Глава 11. Чистосердечное признание и последствия. (2/2)

— Приём. Что-то случилось? Приём.

— приём. Слушай, мне срочно нужно с тобой встретиться и кое-что обсудить. Я могу зайти к тебе? Приём.

— приём. Жду. Приём.

***</p>

— Эйб! Привет, чувак, слушай… Ты посчитаешь меня сумасшедшим, наверно… Я бы тоже посчитал! Но я ехал домой, и…

***</p>

— Сэр, я уже рассказала все, что видела. Мы с моим псом Оливером увидели дым и я подумала, что у кого-то огонь вышел из под контроля. Клянусь, я сразу позвонила в полицию и подошла ближе лишь из своего любопытства..! Мне до сих пор дурно, я в искреннем ужасе…

— Мисс Флоу, тот, кого вы нашли в костре - останки молодого подростка и мы предполагаем, что они принадлежат пропавшему десять дней назад Эдмунду Портману. Слушаете радио?

— Ох, сэр… Конечно, конечно я слушаю… Я…

— Здравствуйте, мисс Портман. Это шериф Дайсон. Мне тяжело звонить Вам с такой тяжелой вестью и все мы оплакиваем Вашего племянника. Сегодня в пять часов утра очевидица наткнулась на брошенное кем-то кострище, в котором были обнаружены останки, совпадающие внешними критериями с критериями Эдмунда Портмана. Тело подверглось расчленению и сильнейшим образом повредилось от огня, установить причину смерти мы не можем, как и ее время. Так что ожидаем результаты исследования патологоанатом. Примите наши глубочайшие соболезнования.

Дайсон кладёт трубку и усмехается: с самого начала было маловероятно, что история закончится хорошо. А расследовать убийства он привык ещё в своём прошлом городе до перевода сюда.

Чего не скажешь о других полицейских. Они суетятся и выглядят разбито. Кажется, они искренне переживают это и страдают от новых вестей, ведь совсем не умеют разделять человечность с личной жизнью и работой, где необходимо беспристрастие и безучастность.

Дайсон с самого начала приехал сюда лишь для того, чтобы найти тело. Если бы верха правда верили в хороший финал — возможно, мужчина остался бы в Вашингтоне, но он здесь. Устало потирает переносицу и прочищает горло, прежде чем шепотом зачитать самому себе материалы.

Глупо было рассчитывать на побег, раз город страдал от убийств, хоть Портман и выделялся тем, что был парнем. Несмотря на это, внешние характеристики удивительно совпадали: светлые волосы, большие глаза, худоба и даже прическа. Есть ли основание полагать, что серийник изначально охотился именно за Эдмундом? — Вполне возможно. Его лицо женственное и сам по себе достаточно небольшой, что в совокупности выглядит достаточно специфично для внешности парня, чтобы считать его лишь случайностью. На подобные мысли наталкивает и способ убийства, отличающийся от прежних: убийца воистину не хотел, чтобы хоть что-то в останках напоминало хоть о какой-то внешней характеристике.

Мужчина напряженно выдыхает и кидает карандаш вдаль стола.

Это так выматывает.

— Извините, шериф. Может, по кофе?

— Ох, лейтенант Урсула… Я был бы очень признателен. Только, будьте любезны, без молока.

— Поняла. — Женщина неловко заправляет прядь густых русых волос за ухо и разворачивается спиной к столу Дайсона. — Что скажете… Насчёт этого дела?

— Скажу, что ваш отдел просто слишком мягкотелый. В конце концов, там, откуда я родом, подобные случаи не вызывают особых эмоций ни у одного из сотрудников. Этого парня жалко, но нам стоит смотреть на ситуацию не как людям эмоциональным и сочувствующим, а как профессионалам своего дела.

— Нет, я не про это. Зачем?

Дайсон теряется на секунду. Простой вопрос с очевидным, казалось бы, ответом, вводит в тупик. Голова уже гудит от всеобщего настроения и сохранять беспристрастность все сложнее, как и нейтральный настрой.

— Вы помните, что Молли Браун нашли с множественными следами, указывающими на насилие сексуального характера. Очевидно, в вашем городе просто завёлся какой-то психованный извращенец, которому не хватает внимания. Отловим, и не таких ловили. Лишь бы не спугнуть только. Стоит только спровоцировать его или дать почувствовать безнаказанность - и он уже наш. Просто дайте ему мгновение потерять бдительность, выдумаем историю, которая даст ему подумать, будто мы идём по ложному следу.

Сладкий запах смешавшихся парфюмов деликатно переплетается с ненавязчивым ароматом спирта.

Джейден никогда не был фанатом подобных мест и предпочитал шумихе клубов спокойную разряженную обстановку дома, но сейчас он был и впрямь слишком возбуждён и взволнован, чтобы возвращаться домой на трезвую голову.

И пусть теперь дом — самое прекрасное место. Пусть отныне это рай на двоих.

Нужно немного подогреться и снять с себя это жуткое перенапряжение, чтобы не спугнуть шальным сумасшедшим взглядом и без того пугливого возлюбленного. А в том, что отныне они возлюбленные, Джейден уверен на все сто — а может, даже сто один — процент, ведь теперь весь мир запутался и наконец готов оставить в покое их двоих, ослабить свою хватку и дать вздохнуть полной грудью.

Вокруг вертятся пьяными танцами горячие девчонки в блестящих платьях, но есть ли до них дело Джейдену? Возможно, он действительно совсем сошёл с ума. Но разве хоть один гений был в своём уме?

На лице улыбка до ушей, он неспешно глотает какой-то коктейль с ягодами и спрайтом.

Не нужен никто из окружающих масс людей, только бы Эдди оказался здесь и сидел бы неуверенно, смущённо и делил стакан приторной жидкости, от которой немного мутит.

Больше не страшно потерять Эдмунда, не страшно что кто-то отнимет его и оставит страдать в одиночестве. Для этого мира Эдмунда больше нет.

Только для Джейдена, только для него одного, как подарок на все праздники за всю жизнь, как извинения за тяжелое прошлое и гарантия на лучшее будущее.

Резко Джейден дергается, ведь по спине змейкой ползет чужая рука, прохладная и ловкая. Мужчина хватает запястье и соприкасается с холодным металлом. Женский ох и наконец Джейден видит перед собой высокую стройную девушку в коротком платьице и стрижкой «под мальчика». Азиатская внешность и большой бюст — возможно, о такой девушке мечтают многие?

Она выхватывает свою ручонку и как ни в чем не бывало присаживается на соседний стул за барную стойку.

И она воистину красива: ее тёмные глаза необычайно глубокие, пепельные волосы отражают разноцветное мерцание фонариков, пухлые губы застыли в полуулыбке.

— Один здесь, красавчик? — Безо всякого стеснения девушка берет бокал Джейдена и глотает немного. — Не ищешь знакомств?

Разум обволакивает волнение не от мира сего, чувство, будто мужчина делает что-то непоправимое и неправильное спирает воздух в груди, он вытягивает напиток и резко отстраняется. Он не может. Не сейчас. Не когда его ждёт любовь всей жизни.

— Не ищу. Мне жаль, но я не заинтересован в девушках, более того, уже состою в отношениях.

Он теряется. Кажется, он что-то себе напридумывал слишком самонадеянно, а может, чувства Эдди сейчас он чувствует так, будто сам им и является. Ожидание страх — так изнуряет.

Ватные ноги сами выводят Джейдена из бара и ведут к машине.

Flashback</p>

Когда я проснулся — понял, что нахожусь со всех сторон окружённым темнотой. Невероятная тишина сдавливала мои виски и в момент я вскочил на ноги, несмотря на то, как сильно они болели. Я решительно не понимал где я, и возможно, что самое страшное, я не понимал, кто я. Нет. Конечно, я помнил и знал: Я — Джейден. Но как я оказался здесь?

И где это здесь? Вопросы мои показались слишком громкими и эпатажными для оторопевшей от поведения моих мыслей пустоты и я немножко застеснялся. Вообще-то, стоит вспомнить, никакой боли я не чувствовал и никаких плохих чувств тоже. Разве что только голова кружилась. И, не исключаю, хотелось бы знать, что это за место такое, где я оказался.

Обычный такой я, в школьной форме и с криво завязанным галстуком. Из существенных отличий только, разве что, корка на рубашке, которую я сразу додумался лизнуть и с замешательством ощутил вкус крови.

Наконец я вспомнил, как оказался здесь. И это воспоминание не сделало меня нисколько счастливее — наоборот, несчастнее в разы. Собрав всю злость и обиду в кулак, я стукнул по двери в потрескавшейся краске, но никого не заинтересовал инородный шум извне. Так что я предпринял попытку позвать на помощь. Никто не пришёл.

Верно, стоит вспомнить и уточнить, что произошло, но для меня не являлось большой проблемой то, что учитель по дисциплине взял меня силой. А вот то, что запачкал мою одежду и запер в подсобке кабинета — очень даже. Я не знал, сколько времени прошло с момента, как я очутился здесь, ровно так же не знал, сколько ещё предстоит часов здесь провести.

Да уж, ситуация просто ужасная. Я совсем один — или совсем один это я? Мои мысли вновь выглядят какими-то совсем глупыми и я сажусь в угол, средь каких-то палок, накрываю колени пиджаком и медленно засыпаю, не желая больше волноваться.