Призрак ягнёнка (2/2)

— Р-ю-ю-юджи-и-и-н, — протянул довольный Феликс нараспев и с зубастой улыбкой обернулся на мальчика из кустов, когда они зашагали к выходу из парка. — Это его девушка.

— Не девушка, — рявкнул Минхо злостно.

— Бывшая подружка, — хихикнул Ликс. — Но у него к ней до сих пор пылающая любовь. О! У вас похожие имена, только ты Хён, а она — ай! Больно!

Мелкий обиженно потёр затылок. Минхо, пригрозив, в шутку замахнулся ещё раз и передал взглядом мысленное послание: уебу, Пиявка.

— Ты не обращай на него внимания, он немного дикий, — Феликс решил идти сбоку, стеснив Хёнджина в центр. Минхо чуть не споткнулся. — И время от времени превращается в злую собаку.

— Как оборотень? — уточнил инопланетный мальчик.

— Типа того. Так что близко к нему не подходи.

Хёнджин захлопал глазами и, вопреки предостережению, подошёл ближе. В его зрачках заблестело любопытство.

— У меня есть собака, только она не оборотень, а анимаг, — поделился он. Минхо сконфуженно заломил брови. Макушка зачесалась. Возникло ощущение, что оттуда вот-вот прорастёт антенна и начнёт ловить сигналы из космоса. У Феликса был талант находить странных детей и тащить их всех в их компанию. Один Джисон только чего стоил. Всю первую неделю знакомства с ним Минхо был готов лезть на стены и подумывал об убийстве. Тихом, скрытном, без свидетелей. Он бы закопал его за старыми гаражами.

— Его собаку зовут Сириус, — пролепетал тем временем Феликс.

— Сириус — как звезда? — зачем-то поинтересовался Минхо.

— Сириус — как лучший на свете крёстный, — Хёнджин заулыбался.

Минхо чуть не споткнулся во второй раз и подумал: если Хёнджин оставит себе этого кота, он должен назвать его Римусом.

***</p>

В доме Чанбина как всегда творился какой-то бедлам. Праздновать его восемнадцатилетие пришли почти все.

— Вы принесли мне кота? — спросил он недоумённо, открыв им дверь спустя вечность, потом поднял взгляд и опешил: — И мальчика?

Феликс весело хохотнул. Хёнджин зачем-то обернулся, окинул взглядом пустое крыльцо, как будто ожидал, что кто-то стоит позади, и обиженно цокнул:

— Кот не подарок, — добавив: — Я тоже.

— Подтверждаю. Он вообще не подарок, — протянул Минхо угрюмо, протолкнувшись мимо именинника в дом, стены которого гудели от Radiohead. — Внутрь его лучше не приглашай.

Позади сразу же послышалось недовольное сопение и возмущённое «мяу». Отлично, разозлил двух котов. Хотя тот, что повыше, со своими худыми коленками больше был похож на ягнёнка. Или на призрака ягнёнка. Теперь Минхо понимал, почему Джисон с Феликсом так вопили. В мерцающих огнях стробоскопа и гирлянд Хёнджин действительно напоминал полтергейста. Такие водятся в старых домах, прячутся на чердаках. И всё-таки надо было его пощупать: у него кожа какая-то полупрозрачная, испещрённая маленькими сколами и трещинами — не такими, как разлом у Минхо в межреберье, но похожими — пропускающими свет.

— Эй, ты куда? — донеслось растерянное от Феликса. Минхо в ответ только рукой махнул и ринулся на шум, где было больше всего народу. Там и затерялся. И заскользил взглядом по лицам.

Не то, не то.

За роговицей почему-то застряли худые коленки и цветастые пластыри. Какое-то издевательство. Надо же было сочинить такую небывальщину: сбил космический шаттл (чем, рогаткой?) и обломки с экипажем захоронил под вязом. Странные-странные дети, один чудоковатее другого. Феликс их что, коллекционирует? Этих инопланетян.

Нужно было отвлечься и что-нибудь в себя влить. Голодная пустота снова пульсировала, требовала подпитки. Глаза побежали по головам, а потом…

— Минхо, и ты здесь, — пронеслось мурашками по спине, током по венам. Живое внутри вновь оживилось, затрепетало, зашевелилось. Тук-тук — застучало. Бум-бум.

Минхо приосанился и обернулся.

Рюджин стояла в полушаге. Вокруг них сновали туда-сюда потерянные подростки. Хохотали, смеялись. Разговаривали. Всё сливалось в высокочастотный фоновый шум, но он не мешал. Будто отражался от невидимого купола, которым их обволокло, точно пуховым одеялом.

Рюджин была в джинсах и мягком бежевом кардигане. Минхо ещё помнил его запах, его текстуру, и сейчас при виде той, по ком не угасали чувства, внутри взрывались сверхновые, а в разломе искрили вспышки, космические фейерверки, и мелкие царапинки забивались звёздной пылью.

— Где ещё мне быть? — вопрос сорвался с губ прежде, чем успелось себя одёрнуть.

Девушка, заправив прядь волос за ухо, растерянно встрепенулась. Подвеска на её запястье зашелестела бусинами. Минхо помнил и её тоже.

— Не подумай, что я не рада тебе. Я дико расстроилась, когда увидела в кухне Феликса, но не увидела тебя! — она накрыла губы кончиками пальцев, спрятав за ними улыбку. — Они с Джисоном и ещё каким-то мальчиком показывали аквариум чёрному коту. Это показалось мне забавным.

Минхо гулко выдохнул, будто словил удар в живот. Должно быть, это всё проделки призраков с чанбинова чердака. И то, что в его щеках закололо и потеплело, тоже не его вина.

— Да, забавно, — глупо повторил он.

И чувствовал себя так же: глупо. Рюджин светилась, точно рождественская ёлка, выглядя донельзя счастливой, и Минхо смотрел на неё грустными горящими глазами, ощущая трепет. И давил-давил-давил его в себе, хотя хотелось подпрыгнуть до потолка и, может, расколоть череп о навесную лампу. Она гигантская.

А в голову снова лезли коленки. Толкались, толкались.

— Я хотела тебя кое с кем познакомить, — голос задрожал.

Реальность с ним задребезжала, затрещала по швам, и из прорезей в ней показалось что-то уродливое. Как внутренний зверь, который тоже заклокотал в разрыве солнечного сплетения.

Клац-клац.

Рюджин засветилась ярче — была теперь не рождественской ёлкой, а квазаром — когда взяла за руку девочку с копной ярко-рыжих волос. Их руки идеально вплетались пальцами, и Минхо почему-то повеяло запахом черешни.

— Это Черён.

Даже имя подстать. Черён. Как ягодная сласть с косточками. В груди плаксиво завыло чудище — пришлось приложить титанические усилия, чтобы этого не показать, хотя Минхо не уверен, что его лицо не перекосило от боли. А он, наивный, думал, что привык.

И сейчас ему хотелось кричать, срывая голос, биться головой об пол и стены, выворачиваться костями и расщепляться на молекулы.

Рюджин продолжала улыбаться, а потом…

— Мне нравятся твои уши, — вклинился в шум звонкий мальчишеский голос. Рядом послышалось кошачье урчание.

Минхо заметил, как глаза Черён мультяшно округлились, и ему невольно вспомнился Сид из «Ледникового периода». Хёнджин возник с его левого бока, задел плечом плечо, которое вдруг будто воспламенилось от контакта. В воздухе что-то колыхнулось, заискрилось.

— Они такие большие, как планеты!

Черён оскорблённо воскликнула, принялась торопливо развязывать косу и прятать уши-планеты за волосами. Даже Радиоголова вдруг умолкла — только страбоскоп продолжал создавать световые мерцания. Было чувство, будто они застряли в раскрутившейся космической юле.

Минхо почему-то стало стыдно за Хёнджина, особенно когда он напоролся на осуждение во взгляде Рюджин, что обняла за плечи подругу — у той в глазах блеснули слёзы — и увела её в другую комнату, не удостоив Минхо даже крошечным словом на прощание.

За стыдом завозилось раздражение. Хёнджин продолжал стоять рядом и хлопать глазами, будто не понимал, что только что разрушил чью-то самооценку. Чёрный кот в его руках замяукал.

Минхо обратился к застывшему в двух шагах Феликсу и прорычал:

— Надо было оставить этого припизднутого там, где ты его подобрал.

— Не говори так, — попытался вступиться младший. — Он ведь хотел сделать комплимент!

— Пусть сначала на камнях потренируется, а потом уже коммуницирует с людьми.

Хёнджиновы глаза сверкнули не слезами — даже не обидой, когда Минхо на него посмотрел, но по тому, как едва заметно дрогнули его плечи, было ясно, что где-то внутри ему закоротило контакты, отвечающие за эмоции. Стало немножко совестно. Совсем чуть-чуть кольнуло в груди, но Минхо проигнорировал это чувство и отвернулся.

Чёртовы призраки. Чёртовы инопланетные призраки ягнят.