Часть 3 (1/2)
Отчим замечает ранку на ее губе.
Они останавливаются перед возвращением, когда Деймон хватает ее пальцами за подбородок, проведя по губе.
— Что произошло?
Карающие губы, карающие поцелуи.
Эймма поражена, ее дыхание становится прерывистым.
— Все в порядке.
— Не лги, — командует Деймон, его отвращает ее уклончивость. — Ты прикусила губу?
Юная Веларион отходит и прикасается к губе уже своими пальцами.
«Эймма», — шептал он.
«Эймма», — вдохнул он в губы.
— Я, стало быть, сделала это во сне.
Ложь проста, когда стыд, который она чувствует, так велик.
Деймон смотрит на неё с сомнением. Он легко распознаёт обман, однако сейчас он не испытывает сомнений в ее лжи.
— Ты должна быть осторожна, дочь, — бормочет старший Таргариен, в его глазах сияет любопытство. Эймма знает, что взор Деймона будет следовать за ней. Отчим испытывает наслаждение, раскрывая чьи-то тайны. Он охотится за правдой подобно дракону, охотящемуся за мясом.
Эймма также знает, что ее секреты под угрозой раскрытия, когда Деймон ищет их. — Я думаю, что с этим визитом крови пролито достаточно, не так ли?
Ей мерещится мужчина без головы, вялый язык и дрожь.
— Когда мы уезжаем? — спрашивает она с нетерпением. Она жаждет чувства свободы, даруемое Драконьим Камнем и бескрайним небом Узкого моря. Хочет быть верхом на Арраксе, за которым не следят даже боги.
— Совсем скоро, — взор отчима обращен за ее плечо, в ту сторону, где отдыхает остальная часть их семьи. Рейнира сидит с Визерисом на коленях, а Джоффри возится со своей едой. Эйгон теребит Джейса, наблюдавшего за одним пурпурным и чёрным глазом. Эймма вздрагивает. — Твоя матушка захотела попрощаться с Королем. Ты тоже попрощайся.
Веларион вся съёживается при мысли о гниющей коже и зловонном дыхании.
— Король лицезрел меня прошлой ночью.
— Не спорь со мной, Эймма. Я выиграю. Я всегда выигрываю.
Король умирает.
Девушка, застывая на пороге пред королевскими покоями, вслушивается в равномерное дыхание матушки и хрипение деда. Джофф замечает ее и глазеет с испугом при виде разлагающегося Короля.
— Эймма? — зовёт ее мать. — Он хочет видеть тебя.
Король шепчет ее имя, его рука тянется к ней. Хват похож на Неведомого, столь же холодный и липкий.
Она в ужасе от того, как выглядит смерть.
Так положено умирать дракону?
— Мои девочки, мои девочки, — стонет умирающий, роняя слёзы.
Рейнира стирает их, проглатывая собственное горе.
— Все в порядке, отец.
Однако Эймма знает, что это — худшее из всего того, что ей приходилось видеть.
— Вы должны быть терпеливы, мои девочки, — сопит Король. — Терпение — это сила дракона.
Кашель и хрипы разносятся по покоям.
— Ты должна… — задыхается он, держа ее за руку, словно она якорь, а он — корабль, тонущий в шторме. — Ты должна заключить с ними мир, Рейнира. Мир — единственный путь вперёд.
Девушка понимает, что мир не играет никакой роли в их будущем.
Мать берет ее за руку, когда они покидают покои Короля, охранявшиеся Неведомым, что затаился в тени.
— Мы должны сделать так, как он нам велит, — глаза ее матушки цепляются за семиконечную звезду. Эймма задается вопросом, что ее мать лицезрит в тех богах, так почитаемых Королевой. Лицезрит ли она отпущение наших грехов или наше разрушение? — Мы должны сделать шаг к примирению, Эймма.
— Джейкерис…
— Вёл себя достаточно опрометчиво прошлой ночью. Он все еще учится тому, каково быть драконом. Как контролировать своё пламя.
— Джейс никогда этому не научится, — отвечает Веларион. — Он родился с огнём Балериона внутри себя. Он не знает, как контролировать свой гнев или волнение.
— Он научится, — сглатывает Рейнира. — Но тебе не нужно.
Эймма резко вздергивает голову.
— Ты мой миротворец, — рука женщины прикасаетесь к щеке дочери. Ее брови хмурятся, когда она замечает ранку на губе, однако она молчит. — Ступай, помирись со своими дядями и тетей.
— Матушка!
— Они не в ссоре с тобой, — рассуждает Рейнира. — Мы не должны расставаться врагами, Эймма. Король при смерти. Мы не знаем, сколько времени у нас ещё осталось. Если мы отвергнем привязанность и начнём вражду, то, когда я взойду на трон, начнутся беспорядки. Я этого не желаю.
— Они ненавидят меня, — бормочет Эймма, вспоминая грубые руки и мягкие поцелуи. — Они ненавидят меня, матушка.
Взгляд Рейниры смягчается.
— Но не Хелейна. Ступай, попрощайся.
***</p>
Эймонд стоит за покоями своей сестры, когда слышит ее голос.
Легкий шёпот сливается с шумом детей.
Эймма Веларион, стройная и тёмная, стоит пред его сереброволосой сестрой, являясь по сути ее полной противоположностью. Он замечает за собой, что ищет следы их общего греха. Он жаждет найти синяк на ее бледной коже, доказательство того адского пламени, который разгорелся меж ними в столь краткий момент.
Перед тем, как она побежала.
«Боги», — она ревела, словно Неведомый пришёл забрать долг.
Даже сейчас мысли о ее побеге заставляли сердце сжиматься.
«Не нужно скрываться более», — думает он, — «Я не тень.»
— Сестра, — приветствует он, войдя в комнату Хелейны. Эймма бледнеет от его голоса, спина выпрямляется, а руки сжимаются в кулаки.
«Это гнев», — он удивляется, — «или стыд?»
— Племянница. Я не ожидал увидеть тебя здесь.
— Она в гостях, — отвечает Хелейна с широкой улыбкой на устах и сверкающими глазами. В нынешнее время у неё мало гостей. — Она пришла нас проведать. И попрощаться.
— Покидаешь нас так скоро? — насмешливо интересуется Эймонд. — Какой позор.
Он думает о ее губах, столь терпких и страстных. О ее теле, расцветающем и обнаженном.
Она была на вкус подобно апельсину — терпкая и сладкая на одном дыхании.
Эймонд не желает пробовать ничего более.
Он замечает, как она сглатывает, костяшки ее пальцев побелели, а зубы прикусили нижнюю губу. Ныне она похожа на женщину, скроенную из нервов, щеки ее алеют, как у девицы в брачную ночь. Он задается вопросом, ненавидит ли она его. Он надеется, что она желает его.
«Боги», — плакала она, когда его пальцы очерчивали ее грудь. — «Боги».
Он думает, что она может быть Богом. Он мог бы стать ее Богом, если бы она того пожелала.
Но она сбежала с раной на губе и горящим сердцем, забрав с собой все, что осталось от его достоинства. Сначала она отняла его глаз, а теперь заявила права на его желания. Она погубила его. Ей даже не нужен был кинжал, чтобы зарезать его.
— Позор, — Эймма прочищает горло, выдавливая из себя слова. «Она вежлива», — осознаёт он. — Мы с мамой наделялись пробыть здесь некоторое время. Она скучала по Королю, находясь на Драконьем Камне.
— Не настолько, чтобы выполнить его приказы. Кажется, я вспоминаю ярость своего отца, когда ему стало известно о решении моей сестры выйти замуж за своего дядю. Никогда я не видел Короля в таком гневе.
— Король милостив, даруя своё прощение, — признаёт Эймма. — Моей семье это известно.
Эймонд издаёт смешок. — Твоя матушка прекрасно это знает. С другой стороны, ты мало что сделала, чтобы быть наказанным им. Даже увечья собственных детей не заставили его разгневаться на тебя.
Эймма вздрагивает.
— Я была ребенком, Эймонд.
— Ты была достаточно взрослой.
— И ты все еще попрекаешь меня грехами моего детства? — догадывается она. — Должна ли я принести свои извинения сейчас? Или мы продолжим ходить вокруг да около этого вопроса ещё десять лет?
Хелейна смеётся, ее глаза остекленели. — Око за око.
Эймма замирает в беспокойстве. Эймонд задается вопросом, страх это иль вина. Он удивляется самому себе, что все еще бродит средь тайн в чертоге ее разума. Какие тайны она ещё хранит?
— Что же мне нужно ещё, помимо извинений? — вопрошает Эймонд, делая шаг вперёд. Он близок настолько, что чувствует тепло ее тела и замечает ранку на губе. Он хочет испить ее. Он хочет ее погубить. — Если бы я искал ложь, мне не нужно было стучать в твою дверь. Двор кишит гадюками, торгующими ложью ради власти и наживы.
— Я знаю о дворе, дядя, — бормочет Веларион. — Ты порой забываешь, что я здесь жила когда-то.
Он мыслит о больших карих глазах и обещает не говорить правду.
— Забываю? — вторит он. — В этих стенах все бесконечно напоминает о твоём существовании, принцесса. Это мучения, поверь мне.
Два дракона смотрят друг на друга, являясь противоположностями.
Светлый и тёмный.
День и ночь.
Правда и ложь.
Принц и бастард.
Они словно на краю пропасти, пальцы ног цепляются за край. Эймонд желает прыгнуть. Эймма желает сбежать.
— Я более не хочу становиться причиной твоих мучений, дядя, — произносит Веларион, сжимая платье в своих руках, и поворачивается к тете. — До свидания, принцесса Хелейна. Надеюсь, вы получите добрые вести в ближайшее время.
Хелейна рассеянно улыбается и из ее уст доносится шёпот. — Остерегайся ужаса на спине дракона, племянница.
Эймма встречается глазами с единственным пурпурным и снова сбегает.
***</p>
Она идёт так быстро, насколько позволяют ноги.
Эймма слышит шаги, следующие за ней, чувствует взгляд в спину и пальцы, что так тянутся к ее юбке. Она бежит быстрее, но она не сравнима с воином, что следует за ней по пятам в пустые покои. Попытка закрыть дверь была обречена, ведь Эймонда не так просто превзойти в силе.
Он протискивается в комнату, расправив плечи и смотря прямо на неё.