уже ничего не осталось (2/2)

— Хочешь? — Он протягивает косяк в сторону Джонни.

— Не хочу.

— Ну и зря! — Цокает Джайро, укладываясь на диване. — Трава клевая. Через нее можно слезть с иглы, представляешь?

— У меня нет нужды слезать, чтобы не попадаться на глаза строгому папке.

Джайро закатывает глаза.

— Я с ней даже есть начал, аппетит проснулся. Так вкусно поел вчера дома! Думал, у меня пузо разорвет! Моя матушка, конечно, всегда вкусно готовила. Но с травой все стало совсем иначе — так вкусно я никогда не ел. А еще, знаешь, — Джайро активно махал свободной рукой и лыбился, — под ней так кайфово трахаться. Я думал, у меня хуй уже никогда не встанет. — Он делает паузу, чтобы выхаркать из себя весь звонкий громкий смех. — А там все вернулось. Волной, понимаешь. Бля, меня совсем не волновало, с кем ебаться. Я только ел и сношался.

— Ну щас курну и побегу трахаться. — Джонни устало смотрит на Джайро из-под бровей.

— Какой же ты вредный! — Смеется Джайро, затягиваясь в очередной раз.

Бессвязные приставучие песенки липнут к обшарпанным стенам. Джайро говорит, говорит и говорит. Он бормочет бессвязные фразы, сам же над собой смеется. И напевает глупые такие же бессмысленные мотивы. Иногда он выплевывал из себя все же что-то более вразумительное и здравое, но Джонни ничего не отвечал. Как и на предыдущие словесные харкания. Джонни только разглядывает пятна на своих штанах. В один момент Джайро подрывается и садится на кровать, уставившись на Джонни:

— Я бы хотел кислотой закинуться. Чтоб, знаешь, прям в башку ебнуло. И улететь отсюда.

— Ну попробуй.

— Попробую. Как-нибудь. Найти бы только. — Джайро встает с кровати. — Больше всего я бы хотел попробовать ДМТ. Или, знаешь, отвары, которые индейцы делают. Какие-то травы особые собирают. Говорят, они открывают скрытые способности… Телепатию, например. Ты слышал про телепатин? Он из растения в бассейне Амазонки получается. Я не помню название… Что-то на а? У? Ауа… Аяу… Аяу-аска! Я уверен, что это правда. У нее эффект почти такой же, как и у ДМТ. Он подобен предсмертным переживаниям… он дает опыт общения с божественной сущностью…

Джонни молчит. Он хлопает глазами, устало смотря на Джайро. И все слушает, как тот с упоением рассказывает про южные травы.

— Как ты думаешь, с иглой можно так сделать?

— Что?.. Как?

— Ну, вмазаться так, чтоб быть на грани смерти, но не умереть. Совсем на грани. Чтобы быть максимально близко к смерти. Чтобы ощутить то же самое, что и под кислотой или во время умирания.

— Не знаю. Попробуй.

— Да, я хочу. Хочу попробовать. Я же благословен, я в любом случае не умру. Я все так рассчитаю, что смерть проебется.

Очередная затяжка бьет в голову. Джайро плавно раскачивает плечами и бедрами. Тело дуреет. Он пропускает пальцы в волосы, откидывая голову назад — разум больше не нужен. Только плоть, насыщенная зеленой энергией. Что так выбивалась наружу. Каждая клетка трепетала в замедленном танце. Но музыка ему не нужна. Само тело производило музыку. Джайро расхаживает по скрипучему полу. Комки грязи липнут к его пяткам.

— Мисс Удача поможет мне. Мисс Удача спасет меня. — Приговаривает он.

Трава тлеет возле заляпанных кружек. Битых рюмок. Использованных машинок. На пятнистом столике. От упавших мимо пепельницы сигарет. Джайро стягивает с себя майку и отшвыривает ее на пол. Нежность шершавыми прикосновениями щекочет его торс. Опускается на бедра. Джайро кружится, задрав голову к потолку. Паук качался возле пыльной люстры. Мошки ползали вокруг него. Расползались трещины на потолке. Джайро стискивает волосы на макушке и разводит руками.

— Вся вселенная в голове. Да-да, взорвется. Покажет мне.

Лохматые волосы закрывают спину. Джайро натягивает резинку на пальцы. С комками пыли смешивались выпавшие волосинки. Муха проползла уже третью звезду на штанах. Перебирает лапками на голубой ткани. Помятой, стертой. Пропитанной слюнями и рвотой. Голова валится на бок с уставшей шеи. Джонни шумно вздыхает. Лицо снова дымится. Джайро плавно и неспешно обходит Джонни со спины. Ласкает его по груди. Поднимается выше, к подбородку.

— Ну давай. Не вредничай. — Широко улыбается Джайро, приставив косяк ко рту Джонни.

Затяжка. Джонни откидывает голову к плечам Джайро. Затягивается вновь. Джайро медленно водит руками по мешковатой кофте. Волосы сильнее лезут в лицо. Падают на голубые плечи. Мягкие губы гладят худые скулы. Греют холодное лицо. Оно на вкус, как тоска. Как горечь, смешанная с утратой. Но кончик языка оставляет влажный след на щеке. Джайро крепче прижимается. Джонни растворяется в его объятиях.

Джонни растворяется в ее объятиях. Он оборачивается к своей девушке. Азиатке в розовом платье до пола. С аккуратно уложенной короткой прической. Она тянет его в поцелуй, небрежный и смазанный, но полный той пьяной любовью. Что они успели выпить. Она обходит диван и усаживается рядом с Джонни, обняв его за шею. Языки цепляют друг друга в ночных красках. Друзья Джонни кличут его. Джонни машет рукой в ответ. Пьяные возгласы перебивают музыку. Джонни допивает свою стопку.

Тепло растекается по телу. Греет душу. Он криво улыбается всем знакомым, но ни с кем не хочет говорить. В темноте он даже не мог разглядеть, кто это — они все так похожи. Их лица смазаны. Однотипны. Они и сами не хотели подходить ближе. Только в алкогольном лицемерии тянулись друг друга целовать. Пальцы сминают платье на аккуратной талии. Джонни шепчет ей очередные глупости, которые произносил уже кучу раз. Куче разных девушек. Она смущенно опускает взгляд на грудь. Тихо хихикает. Ее щеки розовеют от пьяного шепота. Аккуратные ногти гладят Джонни по щеке. Она целует его в губы.

— Пойдем танцевать? — Он тянет ее за руку.

Музыка разогревает их тела. Розовое платье кружится в толпе. Неуклюжие поглаживания сливаются в танце. Стук веселья из бутылок. Топот каблуков. Громкие разговоры. Но их это не волнует — они танцуют. Танцуют, отдаваясь лишь музыке. В перебивке со смехом.

В перебивке с криком.

Визг заглушает плавную мелодию. Она рыдает в ладони. Джонни тянет шею назад. Но тело с трудом шевелится. Он не различал ни одно лицо, но это… Это лицо. Единственное, которое он так отчетливо видит. Гнев давит на глаза. Трясущиеся руки роняют пистолет. Джонни знает его. Он не может вспомнить. Он переводит взгляд на окровавленные пальцы. Момент вечностью расплывается у него в глазах. Джонни падает на заляпанный пол. Под женский плач и мужские выкрики.

Джонни трясется. Он вертится на холодном паркете. Выгибает спину и вытягивает руки. Легкие настолько сдавлены, что даже вздох кажется ношей — грудь разрывалась от непрерывного приступа чиха. Сопли стекали в рот — и Джонни выхаркивал их в лужицу возле себя. Он щурился от подступивших слез, пока драл ногтями глотку от тянущих спазмов. Каждая крупица на его теле корчилась в удушье.

— Сейчас будет легче, сейчас.

Джайро раскладывает несколько пачек кодеина на столике. Подхватив Джонни подмышки, он перетаскивает его на диван. Таблетки валятся из дергающихся пальцев. Джайро сам кладет их в рот Джонни. Его тепло проходит по глотке вместе с горячим чаем. Джонни хватается за кружку, которой Джайро поил его. И сильнее жмется в крепкие объятия. Затем Джонни валится на бок. Он обнимает подушку и хнычет, судорожно перебирая наволочку.

— Кайфа не принесет. Но хотя бы станет лучше. — Джайро выдавил пару таблеток и себе, запив их чаем.

Кашель постепенно спадает. Джонни переворачивается на спину. И дышит. Дышит. Шумно, полной грудью. Каждый вздох приятной дрожью отдает в измученных клетках. Сейчас им спокойнее. И Джонни тянется за кружкой уже остывшего чая.

— А я верил, что ты вообще не подсядешь. Ты долго держался.

Джайро молчит. Опустив голову, он всматривается в пыль на полу.

— Ну да. Держался. Но чем дольше я вмазывался, тем больше становилось похуй. В один момент я просто перестал сдерживаться. Последствия меня уже не волновали. Я хотел только одного — вмазаться. А потом еще раз. И еще.

Кружка со стуком бьется об пепельницу. Куча мошек болтаются в паутине. Джонни подкладывает руку под затылок. Паук болтает лапками под потресканным потолком.

— Уже ничего не осталось. — Шепчет Джайро.

— Ничего не осталось. — Подхватывает Джонни.