IV (1/2)
Люцерис морщится, вспоминая, как прошел прием у Боррса. Могло быть и лучше, могло быть намного лучше. Но он рад, что все закончилось и можно со спокойной душой лететь домой, постараться поскорее забыть неловкий ужин и взгляды дочерей лорда Баратеона. Арракс идет к нему навстречу, приветственно рокочет и подставляет шею. Буря за время его пребывания не кончилась, лишь усилилась, и красный плащ едва спасает от холода. Вспышки молнии разбивают небо на части, гром оглушающе гремит в ушах, но кожа дракона теплая, крылья мощные, разрывающие тяжелые грозовые тучи в клочья, а рев громче грохота грома.
Хочется поскорее вернуться домой. Он представляет себе, как сыграет во что-нибудь с Джоффри, сидя у огня на мехах, или потренируется с Эймондом или Джейсом. Прислушавшись к связи, Люк не обнаруживает там ничего интересного — отстраненное спокойствие, холодные стены. Может, Эйгону удалось выяснить что-то еще. Единственное, что омрачало сложившийся в голове образ домашнего очага — это Кристон Коль, беспрестанно провожающий долгим, мрачным взглядом его и братьев. Иногда он надеется, что Коль что-нибудь скажет или сделает — что угодно, что можно будет использовать как предлог для мгновенного изгнания. С рыцарем в одной комнате невозможно расслабиться или забыть о его неизменном присутствии: тот всегда смотрит, неотрывно, презрительно поджав губы.
Арракс замедляется, Люцерис хмурится, рассеяно поглаживая драконью шею. Ветер воет в ушах, заглушает слова всадника. Необъяснимое беспокойство подкатывает к горлу, сжимает его. Он оглядывается, ощущая тревогу — свою и дракона, — но вокруг лишь бушует буря. Проходит мгновение, другое — ничего не меняется. Небо полнится раскатами грома и вспышками молний. Веларион наклоняется в седле, чтобы прокричать приказ, но обрывает себя на полуслове — вдалеке молния выхватывает какое-то движение. Люк склоняет голову, вытирая с лица воду. Джейс полетел ему навстречу? Испугался, что он не долетит в бурю? Но они вдвоем не раз вместе летали в плохую погоду. По приказу Арракс летит вперед, туда, где он видел черную тень. Видимость плохая: дождь все смазывает, превращая в неясный темно-серый пейзаж. Люцерис кривит губы, проводит рукой по лицу, убирает с глаз мокрые волосы, начиная думать, что ему показалось.
Грязно-коричневый дракон появляется из ниоткуда. Пролетает совсем рядом снизу-вверх — так близко, что Люк может рассмотреть неровный шрам на брюхе зверя. Арракс издает рев, второй дракон кричит в ответ где-то над их головами. Страх сбивает дыхание, заставляя сжать руки с такой силой, что начинают болеть суставы. Он говорит Арраксу лететь ниже и успокоиться, а собственное сердце раздвоенным эхом отдается в ушах.
Темный дракон настигает их снова, на этот раз его крылья хлопают где-то слева, совсем рядом, и Люк готов поклясться Семерыми — на нем всадник. На драконе, которого он никогда раньше не видел. Это невозможно, но на мгновение ему кажется, что этот человек из Древней Валирии — из тех времен, когда встретить незнакомого тебе всадника не было чем-то из разряда детских сказок. На раздумывания нет времени: дракон преграждает ему путь, вынуждая резко свернуть налево. Арракс под ним дергается, Люк угадывает желание развернуться и сразиться. Противник выигрывает в размерах — им с Арраксом ни за что не победить в открытой схватке. Его взгляд скользит вниз — где-то должны быть скалы, где они смогут скрыться и постараться уйти. Будь дракон больших размеров, они могли бы спрятаться, выманить всадника, сделать что-нибудь, что уравновесило бы шансы.
Все мысли проносятся в голове сумбурно, хаотично, и одну, сказанную голосом подозрительно похожим на Деймона, он осознает особенно четко — с такой беспорядочной реакцией на поле боя не выжить. Перед глазами — сплошное темное месиво туч, изредка озаряемых светом молний, гром смешивается с ревом драконов. Люк усилием воли выравнивает дыхание и пытается утихомирить собственный страх и страх своего дракона. Приказ на чистом валирийском звучит откуда-то из-за спины, а в следующее мгновение огонь вспыхивает справа от него, и Арраксу приходится резко сбросить высоту. Они летят так низко, что драконье крыло может мазануть по беспокойной поверхности бушующего моря. Очертания скал с трудом просматриваются слева от них. Люк пытается еще раз, но как только он сворачивает, стена огня преграждает им путь. Арракс нервничает, свирепеет, дергается куда сильнее, желая ответить огнем на огонь, Люцерис непреклонно тянет его назад, почти умоляет отступить. Арракс нехотя поддается, с трудом позволяет пересилить себя и летит к скалам. Веларион считает про себя: отсчитывает удары пульса. Кажется, его сердце бьется в такт драконьему. Где-то на подкорке сознания вспыхивает беспокойство Эймонда и Вхагар, но все глушится собственным страхом. Погоня длится слишком долго. Сколько еще они с Арраксом будут петлять и уворачиваться? Что всаднику от них нужно? Их смерть? Люк смотрит вверх и видит дракона. Большой, почти достигший размеров Караксеса, но медленнее и неповоротливее Арракса. Они могут это использовать, могут оторваться, главное — достичь скал.
Люцерис снова уворачивается от пламени, чужак не дает им подлеть, Арракс летит вверх, силясь догнать их. Люку кажется, что он слышит чужой смех. Они летают в тучах, кружат вокруг друг друга, но всадник не подлетает достаточно близко, атакует издалека. Люк приказывает своему дракону лететь выше, намного выше, чтобы перестать играть в прятки, оказаться в выигрышном положении. Они летят выше и выше, пока не оказываются над бурей, в тишине и спокойствии нежно-розовых облаков. Арракс все еще напряжен, парит, вглядываясь вниз. Веларион оглядывается, но никого не видит.
Дракон выныривает, прорывая облака огнем, Арракс едва успевает отстраниться, чтобы избежать удара, но прежде, чем Люк успевает скомандовать, Вхагар, следуя за чужаком, сцепляет челюсти чуть ниже его шеи, не давая тому повторно изрыгнуть пламя.
Люцерис встречается взглядом с Эймондом и чувствует, как уверенность и спокойствие заполняют его, как болезненный спазм отпускает горло, как рассеивается страх — его и Эймонда.
***</p>
Эймонд отбрасывает Кристона во время тренировки одним движением плеча, когда чувствует резкий испуг Люка. Настолько сильный, что он замирает на полпути и выпрямляется, сосредотачивается на стене, пытаясь избавиться от этого парализующего страха. Обычно спустя какое-то время следует облегчение, злость или раздражение. Но ничего из этого нет — только страх. Где-то в подсознании вспыхивает тревога Арракса, его отчаянное желание защитить, а затем снова страх — липкий, пронизывающий до костей, заглушающий весь основной мир, сужая его до одной единственной эмоции. Эймонд бездумно отбрасывает оружие и бежит, не обращая внимание на кричавшего ему вслед Коля. В голове в такт ударам сердца бьется лишь одна четкая мысль — успеть.
Вхагар встречает его, беспокойно встряхивая головой. Она тоже чувствует, что что-то не так, неправильность происходящего стрянет в горле как кость. Таргариен знает, что Люк полетел к лорду Борросу, к Штормовому Пределу. Вхагар торопится, ее нетерпение, перемешенное с его беспокойством и разбавленное диким страхом Люка и Арракса, покрывает кожу мурашками. Они летят так быстро, как только могут, Эймонд почти не приказывает, сильнее сжимает седло и поджимает губы. Если он не успеет, если что-то случится, если не получится — бессчетное количество «если» заполняют все его сознание, заставляя задыхаться от безысходности и волнения. Полет кажется ему невыносимо долгим — вечным. В какой-то момент страх, чужеродный страх, разбавляется решимостью, и это немного успокаивает его натянутые нервы. Еще не поздно.
Шторм мешает, лишает его видимости, дождь нещадно бьет в такт порывам ветра, но Вхагар уверенно сворачивает налево, издавая рев, и летит быстрее. Сквозь пелену дождя Эймонд видит силуэт дракона, и мгновенное облегчение заполняет его на пару с желанием убить племянника. Люк испугался гребанного шторма? Молнии? Он уже собирается подлететь и озвучить свои мысли, когда совсем рядом с ним пролетает Арракс. Вхагар поворачивает голову в его сторону, и Эймонд теряется. Непонимающе смотрит на крылатую тень, теперь летящей за ним, потом на белого дракона племянника, стремящегося вверх сквозь тяжелые тучи. Силуэт незнакомца следует за ним, и у Таргариена уходит два удара сердца, чтобы понять — Люцерис сбегает от второго всадника. Вхагар под ним издает рев, и Одноглазый приказывает лететь, смутно понимая, что она бы последовала за Арраксем и без приказа. Все сознание Эймонда опустошается, оставляя связь, прочную, раскаленную добела связь и желание защитить своего связанного. Он летит выше и выше, пролетает сквозь неосязаемые серые облака, ввысь, над штормом, и как только они преодолевают облачный рубеж и зрение проясняется, Вхагар вцепляется зубами в место, где шея дракона переходит в туловище, последний давится воздухом, и поток огня обрывается хрипящими звуками. Таргариен видит лицо Люцериса: широко раскрытые зеленые глаза, сжатые в тонкую линию обескровленные губы и побелевшие костяшки пальцев. Убедившись, что с племянником все в порядке, он переводит взгляд на нападавшего.
Дракон, которого он раньше никогда не видел, в три раза больше Арракса, но все еще заметно уступающий его собственному, его чешуя темно-коричневого цвета, а желтые глаза горят огнем и жаждой крови даже сейчас в железной хватке челюсти Вхагар. А потом Эймонд видит всадника — беловолосого, с тонкими таргариенскими чертами лица, и лишь узкие, темные, почти черные глаза отличают его от стандартной внешности Таргариенов. Лицо незнакомца искажается, и он кричит на валирийском — на идеальном, безупречном валирийском. Приказывает лететь, его взгляд полон обиды и чего-то еще — сложного и нечитаемого, — когда он смотрит на Эймонда.
Вхагар отпускает дракона только для того, чтобы перехватить поудобнее за горло, и ее челюсти без труда переламывают шею. Крылья дракона последний раз судорожно дергаются, а глаза стекленеют. Люцерис, до этого наблюдавший за всем со стороны, резко летит вниз, и Эймонд немного запоздало понимает, что он хочет поймать всадника и не дать ему разбиться о волны.
Одноглазый рычит, направляя своего дракона вслед, останки мертвого зверя опережают их на пару мгновений. Вокруг снова темно, дождь бьет в лицо, а ветер не дает ничего услышать, молния освещает небо и выхватывает Арракса, стремительно несущегося вниз. Эймонд хочет крикнуть, чтобы он остановился, но сквозь бушующий шторм его не услышат и вряд ли послушают.
Разумеется, поймать всадника не получается, но Люк тормозит его падение, позволяя упасть сначала на спину Арракса, а потом уже в воду. Люцерис бросает на дядю прищуренный от дождя взгляд, затем нагибается к своему дракону, что-то шепчет на ухо, а потом достает веревку, привязывает ее к седлу и прежде, чем Одноглазый успевает что-либо сказать, прыгает в воду с другим концом.
— Идиот, — сквозь зубы шипит Эймонд, позволяя Вхагар опуститься на уровень Арракса. Младший дракон издает утробное рычание — теплое и приветственное. Вхагар красноречиво отворачивается, но Таргариен знает — она довольна. Ее облегчение соединяется с его и наверняка это ощущает и дракон Люка.
Веларион дергает за веревку пару раз, Эймонд летит чуть ниже и хватает за нее, помогая племяннику залезть обратно и вытащить тело. Он тяжело дышит и убирает мокрые волосы со лба.