Часть 2 (1/2)

Эймонд насмехается над шлюхой, которую привёл для него брат.

— Ты должен стать мужчиной, брат, — шепчет Эйгон, параллельно разрывая шелк на спине женщины.

Шлюха стоит перед ним обнаженная, как в день своих именин, и улыбается.

Но Эймонд отворачивается, а в животе у него закручивается узел отвращения.

— Что-то не так? — спрашивает Эйгон, в то время как его пальцы очерчивают линию тела женщины. Она — фарфоровая куколка с золотыми волосами и огромными голубыми глазами. Эймонд считает, что она — дьявол во плоти. — Она тебе не нравится? Я считал, что раз ты проводишь время с нашей дорогой сестричкой, то блондинка должна была понравиться.

— Я провожу с Хелейной время, потому что ты к ней безразличен, — рычит Эймонд в ответ.

Хелейна, которая говорит безумства.

Хелейна, у которой мягкое сердце и грустные глаза.

Хелейна, которая вышла замуж за своего брата и продолжает разрушаться.

— Она моя сестра, — Эймонд старается выплеснуть в эту фразу всю свою ядовитую ненависть, — и на этом все.

— Нет? — вопрошает Эйгон, занятый тем, что целует шлюху в шею, щипая за сосок.

Ее стоны — лишь дешевый цирк за золото. Эймонд просто отворачивается.

— Тогда кого ты так жаждешь, мой маленький брат?

Эймонд вспоминает шоколадные волосы и медные глаза и хочет сжечь весь мир.

— Никого.

— Это ложь, — цокает Эйгон, — расскажи мне о той, которую ты так желаешь, брат. Золото превращает мечты в реальность.

Эймонду приходится прикусить язык, когда его мысли возвращаются к девушке с горящими от ненависти глазами и кинжалом на бедре.

«Эймонд», — прошептала она, прежде чем отняла его глаз.

— Оставь своё золото, — бормочет Эймонд, — мне оно ни к чему.

Он выходит из покоев с разумом, заполненным мыслью о тёмных глазах, и сердцем, наполненным тоской, которую он не должен чувствовать.

***</p>

Эймма парит в небе чаще, чем ходит по земле.

Она восторгается каждый раз, когда Арракс ныряет в облака и танцует средь звёзд. Ее смех разносится над Драконьим Камнем. Ее зверь может быть мал, но поговаривают, что нет никого ближе к драконам Старой Валирии, чем дракон ребёнка, рождённого принцессой Рейнирой.

Шёпот проносится средь слуг, что Эймма Веларион — дракон в человеческой коже, скроенной самим Неведомым.

Мать жаждет ее приземления с волнением, обдавшим кожу.

— Что-то не так? — вопрошает Эймма с придыханием.

— У Джоффри проблемы с наследованием Дрифтмарка.

Рейнира стоит на скалах древнего замка, позволяя ветру разнести ее слова. Она — творение богов, вся из серебра и совершенства. Эймма — творение рыцаря, вся из темноты и человечной плоти. Они — противоположности друг друга:

Луна и солнце

День и ночь.

— Мы должны отправиться в Королевскую Гавань.

Эймме на ум сразу приходят синяки и похороненная ложь. Она вспоминает призраки, витающие в залах, и одноглазого мальчика. Живот скручивается, а сердце начинает биться чаще.

— Кто нас вызвал? — возмущённо вопрошает Эймма от имени своего брата. — Бабушка Рейнис не позволила…

— Не твоя бабушка стоит за этим.

Рейнира накрывает руки дочери своими.

— Веймонд требует этого. Однако ты должна понимать, что это значит, не так ли? Что они пытаются сказать, устраивая весь этот фарс?

«Бастард», — шепчет суд.

«Принцесса Стронг», — смеялся сереброволосый принц

Эймма сглатывает, выпрямляясь.

— Двор может говорить что хочет, матушка. Драконы не становятся заложниками сплетен.

— Эймма…

— Король подобного никогда не допустит, — настаивает Эймма, отходя от матери. Тёмноволосая подходит к дракону, становясь совсем крохотной в тени подобного зверя. — Вы должны написать ему письмо, матушка. Попросите его отстранить Веймонда и все дело, которое он начал.

— Король… — глаза Рейниры обращаются к морю. Прилив подобен настроению наследницы Железного трона — такой же яростный. — Король окружён гадюками, любовь моя. Письма будет недостаточно.

— Я могу написать ему, — предлагает Эймма с надеждой в глазах. Глядя в очи своей дочери, сердце Рейниры наполняется болью. — Дедушка посылает мне письма каждую луну, хотя в последнее время письма не приходят.

Улыбка украшает лицо Рейниры, и она обхватывает ее лицо руками. Она смотрит в чёрные глаза дочери и вспоминает человека, которого знала когда-то. Горе от пожара в Харренхоле снова заполняет душу.

— Порой ты напоминаешь мне своего отца, — в глазах Рейниры витают призраки.

Резкий вдох, и Эймма задается вопросом:

какого из них?

— Письма будет недостаточно, любовь моя. В этот раз Король за нас не заступится.

Море бьется о скалы, а солнце покидает небо.

— Приготовься к поездке в Королевскую Гавань.

***</p>

— Ваша сестра плывет в столицу, — сообщает Королева, когда они заходят в покои покойника.

В нынешнее время Король редко встаёт с постели, но в то утро он уже принял дозу макового молока, и поэтому Королева позвала детей в отцовские покои. Блюд становится все больше на дубовом столе, заполняя его, фактически, до краев.

— Драконы плоти танцуют с драконами смерти. Драконы плоти танцуют с драконами смерти.

Эймонд касается плеча Хелейны. — Ты в порядке, сестра?

Ее лицо впалое и нездоровое. Материнство отобрало ее красоту.

— Драконы плоти танцуют с драконами смерти, — стучат ее зубы, вызывая дрожь в позвоночнике. — Ты должен быть осторожен.

Эймонд касается повязки, скрывающей сапфир вместо глазницы. — Я всегда осторожен.

— Не с ней, — качает Хелейна головой, — с ней ты никогда не был осторожен.

Сестра успокаивается под материнский взором и вздохом своего отца. Король гниет в их обществе, глаза его закрыты, а рот открыт, позволяя Королеве влить ему ещё дозу макового молока. Эймонд отворачивается, видя эту сцену.

— Мы должны сделать так, чтобы принцесса Рейнира чувствовала себя желанной. Она не была при дворе много лет. Мы должны обеспечить ее комфорт.

Эйгон фыркает, сидя по руку от жены. — Тогда нам лучше повеситься перед ее приездом, не так ли? Мне верится, что наши трупы — единственное, чего она желает.

— Эйгон, — шипит его мать, оглядываясь на дремлющего отца, — твоему отцу не стоит слышать твои нелестные слова.

— Он без сознания, матушка, — шепчет Эйгон, наклоняясь, — и стало быть, он не слушает меня. Он никогда не слушал.

Хелейна переплетает нить между пальцами.

— Драконы плоти танцуют с драконами смерти.

— Или, может быть, мне стоит наведаться в бордель, чтобы найти человека, похожего на сира Харвина Стронга? Тогда моя сестра будет счастлива?

— Драконы плоти танцуют с драконами смерти, — вздыхает Хелейна.

— Ты не можешь говорить подобное, Эйгон, — предупреждает мать, игнорируя собственную дочь. Эйгон продолжает довольствоваться своей шуткой, фыркая в бокал. — Если бы двор услышал…

— Драконы плоти танцуют с драконами смерти, — бормочет Хелейна.

— Хелейна! — восклицает Королева, ее терпение переполнилось. — Ты замолчишь?

Девушка закрывает глаза и прикусывает язык. Эймонд наблюдает, как Хелейна обнимает себя руками, а язык облизывает кровь с губ.

— Прошу прощения, матушка.

Королева смотрит на своих детей, словно на обузу. Эймонд не помнит, чтобы она смотрела на них как-то иначе. Он слышит шёпот прислуги. Сказки про дитё, несущее в себе ещё одно дитё. Сказки про Королеву, лишенную матери, которую никто не учил быть матерью.

Прислуга шепчет про нелюбовь Королевы к старшему сыну. Возможно, поэтому Эйгон вырос жестоким и бессердечным, трусливым и жадным.

Возможно, поэтому Хелейна говорит загадками и стихами.

Но Эймонд не знает, что делает любовь его матери с ним.

«Одноглазый принц», — зовут его.

«Второй сын», — насмехаются.

Мать пьёт вино, прежде чем она собирается сказать что-то ещё, игнорируя смех Эйгона и слёзы Хелейны. Одноглазый принц смотрит на то, как его сестра ковыряет пальцы, на которых становится заметна кровь.

Эймонд нарушает молчание.

— Кто приедет с принцессой, матушка?

Он вспоминает медные глаза и кинжал около своего лица.

— Эймонд, — прошептала она, прежде чем отнять его глаз.

— Принцесса Рейнира едет вместе со всей своей семьей, — жалуется Королева, встречаясь взглядом со своим сыном, — на этот раз прольётся мало крови, Эймонд.

Он кивает и дает ложное обещание. — Я буду вести себя наилучшим образом.

***</p>

Красный замок — владение драконов, но Эймма поняла, что на данный момент в его стенах господствуют гадюки.

— Это позор, — насмешливо говорит отчим, взирая на пустой двор.

— Тише, любовь моя. Даже у стен есть уши, — шепчет ее матушка в ответ.

Много лет прошло с тех пор, как они в последний раз бывали в родных стенах, но Эймма даже сейчас оказывается средь тайн своих родителей.

— Зачем, по-твоему, они нас позвали? — спрашивает Джейс, входя в замок следом за матерью и сребровласыми детишками.

— Кто? — глаза Эйммы взирают на небо.

— Хайтауэры, — шипит брат в ответ. — Они не поприветствовали нас, прячась в твердыне Мейгора, ожидая, когда мы сами почтим их своим присутствием. Наша матушка — наследница Железного трона…

— Думаешь, их это волнует? — взор Эйммы обращается в окно с видом на внутренний двор. Она замечает фигуру сквозь стекло, наблюдающую за ними.

Эймонд Одноглазый.

— Они должны. Она станет их Королевой.

— Не сегодня, — бормочет темноволосая, сузив глаза, когда фигура в окне исчезает, — и готова поспорить, что не завтра.

Эймма бессмысленно бродит по залам по пятам своего детства.

Она помнит слёзы и синяки на коже.

— Все точно такое же? — вопрошает Джоффри своим тихим голоском.

Эймма садится на колени перед младшим братом, ее руки касаются пушистых каштановых волос.

— В основном, но я помню некоторые вещи другими, Джофф.

С улыбкой она разглядывает покои, в которых они оказались. Витражи создают цветные блики на стенах.

— Я не помню этого, — признаётся Джофф.

— Ты был младенцем, когда мы покинули двор.

— Я не помню и Дрифтмарк, — удрученно замечает мальчик.

— Потому что мы не были здесь уже много лет, — рассуждает Эймма, поправляя плащ Джоффа, — но однажды, после всего, что произойдёт, это станет твоим. Ты будешь повелителем Прилива, как и Джейс будет Королем Семи Королевств.

— А как же ты?

Мальчик тянет Эймму за рукав, и она ощущает чей-то взгляд у себя на шее. Оборачиваясь, она не видит никого. Даже призраки не преследуют ее тут.

— Я буду там, где велит мне наша леди-мать. Или, может, я сбегу верхом на Арраксе и отыщу Старую Валирию.

Они встречаются взглядом, и на лице Джоффа появляется чистая, искренняя улыбка.

— Эймма, я не очень люблю море, — признаётся он.

Сердце Эйммы сжимается, но она знает, что ей нечего ответить на это.

***</p>

Эймонд замечает ее во время тренировки.

Она в тени. Как всегда. Со своим братом-сопровождающим. Две пары темных глаз следят за каждым его движением, пока Эймонд сражается с полным безразличием

Сир Кристон размахивает гасилом*, мяч которого снабжён шипами, стремящимися разорвать череп. У рыцаря Королевской гвардии есть военный опыт, но Эймонд быстрее и бесстрашнее.

Что значит страх, если глаз уже потерян?

Что значит страх для дракона?

Это быстрый бой: сир Кристон расслабляется, позволяя Эймонду приставить меч к его горлу.