29. Затишье перед бурей (1/2)
TL;DR прошлой PWP-сцены:
* «они поцеловались, потом потрахались» — ну это само собой.
* Все трое в процессе последовательно преодолевали одно табу за другим. Братья — показали, что тащатся от мысли сделать это «с ним и друг с другом».
* Все трое — осознали и приняли, что сходят с ума от совсем (можно даже сказать, слишком) жёсткого секса, которому они и предались под конец.
* Посреди оргазма у Гарри опять произошёл короткий провал в памяти, а когда он опомнился — близнецы вдруг стали пепельными блондинами, утверждая, что это с ними сделал он.
***</p>
Окончательно проморгавшись от слёз, Гарри в шоке уставился на парня перед собой. Нет, это был не мимолётный мираж.
Волосы у Джорджа, и впрямь, стали белыми. Все. Даже брови. Даже ресницы.
Взгляд сам скользнул вниз, чтобы удостовериться... Да: белые — не только на голове. По всему телу.
Растерянный парень, сам не понимая, что сейчас было, и ещё не до конца придя в себя, лишь беззвучно открывал рот, пытаясь найти слова, пока его буравил раздражённый взгляд младшего близнеца.
— ЭТО ТЫ СДЕЛАЛ? — раздался сзади точно такой же ошалевший возглас Фреда.
— Я не... Я не знаю.
Джордж сперва попробовал наклониться то вправо, то влево, чтобы встретиться-таки взглядом с братом, которого ему загораживал Гарри. Но так и не смог, поэтому высказался вслух — уже не так яростно, но всё ещё в ахуе:
— Он. Точно он.
— Это ты ещё с чего взял? — нахмурился брюнет.
— Ну а кто сейчас вот это вот с глазами вытворял? — встречным вопросом ответил тот с лёгким наездом.
Гарри потребовалась пара секунд, чтобы догадаться:
— Они у меня загорелись? Стали белыми?
— Это — что — тест на внимательность? Чёрными, потом белыми, потом снова чёрными.
— И голос такой... — подхватил уже Фред, не зная, как описать.
— Не мой? Нечеловеческий?
— ДА!
— Это что, блядь, было вообще? — снова послышалось сзади.
— Я... Я сам не знаю.
— Тебя там Гермиона боевым заклятиям научила, что ли?
— Это какое-то заклятие устрашения или как?
— И ты нахуя посреди оргазма за палочку взялся?
— Дай сюда! Где она у тебя?
Третьекурсник показал пустые руки. Ему пришлось выдержать ещё более охреневший взгляд, пока он подбирал слова.
Кое-как, запутанно и сбивчиво, он попробовал объяснить, что правда не знает, что сейчас было. Дабы не пугать парней окончательно, он не стал озвучивать свои подозрения о том, что, похоже, его разум, и впрямь, захватывает эта их Просветительница. Но признался, что у него на мгновение произошло какое-то помутнение сознания, и он пропустил ключевой момент.
Видя, как парень сам напрягся, Джордж, наконец, смягчил взгляд.
— Ты ПРАВДА не знаешь, как это сделал? — снова из-за спины заговорил ведущий брат серьёзным голосом.
— Да правда-правда...
— А что это вообще? Это что-то опасное?
— Ты нас про́клял? За что хоть?
— Да не проклял!... Наверное...
Он вспомнил свои размышления о том, что их цвет волос — это единственное, что ему в них не нравится. И о том, как бы он тащился от них ещё больше, если бы они были какими угодно, но не рыжими.
Согласно той же логике, по которой действовал Ультус — то и та магия, которую он сейчас вызвал, должна была воплотить то, что он хотел. Просто наградить близнецов белыми, почти седыми, волосами. Не удосужившись, однако, даже спросить их собственного мнения по этому поводу.
«Мне — что — теперь даже подумать лишнего нельзя?!»
— Мне кажется, это не опасно... — неуверенно произнёс он вслух. — Просто вы теперь — такие... Но я... Я не... Простите, я... Я не специально... Я не знаю, как это исправить... Но я что-нибудь придумаю... Я найду решение...
Братья ошарашенно переглянулись через плечо парня.
— Да если не опасно — то не надо ничего исправлять, — сказал Фред таким голосом, будто озвучивает что-то само собой разумеющееся.
— Круто же! Мы теперь — вообще красавцы!
— Рыжих Уизли — целый вагон.
— А такие — мы теперь одни.
— А ещё — прикинь, как Малфой удавится от зависти, когда нас такими увидит?
Гарри настороженно переспросил:
— Вам так нравится?
— Ну да.
— Вообще заебись же!
— Мы сами пару раз пытались покраситься.
— Правда, в чёрный.
— Но мама нас за этим застукала.
— Сказала, что голову открутит.
— И прочитала лекцию про семейные черты.
— И про то, как важно помнить свои корни.
— А тут — мы как бы, вроде бы, и ни при чём даже.
— Но ты нам должен теперь как минимум объяснение. И поскорее.
— И не только нам. Что мы остальным-то скажем?
— Как объясним, с чего вдруг мы такими стали?
Гарри призадумался. Недолго помолчав, он честно ответил:
— Для остальных — сейчас вместе придумаем. Но вы сами на меня... вот за это, — он круговым движением указал на всего Джорджа, — не в обиде?
— Если это безвредно — то конечно не в обиде! — не задумываясь, выпалил тот с восторженным взглядом.
— Просто испугались.
Гарри с облегчением выдохнул, рухнул обратно на Джорджа и принялся с ним благодарно целоваться.
— Но если ты так хочешь искупить свою вину за то, что без спросу сделал нас ещё более классными, — хитрым тоном протянул Фред, — то можно напоследок...
Гарри дёрнулся и снова вскрикнул Джорджу в рот, когда оба брата без предупреждения опять вошли в него, сами издав сдавленные мучительные стоны. Он рефлекторно попытался вырваться, но близнецы, незаметно обнявшие его с обеих сторон, удержали парня на месте, пока Джордж не переставал с ним жадно сосаться.
Фред лёг сверху, выпуская охуенного третьекурсника из объятий и зажимая его между их телами, наслаждаясь последними мгновениями этой идиллии, которая завершилась ещё и таким приятным подарком.
***</p>
— Мне срочно надо к директору! — без предисловий выпалил студент, влетевший в учительскую своего декана.
— Мистер Поттер, где ваши манеры! Вас стучаться не учили? Если дверь не закрыта на засов — это ещё не значит...
— Это важно!
— Ну разумеется. У вас всегда всё важно. Сейчас — он всё равно занят.
— Это очень важно! Моё сознание захватывает эта их Просветительница!
Декан лишь с лёгкой усмешкой пренебрежительно фыркнула.
— В Хогвартсе не действуют никакие чары, существенно влияющие на разум. Ну, кроме Непростительного заклятия. Но его...
— И тем не менее, я в неё превращаюсь!
МакГонагалл наконец-то оторвалась от своих записей и посмотрела в его сторону.
— Вы, как обычно, всё драматизируете...
— У МЕНЯ ПРОВАЛЫ В ПАМЯТИ!
Она помолчала, пристально взглянув на него серьёзным оценивающим взглядом поверх очков и после недолгой паузы — ответила:
— А с чего вы взяли, что вы в кого-то превращаетесь — да ещё и в какого-то там вымышленного персонажа? Может, это побочный эффект от созданного вами заклятия?
— У меня глаза сами собой загораются огнём! Когда я даже не пользуюсь никакой магией! И в первый раз — похоже, это было ещё до того, как я Ультус со́здал.
— Хм... тогда вы правы, тут есть повод для беспокойства. Хоть это и может быть просто отложенными последствиями от обретения вами Первозданного Патронуса, но лучше удостовериться. Пойдёмте-ка лучше к профессору Люпину, это в любом случае по его части.
— Нет, директор должен знать.
— Не волнуйтесь, я ему передам.
— Мне надо поговорить с ним самому, напрямую. И как можно скорее. Я и без вас сейчас пытался к нему подняться — но пароль не работает.
— Как раз поэтому — и не работает. Ровно из-за таких вездесущих студентов, как вы, приходится его постоянно менять... И директор — всё равно сейчас не у себя в кабинете, — она неохотно встала из-за стола. — Но если вам так будет спокойнее — ладно, пойдёмте.
***</p>
— О, профессор! — ведьма в чёрной шляпе удивилась, когда, спускаясь по винтовой лестнице в слизеринские подземелья, столкнулась с Дамблдором, поднимающимся навстречу. — Вы уже освободились?
Директор сперва взглянул на своего зама, потом — на студента, сопровождающего её, и с привычной добродушной улыбкой отмахнулся:
— Родители. Как всегда. Ничего серьёзного.
Он карикатурно закатил глаза и пальцем нарисовал круги у виска, в жесте: «вечно они там себе что-то понапридумывают».
— Гарри, добрый день, — он поверх очков взглянул на гриффиндорца. — Хорошая сегодня погодка, не так ли? Люблю прогуляться на свежем воздухе по утрам...
— Профессор, мне нужно с вами обсудить кое-что важное.
— Да? Что случилось? Мне казалось, что вчера всё прошло как по маслу.
— Я не об этом. Я превращаюсь в ту Просветительницу из легенд.
Дамблдор вопрошающе изогнул одну бровь, взглянув ему прямо в глаза. До того, как он успел что-то ответить, встряла МакГонагалл:
— Там есть небольшие опасения, но мне кажется, что ничего серьёзного. Мистер Поттер настоял обсудить этот вопрос именно с вами, и я решила, что вам всё равно лучше быть в курсе — так что какая разница, от меня, или он него самого...
— Минерва, а вы никогда не задавались вопросом, почему чай принято пить именно в пять часов? — он задумчиво по́днял взгляд к потолку.
— Что, простите? — растерянно помотала головой она, будто ослышалась.
— Иногда так хочется выпить чаю с чем-нибудь вкусненьким — а приходится ждать до пяти...
— Профессор, соберитесь! — раздражённо нахмурилась декан. — У мистера Поттера возникли какие-то странные симптомы. Я хоть и считаю, что там ничего особенного, но лучше перестраховаться...
— А? Да-да... Гарри, ты не хочешь выпить чаю? Мне что-то вдруг так захотелось...
— Профессор! — сурово фыркнула преподавательница по трансфигурации.
— ... ну и вот это всё тоже обсудим. Под чаёк со сливочными помадками... — он призадумался, поглаживая свою бороду. — Да, определённо, с помадками.
Декан Гриффиндора закатила глаза и издала измученный стон оттого, что помимо своих подопечных ей приходится иметь дело ещё и с вот этим великовозрастным ребёнком.
— В общем, вручаю мистера Поттера вам. А вы, юноша, после разговора с директором — обязательно наведайтесь потом к профессору Люпину и перескажите ему всё то же самое.
— В этом не будет необходимости, — ответил вместо ученика Дамблдор.
— Как вам будет угодно, — пожала плечами она.
— Спасибо, что поставили меня в известность, Минерва. Хорошего дня... И вам бы тоже сегодня отдохнуть. Праздники, всё таки.
— Отдохнёшь тут с вами, как же! Ладно, меня другие дела ждут. Если что, я у себя.
***</p>
— Ты предпочитаешь зелёный или чёрный? — совершенно непринуждённо спросил директор, доставая фарфоровый чайник из шкафа в своём кабинете. — Или, может, немного похулиганим, — он обернулся к Гарри, шкодливо поиграв бровями, — и заварим травяной с мятой?
— Да... на ваш вкус, профессор, — студент ёрзал в кресле, дожидаясь, когда уже, наконец, директор усядется перед ним и будет готов его нормально выслушать.
— Нет, ты же мой гость. Надо выбрать то, что нам обоим по вкусу.
— Без разницы... Давайте травяной...
— Я тоже так думаю. Значит, решено...
— ... Профессор, вы можете пока отвлечься от вашей чайной затеи? У меня тут к вам важное дело...
В дверь кабинета неуверенно постучали.
— О! Кто это вдруг? — Дамблдор с неподдельным интересом встрепенулся и оглянулся на источник звука. — Войдите!
Дверь со скрипом медленно открылась, и в возникший проём осторожно заглянула Трелони в своих огромных очках:
— Вызывали, директор?
— О! Профессор Трелони! Какой приятный сюрприз!
— Сюрприз?... — рассеянно повторила за ним она. — Так вы же сами...
— Как хорошо, что вы к нам так удачно заглянули. Нам как раз не помешает компания для чаепития...
Прорицательница, гремя бусами, шагнула внутрь, выглядя так же растерянно, как и Гарри:
— Директор, так что вы...
— Хм, кстати! — Дамблдор перебил её. Он поставил чайник на место и обернулся к Трелони, в предвкушении потирая руки. — Я тут слышал, что вы с профессором Снейпом давеча опробовали прелюбопытнейший чайный рецепт.
— Какой ещё рец... — вошедшая преподаватель прорицания осеклась и остановилась, как вкопанная. Её и без того большие глаза, увеличенные огромными линзами, испуганно округлились ещё сильнее, и она вскинула руки, принявшись оправдываться. — Профессор, я могу объяснить...
— Не угостите нас с Гарри? — будто не заметив её реплику, продолжил он. — Очень хочется попробовать, что там у вас получилось.
Она замерла, настороженно косясь по сторонам в недоумении. Пару раз беззвучно открыв рот, она, наконец, неуверенно произнесла:
— Д-д-да-да, конечно... — и, ещё раз замешкавшись, добавила. — Прямо сейчас?
— Будьте любезны, если не затруднит.
Она кивнула и торопливо направилась обратно к выходу.
— И, Сивилла, дорогая... — окликнул её Дамблдор. — Полагаю, профессор Снейп — не в курсе, что у вас случайно сохранились остатки этого отвара. Пусть это так и останется. Ни к чему ему знать, правда же?
— Да-да-да, — закивала она. Немного помедлив, она обернулась и с искренней благодарностью во взгляде добавила. — Спасибо, директор, — и спешно покинула кабинет.
***</p>
Когда прорицательница закрыла дверь, Дамблдор сел на своё кресло, в нетерпении дожидаясь её возвращения с каким-то там особым и, похоже, шибко запретным чаем. У Гарри наконец-то возникла возможность обратить на себя внимание директора, но едва парень открыл было рот — профессор заговорил первым:
— Гарри, я тут понял, что так тебя и не поблагодарил — а ведь твой поступок неоценимо сказался на будущем всех учеников, со всех четырёх факультетов.
— Да я... я же собственную шкуру вчера спасал. Чтоб их родители не пошли на меня с вилами...
— Я не об этом... Хотя, за вчерашние совместные заслуги — твои и мисс Грейнджер — думаю, тоже полагается... ПЯТЬДЕСЯТ... нет, СТО БАЛЛОВ ГРИФФИНДОРУ! — торжественно объявив это в потолок, директор проникновенно взглянул студенту в глаза поверх своих очков-половинок. — Я о том, как ты пожертвовал своим воспоминанием, чтобы вся школа смогла на практике освоить Патронус. Мы с профессором Люпином так погрузились в подготовку этих занятий, что напрочь забыли о том, без кого это было бы попросту невозможно. И, раз воспоминание у тебя извлекал я — то и как минимум отблагодарить тебя за это тоже полагалось мне. Но — сам же видишь: у меня в одно ухо влетает, в другое вылетает, — он непринуждённо усмехнулся. — Что с меня взять, старого дурака?... Так что, хоть и с опозданием, но надеюсь, ты примешь мои благодарности. Лично от меня, а также — от профессора Люпина, всех учеников Хогвартса и их родителей — спасибо.
У Гарри возникло стойкое чувство дежа вю.
— Да ну чего вы... — засмущался он. — Это же просто воспоминание. К тому же — такое, от которого я сам рад избавиться.
— И тем не менее, любой другой на твоём месте — воспользовался бы ситуацией. Зная, какой у него в руках рычаг давления, потребовал бы немалую плату за это... — директор осёкся, смекнув, что сам мог невольно натолкнуть ученика на меркантильные мысли. — Я пойму, если ты тоже рассчитываешь на какое-то вознаграждение. Но давай, всё-таки, в разумных пределах. Родители студентов, узнав, что их дети благодаря тебе овладели таким мощным заклятием, как Патронус, которое не входит в школьную программу — с радостью раскошелятся... Но нехорошо уже постфактум заламывать цену... Да и некоторым из них это может быть просто не по карману... Хотя другим — явно не помешает узнать, что их «благородный» отпрыск обязан своими заслугами одному гриффиндорцу...
— Да ничего мне не надо! — Гарри уже просто налился краской.
— Уверен?
— Конечно, уверен! Не хватало ещё наживаться, торгуя угрозой дементоров.
— Ну тогда — как минимум, Гриффиндору полагается... даже не знаю. Честно. Последствия от твоего поступка уже в принципе не особо укладываются на шкалу со школьной системой баллов. Сам назови, сколько хочешь — тысячу? Две? Десять?
— Да... Даже не знаю. Профессор, давайте вернёмся к моему вопросу? — Гарри невольно поёжился оттого, как ему было неловко.
— Тогда давай, ещё сто баллов? Чтобы оставить другим факультетам хотя бы отдалённый шанс на победу в этом году.
— Ну давайте сто, вам виднее.
— Договорились, — он кивнул, прикрыв глаза, и снова воскликнул вверх. — СТО БАЛЛОВ ГРИФФИНДОРУ — за безвозмездное дарение Гарри Поттером воспоминания со страхом дементора. А от меня, — он снова опустил взгляд на студента, — ещё раз, просто по-человечески, спасибо. Ты сам не представляешь, сколько жизней спас в будущем.
«Да представляю, как раз. Но это же не повод брать это самое будущее в заложники, требуя выкуп.»
— Профессор, у меня возник более насущный вопрос.
— Да, прости, что отвлёкся. Я весь — внимание.
— В общем...
Наконец-то получив такую возможность, Гарри изложил то, что его беспокоит. По понятным причинам, он не стал упоминать, что провалы в памяти произошли во время смачного группового секса: сперва — с Блейзом и Теренсом, потом — с близнецами, чему сопутствовал ещё и развязный инцест. Но парень уточнил, что большой, почти часовой провал состоялся во время «финального этапа переговоров с представителями Слизерина», и переговоры эти касались вчерашнего задания. А второй пробел, буквально на несколько секунд — произошёл, пока он «тусовался с братьями Уизли», во время «чрезвычайно сильного эмоционального переживания». Озвучив это именно такими словами — он сам осознал, что вот те выкрутасы с загорающимися глазами тоже происходили ровно тогда, когда им овладевали чрезмерно яркие эмоции. И сразу поведал также и об этом — то, что знал.
Наконец, перечислив все те странности, которые творились лично с ним — он озвучил свою обеспокоенность тем, что мог нечаянно как-то навредить братьям Уизли, рассказав и то, как они из-за него изменились.
Завершая свою тираду, он уточнил, что, дабы не сеять панику среди остальных учеников, они с близнецами уже придумали легенду, которой будут прикрываться, если (вернее, когда) кто-то поинтересуется, а чего это вдруг два главных балбеса школы стали выглядеть, как гламурные фотомодели с обложки.
— И что за легенда? — директор к тому моменту уже сидел, облокотившись о стол, сцепив пальцы в этакую «полочку» и положив на неё подбородок, пока сам внимал каждому слову, пространно глядя на стопку пергаментов перед собой.
— Что я перед ними Ультусом хвастался... в одном укромном месте Хогвартса. А они начали, как обычно, дурачиться. Попробовали у меня отобрать палочку прямо во время призыва. А дальше — какая-то вспышка, типа мы сами не поняли, что произошло. И вот когда очухались — они уже были такими.
«... по всему телу, а не только на голове.»
— Хм... Неплохо придумали, молодцы. Весьма убедительно, — он хитро́ прищурился, снова взглянув Гарри в глаза. — Не знал, что ты умеешь так складно обманывать. Заставляет задуматься, не удавалось ли тебе облапошить такими же легендами, например, меня.
— Д-да... Да я не... — заикнулся Гарри, аж лишившись дара речи от таких предположений.
— Но кое-что вы не учли. Эта легенда — довольно опасная.
— Чем? — гриффиндорец в недоумении помотал головой, слегка отстранившись.
— Ты не подумал, что кто-то другой может броситься под твой Ультус, тоже желая стать натуральным блондином? Я слышал, такой цвет волос нынче в моде. Особенно у девушек на старших курсах. А мы же ещё не знаем, насколько это заклятие реально опасно. Понятно, что оно делает с дементорами. Но что — если кто-то сам сунет руку в тот чёрный шар? Хм?
Об этом Гарри — да и никто из них троих — тогда реально не подумал. Они и так наспех сообразили что-то более-менее убедительное, сосредоточенные на том, чтобы близнецам потом не прилетело от миссис Уизли, когда она их такими увидит. Ведь непонятно, как долго они такими теперь будут. Может, они теперь блондины на целый месяц вперёд. На год. А может, вообще навсегда.
— Но всё равно, довольно стройная легенда. ПЯТЬ БАЛЛОВ ГРИФФИНДОРУ за находчивость... Но именно за находчивость. Не думай, что этим я одобряю умение искусно лгать! — он сел ровно и сурово пригрозил Гарри пальцем.
«Да судя по тому, как Слизерин купился на моего Белого Лорда — мне и не надо учиться... Ой! Блин, точно же...»
— Профессор... Тут ещё кое-что... — он замялся.
— Как я погляжу, насыщенное у тебя было утро, — директор добродушно усмехнулся.
— Нет, это... получается, вчера. Тут такое дело... Я когда со Слизерином... Мне пришлось им... Я сперва пробовал разубедить их по-нормальному... Но они там — совсем упёртые... В общем, я им подыграл. Они теперь думают, что я — реально та самая «Белая Смерть». И что я — новый Волан-де-Морт или типа того. И что... простите, мне пришлось про вас говорить им всякие гадости, чтобы выглядело убедительно, — Гарри передёрнуло, как только он вспомнил, как называл так уважаемого им директора «старым дураком» и «слепым бараном». — Будто я вами манипулирую, а на самом деле у меня есть какой-то особо хитрый план по захвату мира... — он осёкся, вспомнив, как на пересказ этой части отреагировал Рон. — Но это всё — неправда! Вы же знаете, что...
— Да конечно, знаю, — Дамблдор расплылся в понимающей улыбке. — А я-то всё гадал, как тебе удалось убедить даже Слизерин... Хотя, вообще, правильная мысль: не можешь победить — возглавь... Ты меня сегодня не перестаёшь удивлять. Что ещё припас?
— Да... — гриффиндорец растерялся: будто всего этого было мало! — вроде, всё.
— Хорошо. Хм... — директор встал из-за стола и принялся неторопливо вышагивать из стороны в сторону, поглаживая свою бороду. Посреди своих размышлений у него непроизвольно вырвалось. — Так, а может...
Он подошёл к насесту Фоукса и почесал ему макушку двумя пальцами. Феникс издал довольные звуки, похожие на мурлыканье.
— Нет, до фазы перерождения ещё слишком далеко... — ответил он сам себе на неозвученный вопрос. — Хм...
В дверь снова постучали.
— Войдите! — тут же скомандовал он, решительно обернувшись к двери.
Одно это движение каким-то неуловимым образом источало могущество великого волшебника. Дамблдор уже был совершенно не похож на себя же парой минут ранее.
Дверь приоткрылась — и в неё снова заглянула рассеянная физиономия преподавательницы в огромных очках.
— Директор, я принесла. Можно?
— О! Точно же! — Дамблдор вмиг изменился в лице и с нетерпением ребёнка прикусил губу, заразительно поблёскивая глазами. — Сивилла, проходите, не стесняйтесь. Самое время для вашего изумительного «чая», — он, пританцовывая, проследовал к шкафу, из которого вновь достал тот же самый чайник, и, обернувшись обратно к ним, торжественно объявил. — С помадками! У меня как раз на троих хватит. Профессор Трелони, составите нам компанию?
— Да я... — в довольно привычной для неё манере, слегка согнувшись, боязливо прошла она вглубь кабинета, держа обеими руками какой-то сосуд, похожий на термос. — У меня там, вообще-то...
— Сивилла, дорогая, не стесняйтесь. Надо же и себя побаловать! Смотрите, что у меня есть. Ваши любимые, — он направился обратно к своему креслу и демонстративно вытянул небольшую плошку из того же сервиза, до краёв наполненную сливочными помадками. — Совсем свежие. На днях купил в «Сладком Королевстве». Последние взял. Пришлось побороться за них с парой весьма настойчивых пуффендуйцев. Ну, что скажете? Вы проходите, присаживайтесь.
— Ну если вы так настаиваете... не откажусь, — всё так же зажато, но она всё-таки проследовала к креслу рядом с Гарри. И, поравнявшись с ним, вздрогнула — видимо, лишь сейчас его заметив. — О! Здравствуй, милый мальчик, — потом вопрошающе взглянула на директора, не понимая, зачем на посиделках преподавателей присутствует ученик.
— Нам с Гарри, — директор особенно выделил имя студента, отвечая на её безмолвный вопрос, — очень захотелось устроить пятичасовое чаепитие раньше положенного, и мы решили немного нарушить правила. Кто нам помешает — директор? — он тихо рассмеялся со взглядом хитрого проказника. — Гарри, ты же не против, что профессор Трелони к нам присоединится? Мы, вроде, всё главное — уже обсудили.
«Да я вообще не понял, чего вы на этом чае так зациклились.»
— Да конечно не против...
— Ну вот! — торжественно резюмировал седой старец.
— Но, профессор... что мне делать-то... ну, вот с этим всем. Что я вам рассказал, — он показательно покосился на прорицательницу, которая теперь стала невольным свидетелем их разговора.
— Да сейчас придумаем что-нибудь, — отмахнулся Дамблдор. — Но сперва — надо немного расслабиться... Ты же сказал, травяной?
— Да мне без раз...
— Севилла, мы травяной с мятой завариваем. Не возражаете?
— Тот самый?
— Ну травяной — у меня только один бывает.
— Ой, профессор, вы как всегда: знаете, как угодить даме... — она засмущалась, садясь в кресло уже чуть более расслабленно, но всё ещё вцепившись в свой термос обеими руками, как в какое-то сокровище.
Дамблдор поставил на стол чайник, в котором, похоже, уже была насыпана заварка, снял с него крышку и, без единого слова взмахнув палочкой, направил в него поток кипятка. Наполнив сосуд до краёв, директор небрежно, между делом, поставил пиалу со сливочными помадками поближе к гостье с торчащими во все стороны волосами, и опустился на своё место сам.
Пока чай настаивался, а Гарри продолжал не понимать, что он вообще тут делает, обладатель густой бороды вежливо поинтересовался о том, как у гостьи дела. Она вполне ожидаемо пустилась в пространные рассуждения о том, что «туман скрывает её взор» и о каком-то, как всегда, надвигающемся зловещем роке. Что директор увлечённо выслушивал, кивая с каждым вторым словом. Через пару минут её тирады, нагоняющей жути, он подытожил:
— Рад, что у вас всё хорошо. Сивилла, если что-то не так — не стесняйтесь обращаться. Вы же знаете, насколько для меня важно, чтобы пребывание преподавателей в стенах школы было максимально комфортным?
— Директор... ну что вы... мне не на что жаловаться... Хогвартс — мой дом... — она, едва не прослезившись, наконец-то поставила свой термос на стол и, опустив взгляд, принялась перебирать складки своего платья.
— Ну вот и замечательно! — он радостно хлопнул в ладоши и потёр руки, завершая жест. А затем — приоткрыл крышку чайника, заглядывая в него. — Думаю, уже заварился.
Несколько взмахов палочки — и вот уже к столу из того же шкафа пролевитировали три чашки с блюдцами и ложками, встав напротив каждого из присутствующих. А ещё через пару мгновений от каждой из них мерно поднимался тягучий пар от налитого чая.
Трелони, взглянув на директора, благодарно склонила голову, когда потянулась за своей чашкой. Он кивнул ей в ответ, поймав взгляд. И вкрадчивым голосом спросил, указав на её термос в таком жесте, словно готов к нему потянуться, но не сделает это без её разрешения:
— Позволите?
Она снова зажалась и многозначительно принялась метаться взглядом между Дамблдором и Гарри:
— Но, профессор, это же...
— Я знаю, как от этого отвара сладко спится.
Ещё недолго помолчав, решаясь, она всё-таки кивнула — и Дамблдор осторожно взял в руки заветный сосуд. Открыв крышку, он заглянул внутрь и легонько качнул термос, оценивая объём содержимого, и снова обратился к прорицательнице:
— Будете?
— Нет-нет-нет! — испуганно замахала руками она, едва не уронив чашку, которая стояла с самого края. — Сегодня мне уже нельзя!
— Ну как знаете. А мы вот с Гарри плеснём немножко, — затем директор перевёл взгляд на студента и успокаивающим голосом объяснил. — Это — довольно редкий отвар. И, по правде говоря, — он с хулиганской улыбкой подмигнул, сказав очень тихо, едва шевеля губами, будто их кто-то может подслушать, — его изготовление строго регламентировано Министерством, — затем он продолжил уже обычным голосом. — Но пока никто не видит — можно попробовать немножко. Самую малость, просто для аромата...
— Профессор, это что-то опасное? — насторожился студент.
— Ой, не бери в голову! Не опаснее, чем сливочное пиво... которое студентам младше пятого курса — вообще-то, употреблять нельзя. Но мы-то с тобой знаем, что никто не ходит в «Три Метлы» к мадам Розмерте, чтобы попить тыквенного сока, — он снова хитро́ подмигнул.
— Это что-то алкогольное?
— Вроде того. Знаешь, у магглов есть такая особая трава, которая по своему воздействию — гораздо более безопасна, чем тот же алкоголь и табак, но при этом запрещена почти во всех странах мира. Ну глупость же! Вот это — нечто подобное.
— ВЫ МНЕ ПРЕДЛАГАЕТЕ НАРКОТИК? — вытаращил глаза Гарри.
— За кого ты меня держишь? — суровый взгляд мигом сменил озорную улыбку. — Неужто ты думаешь, что я стал бы предлагать какую-то отраву ученику?... Да и незачем такими словами бросаться. Те же алкоголь и табак — это тоже «наркотики», вообще-то. В самом буквальном смысле... Но — нет. Этот отвар — всего лишь помогает расслабиться... и собраться с мыслями. А нам с тобой обоим сейчас это не помешает. Согласен?
Гриффиндорец пристально взглянул в глаза директору и немного замешкался с ответом. Но, поняв, что Дамблдор не стал бы предлагать ему какую-то дрянь, всё-таки кивнул.
— Ну вот и прекрасно, — директор аккуратно долил содержимое термоса в их две чашки и пододвинул к Гарри ту, что предназначалась ему. — Не волнуйся, это не опасно. Тебе эффект даже понравится, уверяю. Конкретно тебе — уверен, что понравится... Только никому об этом — ни слова! — он, опять со шкодливым видом, поднёс палец к губам. — Особенно — твоему декану... Сивилла, ну что же вы, не стесняйтесь! — с этими словами он пододвинул к ней плошку со сладостями ещё ближе, затем — снова заглянул в термос, оценивая, сколько там осталось отвара, плотно его закрыл и вернул прорицательнице, добавив. — И если вам плохо спится — вы же в курсе, что я могу попросить профессора Снейпа сварить ещё? Неофициально, так сказать.
Она, забирая термос, встретилась взглядом с Дамблдором и закивала с непередаваемой благодарностью в глазах.
— Прямо сейчас — как видите, у меня ещё есть, но... спасибо, директор...
Трелони опять чуть ли не расплакалась, суетливо сунула ёмкость с заветным зельем в кресло сбоку от себя и потянулась-таки к чашке со сладостями, а потом... принялась одну за другой накладывать сливочные помадки себе в чай.
Гарри не сдержал эмоции, уставившись на очередную чудную выходку этой преподавательницы и едва не прыснул, вытаращившись на это и тихо хрюкнув. Ему пришлось подавить смешок, когда директор наградил его за это суровым осаждающим взглядом. Но — серьёзно — она бы ещё руки в чае вымыла!
Не заметив реакцию ученика, Трелони по одной наложила себе в чашку столько сливочных помадок, что их там по объёму оказалось больше, чем чая. И принялась их там размешивать, пока Гарри, хоть и сдерживая себя, но таращился на её очередные причуды.
— Гарри, ты тоже не стесняйся. Налетай, — обратил на себя внимание директор, пододвигая к ученику сладости, когда Трелони с ними явно закончила, оставив им двоим меньше трети того, что там было изначально.
Как только студент потянулся к собственному чаю, готовый распробовать, что же там за особое зелье в него добавлено, Трелони подскочила на месте:
— О! Совсем забыла! Сейчас зачарую... — она наклонилась над двумя другими чашками, разведя руки так, словно ощупывает какую-то ауру вокруг них.
— Нет, это — уже лишнее, — остановил её директор, вытянув руку в жесте «стоп». — Оно же уже активировано?
— Да, — колдунья растерянно замерла, головой вопрошающе обернувшись к директору.
— Тогда не надо. Сейчас — и без усиления хватит.
Через пару минут они в полной тишине тихо потягивали чай. Гарри и Дамблдор — с добавлением того особого отвара. Трелони же... можно сказать, она скорее пила сливочные помадки в жидком виде, со смаком причмокивая после каждого глотка.
В этом напитке Гарри не почувствовал ничего особенного. Чай как чай. Просто травяной, с мятой. Лишь с особым, специфическим ароматом. А на вкус — с лёгкими, едва уловимыми нотками какой-то ещё травы, похожей то ли на настойку женьшеня, то ли на лёгкие ягодные оттенки.
Попробовав одну помадку, он разочаровался ещё больше. Она была настолько мягкая, что практически жидкая. Есть такое вприкуску — невозможно. Им бы постоять ещё хоть пару дней...
Дамблдор — тоже расслабленно откинулся в своём кресле, смакуя согревающий напиток. Кабинет наполняли лишь потрескивание дров в камине и изредка — шорохи Фоукса, переступающего на своём насесте и тихо курлыкающего.
Когда Гарри почти допил свой чай, изредка просто из вежливости заедая его предложенными лакомствами, он, и правда, почувствовал, что тревога уже не накрывала его так, как прежде. Он, конечно, всё так же осознавал опасность того, что с ним творится. Но делал это с куда более холодным сердцем, не нервничая по этому поводу, а относясь, как к проблеме, с которой просто надо разобраться.
Дамблдор, подметив, что чашка ученика уже почти опустела, вновь заговорил. Непринуждённо и расслабленно, каким-то отеческим, успокаивающим голосом:
— Ну что ж, Гарри, а теперь — давай подумаем, что будет, если твои опасения, всё-таки, верны.
— И что вы предлагаете?
— Пока — ничего. Просто давай прикинем. Вот, допустим, ты прав. И... — он замешкался, подбирая слова, чтобы не сказать лишнего при Трелони, которая, кажется, всё равно была где-то там, у себя на уме, — предположим, с тобой и правда происходят те метаморфозы, которых ты опасаешься. Представь, что это действительно так.
— Ну, тогда это всё в корне меняет...
— Нет, буквально. Просто представь. Вот тот же самый ты, который передо мной сидит сейчас — только через неделю или две... а может, даже через год — когда с тобой это уже произошло. Трансформация после обретения Первозданного Патронуса — завершилась, какой бы она ни была. Каково это?
— Так я ж не знаю... — Гарри почувствовал, как трудно ему стало думать.
— А ты не знай. Ты представь... Так, дай-ка я у тебя заберу чашку...
— Профессор, а как мне это... — Дамблдор смотрел на него как-то слишком невозмутимо, даже убаюкивающе...
Или не в нём дело, а просто свет стал чуть приглушённым... Или всё из-за потрескивания дров в камине... Или из-за мерных курлыканий Фоукса...
Директор что-то ответил, но его слова уже ускользали от сознания. Кабинет медленно погружался во тьму, накрывая Гарри невидимой аурой тёплого одеяла... Такого уютного... Как объятия Кормака — тогда... Когда они вместе уснули в выручай-комнате... Когда Гарри всем телом чувствовал, как влюблённый блондин окутывал его своим теплом со всех сторон...
С трудом попробовав разлепить смыкающиеся веки, Гарри сделал над собой усилие, пытаясь сесть в кресле ровно, но у него не особо вышло. Эти кресла — как назло, такие удобные, что так и манят тебя развалиться в них полулёжа...
— Не сопротивляйся, — смазанным эхом донеслось что-то, отдалённо напоминающее голос Дамблдора... или нет.
Наверное, голос Кормака, просто странно звучащий спросонья. Ведь это Кормак сейчас склонился над ним, как обычно по утрам с упоением наблюдая, как неохотно разлепляет глаза его «малыш» в их кровати. И этот бездонный голубой взгляд, уже давно встречающий его каждое утро — это то, что заряжает его на весь день. Хоть даже когда Гарри просыпается первым — он точно так же с умилением наблюдает за своим идеальным парнем, который даже спустя столько времени вместе так ему и не наскучил.
Всякий раз он любуется, склонившись над этим шикарным красавцем, дожидаясь, когда тот проснётся. Не торопя. Не смея потревожить его сон. Не мешая его блаженной неге. Просто упиваясь чертами этого знакомого лица. А когда Кормак с характерным подрагиванием губ всё-таки открывает глаза и первым делом видит своего Гарри — младшего гриффиндорца всякий раз накрывает волна радости, пробегающая от макушки до самых пяток, заставляя всякий раз непроизвольно расплыться в улыбке и сказать привычное: «Доброе утро».
Как только этот небесный взгляд фокусируется на довольной физиономии бойфренда — каждое такое утро Гарри тут же начинает испытывать непреодолимое желание страстно засосаться. И когда у них обоих не пахнет изо рта — а благодаря тем чарам это теперь почти каждый день — они этому без промедления тут же и предаются.
Приятнее, чем это — лишь просыпаться, когда, наоборот, тебя самого встречает всё тот же чарующий взгляд Кормака. Когда это первое, что ты видишь, едва организм вспоминает, как фокусировать зрение.
Ну и совсем счастье, когда ты просыпаешься ТЕМ САМЫМ образом. Когда тебя не будят, но едва ты разлепил глаза, едва только-только вернулся в реальность, не успев ещё даже зевнуть — тебя встречают сразу в свои распростёртые объятия... если можно так выразиться. В омут любви и заботы, самым честным образом давая понять, насколько ты желанен и насколько за эту ночь по тебе соскучились.
— Ну что? — всякий раз ты слышишь знакомый голос, уже понимая, что будет через мгновение, как только ты кивнёшь.
— Ну что? — именно эти слова сразу дают понять, что шикарное утро сегодня обеспечено.
Самый смак — когда им удаётся подгадать момент, и ты слышишь это ещё не проснувшись, но уже покидая ласковые объятия дрёмы, чтобы быть встреченным ещё более ласково на другой стороне.
— Ну что? — слышишь ты тогда издалека, неохотно прощаясь с ночью и спеша навстречу дню...
***</p>
— Ну что? — на сей раз голос, однако, звучит непривычно...
И это странно... Это неправильно! Это — не Кормак! В их спальне — посторонний!
Гарри вздрагивает и резко открывает глаза в том же кабинете, в котором отрубился.
Он сполз вниз, нахально распластавшись в кресле для гостей в совершенно непотребной позе, практически лёжа, разведя ноги в стороны и с головой набок, лицом уткнувшись в подлокотник.
Седой старец сидит напротив него в своём кресле, устало облокотившись о массивный директорский стол.
— Ну как, представил? — развивает он свою мысль.
Окончательно проснувшись, через мгновение Гарри понимает, что он вот так развалился... с крепко стоящим членом. Осознав это, он мигом вскакивает, садясь ровно, сведя ноги вместе и старательно не глядя туда в надежде, что если он не обратит внимание — то и учителя не заметят.
Под предлогом того, чтобы поправить одежду, он всё-таки бросает беглый взгляд вниз, и за тот крохотный миг, что его смявшаяся ширинка успевает промелькнуть — он видит, что складки легли как обычно, скрыв неприличное напряжение... вроде бы. Он не уверен, но он не осмеливается кинуть ещё один взгляд, поднимая его к директору... и видя стол. Который — хвала Мерлину! — должен был скрывать из поля зрения Дамблдора то самое место, когда Гарри лежал перед ним, вот так развалившись.
Он смотрит вбок — и видит Трелони, которая, задумчиво глядя куда-то в потолок, с громким сёрбаньем, продолжает потягивать свои жидкие помадки с лёгким добавлением чая.
Лишь теперь, заняв нормальное положение, он возвращается взглядом к директору.
— Так получилось? Представил? — повторяет вопрос тот, гладя прикрытым взглядом со слегка опущенными веками.
— Я... я не знаю... Я просто задремал...
— Так и надо. Ты слышал, что я просил тебя представить?
— Да... вы сказали подумать, что будет через неделю... или когда там. Когда завершится... ну... то самое.
— И как? Завершилось?
— Не знаю... Откуда мне знать?
— Тебе что приснилось?
Парень округлился в глазах, понимая, что ЭТО озвучить директору точно не посмеет... хотя он уже и сам стремительно забывал, в чем именно «это» заключалось. Но оно точно было чем-то совсем непристойным.
— У меня... там... — он напрягся и заговорил, настороженно выдавая по одному слову и следя за реакцией, — такое... совсем личное.
— Мне необязательно знать подробности. Но как твоя трансформация завершилась-то?
— А там... этого вообще не было.
— Это похоже на то, что может быть в будущем?
— Хотелось бы.
— В каком смысле?
— Ну, я не знаю.
— Это было не воспоминание из прошлого?
— Нееет, — Гарри невольно расплылся в восторженной улыбке, понимая, что подобное могло быть лишь в его влажных фантазиях, но даже ему, даже лишь в мечтах — конкретно это точно ещё ни разу не являлось... хотя он уже и не помнил вовсе, в чём именно «это» заключалось, но он был уверен: раньше ему оно даже не снилось. — Это точно не из прошлого.
— Значит, всё правильно. Ну так что? Это был ты? Или не ты? Произошло то, чего ты боишься?
— Ну... был я. Точно я. Но там не было... вот этого превращения.
— Это не важно. Там был ты? Там ты чувствовал себя собой? Обычным собой?
— Ну да.
— Без каких-то странностей? Просто собой?
— Да.
— Значит — поздравляю: то, что мы обсуждали — чем бы оно ни было — но это не то, чего ты боялся.
— А что тогда?
— Не знаю. Это нам ещё предстоит выяснить. Но главное — что все самые страшные расклады мы теперь разом отметаем. Их — точно не будет. Осталось утрясти нюансы.
— И что мне с этим делать?
— Пока — ничего... Разве что... Постарайся не испытывать чрезмерно ярких эмоций. Раз уж, как мы выяснили, тут есть какая-то связь. Можешь сходить к мадам Помфри, у неё есть успокоительные травы. И чуть позже — к тебе наведается профессор Люпин. Не пропадай никуда, как ты умеешь, — профессор устало улыбнулся. — А в остальном — ничего. Просто ждём.
Ответ директора, хоть и вселял надежду, но вызывал ещё больше вопросов. Гарри растерянно замер в ожидании дальнейших инструкций, которые после такого загадочного ответа просто обязаны были последовать.
— А сейчас, — директор с неохотой встал, — прошу прощения. Меня что-то разморило. Очень хочется вздремнуть. Даже не догадываюсь, с чего вдруг, — даже через свою вялость, он игриво подмигнул ученику. — Сивилла, ну как чай? — он обратил внимание на то, что чашка прорицательницы, наконец, опустела.
— А? — встрепенулась она, потерянным взглядом окинув обстановку вокруг, лишь сейчас вспомнив, что она находится в кабинете Дамблдора. — Директор, ваши чаепития, как всегда, бесподобны.
— Я так погляжу, вам помадки пришлись по душе?
— Ну вы ж меня знаете... — снова засмущалась она.
— Не хотите забрать остатки с собой?
— Ой, профессор, ну что вы...
— Берите-берите, у меня всё равно что-то вдруг пропал аппетит ко всему сливочному. К тому же, — он выдвинул ящик стола, указывая на содержимое, — у меня тут ещё лакричные пиявки остались.
Гадалка благодарно кивнула, но замерла, вцепившись в свой термос обеими руками, которые — Гарри лишь сейчас заметил, что довольно неслабо трясутся. Судя по виду, она не знала, как донести и своё зелье, и предложенные угощения, не рассыпав всё по дороге.
— Я поговорю с профессором Снейпом при следующей встрече, — добавил директор, и она закивала ещё активнее, но всё так же не решалась сдвинуться с места. — Гарри, будь добр, помоги профессору Трелони донести помадки до её башни. Ей последние несколько дней нездоровится: слишком уж сильные возмущения в тумане будущего. Бери вместе с чашкой.
Видя, что директор уже с трудом стоит на ногах, гриффиндорец поспешил выполнить просьбу, провожая и прорицательницу тоже, которая опять успела потеряться где-то в своём астрале.
Увидев её сегодня такой, он впервые испытал к ней то, чего не испытывал никогда раньше: простое человеческое сострадание.
— Профессор, — уже у двери вспомнил он кое-что важное.
Директор вопрошающе взглянул на него.
— Я подумал, и... никаких даров мне за то воспоминание по-прежнему не надо. Но вот если вы приструните каких-то особо зарвавшихся родителей и ткнёте их носом в то, что их «одарённое» чадо освоило Патронус не из-за каких-то своих «чистокровных» талантов, а в первую очередь благодаря профессору Люпину, вам и мне — вот за это я буду признателен.
— Хм, — вяло усмехнулся директор, расплываясь в улыбке. — Договорились.
Закрывая за собой дверь, Гарри заметил, как Дамблдор, сказав это, одним махом допил полкружки своего уже изрядно остывшего чая и обессиленно плюхнулся в директорское кресло, запрокидывая голову.
***</p>
— Мама вам всем троим точно бо́шку открутит, — встретил его в общей гостиной радостный смех Рона. — Ну вы додумались, конечно!
— У тебя вот эти «дела» были с близнецами? — подхватила Гермиона, указав на Фреда с Джорджем, которые стояли у камина на другом конце гостиной, пафосно позируя перед доброй третью факультета, собравшейся на них поглазеть.
— Ага, — «неохотно признался» пока что единственный владелец Ультуса.
— Я так погляжу, прошло у вас — совсем мощно, — с ехидной ухмылкой, но при этом каким-то почтенным восхищением подмигнул Кормак.
— Ага. Ты даже не представляешь. Я потом расскажу.
— Да можешь не ломать комедию, — встрял Рон. — Они нам уже сами проболтались.
— Ты, конечно, нашёл, кому доверять секреты, — на одной волне с Роном продолжила его девушка, не подозревающая подвоха. — Тем, кто по скорости распространения сплетен может сравниться разве что с Лавандой. И мне, вообще-то, обидно. Ты решил экспериментировать с Ультусом, попросив о помощи близнецов — а меня, значит, даже не задумался об этом поставить в известность? Притом, что это я, вообще-то, помогла тебе с названием заклятия. Не то чтобы это влияло — ты как угодно его мог назвать... но всё же. Как с глазами твоей Просветительницы разбираться — так это ко мне. А как практическое исследование новых чар, к которым я имею самое непосредственное отношение — так к этим двум оболтусам? Я понимаю, если бы к кому-то из профессоров. Но к близнецам?!...
— А что там с глазами? — насторожился Рон.
Проигнорировав реплику друга, Гарри коротко ответил на её тираду встречным вопросом, который они с близнецами, к счастью, продумали:
— А ты бы мне позволила с Ультусом в стенах школы практиковаться?
— Нет, конечно!
— Ну вот и всё.
Она недовольно фыркнула, но, скорее, для виду: сама же понимала, что тут некого винить. Ни её — за дотошное следование правилам — ни любопытство Гарри, ведь если бы не оно — то и не было бы никакого Ультуса.
Он уже приготовился торжественно выдать ей именно этот аргумент, но неглупая девушка и сама поняла, что он скажет, если она продолжит эту линию разговора — так что ей не оставалось ничего, кроме как признать поражение, и закрыть тему, сохранив лицо и разве что сердито попыхтев напоследок.
— А у тебя — как? — Гарри обратился к бойфренду. — Написал письмо?
— Да давно уже. Ты в курсе, сколько тебя не было?
— Ну... догадываюсь, — Гарри с нашкодившим взглядом виновато прикусил губу, всем своим видом транслируя мысль: «Мы там с близнецами, как бы, ОЧЕНЬ заняты были.»
Блондин поймал этот взгляд и одобрительно кивнул, многозначительно поиграв бровями, давая в ответ понять, как ему не терпится поскорее узнать все подробности, а вслух — он продолжил:
— И написал, и отправил — и уже ответ от Тиба пришёл... Кстати, да. Там важные новости. Мне тут с тобой серьёзно поговорить надо.
— ОПЯТЬ?! — сам не заметив, насколько громко он это сделал, выкрикнул Гарри, но стушевался, когда в их сторону повернулись несколько гриффиндорцев, до этого увлечённо выслушивавших байки близнецов.
— Не-не... там — это... хорошие новости. Просто надо обсудить в спокойной обстановке. Но точно сегодня, до вечера.
— Ну ладно... Может, пошли тогда прямо сейчас?
— Да не, это не горит. Главное — за сегодня.
— Хорошо. Заинтриговал.
— Ну так! У тебя парень же — весь такой загадочный и таинственный, прямо Мистер Икс, — он встал в свою коронную позу «я ж МакЛагген», за которой ожидались не иначе как бурные овации.
— Это ты-то? — усмехнулась Гермиона.
— А главное — какой ты у меня скромный! — с умилением расплылся в улыбке Гарри.
— Ну а то! — старшекурсник выпятил грудь ещё более горделиво, то ли подыгрывая, то ли реально даже не уловив, что это был стёб.
И, как ни забавно это было осознавать, но именно вот эта самовлюблённость Кормака, со всей её непосредственностью — это то, что было так необходимо Гарри после той нервотрёпки с грядущим превращением в Просветительницу.
Просто ценя момент, с радостной улыбкой скользя взглядом по комнате и наслаждаясь тем, в каком приподнятом настроении была вся гостиная, он наткнулся на Колина Криви, который в числе прочих внимал каждому слову близнецов.
«О, точно же! Пока ещё что-то не навалилось — надо, как и обещал...»
— Ребят, я сейчас вернусь, — бросил он, отходя. — Я вспомнил, что ещё кое-кому кое-что должен.
Друзья уже были и так снова увлечены беседой, что-то там про Тиберия МакЛаггена и то, что посторонним не место в кулуарах Министерства — по крайней мере, эту позицию продвигала Гермиона. Так что он спокойно отошёл.
— Колин? — он похлопал парня по плечу, и тот одёрнулся.
Едва он понял, что перед ним Гарри, у него испуганно округлились глаза, но тут же — он успокоился, с облегчением выдохнул и расплылся в уже более привычной восхищённой улыбке.
— Тебе ведь там помощь была с чем-то нужна? — напомнил старший гриффиндорец.
— Помощь? — парень смутился снова, на сей раз — растерянно. — Какая ещё помощь?
— Ну ты сегодня перед завтраком сказал, что у тебя какое-то дело ко мне. Когда мне было не до того. Вот сейчас, пока на меня ничего ещё не свалилось — могу помочь.
— А, это... там само решилось уже. Уже не надо. Забудь, что я там тебе сказал.
— Ну ладно, — Гарри пожал плечами и вернулся к друзьям.
Знал бы он, о чём тогда была речь и как это повлияет на его жизнь уже завтра...
***</p>
— Гарри? — со стороны входа в гостиную его окликнул приближающийся мягкий голос преподавателя по ЗОТИ.
Парень отвлёкся от обсуждения общих планов на Рождество и обернулся.
— Мы можем поговорить? Наедине.
— Да, конечно, — он начал метаться взглядом в поисках места, куда можно отойти.
— В вашей спальне сейчас никого? — подсказал Люпин.
— Не знаю.
— Пойдём проверим? — профессор мягко, но настойчиво положил руку ему на плечо и повернулся к лестнице.
Вскоре они оказались в спальне, которая, и правда, оказалась пуста.
— Значит, так, — без предисловий заговорил преподаватель, едва закрыл за собой дверь. — Насчёт того, что произошло с братьями Уизли — у Ордена есть несколько гипотез...
— Какого Ордена?
— А... — Люпин на крохотный миг насторожился и встряхнул головой, будто выдёргивает себя из каких-то рассеянных мыслей. — Я оговорился. У преподавательского совета... и пары приглашённых экспертов. Не бери в голову. В общем, у нас есть несколько гипотез. Но чтобы их проверить наверняка — нужно, чтобы ты под присмотром снова загорелся глазами... ну — сделал вот то, про что ты профессору Дамблдору рассказал.
— Так а я не могу это специально...
— Мы в курсе. И чтоб это спровоцировать — у тебя нужно вызвать эмоциональное потрясение. А хватит с тебя уже этого. За последние три дня — так уж точно. Так что это мы будем пробовать после праздников. Пока — я просто возьму на пробу волосы у самих близнецов. Хотя бы проверим, не опасно ли это. Хотя весь Ор... совет сходится на том, что не должно. Сейчас как спустимся — подзовёшь их, как бы невзначай, и отведёшь их ко мне, чтоб это не вызвало подозрений.
— Хорошо, — студент исполнительно кивнул.
— Далее. Основная гипотеза — в том, что твои провалы в памяти — это последствия от применения Ультуса. Ты же позавчера его только использовал впервые. Потом — вчера, наутро — ещё целую стаю им обезвредил. Да ещё и сегодня пришлось Когтевран убеждать. Так что если вдруг... не должно, но вдруг — тебе придётся применять его снова — постарайся для себя отметить собственное состояние до и после применения... Ну то есть, помимо очевидного, — он многозначительно посмотрел на Гарри, намекая на то состояние апатии. — Понимаю, что если тебе придётся его снова призывать — то там будет не до того. Но всё же — если будет возможность, постарайся.
Гарри кивнул снова.
— Хотя, непонятно, откуда такая долгая задержка — но это пока лучшая из гипотез... Так, третье, — преподаватель загибал пальцы на одной руке и разгибал — на другой. — Нам с тобой надо будет вплотную заняться исследованием Ультуса. Опять же, это будет после праздников, просто ставлю тебя в известность. Готовься, придётся задерживаться у меня после уроков. Допоздна.
Ещё один понимающий кивок — на сей раз, с тяжёлым вздохом.
— Четвёртое. Тебе за эти каникулы надо по максимуму развеяться. Постарайся как-то отстраниться от всего того кошмара, который на тебя разом свалился. Как-то... забыться, что ли.
На сей раз гриффиндорец непонимающе изогнул бровь:
— Мне развлекаться, пока там какие-то фанатики собираются в секту, чтобы меня убить?
— Вот ровно об этом — не думай. Хотя бы эти праздники. Я понимаю, что это звучит странно. Но в эти несколько дней — как раз и не успеет произойти ничего критичного. А тебе — надо набраться сил. Незачем изводить себя. Побудь, блин, в конце концов, просто студентом. Подурачься там. На «Ведуний» с девушкой своей сходи... у тебя же есть девушка?
— Ну... не сказал бы... типа того.
— Да, в этом возрасте — всегда «типа того». Ну вот с той, с кем ты тогда после дементора «в себя приходил» — кем бы там она тебе ни была. Или если вы уже растались — то с друзьями — не важно. Главное — оторвись хорошенько... Ну только совсем-то уж голову не теряй, — он опомнился, поняв, что он говорит парню, у которого сейчас в крови бушует самый ядрёный гормональный коктейль. — В разумных пределах. Мы поняли друг друга?
— Да, — воображение Гарри уже рисовало массу вариантов того, чем они займутся с Кормаком... а может, ещё с Дином... и с близнецами...
— О безопасности мы уже позаботились, так что в эти дни — просто расслабься. И, кстати, молодец. Как ты вчера справился с убеждением всех факультетов — это уже несколько раз нам сыграло на руку. И точно сыграет ещё... Так... что у нас там далее... Пятое. Возможно, в твоём случае — есть какие-то индивидуальные особенности того, как ты переживаешь овладение Патронусом. Это крайне маловероятно. Но — сам понимаешь — тут не то чтобы есть масса примеров для изучения. Так что если заметишь за собой что-то странное — срочно свяжись со мной, профессором МакГонагалл или самим директором. Пароль в его кабинет — «мармеладные мишки». После твоих визитов пока менять не будем... Но ты тоже его не дёргай по всяким пустякам. Надеюсь, понимаешь.
— Понимаю.
— Что там еще... А, ну да. И поскольку там могут быть какие-то ещё отложенные эффекты — лучше, если с тобой постоянно будет кто-то ещё. На всякий случай. Лучше всего — если кто-то из вашей компании — тех, кого профессор МакГонагалл инструктировала о том, как себя надо вести, если снова нагрянет Министерство... Ну, позавчера вечером, когда тебя директор отсюда забрал.
«Не знал, что она инструктировала их об этом. Но я понял, о ком вы. Она их тогда в камине перечислила, назвав ”птенцами грифона”.»
— Не проблема. Один — точно будет.
— Отлично... Так, что ещё?... Вроде, всё... А, да. Последнее. Как только установим хотя бы общие принципы функционирования Ультуса — тебе нужно будет как можно скорее обучить ему меня. Ты же не против?
— Могли и не спрашивать. Я вообще всю школу обучить собираюсь. Вас — так тем более.
— Прямо всю школу — не думаю, что это обдуманное решение...
— Я когтевранцам это уже обещал.
— Горазд ты на обещания, как я погляжу... Нельзя такими вещами налево-направо бросаться!... Ладно, тоже обсудим это после каникул. Вот, теперь точно всё... Вроде бы. Такое чувство, будто что-то забыл. Эх, записывать надо было — но всё так стремительно развивается... Так, ладно. Ты всё уяснил?
Он кивнул.
— Чем ты занят ближайшие дни?
— Отдыхаю.
— Да, — профессор одобрительно похлопал его по плечу. — И ещё кое-что... я правильно понимаю, что весь Слизерин теперь носится, готовясь стать твоими приспешниками?
— Да. Уже стали, вообще-то.
Люпин восхищённо слегка помотал головой в неверии.
— Да уж... Просто хотелось это услышать от тебя, новый Сам-Знаешь-Кто ты наш, — он усмехнулся.
— Скорее, Грин-де-Вальд.
— Тем более. Они точно купились?
— Точно.
«То, какими глазами там на меня смотрел Блейз... Точно.»
— Ну ладно. Над тем, какой там план ты якобы замышляешь — мы ещё подумаем. Пока — просто нагоняй им какой-нибудь многозначительной жути. Главное — что купились. Тут я на тебя полагаюсь. Если покажется, что они начали догадываться — бего́м ко мне или директору...
— А на том совещании все профессора́ были? Снейп тоже?
— Вот. Молодец, что спросил. У меня как раз это вылетело из головы. Конкретно он — не в курсе. Имей в виду. Вообще, от греха подальше — со всем преподавательским составом веди себя как раньше, будто мы ничего не знаем. Некоторые — реально не знают. В курсе только... А лучше тебе самому не знать, кто. Так будешь вести себя убедительнее.
Он помолчал, прокручивая в голове всё сказанное, ещё раз загибая-разгибая пальцы. И, сам себе кивнув, подытожил.
— Ну что, тогда всё? С Рождеством?
— Вас тоже.
***</p>
Возвращаясь от кабинета ЗОТИ, в который он отвёл близнецов после разговора с Люпином, уже на лестнице прямо перед портретом Полной Дамы он увидел Теренса, который, едва завидев Гарри, поспешил навстречу ему.