IV (2/2)
— Что это было? — Эймонд хочет, чтобы его голос звучал спокойно и холодно, но недавнее волнение все еще тихонько бурлит в крови, поэтому он звучит скорее требовательно и нервно.
— Я не знаю, — Люк перевязывает руки и ноги всаднику. Приходится кричать, чтобы было слышно сквозь шторм. — Он взялся из ниоткуда.
Эймонд хмурится, вся серьезность произошедшего обрушивается на него снежной лавиной, как и всевозможные последствия.
— Спасибо, — неожиданно говорит Веларион, ловя его взгляд. Эймонд чувствует его благодарность через связь, которой он позволил окрепнуть, пока искал племянника. Его признательность отдается теплой вспышкой в области затылка и приятной волной спускается по позвоночнику. — Спасибо, что прилетел.
***</p>
— Этого не может быть, — Отто поджимает губы и смотрит на всадника.
Они не выносят этот вопрос на Совет по очевидным причинам и не говорят об этом Визерису. Хайтауэр настаивает на том, чтобы подождать хотя бы день, пока разум короля не прояснится. Эйгон с подозрением косится на неизвестного всадника, Хелейна рядом с Джейсом сжимает его пальцы, не отдавая себе в этом отчета, неотрывно смотрит на гостя, и что-то в ее глазах настораживает всех присутствующих в комнате.
— У дракона больше одной головы, — негромко говорит она. — Одна поглотит другую.
Эймонд чувствует, как неоднозначность фразы оседает между ними, как неозвученный приговор. Словно тяжелый, душный воздух перед бурей. Джейс дергает плечом, бросая взгляд на Люка, греющегося у огня. Он знает, о чем думает старший Веларион, о чем все думают. Но никто не озвучит мысль, страшась ее последствий, страшась того, что все станет реальным и правдивым.
— Кто ты? — Отто смотрит в темные глаза всадника, связанного посреди комнаты. — Откуда у тебя дракон?
— Еще до того, как Семеро вновь ступили на землю, они прошептали ему предзнаменования. Время танца смерти настало, но не отчаивайтесь. За смертью всегда следует жизнь. Возрождение.
— Ты из той секты, верно? — Эйгон поддается вперед. — Драконий пепел?
— На драконьем пепле построят город, стоящий десятерых как этот.
— Что вам нужно? У вас все еще есть шанс отступить и сдаться, — предлагает десница. — Я обещаю справедливый суд.
— Мы все уже давно осуждены и приговорены, — всадник смеется, и этот смех до неприятного знаком.
— Назови себя.
— Во мне столько же от Таргариена, сколько и в вас, принцы и принцесса. Я летаю на драконе, как вы, в моих жилах та же кровь, но приговор другой, ведь я всего лишь человек.
Хелейна подходит к Люку и смотрит на огонь. Отсветы пламени играют на ее лице, делая черты острее, а саму ее старше. А потом она говорит то, что все знали, то, что, решись они озвучить, станет реальностью, опасной реальностью, ставящей под угрозу весь дом.
— Бастард.