IX (1/2)

Разведкорпуса больше не было — такое ощущение возникло у Оруо, когда он увидел десятки обезображенных трупов в противовес горстке людей, собравшейся на стене.

Выжженный, разрушенный город с одной стороны, кровавое море — с другой. Было, от чего прийти в апатию, но особенно сильно ей, кажется, поддался Флок. Оруо ещё тогда почувствовал, что на этом парне битва за Сигансину оставила неизгладимый отпечаток: сначала он в красках рассказывал, как чуть не добил командующего, потом за него же вступился, крича, будто его, Флока, миссия — помочь возродиться демону во имя спасения человечества. А когда они расположились на стене, чтобы поужинать, погрузился глубоко в себя, ни на кого не обращая внимание.

Тот день положил начало трещине, которая впоследствии расползалась шире и шире. Упрёки, брошенные им на крыше и повторенные перед церемонией награждения, ясно дали понять, что Флок, пройдя через ад, решил выместить на товарищах злость и пережитый ужас.

Как будто кто-то тянул его в Разведку! Будто он первый столкнулся с суровой реальностью, где ты иногда должен беспрекословно отдать собственную жизнь. Что ж, с самого начала было понятно: эти новички просто польстились на новообретенную популярность Разведкорпуса, забыв, что кричали о нём полгода назад.

Марло, впрочем, оказался дельным парнем: ему неслабо досталось, а он всё равно не проклинал никого на чём свет стоит.

Не то чтобы сам Оруо никогда не сомневался, что их жизни подвергаются риску во имя оправданной цели — конечно, такое случалось, особенно когда насмотришься на жадно пожирающих людей титанов и по возвращении едва не утонешь в презрении горожан. Он, однако, всегда напоминал себе: лишь разведчики знают о мире за стенами, и только им хватает храбрости пробивать путь через неизвестность, несмотря ни на что.

Если бы он вечно трясся за свою жизнь, выбрал бы Гарнизон или тёплое местечко в Полиции. Но в таком случае никогда бы первым не увидел настоящее море и не целовал бы девушку, которую полюбил ещё в кадетском. Но то было будущее, а конкретно сейчас Оруо ввязался в драку, потому что Флок снова перешёл черту.

И на сей раз, в отличие от церемонии награждения, здесь не было подружки Марло, разрядившей обстановку.

Капитан Леви поручил не покалеченной части отряда отдраить конюшенное крыло. Самих лошадей ожидали не раньше следующей недели, но попробуй зарасти пылью под крылом такого начальства, поэтому Оруо, Флок и Конни дружно подметали, тёрли, скребли и латали всё, что отваливалось, шаталось либо уже успело грохнуться на пол.

Эрена и Микасу забрала Ханджи, Жан помогал капитану Леви с бумажной работой, Марло разминал косточки, стуча костылём, а Петра и Армин принимали что-то по спискам: вроде бы снаряжение, если он всё правильно понял. Спасибо, что им, несмотря на плачевный кадровый состав, таки изволили предоставить новые комплекты УПМ и прислать мастера по починке двух наполовину живых механизмов.

Все работали молча. Оруо, выметя пыль из пустого стойла, собрал щёткой паутину под потолком, захлопнул дверь и отёр со лба пот, оглядываясь на остальных. Конни возился с дверью, которая, кажется, заиграла и теперь не хотела закрываться на щеколду.

— Помощь нужна?

— Да не, — он, кряхтя, ещё раз навалился на неё, сдался и отряхнул ладони. — Надо, наверно, просто замок отбивать и ставить заново. Пойду инструменты найду и прилажу, чтобы хорошо сидело.

— Не понимаю, для чего вы все так напрягаетесь, — Флок стянул с лица платок, которым до этого прикрывал рот от пыли. Честное слово, лучше бы оставил его на прежнем месте и не сотрясал воздух, когда не просили. — Свободных стойл полно. Наверняка хватит, даже если к нам кто-нибудь определится после следующего набора.

— Взбучку за халатность от капитана Леви разок получишь и не так запоёшь, — проворчал Оруо, чувствуя опасно заклокотавшее внутри раздражение. Флок был редким представителем сорта людей, которые выводили его из себя буквально тем, что дышали поблизости. — Сказано всё привести в порядок, значит, надо делать, и на совесть.

— Вряд ли кому-то сейчас есть дело до щеколд на стойлах, в которых даже лошадей нет, — Флок фыркнул, поведя плечами. — Вообще, странный он у вас. На кой чёрт дочиста драить конюшню, чтобы через неделю делать то же самое?

— На тот, чтобы через неделю мы не тратили на это целый день.

Оруо, издав страдальческий вздох, постарался сосредоточить взгляд не на лице Флока, а на его чудаковатой причёске. И почему капитан Леви додумался разлучить их с Петрой? Знал же, что они как две руки к одному туловищу, так нет, послал с ней Армина, хотя Оруо с приёмкой справился бы ни разу не хуже. И вот теперь приходилось стоически терпеть нытьё Флока на пустом месте, что очень мешало скорее разделаться с работой.

— Эй, парни, да чего вы завелись? — Конни засмеялся, явно пытаясь разрядить обстановку, и получилось у него это настолько из рук вон плохо, что она накалилась сильнее прежнего.

Оруо, для собственного спокойствия отвернувшись от Флока, подумал, что вечно эти новобранцы высовываются, где не надо. И, может, всё бы обошлось, но одна личность в пустующей конюшне никак не желала заткнуться.

— Кто тут и завёлся, так точно не я. — Рука дрогнула, машинально стиснув древко метлы. — Ладно, к новичкам вечно везде цепляются. На нас самоутвердиться проще, пока мы ещё себе место не нашли. Ну, и жаль меньше вроде: мы ж неопытные, на таких в сплочённой группе не положишься.

— Слушай, ты напрашиваешься, или как? — Оруо резко развернулся, процедив воздух сквозь зубы. Ему ответили упрямо-хмурым, прямым взглядом, опершись на метлу.

— Д-да ладно вам, — неуверенно протянул Конни, глядя то на него, то на Флока. — Слушайте, давайте лучше закончим поскорее, а? С утра работаем, живот уже урчит.

— Ты же сейчас на сражение в Сигансине намекал, м, умник? — Оруо благополучно проигнорировал его, делая несколько шагов навстречу Флоку. Метла ударилась об пол с громким, неприятным стуком. — Прикуси язык, сопляк. Отряд нашего капитана ещё до тебя из новобранцев состоял, и они тебе расскажут, как их не берегли.

Он распалялся: чувствовал, что неосознанно повышает голос, но тем не менее отдавал себе отчёт в каждом слове и не отрёкся бы ни от одного, готовый повторить всё даже под убийственно строгим взглядом капитана.

— И как будто вас вообще кто-то тянул сюда! Раньше же тряслись от слухов про закуску для титанов.

— Язык прикусывать — больше по твоей части, — Флок насмешливо дёрнул уголком рта и надменно вздёрнул подбородок. В его взгляде появились первые огоньки злости. — Никто не тянул, просто мы все поверили, что наконец-то появился смысл сражаться на передовой. Ты же тут четвёртый год, да? Сильно много вы за это время добились без разумного титана на подхвате?

— Ах ты…

Рука поднялась сама. И сжалась в кулак — тоже, так что опомнился Оруо, уже нанеся удар по презрительно скривившейся физиономии. На губах застыло злобное «гадёныш», и оно же звенело в ушах, когда Флок, сверкнув сузившимся глазами, замахнулся в ответ.

Они сцепились. На фоне слышался испуганный голос Конни, но никто не пытался растащить их по углам, наверняка (и не без оснований) боясь попасть под раздачу.

Оруо уже доводилось вставать с Флоком в рукопашную на тренировках, но тогда уложить его было куда проще. Сейчас же им обоим в равной степени помогал гнев — Флок дрался, как дикий, и один удар ниже рёбер оказался таким болезненным, что Оруо, скривившись, на секунду-две оказался в опасно-уязвимой позиции. Рыча сквозь зубы, он, правда, успел удержать целившийся ему в лицо кулак, и в этот момент рядом как будто раздался звонкий оклик Петры. Оруо, однако, проигнорировал её, иначе не увернулся бы от атаки коленом. На фоне между тем явно началась какая-то суматоха, и, когда они снова схватились, их вдруг с ног до головы окатило ледяной водой.

— Я сказала, хватит!

Сначала он отплевался, встряхивая волосы и растирая лицо. Затем бросил взгляд на Флока, а тот оторопело таращился на Петру, стоявшую с ведром в руках. Тонкие брови уголком сошлись у переносицы, губы нервно сжались, и её порывистое дыхание вместе со взглядом буквально кричали, что этим самым ведром она сейчас может дать им по головам.

С волос по-прежнему капала вода, рубашка неприятно прилипла к зябнувшему телу, и первое, что сорвалось у него с языка хриплым голосом, было:

— Какого титана, Петра?!

— А ну разойдитесь друг от друга! — она рассерженно топнула ногой, и ведро металлически зазвенело, закачавшись на ручке. — Сейчас же!

Флок первым попятился на пару шагов, а Оруо, наоборот, замер, невольно подумав, что такой злой видел её, пожалуй, лишь в стычке с титанами.

— А ты что застыл? Ну! — сузившиеся, янтарного оттенка глаза впились, как пчелиное жало, но отмер он, лишь когда Петра угрожающе двинулась на него, махнув ведром. Маленькая, обманчиво худенькая и внушавшая неподдельную оторопь. — Глупые мальчишки! Мало вам недавней миссии, вы теперь решили друг друга здесь поубивать?

— Да он сам нарва…

— Заткнись, Оруо! — она угрожающе ткнула в него пальцем, а голос у неё дребезжал от гневной решительности. — Услышу хоть слово от тебя или от тебя, Флок, ей-богу, этим ведром оба получите по очереди!

В конюшне повисла гнетущая тишина. Конни и Армин стояли поодаль, зашуганно поджав хвосты, Флок грубыми движениями продолжал отирать лицо от воды, и ситуация явно требовала какого-нибудь логического разрешения, но Оруо, честно говоря, очень не хотел открывать рот. Во-первых, Петра была в бешенстве, а во-вторых, он по-прежнему ощущал в себе не выкипевшую до конца злость, к которой теперь примешивались неловкость и обида.

Из тупика их неожиданно вывел Флок: с мрачным видом устремился прочь из конюшни, по дороге пнув метлу и чеканя каждый шаг набойками армейских сапог. Оруо проводил его неприязненным взглядом, в глубине души радуясь, что тот наконец исчез из поля зрения. Даже у Петры немного расслабились плечи: она посмотрела вслед Флоку, вздохнула и повернулась к нему с куда более мягким выражением лица, прежде чем поставить смертоносное оружие на пол.

Кажется, буря миновала.

— Идём. Конни, если капитан Леви спросит, скажи, что эти двое подрались, и Оруо я забрала в лазарет.

Конни деревянно кивнул, пробормотав сбивчивое: «Л-ладно», — а Петра, схватив его за запястье, потащила за собой, причем ни разу не обернулась. Оруо послушно пошёл, предпочитая помалкивать до поры до времени, а в голове среди раздражённых мыслей всё же вертелась одна ироничная: у капитана по части умения ставить на место определённо появился конкурент.

С очень внушительной хваткой.

Пустующее лазаретное помещение было лично отмыто ими буквально вчера. Оруо, опустившись на койку, наблюдал, как Петра ищет что-то в большом шкафчике, потом выходит из комнаты, вернувшись с металлическим тазом, полным воды, встречается с ним хмурым взглядом и садится напротив, приставив себе стул. И всё это — в гнетущем молчании.

— Я ужасно на тебя зла.

Ну естественно: опять он виноват, и сейчас последует долгая нотация, почему нельзя начищать рожи сослуживцам направо и налево. Оруо, впрочем, сделал над собой усилие: сначала решил искренне оправдаться, а уж потом лезть с претензиями в ответ.

— Да довёл он меня, вот и всё. Много треплется, в чём не смыслит.

— Вы оба друг друга стоите, — она раздосадованно покачала головой и даже не попыталась расспросить его. Ну да, ну да: он же патологический драчун, которому любая причина — как быку красная тряпка. — Господи, ну почему надо всё решать кулаками?

— Эй, ты там даже не была! — возмущённо запротестовал Оруо, не горя желанием слушать, какой он балбес и хулиган, вечно треплющий ей нервы. Конечно, к лику святых себя не причислял, но у него даже в кадетском, в те-то необузданные годы, не было десятков нарядов вне очереди. — Не осуждала бы, а выслу… Ай! — и резко сморщился от прикосновения: лицевая кость неприятно ныла в месте удара.

«… Выслушала бы сначала»

— Очень больно? — её голос смягчился, и Петра бережно провела пальцами чуть ниже глаза. Оруо сразу присмирел, не без досады обнаруживая, что нежное сочувствие, с которым на него смотрели, мешало вести себя подчёркнуто сварливо.

— Нормально.

Наверное, она просто испугалась, вот и вылила на них ведро воды.

Петра ничего не сказала. Только молча наклонилась в сторону, окунула тряпку в холодную воду, отжала её и аккуратно приложила к опухшему глазу. Оруо стиснул было зубы, но прохлада, как и ощущение её рук на лице, быстро стала очень приятной.

— Я больше чем уверена, что всё могло бы обойтись словами, — влажный комок ткани переместился ниже скулы, к разбитой губе. — С твоим-то умением доводить людей до белого каления.

— Какой-то сомнительный это был комплимент.

Петра вновь укоризненно покачала головой. В уголках её губ обозначилось что-то вроде улыбки, но глаза оставались серьёзными.