Глава 3. Разговор Ки и Кадзуми. Любовь к сладкому. (1/2)

Предусмотрительно выпитое снотворное позволяет Акачи без тревоги и перебоев проспать чуть ли не до обеда, в который он лениво поднимается на кровати, медленно соображая, что он и кто он. Время на часах кажется удивительным – вот уж поспал так поспал. Лишь бы это положительно сказалось на вредном организме и хоть на время он замолчал в требованиях отдыха.

А пока стоит разобраться с завтраком, и юноша даже находит в себе силы самостоятельно его приготовить, одновременно с этим перебирая в голове какие у него рабочие планы на ближайший месяц. Чтобы удостовериться в правильности своих воспоминаний, он берёт телефон с заметками в нём, но первее внимание привлекает сообщение от босса.

Видать, события ночи, о которых Акачи не ведал, сказались не лучшим образом на настроении начальства, поэтому он срочно вызывал своего подчинённого к себе. Три часа назад.

На глубоком выдохе юноша закатывает глаза и откидывает телефон рядом с собой на стол, не собираясь торопиться – а смысл, если он и так опоздал на три часа.

После завтрака ему приходится пересилить себя и одеться во что-то приличное перед походом на смерть. С максимальной неохотой, проклятием всего живого и неживого Акачи заставляет себя снова отправиться в здание организации и там подняться на самый высокий этаж, чтобы его оттуда, вероятно, скинули.

Постучав в дверь и услышав разрешение войти, начинается аттракцион необоснованной ругани: почему убиты трое, а не пятеро, почему то, зачем сё, надоел своим существованием и далее по списку. Сам юноша, по факту, был не нужен боссу, он просто выступал в качестве принимающего негатив объекта, но спустя минут десять распинаний он не выдержал:

— Если я настолько бесполезен, то застрелите меня. Либо прекращайте.

Холодный, подобно льду в зимнем море, голос Акумы прекратил поток речей главы, вызвав у того шок. Нет, он и раньше слышал подобную дерзость от своей игрушки, но сейчас это было выше его сил, поэтому он и в самом деле достаёт пистолет и направляет его на юнца.

Тот не изменился в лице и не думал защищаться или брать свои слова назад, лишь продолжал в упор смотреть на Кадзуми. Прозвучал выстрел, однако пуля прошла мимо недрогнувшего лица, после чего на весь кабинет был слышен неприкрытый посыл как можно дальше, что Акачи сразу же исполняет и уходит из кабинета.

За его пределами, не выдерживая скопившейся злости, наёмник ударяет стену кулаком, разбивая костяшки, но дышать явно стало легче.

Вот ведь гад неугомонный, а день так неплохо начинался.

Сон так и не пришел к Ки после ночных событий. Вплоть до шести утра мужчина просто сидел на полу откинув голову на диван. Именно в это время его телефон начал трезвонить. Естественно, звонки были от Кадзуми. Были и СМС, но мужчина просто делал вид что не видит и не слышит их. Он был готов смыть чертов телефон в унитаз, но не мог, все же устройство было ни при чем. В итоге, выключив назойливый аппарат Ки решил сделать полезное дело, хотя после произошедшего это было гораздо сложнее. А полезным делом было — составление отчета по одной работенке, о которой просил Кадзуми. Уже от этого у Ки начинали чесаться зубы. Но все же пересилив себя и сделав свою работу, мужчина отправился гулять.

Холодный осенний воздух бодрил и отрезвлял, помогая привести мысли и эмоции в порядок. Ки бродил, не разбирая дороги. В итоге, когда люди уже заканчивали обедать и расходились по своим рабочим местам, мужчина забрел в кофейню недалеко от офиса. У этой кофейни была стеклянная стена с барным столом, откуда было хорошо видно главный вход. Туда-то бывший военный и сел, в надежде увидеть как Кадзуми выходит и куда-нибудь уезжает, чтобы зайти и закинуть отчет. Он совсем не хотел сейчас с ним встречаться. Но при этом сидя вот так не мог не восхититься смелостью старого друга. Расположить свой офис в месте, где так хорошо просматривается вход. Словно говорил: ”Вот он я, идите и делайте что хотите, мне все равно на ваши слежки”. Мужчина был в глубокой прострации и не замечал ничего и никого вокруг. Бедная официантка несколько раз подходила, предлагая ему подлить еще чая, но посетитель никак не реагировал, в итоге ей оставалось просто сдаться.

Примерно в то же время, что и Ки лениво следил за выходом, из здания офиса выходит Акачи, потирая ноющую и подтекающую кровью руку. От переизбытка злости он даёт несчастному зданию пинок, после чего заходит в находящуюся рядом аптеку и покупает бинт.

Фармацевт заботливо предлагает обработать руку и в целом излучает желание помочь покупателю, но юноша находит в себе силы для мягкого и вежливого отказа. В конечном итоге он выходит из магазинчика и начинает сразу на ходу, имея огромный опыт быстрой самопомощи в бою, перевязывать себе руку.

Казалось бы, дел у него совершенно никаких, иди себе домой и отдыхай, правда угасающая злость требовала компенсации в виде чего-нибудь сладкого. Акачи чертовский сладкоежка, что он от всех скрывал. Какая жалость, его не застрелили, стоит себя утешить за очередной вынужденный жить день.

Поэтому юноша заходит в близлежащую кофейню, в которой обычно восхитительный клубничный бисквитный торт по кусочкам, да и кофе у них не дурное. Он сразу подходит к прилавку и вывеске с расценками, не замечая Ки, хотя что-то в голове щёлкнуло о необходимости соблюдать некую осторожность.

Прошедший знакомый силуэт привел Ки в чувство. Он не смог точно зафиксировать кто это был, но это был точно кто-то, кого он знает. Мужчина хотел отпить чаю, но уже поднеся чашку ко рту понял, что она пуста. Так что ему пришлось слезть с нагретого места и пойти на кассу, чтобы заказать еще чаю. Уже встав в очередь, он понял, что стоящий перед ним молодой человек никто иной как Акачи, который в данный момент с большим любопытством рассматривал тортики на витрине.

— Акачи-кун? — тихо окликнул Ки.

Неожиданно пойманным с поличным юноша чуть дёргается и поворачивается на знакомый голос. Перед глазами появляется силуэт Ки, отчего некоторое облегчение с мягким выдохом не заставляет себя ждать.

— А, Ки-сан, здравствуй.

Наёмник и в самом деле был немного удивлён подобному стечению обстоятельств, но старался держать нейтральное спокойствие на лице. Ему быстро удалось смениться в настрое на нечто более холодное, дабы не вызывать много подозрений у коллеги.

– Решил отдохнуть за чаем?

— Можно и так сказать. Что с рукой? — стараясь соскочить с не самой приятной темы спросил Ки.

Пристальный взгляд старшего заставляет немного отвести свой собственный в размышлении над ответом, правда на сей раз он решил не отпираться:

– Встреча с боссом.

В этот момент его мягко окликнул бариста, так как подошла его очередь, но Акачи уступил место для Ки, исходя из соображений вежливости и возраста.

Тот улыбнулся, но противится не стал. Заказазом на этот раз стал не чашка, а чайник зелёного чая. В ожидании сдачи, Ки спросил Акачи:

— Ты уже выбрал место?

Пока Ки заказывал и расплачивался, юноша последним брошенным на витрину взглядом разбирался сам с собой что он больше хочет, и один из голосов говорил о чувстве стыда перед коллегой, но желание сладкого оказалось громче. Мимолётно Акачи отрицательно мотает головой на вопрос мужчины:

– Нет ещё.

— Если захочешь присоединиться, я сижу за столом у стеклянной стены, — проинформировал Ки, взял свой чайник и пошёл на место.

Ответ Акачи на вопрос о состоянии руки дал мужчине понять, что Кадзуми все ещё внутри. «Если сядет рядом, надо будет извиниться, если бы не… Он бы на нем не сорвался», — подумал при этом мафиози, он действительно чувствовал себя несколько виноватым перед пареньком.

Акачи заказал себе всё же тот самый клубничный тортик и капучино, с чем решил принять приглашение Ки и сесть за его столик.

– Никому ни слова про это.

Юноша прекрасно знал, что сидящий перед ним не будет распространяться о любви наёмника к сладкому, но решил уточнить.

Взгляд на мужчину не в самом лучшем физическом состоянии позволяет сделать вывод об отсутствии в очередной раз отдыха, вызывая сожаление.

– Так и не удалось поспать?

Чего не скажешь о самом Акачи, уж на него часы сна повлияли вполне себе положительно, выражаясь даже на лице.

Первые слова юноши немного загнали мужчину в тупик, в конце концов он не видел, чтобы тот делал что-то странное. Но присмотревшись к заказу Акумы понял, что впервые видит, как он ест сладкое. Что ж, раз паренёк не хочет распространяться об этом, он не станет этого делать. При словах же Акачи про сон, перед глазами Ки снова пронеслись события прошедшей ночи, заставив того вздрогнуть.

— Нет, не удалось.

Ещё раз скользнув взглядом по забинтованной руке, Ки сказал:

— Это… Прости, боюсь, что в сегодняшнем его срыве есть и немного моей вины.

Мужчина не знал куда деть свой взгляд и в итоге тупо уставился в содержимое чашки.

На высказанное предположение о причастности Ки к поведению босса заставляет паренька слегка нахмуриться в непонимании.

– То есть «немного твоей вины»?

Если между этими двумя что-то успело произойти, пока он был на задании, то как-то неудачно они выбрали время и лишили наёмника увлекательного зрелища. Правда, судя по всему, именно это вызвало сегодня бессонницу у коллеги. Тыкаясь вилкой в ягодку клубники Акачи решил сразу успокоить мужчину перед собой:

– Не ты ведь заставил его орать и стрелять, чтобы я потом от психа стену ударил.

— Он в тебя выстрелил? — Ки не повышал голос, но вопрос все равно звучал грозно.

Продолжая разговор так, будто не произошло ничего страшного или неординарного, Акачи съел клубнику и слегка кивнул.

– В меня, но не совсем. Мимо пролетело, после чего он меня послал.

На лице было нарисовано спокойствие, не свойственное описываемой ситуации, которая, видимо, наоборот зацепила самого Ки.

– Я сам его довёл до этого. Нечего было орать какой я плохой и бесполезный, поэтому предложил ему либо уже пристрелить меня, либо заткнуться. Опять не сделал ни то, ни другое.

Ки еще раз посмотрел на вход в здание. Ему все еще не хотелось идти внутрь, но теперь он чувствовал, что и отсиживаться здесь было не выходом. Осушив чашку, он поднялся и накинул пальто:

— Все же, придется передать отчёт ему лично, — пробурчал он.

Попрощавшись с Акачи, мафиози поспешил в офис.

Поднимаясь на лифте, Ки чувствовал, что его разум на грани краха, еще чуть-чуть и просто легкая паника превратиться в приступ. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, он смог немного прийти в себя, прежде чем толкнуть дверь кабинета.

— Твой отчёт, — бросил он перед Кадзуми папку с документами.

Тот опешил. Он не ожидал, что так скоро увидит своего «друга» после произошедшего. Решив, что это шанс исправить произошедшее, босс хотел было заговорить. Вот только Ки не собирался давать ему такую возможность. Он пришёл сказать ему пару ласковых и уйти. Если после этого тот ещё раз ему позвонит, то он даже был готов взять трубку. Но личная беседа была вне его планов.

— Какого черта? Я уже молчу о произошедшем ночью. Но какого хера ты срываешься на других? Злишься на меня? Будь добр дождаться, когда я отойду и соблаговолю взять чёртову трубку. Вот тогда ругайся сколько душе угодно. Если не можешь подождать, иди в тир постреляй, раньше тебе это помогало, о, или должников и крыс побей, тебе же это тоже нравится. Хватит переносить злость на непричастных к нашим проблемам. Я уже молчу о выстреле, — мужчина говорил все это на одном дыхании и не свойственном ему повышенном тоне. Он действительно был зол.

Кадзуми оставалось только выслушивать тираду Ки и ждать ее конца. Но услышав ее последнее предложение он тоже пришёл в ярость. Он понял о ком конкретно шла речь и его переклинило:

— Почему ты вечно за него заступаешься?! Не говори мне, что ты теперь с этим выродком!

— Что за чушь ты несёшь?! Что плохого в том, что я за него заступаюсь? Это ты забыл, что он человек, а не вещь.

— Он всего лишь инструмент! Похоже, мне все же придётся от него избавится, раз он тебе так нравится.

— Тогда кем был для тебя я?! — не выдержал Ки.

От его слов Кадзуми застыл.

— Вещью, игрушкой, инструментом, экспериментом?

— Рю… — босс неосознанно хотел позвать своего бывшего по имени.

При этом в его голосе были нотки теплоты. Но Ки пресек его.

— Ты всегда делал только то, что хотел, наплевав на чувства других. Поэтому я ушёл. Я не вернусь к тебе, Кадзуми, пойми наконец. Акачи здесь ни при чём. Хватит срываться на нем, я уже молчу о том, как ты его нагружаешь. Он не вещь, не может выдержать больше определенного. Скажу так, если не хочешь, чтобы я совсем прекратил с тобой внерабочее общение, будь добр, обращайся с ним как подобает обращаться с обычным работником, — договорив, Ки направился к выходу.

— Почему ты так заботишься о нем, если вы не вместе? — спросил Кадзуми, упав в кресло.

— Что плохого в том, чтобы помогать человеку, который не может позволить себе защитить себя? Когда-то ты это понимал, Кадзу.

После этих слов прозвучал громкий хлопок двери. Оставшись один в тишине, босс спрятал лицо в ладони. Он мог выдержать сколько угодно критики, мог забить на то, что его игнорировали. Кто угодно, но только не Ки. Этот мужчина был его самым большим провалом. Он уже потерял его любовь и не был способен отказаться от его дружбы. Хорошо, если он хотел, чтобы он относился лучше к этому инструменту, он это сделает. Как он там говорил? «Полезный инструмент»? Замечательно, тогда теперь он станет «любимым и незаменимым инструментом». Такие вещи действительно стоило беречь. Немного придя в себя, Кадзуми глянул на принесенную Ки папку и моментально стал читать ее содержимое.

Выскочив из офиса, Ки прислонился к стенке здания и судорожно закурил. Паника практически полностью поглотила его, но свежий холодный воздух и никотин немного облегчили состояние.

Неожиданное заявление Ки застаёт юношу врасплох, поэтому он с лёгким удивлением в чёрных глазах смотрит на поднимающегося из-за стола мужчину. Подобная смена настроения старшего вызывает ступор, поэтому он не успевает сказать что-то на прощание и остаётся один, смотря ему вслед.

Он сказал что-то не то? Видимо, стоит продолжать держать язык за зубами и не посвящать кого-либо в свои дела. Хотя перед Ки ему, на удивление, было спокойнее что-то говорить.

Разобравшись с желаемой вкусняшкой и видя выходящего из здания коллегу, Акачи встаёт и мягко прощается с персоналом, выходя на улицу. Он быстро пересёк дорогу, оказавшись рядом, и протянул мужчине в стакане его недопитый чай, который он попросил официантку перелить. Ки выглядел на взводе, плюс курящий, так что зелёный чай будет уместен.

– У тебя руки трясутся.

Ки глянул на руки, которые действительно тряслись как сумасшедшие.

— О, и правда, — тупо сказал он и сполз по стене, сев на корточки.

Та тирада полностью его опустошила, не удивительно, что паника так быстро пришла его атаковать. Сейчас от его обороны не осталось и следа. Шум на улице и голоса людей стали казаться громче чем обычно. На эти звуки подсознательно наложились воспоминания военных времён. Казалось, что ещё секунда и прилетит бомба, которая разворотит тут все. Мужчине хотелось закрыть уши и убежать обратно к себе в квартиру. Его сердце скакало как проклятое. Собрав остаток сил, он все же забирает из рук Акачи стакан с чаем, кивая в знак благодарности.

Глоток зелёного чая действительно его немного успокоил, хотя и не сильно. По крайней мере, ему перестало слышаться, что люди говорят на иностранном языке.

Видеть Ки в подобном состоянии кажется чем-то жутким, но вчера тот видел его самого примерно таким же, так что теперь они равны. Юноша молча садится рядом с ним, подперев его плечо своим, дабы хоть немного дать понять, что тот не один здесь.

Непонятно откуда в нём проснулась подобная сентиментальность, возможно, каждый добрый поступок шпиона в его сторону поспособствовал этому. Сейчас он просто не мог позволить себе оставить Ки одного, особенно сейчас.

– Если захочешь о чём-то поговорить или просто высказаться, то я к твоим услугам.