Призрак ягнёнка (1/2)

ну, призраков гораздо труднее увидеть. но когда вы внезапно переходите из тёмной комнаты в освещённую, появляются пылевые кролики!

— тацуо</p>

***</p>

В воздухе стояло что-то заунывное, скорбное, и в груди раздражающе кололо. Хотелось расчесать это зудящее чувство остриженными ногтями, расцарапать его до красноты, до мяса, залезть пальцами в пространственный разлом меж рёбер и рассечь его ещё на сотню маленьких червоточин, а после каждую закупорить ватой и металлическими опилками, чтоб перестали кровожадно пульсировать. Минхо казалось, он был тюрьмой для плотоядного чудища, сбежавшего со страниц детских сказок — уродливого, клыкастого — что сосало через трубочку его душу и, вечно недоедавши, голодно рокотало.

Хлоп-хлоп. Клац-клац.

От его присутствия в костях отвлекали только дешёвые сигареты.

Он медленно затягивался уже третьей, стряхивал пепел в воображаемую пепельницу и задумчиво вглядывался куда-то за горизонт, где как раз догорало багровое зарево. Всполохи закатного солнца тлели, точно угли в потухшем костре, и вместе с ними тлело что-то внутреннее — что-то потустороннее, как говорил Сынмин, что-то неопознанное, непонятое, но живое. Да, самое живое из всего имевшегося.

— Бро, — за спиной вдруг послышался бодрый, чуть виноватый голос Феликса, а секундой спустя на плечо опустилась маленькая, но крепкая ладонь. — Сорян, мать погнала меня за яйцами, когда я сбегал через окно. Наорала, блин. Отвертеться не получилось, сам понимаешь, — он шмыгнул. — А ты давно тут стоишь? Замёрз?

Минхо потушил окурок носком кроссовка, втёр пепел в пожухлую траву и прохрипел:

— Задубел, — хмуро. — Пошли.

— Погодь, нужно ещё кое-кого подождать, — мелкий прытко ухватил его за локоть своей маленькой крепостью.

— Разве Сынмин не отказался идти?

— Отказался, да, — закивали в ответ. — Мы Хёнджина ждём.

Ё-моё, какого ещё Хёнджина?

— Хёнджина, ну, — цокнул Феликс, заметив его недоумение, потом снова шмыгнул и, сгримасничав, почесал нос. — Я тебе про него рассказывал.

— Что-то не припомню.

Феликс поднял от земли нечитаемый взгляд и призадумался. Выражение его лица сделалось совсем уж комичным.

— Ну, призрак, — заговорил он так, будто это самая очевидная вещь на планете, а потом вдруг резво крутанулся на пятках, натянув на голову капюшон худи, и замахал руками. Расшитые стразами лампасы на его мешковатых укороченных джинсах блеснули в свете тусклого уличного фонаря, замигали звёздами. Кого бы он там ни пытался изобразить, это точно был не призрак. Скорее уж птеродактиль. Или дементор. — Помнишь призрака на заброшенном кладбище?

Минхо заторможенно кивнул. Феликс с Джисоном как-то в четвёртом часу утра затарабанили ему в дверь с воплями о приведении. Пришлось погнать их с лестничной площадки шваброй и строго-настрого запретить ночевать на кладбищах.

— Так вот, это был вовсе не призрак, а мальчик. Живой, — зачем-то добавил.

— Вы что, снова таскались к могилам?

— Неоновые надгробия! — воскликнул Феликс. — Так Хёнджин говорит. Он там гирлянды развесил. На батарейках. Скажи, прикол! Мы предложили ему вместе позалипать на Кольца Сатурна.

Закатив глаза, Минхо снова по привычке потянулся к пачке в кармане. Что эти дети находили в Кольцах из водяного льда, пыли и космического мусора? Ну, прикольно в первый раз, зачем же пялиться на них трижды в неделю?

— О! — мелкий взбудораженно подпрыгнул и засучил правый рукав. Из-под него выглянуло бледное тонкое запястье. — Смотри, чо покажу.

Он ткнул пальцем в переводную татуировку с изображением какого-то пучеглазого чучела. Под определённым углом в нём можно было узнать самого Феликса.

— Это лягушка?

— Это ленивец Сид из «Ледникового периода», — цокнули ему в ответ, мол, как можно этого не знать? — У Хёнджина целая коллекция с приколюхами. Он ещё и ракушки собирает. Как тебе?

— Уродливо.

— Чума! — победоносно воскликнул Феликс. Минхо покачал головой и снова закурил.

Курить хотелось жутко, а ещё хотелось сдвинуться уже с этой точки под противно жужжащим уличным фонарём. Кем бы там ни был этот Хёнджин, Минхо его уже недолюбливал.

— Может, его сбила машина? — предположил он вслух и дёрнулся от тычка под рёбра.

— Хватит распространять инфекцию, — Пиявка скривил губы. Пиявка — потому что кровосос, и инфекцией он называл пессимизм.

— Или грузовик, — Минхо всё равно продолжил. — Или междугородний автобус. Или…

— Космический шаттл, — вдруг перебило что-то из-за куста.

Они с Феликсом синхронно дёрнулись, повернули головы. Куст опять заговорил:

— Только это не он меня сбил, а я его.

Листва зашелестела. Послышался хруст веток. Минхо, было, хотел предложить другу улепётывать, пока их не сожрало затаившееся нечто, но тут из-за цветочной шапки показалась человеческая макушка с копной светлых коротко стриженных волос. За макушкой выглянуло маленькое лицо, а потом из куста вывалился мальчик с котом в руках.

Откуда он? С Луны?

— Я похоронил обломки вместе с экипажем на кладбище под старым вязом. Могу показать, — он говорил обычным человеческим голосом, а потом заговорщически прошептал: — если не боитесь.

— Хёнджин, ты держишь в руках проклятие! — Феликс первым стряхнул оцепенение, натянул рукава худи обратно на пальцы и подбежал к странному мальчику.

Только сейчас до Минхо начал доходить смысл его слов. Кот в чужих руках был абсолютно чёрным и смотрел враждебно. У него были маленькие подвижные ушки и темнющие глаза — такими же тёмными были глаза вывалившегося из куста инопланетянина. Они оба будто потерялись на Земле случайно.

— Он проклят человеческими предубеждениями, — даже говорил этот мальчик как-то совершенно не по-здешнему.

Феликс, склонив голову, принялся гладить кота по холке. Тот спокойно принимал ласку, но смотрел по-прежнему настороженно, а Минхо тем временем залипал на худые коленки с цветастыми пластырями.

Мальчишка отличался. Даже Феликс со всеми его стразами и бусами из бисера казался не таким… необычным. Минхо смотрел и впитывал. Созерцал.

«Хёнджин» — нехотя укладывалось на языке. Имя казалось слишком земным, но в какой-то степени подходило мальчику. Было такое же долговязое и угловатое. Одет тот был в широкие джинсовые шорты и несуразно большую толстовку, в которой несмотря на весь свой немалый рост казался каким-то крошечным. Минхо думал, что он мог бы уместиться в его кармашке. Прямо рядом с пачкой сигарет. Прямо напротив чего-то потустороннего, но живого.

Да, живого. Вдруг заколотившегося. Тук-тук.

Мальчишка тоже смотрел на него изучающе. У него были внимательные глаза. Чёрные, как червоточины. Обрамлённые пушистыми ресницами и родинкой. И то ли дело было в тусклом свете фонаря, то ли в маленьком комочке тьмы, расплывшемся в его бережных ладонях, но Хёнджин был цвета первого снега. Такие обычно продаются на полках магазинов в красивых упаковках с кучей дополнительной атрибутики. Острые коленки-шарниры только подтверждали догадку. Значит, где-то были вставлены голосовая коробочка и батарейки.

— Минхо, подойди, поздоровайся, — Феликс запричитал и потянул его за рукав раритетной кожаной куртки, которую Минхо когда-то спиздил у отца. За это получил шлепок по ладони. — Грубиян.

— Ты и есть тот призрак с кладбища? — вопрос прозвучал безынтересно.

Хёнджин очень медленно моргал. Как будто разрядился.

— Я не призрак, — замотал головой и зачем-то протянул ему свою руку. — На, потрогай, если хочешь. У меня есть кожа, кровь и всё такое. Разве призраки умеют говорить?

— А что, не умеют?

— Не знаю. Я ни с одним ещё не разговаривал.

В воздухе вдруг раздалось урчание кота. Минхо скосил на него взгляд, наткнулся на два обсидиана, что зловеще мерцали в темноте. В собственных глазницах будто запершило.

— Мы опаздываем к Рю… э-ээ, — он больно прикусил язык, исправился. — К ребятам.