уже ничего не осталось (2/2)

Джайро запрокидывает голову назад и замолкает. Шумно выдохнув, он закатывает глаза.

— Из своих потрохов бог создаст посланника в этот мертвый мир. Пустого, слепого и глупого. Его разорвут, выпотрошат и вывернут наизнанку. Они вместе жрут его плоть, но каждый из них — одинок. Одинокий скиталец. Ненавидящий другого. Равнодушный к божьему сыну. Жалкие куски в увядающем, гниющем мире.

Под конец у Джайро уже сильно заплетался язык и он тяжело дышал после каждой фразы. Часто прерывался, чтобы вздохнуть и связать все мысли в помутневшем рассудке. Он особо не думал — вспоминал слова и говорил их. Как и всегда. Только с еще меньшей осознанностью.

— Они боятся. И страх их длиться вечно. Поскольку их страх — жизни.

Джонни ничего не говорит. Паук рывками болтается на своей паутине. Ветер колышет его мелкое тельце. Но он стойко держится. Ловко перебирает своими тонкими лапками. Выдохнув, Джонни тянется за измазанной в слюнях и рвоте подушкой.

— Не хочу я тебя слушать. Заебал. Все, отъебись от меня. Просто завали ебало. — Полушепотом отвечает Джонни и укладывает голову на подушку, обняв ее руками. Он закрывает глаза. — Как умру — обязательно тебе расскажу, что я увидел.

— Хорошо. На том свете увидимся, и ты скажешь, что я прав.

— Я не удивлюсь, если даже там мы встретимся.

Пока Джайро хрипло выдавливал из себя смешок, Джонни плотнее хватался за подушку. Кайф неспешно укладывал его спать.

Это ритуал. Чтобы одеться и выйти из дома. Наклонившись вперед, Джайро придерживал себя за ляжку и впускал очередную дозу по венам. Она надламывает ноги, сжимает легкие. Джайро усаживается в кресло и протяжно тихо постанывает. Темнота все сильнее накрывает его глаза. Каждая клетка его тела радушно встречает новую дозу. Они скучали. Они изголодались. Джайро лениво тянется к опущенным брюкам, чтобы вытащить из кармана лезвие.

— Что это у тебя? — Выглядывает из-за спины Джонни.

Джайро вертит в руках револьвер, а после, покрутив его на пальце, всучивает Джонни в ладони.

— Где ты его достал? — Джонни рассматривает пушку со всех сторон.

— У отца стащил. Он учил меня стрелять из него.

Джонни щурится, прицеливаясь в выдуманную цель. Как Джайро прислоняется лбом к стволу.

— Стреляй.

Как ни в чем не бывало говорит он. Спокойно и размеренно. И глазом не дергает.

— Чего?

— Стреляй, говорю.

— Не буду.

— Стреляй!

— Нет!

От страха Джонни замирает. Он даже при желании не смог бы отвести ствол. Джайро же накладывает свои руки на чужие пальцы, чтобы точно оставить пушку на своем месте.

— Блять, стреляй!

— Иди нахуй!

— Стреляй, сука!

Стиснув зубы, Джонни хмурит брови и жмет на спуск. Ничего. Выдох. Он раздраженно поднимает голову под громкий хохот Джайро. Тот забирает пушку и, встряхнув ею, показывает пустой барабан.

— Какой же ты конченный. — Шипит Джонни и опирается локтем на подлокотник инвалидной коляски. Он трет виски. — Зачем я вообще общаюсь с тобой?

— Я благословлен, Джонни. Я не умру так просто. — Джайро лыбится, продолжая хохотать на реакцию Джонни. — Сама Богиня Удачи оберегает меня. Хочешь убедиться в этом? — Он достает два патрона и помещает их в каморы.

— Когда-нибудь ты доиграешься. У смерти нельзя выиграть.

— Я хочу победить смерть.

Несколько раз покрутив барабан, Джайро приставляет револьвер к виску. Он шмыгает носом и тяжело, шумно вздыхает. Жмурится. Спуск. Щелк. Ничего. Широко улыбнувшись, он тихо посмеивается и возносит пушку над головой.

— Видишь? Я благословлен. Удача на моей стороне.

Джонни только вздыхает и опускает голову вниз. Где замечает пушку на своих коленях.

— Давай теперь поиграем в Вильгельма Телля?

— Что это? — Джонни вновь подбирает пушку.

— В Средневековье ходили сказания о легендарном швейцарском стрелке Вильгельме Телле. По легенде, — Джайро медленно расхаживал по комнате, жестами активно описывая всю историю, — Телль отказался отдавать честь австрийскому герцогу. В наказание поймали его сына и приставили яблоко ему на голову. — Он опускается на корточки к своей сумке, откуда достает яблоко. — Чтобы освободить сына, Телль должен был попасть из арбалета в яблоко.

Стена холодом отдает по спине. Джайро ставит яблоко себе на макушку. Он сцепляет руки за спиной и выпрямляется. Со своей ухмылкой он прищуренным взглядом смотрит в сторону Джонни. Ноет то, что уже давно мертво. Разрывает живые остатки в пояснице. Джонни сглатывает, но наставляет пушку на Джайро.

— Когда Телль попал в цель, он признался, что в случае неудачи второй стрелой убил бы наместника, который дал ему такое наказание. — После некоторой паузы продолжил говорить Джайро. Уже более приглушенным, спокойным голосом. — А по второй версии, он бы убил себя этой стрелой. Там ровно два патрона. Что ты сделаешь со вторым, если промахнешься?

— Я выстрелю в тебя еще раз. — Прямо отвечает Джонни, наконец прицелившись.

Выстрел. Джайро смеется. Куски яблока ссыпятся на пол.

Выдох. Джонни откидывается на спинку кресла.

— Гениальный стрелок Джонни Джостар! Спасибо, Мисс Удача! Спасибо за еще один шанс! Я знал, что ты не оставишь меня. — Радостно горланит Джайро, глядя в потолок. — Смотри, Удача снова оберегла меня!

— Ты благословен. Я чувствую это.

Мама ласково гладит Джулиуса по макушке. По его взъерошенной, похожей на птичий хохолок, прическе. Ее нежная улыбка согревает. И Джулиус криво лыбится в ответ.

— Ты достоин счастливого будущего.

Джулиус смущенно опускает взгляд на свою тарелку за семейным ужином. Каждый раз любящий взгляд матери заботливо целует его душу. Восхищенные глаза его младших братьев подбадривают его дух. Они ждут. Ждут от него примера. Ведь каждый раз отец с гордостью рассказывал об его успехах. Ставил в пример. Каждый раз удовлетворенно кивал, когда Джайро приносил в дом очередную заслугу.

— Он станет достойным наследником рода Цеппели. — Отец отпивает вино из своего бокала.

Гордость семьи. Старший сын. Пример всем остальным. Но Джуилус опускает голову, тяжело вздохнув. Он выходит из-за стола и поднимается в свою комнату, где плюхается на кровать. У него есть ровно полчаса. Полчаса отдохнуть, а затем вернуться к занятиям. Дед был врачом, отец врач. И он тоже должен стать врачом. И у него получается. Но почему-то... Джулиус поджимал губы. Ноги ломит от очередных проверок. И в голове скрипит.

Нахмурив брови, он из окна наблюдал, как мама за руку водит младших братьев. А его нет. Ему нельзя. У него есть ровно двадцать пять минут. Двадцать пять минут, чтобы всмотреться в неосвещенный потолок.