VII (2/2)

— Бесполезно, — с нотками суровой обречённости процедил Оруо, тоже следивший за схваткой титанов. Но даже промолчи он сейчас, сжавшаяся в кулак рука, чётче обозначившиеся морщины и дрогнувшие желваки выдали бы его злость и тревогу. — Он против этой махины — просто букашка.

И хотя огромная пята вдруг как будто поддалась, радость, охватившая Петру, тотчас сменилась холодным ужасом: Колосс махнул ногой, стряхивая Эрена прямо на стену.

Он описал в воздухе широкую дугу, с грохотом приземляясь спиной в каменную кладку. От него повалил пар, вниз посыпались каменные обломки, и захлестнувшее её было оцепенение через считанные секунды сменилось гневом. Петре даже не требовалось крика Жана, слившегося с яростным рёвом ребят и состоящим всего из трёх слов: «вперёд» и «завалим его».

Они не имели права стоять и смотреть, покорно ожидая, пока с ними или с отрядом на стене безжалостно расправятся, не моргнув глазом!

— Он не знает о других громовых копьях! — Жан встретился взглядом с ней и так же стремительно скользнул им по остальным, прежде чем вновь сосредоточиться на титане. — Микаса, Петра, мы отвлечём его, а вы атакуйте!

И они вновь разделились, окружая Колосса, который будто даже с недоумением наблюдал, как в него врезаются крюки стальных тросов. Уже механическое движение пальцев, неслышный щелчок, перенос веса чуть больше вправо и толчок с помощью небольшой порции газа. Петра перевернулась в воздухе, ловя периферическим зрением чёрный силуэт с красным шарфом на шеё. В горле пересохло, сердце гулко и сильно билось, но сознание оставалось кристально чистым.

— Микаса, выпустим по копью!

А дальше всё произошло слишком стремительно, чтобы Петра успела опомниться до того, как вновь оказалась на крыше.

Они не промахнулись, только вот и не попали: копья разорвало прежде, чем те успели вонзиться в шею титана. Петру обдало волной пара, воздуха и звуков, в которых единственной реакцией тела было уносить ноги, да подальше. И это могла быть последняя её мысль, не окажись она достаточно расторопной.

Увы, с ловкостью дело оказалось куда хуже: манёвр должен был привести её на скат крыши, но вынырнувшая из взрыва Петра потерялась в пространстве, и весь расчёт траектории полетел в трубу — стопа проскользила по черепице, вторая нога вообще не нашла опоры, и вместо сбалансированного приземления она упала мешком, скривившись от боли — всем весом обрушилась на локти и колени.

— Петра!

Кажется, это был Оруо, но, оглушённая и ослеплённая, она сейчас могла запросто перепутать его с охрипшим Жаном.

— Эй, ты в порядке? Не сломала ничего?

Нет, это всё-таки был Оруо — теперь, когда он опустился возле неё на колено, Петра и разобрала голос, и узнала его хватку на плече. Язык по-прежнему плохо поворачивался, поэтому вместо ответа она слабо тряхнула головой. Оруо подхватил её под спину и поперёк живота, помогая сесть, и Петра, открыв влажные от слёз глаза, увидела его перекошенное от волнения лицо.

— Дур-рында… — пробормотал он, глядя на неё со смесью жалости и облегчения. — Кто ж так падает.

Боль становилась острее, концентрируясь в отдельных точках, но зато постепенно возвращался контроль над мышцами. Кажется, у неё была ранена икра: её жгло, прямо как колени с руками, а ещё лицо неестественно пылало, обожжённое горячим воздухом.

— Микаса. Посмотри, она как, — Петра сжала рукав его куртки, а второй ухватилась за расстёгнутый ворот. Оруо послушно поднял голову, поискал взглядом вокруг и снова наклонился к ней, перенося руку с живота на плечо.

— Стоит — не шатается, вроде вообще ни царапины, — и добавил с возмущённым удивлением: — Вы что, обе промахнулись?

— Они взорвались. Воздух… очень горячий был, — пришлось облизнуть губы: обветренные, они липли друг к другу от каждого соприкосновения. — Так нападать бесполезно, копья... зря потратили.

— Тебе бы меньше всего о копьях думать, — проворчал он, глядя куда-то ей за спину, и Петра хотела уже возразить, что, вообще-то, они лишились двух ценных снарядов, но тут почувствовала, как дрогнула его рука. — Мать твою… Отряд Ханджи что, с ним не разделался?..

Сначала она не поняла. А когда, повернув голову, увидела, во что Оруо вглядывался с резко побледневшим лицом, со всей ясностью осознала: если до этого ситуация была просто критической, теперь она стремилась к патовой.

К ним медленно шёл Бронированный титан.

— Гадство… Вот же гадство, а, — процедил Оруо сквозь зубы и нервно вытер лоб изодранным рукавом куртки. Его волосы давно потемнели, из песочных превратившись в серовато-бурые, а на лице среди грязных следов запеклась кровь. Петра сглотнула, беспомощно наблюдая за титаном, по пояс скрытым от них домами. На желудке стало нехорошо, а в голове зажужжала мысль, что, пожалуй, следовало срочно отдать Оруо оставшееся копье.

Жан, Армин и Микаса о чём-то переговариваривались, скучковавшись возле дымохода. Рассмотреть выражения их лиц она не смогла, но сам факт бурных обсуждений как минимум свидетельствовал о наличии идей. Какие у них были шансы в одиночку одолеть двоих разумных титанов — второй вопрос, но Петра запретила себе любой скепсис, иначе прямо сейчас сочла бы себя покойницей.

— Оруо… Нам надо к ребятам, — раненая нога ныла, и она попыталась подняться с другой. Оруо, суровый, с нервно сжатыми губами, помрачнел ещё больше и решительно подставил плечо, беря её за запястье.

— Я тебя донесу, хватайся.

Скованность, которую она почувствовала, едва оперлась на него, не оставляла надежд, что ему дешево обошёлся полёт с крыши при трансформации Бертольда. А пока Оруо, крепко обнимая её за талию, примеривался к оптимальной траектории для прыжка, Жан неожиданно отделился от Микасы и Армина, сам устремляясь к ним.

Кажется, их положение таки не превратилось в абсолютно безнадёжное.

— Петра, ты ранена?

— Если у вас есть план опять кинуться на кого-то из этих махин, она в нём не участвует.

Петра успела только раскрыть рот: так стремительно Оруо среагировал на вопрос. В его голосе трещала неприкрытая угроза, но Жан скорее всего просто проигнорировал это, сосредотачиваясь на сути и обращаясь к ней во второй раз.

— Всё настолько плохо?

И Оруо снова бесцеремонно встрял между ними, теснее (хотя, казалось, куда ближе?) притянув её к себе.

— Ты не видишь? Я её на себе тащу!

— Оруо, не разыгрывай драму! — терпеть подобное было уже чересчур. Она что, умирала или осталась без ноги? Конечно, наступать на последнюю было больно, но в целом её состояние из расшатано-разбитого уже вернулось к адекватному. Насколько, конечно, оно может быть таковым, когда ты чудом избегаешь участи подорваться на громовом копье. — Жан, я… — вдох. Терпеть, терпеть и ещё раз терпеть. — Я с вами. Перевяжу ногу и смогу помочь.

— Сдурела? — он вытаращился на неё, как на умалишённую, подливая масла в огонь и без того клокотавшего раздражения. — Ты стоишь-то с моей помощью!

— Слушайте, у нас нет времени на споры! — Жан прервал их, сделав энергично-нервный жест и бросив на Петру почти умоляющий взгляд разобраться с Оруо самостоятельно. — Армин идёт к Эрену: у него есть план, как одолеть Колосса, а нам надо отвлечь Райнера и увести его подальше от них. Счёт на минуты, так что решайте быстрее, кто идёт, а кто нет.

Как будто здесь было, что обсуждать.

— Я с вами. Оруо, отпусти.

— Да какой от тебя толк, ты только мешаться будешь!

— Хватит решать за меня, что я могу, а что нет!

Она попыталась было вырваться, однако от резкого движения ногу схватило сильнее прежнего, и оступившаяся Петра повисла на Оруо, шипя сквозь зубы. Но даже так, несмотря на боль, она просто не имела права и не хотела отпускать их одних. Умирать — значит вместе: от хромого солдата в воздухе всё равно будет польза. А не сможет приземлиться нормально, не беда — кубарем повалится, синяков с ушибами уже и так не сосчитать.

— Петра, ты дура, что ли?!

— Я пойду, слышишь?! — она вся загорелась и задрожала, надеясь стиснуть пальцы так сильно, чтобы он взвыл от боли. — Плевать мне на твоё мнение! Я не останусь здесь одна!

Оруо замер. В его взгляде мелькнула растерянность, тотчас сменившаяся мрачным протестом, на который она ответила столь же упрямым молчанием. Непозволительная трата драгоценного времени, а ещё Петра запоздало устыдилась вырвавшегося крика души.

Малодушный, он был простителен новобранцу на первой вылазке, но никак не солдату из отряда Леви, однако на Оруо произвёл магическое мгновенное действие.

Хоть какая-то польза, и на том спасибо.

— Дай мне минуту. Я ей ногу перевяжу.

Жан окинул их подозрительным взглядом, но Бронированный на заднем плане явно волновал его намного больше, поэтому он, кивнув, бросил им короткое: «Поторопитесь», — и исчез с шипящим облаком газа. Оруо аккуратно ссадил её обратно на крышу и, тяжело присев, сдёрнул с шеи уже не особо чистый шейный платок.

— Я всё ещё против, чтоб ты знала, — плотно обернул рану вместе с подранной штаниной, безжалостно разорвал конец платка на две полосы, чтобы завязать тугим узлом, и по ткани начали расползаться тёмные пятна. На мгновение все мысли о смерти, Колоссе, Бронированном и творившемся вокруг аду вытеснило простое, как тогда в госпитале: «Его платок». — Копьё передашь мне, даже спорить не пробуй.

Просто кусок ткани — уже никак иначе, — крепко затянутый, с вышитыми в углу буквами «О» и «Б». Если они выживут, она обязательно подарит ему новый, а пока, несмотря на «вовремя» проснувшуюся нежность, Петра могла только с грустной твёрдостью сказать:

— У нас нет выбора.

— У тебя есть. Я его даю.

Она промолчала, с тревогой наблюдая, как быстро исчезают вдалеке фигуры Жана, Конни, Микасы и Саши. Голова немного кружилась, тело ломило, но это не поколебало её решимости подняться на ноги, одна из которых по-прежнему мешала притупившейся болью. Губы успели прошептать последнее «спасибо», прежде чем он отпустил её и протянул ладонь, жестом указывая на громовое копьё.

Аккуратно взял из рук в руки, зафиксировал, проверил во второй раз и только после этого, отерев ладонью лоб, взялся за рукоятки УПМ.

— Я всё ещё против, Петра.

На расцарапанные, изуродованные от неудачного падения руки было неприятно смотреть, но пришлось, потому что пальцы меняли положение курков. Петра постаралась расправить плечи и улыбнулась, глядя на глубокую морщину между его бровей.

— А я тебя не спрашиваю.