Часть 1 (1/2)

Ее называют в честь мертвой королевы.

Эймма Веларион.

Принцесса Рейнира трудилась около трёх дней, когда крики наконец нарушили девичий свод. Кричащий малыш поднимается над кровавым ложем под звуки драконов, ревущих снаружи.

«Здоровая дочь, принцесса!»

Говорят, что она будет жить подобно тому, как родилась: с огнём и кровью.

Новорожденная принцесса совсем не была похожа на свою тезку. Королева была светлой, ее внучка — темной. Бледные глаза королевы резко контрастировали с медными глазами ее внучки, которые та разделила со своим братом.

Двор шепчет «бастард», но Король глух к сплетням.

— У неё взгляд Аррен, — шепчет он, глазами призрака смотря на девочку с именем его жены. Он носит плащ смерти, гниет изнутри. Поговаривают, что на самом деле Король начал умирать в тот день, когда его первая королева истекла кровью на перьевом ложе. — Принцесса Эймма.

Он произносит ее имя, будто в нем все его спасение, и королева вся сжимается.

Алисент Хайтауэр тоже преследуют призраки.

Слуги шепчут россказни о Королеве, которая плачет, когда ее муж зовёт ее другим именем. Они рассказывают истории о матери, которая не уделяет времени детям, рожденными мужчинами с серебром в волосах. Король редко посещает детскую, которая заполнилась благодаря его женушке, но Визерис постоянно пребывает в покоях своей дочери после рождения девочки с именем Эймма.

Двор зовёт ее «принцессой Стронг», но даже подобные мерзкие слухи не могут разрушить любовь Короля к своей внучке.

И когда ее дракон вылупляется в колыбели, Колокола септы Бейлора звонят каждый час на протяжении двух дней.

Она станет прекрасным драконьим всадником — хвастается он, пока его жена утопает в дорнийском вине, — как и принцессой.

***</p>

Эймонд хмурится, смотря на щенка, которого родила на свет его сестра.

Она тщательно завёрнута в одеяла, которые скрывают отсутствие серебристых волос и фиолетовых глаз. Эймонд уже слышал шёпот. Весь двор не переставал говорить о темноволосой принцессе, которая больше похожа на капитана городского дозора, чем на собственную мать.

Его брат Эйгон посмотрел на малышку и рассмеялся.

— Она не дракон, — прошипел он, покидая детскую столь стремительно, сколь и пришёл.

Эймонд не спешил уходить. Он знает, что брат идёт в драконье логово, но для него это пустая трата времени, потому что в нем не было места для него.

Зловещее эхо донеслось из угла комнаты. Белое чудовище наблюдает за ним из маленькой клетки своими золотыми глазами. Даже у его племянницы-бастарда был свой дракон.

— Не волнуйся, дракон, — шепчет Эймонд. Его валирийский груб и прерывист.

Он наклоняется насколько это возможно, глядя в кроватку, в которой лежит маленький ребёнок с карими глазами.

Она смотрит на него, очарованная.

Эймонд вспоминает слова своего деда в тот момент.

Быть названным в честь мертвых — это проклятье.

***</p>

Принцесса Эймма растёт в тени средь грехов своих родителей. Мать разделяет улыбки со своим защитником, а ее отец наслаждается прелестями Шелковой улицы.

Джейс редко обращает внимание на слухи.

— Мы Таргариены, Эм, — сказал ей Джейс после того, как она услышала разговор фрейлин Королевы о «темной принцессе», — лишь это имеет значение.

Шёпот легче игнорировать, когда под боком есть дракон.

Арракс цвета облаков с золотыми глазами. Эймма проводит с ним каждый миг, шепча на валирийском и рассказывая истории о бескрайнем небе и бесконечных полетах.

— Осторожно, племянница, — смеётся Эймонд, — мы бы не хотели, чтобы ты причинила боль самой себе.

Щеки Эйммы алеют, когда Джейс помогает встать ей на ноги.

— Игнорируй его, сестра. Арракс уже почти покорён тобой. Я могу заверить тебя.

В итоге брат оказался прав.

В полете над небом Королевской Гавани, ей становится все равно на слухи, ожидающие ее возвращения в Красный замок.

Ее дядя не скрывает своего презрения к ней.

— Смотри под ноги, племянница, — шипит он, когда сталкивается с ней в коридоре, заставляя ее упасть на землю. Она ударяется головой об камень и видит кровь на пальцах, касаясь своего лица.

Сир Харвин Стронг видит ее в коридоре, рыдающую и истекающую кровью.

— Что случилось, малютка? — командир городского дозора встал на колени и прикоснулся к ее подбородку. — Кто-то причинил тебе боль?

Эймма знает, что у правды своя цена. Эймонд не оценит наказание, и поэтому она лишь поджимает губы, прикусывая язык.

— Я упала, — лжёт она, смотря в карие глаза, которые она видит каждый раз, глядя в зеркало.

Сир Харвин вздрагивает.

— Это правда?

Ее лорд-отец говорит, что ложь дорого стоит, но Эймма знает, что правда ещё дороже.

— Я не лгунья, сир Харвин, — говорит она, отступая от сильного рыцаря с добрым голосом. — Я просто неуклюжая, вот и все.

Но сир Харвин наблюдал за маленькой принцессой достаточно долго, чтобы знать, что она редко спотыкается. Мужчины и женщины, оседлавшие драконов, не могут упасть. Это против их природы, но даже если это произойдёт — это их судьба.

— Я сопровожу тебя до покоев твоей матери, принцесса.

***</p>

Эймонд видит ушиб своей племянницы и чувствует вину.

Его сестра беспокоится о своей дочери, прерывая обед с Королем. Даже его отец, кажется, обеспокоен, спрашивая Эймму об ее окровавленном подбородке и опухшей губе.

На мгновение молодой принц ощущает калечащий страх. Если бы его племянница рассказала правду, он был бы наказан. Сира Кристона заставили бы его ударить, как и раньше. У его матери часто заканчивается терпение, и она приказывает своим рыцарям воспитывать ее детей. Эймонд прекрасно знает, каково чувствовать боль от рук королевских гвардейцев, и он не хочет чувствовать это снова.

Медно-карие глаза встречаются взглядом с глазами старой Валирии, но она молчит.

— Почему ты не рассказала?

Он толкает ее в угол коридора и видит, как она дрожит. Она похожа на милую певчую птичку, когда боится. Он ожидает страха, но не приемлет, как его желудок сжимается и переворачивается. Вина впивается в его кожу, и он не может оторвать взгляд от окровавленной плоти своей племянницы.

— Я не хотела доставлять тебе неприятности.

Она такая маленькая со своей честностью, ёжась пред ним.

— Кто-нибудь знает правду?

Он вспоминает про Кристона Коля с его неумолимой силой. Он вспоминает о своём отце и разочарование, с которым он столкнётся.

Племянница колеблется, и он хватает ее за руки, впиваясь ногтями к ее кожу.

— Скажи мне, — требует он, в то время как страх пробирается в его голову.

Эймма заикается, — только ты, дядя.

Ее правда обволакивает его раздражение словно бальзам настолько, что он даже не замечает, как отпускает ее. Его племянница смотрит на всего мгновение, прежде чем убежать. Юбки текут кровавой рекой позади неё, пока она бежит.

***</p>

Эймма любит наблюдать за своим братом на тренировочном дворе.

Она легко сбегает от своей септы и прячется там, где мужчины не замечают ее. Ее мать в тягости уже третьим ребёнком, и не следит за ее занятиями так же, как и раньше. И поэтому Эймма просто убегает, пока септа отвлекается, ее ноги стучат по камню Красного замка, а легкие горят от волнения.

Скрываясь за бочкой, она наблюдает за сражением Джейса с Эйгоном.

Темноволосый наследник Железного трона быстро вращается вокруг парня, уклоняясь от его тренировочного меча. Их ноги пляшут и танцуют, их тела ныряют и погружаются. Слова поддержки застревают во рту, а зубы вынуждены прикусывать язык каждый раз, когда ей хочется кричать.

Только когда Джейс сражён Эймондом сзади, Эймма даёт о себе знать.

— Это несправедливо!

Ее обычно тихий голос становится громким в тот момент, привлекая внимание тренировочного двора и наблюдающего сверху Короля.

— Принцесса Эймма, — узнает ее сир Кристон, склоняя голову. Его уважение кажется равнодушным и холодным. Эймма хочет сбежать от него, но она выпрямляет спину, вспоминая девиз своего дома.

Пламя и кровь.

— Почему ты не на занятиях?

Она игнорирует его вопрос.

— Ты не должен бить человека со спины, Эймонд, — щёлкает Эймма, ощущая, как горят ее щеки под бдительным взором двора. Она раньше никогда не говорила так свободно, особенно со своими дядями. Но вид ее брата, которого окунули в грязь, пробудил в ней ярость, столь сильную, что она едва может сдержать себя. — Это недостойно.

Ее дядя громко хохочет.

— А что ты знаешь о достоинстве, племянница?

Джейс поднимается на ноги.

— Не говори с ней так.

— Я знаю, что бой считается несправедливым, если противника бьют в спину, — произносит Эймма, подходя к брату и дядям. Гнев толкает ее маленькое тело вперёд, отбрасывая страх, который она чувствовала когда-либо.

«Я огненная плоть», говорит она себе. «Я катаюсь на драконе и повелеваю пламенем. Я не боюсь своих родичей».

— Если вы хотите стать рыцарем…

— Я никогда не хотел стать рыцарем, — отрезает Эймонд, глаза которого сужаются с каждой секундой. Этот взгляд несколько смешон и провокационен. Это выглядит так, словно он наслаждается ее яростью, которую она выложила пред ним. — Это мечты для мужчин. Я дракон.

— Без дракона, — цокнула Эймма, вспоминая, как его ногти впивались в ее кожу.

Джейс хватает ее за запястье, шепча ее имя.

Эймонда передергивает, а его брат громко смеётся.

— Она тебя сделала, Эймонд, — Эйгон хлопает его по плечу, — сражён девчонкой. Каково это?

Эймонд сбрасывает руки брата со своего плеча и ретируется со двора, выбрасывая свой деревянный меч у ног племянницы. Ее грудь вздымается, когда он стоит перед ней, его горячее дыхание распаляется над ее лицом.

— Беспокойся о своей чести, племянница. Она сомнительней моей.

***</p>

Его племянница плачет, когда сира Харвина Стронга отстраняют.

Эймонд следит за тем, как Эймма Веларион, с распухшим от слез лицом, выбегает из покоев своей матери. Он следует за ней в Богорощу, где она ютится под деревом с кровавыми листьями.

Она выглядит маленькой и беспомощной, и он слышит стук собственного сердца в ушах.

— Почему ты плачешь из-за него? — спрашивает он, отвлекая ее от страданий.

Девушка пялится на него в шоке, ее карие глаза расширяются при виде дяди в Богороще.

«Она выглядит такой обычной», — думает Эймонд.

Ее кожа покрыта пятнами, а нос течёт от рыданий. Она совсем не похожа на потомка древней Валирии, но она похожа на того мужчину, по которому ревет.