствие.
— Я люблю тебя.
— Скажи это по-другому, — тонкие пальцы с часто ломавшимися, коротко остриженными ногтями, цеплялись за ткань в просветах между металлическими креплениями и кожаными ремнями. Защитные пластины, соприкасаясь, резали слух тихим скрежетом. — А то как будто прощаешься.
Он повторил. Даже улыбнулся и наконец заставил себя отстраниться, иначе их прощание рисковало затянуться на целую бесконечность.
— Пойдём, пора уже. А то вдруг без нас улетят.