28. Запретный союз: Слизерин и Гриффиндор ♥♥♥ (1/2)

Привычка — вторая натура.</p>

— А чо сразу я?

— Ты прикалываешься?! — с наездом повысила голос Панси — настолько, насколько могла, чтоб их не услышали за столом Когтеврана. — Ты ж его любимчик!

— Это ты вообще с чего взяла?

— Эм... Теренс, аллё! — подключился Маркус Флинт. — Он Панси — чуть башку не снёс — и только лишь за то, что она сказала ещё ДО того, как поняла, что говорит это в его присутствии.

— И ещё язык грозился вырвать, — поддакнула Паркинсон.

— Во-во! А тебе — аж три выходки с рук сошло.

— Да какие ещё выходки! — пытался избежать незавидной участи блондин, которого совсем не прельщала перспектива рисковать жизнью, отдуваясь в одиночку за весь «любимый» факультет.

— Он ещё и не понимает! — всплеснул руками Нотт. — Хиггс, слушай, я вот уже сам который год раскусить тебя не могу: ты либо реально такой тупой, что тебе в Пуффендуй надо было, либо — ну просто прирождённый мастер строить из себя дурачка, которому всё сходит с рук. Тебе на квиддичном поле — квоффлы, случаем, мозги не отшибли?

— Э, ты за базаром-то следи!

— Панси, ему правда даже после трёх раз не прилетело? — Драко, затеявший этот разговор изначально, попытался снова вернуть его в конструктивное русло.

— Да я тебе говорю! Он там Поттера разве что нахуй не послал — а тот лишь улыбнулся на это. Ребят, ну скажите!

— Про «послать нахуй» — это она, конечно, загнула. Но Теренс там реально по лезвию ножа ходил, — подтвердил Пайк слова Паркинсон, с которой он вечно спорил по поводу и без. — Он Поттеру прямо в лицо сказал, что тот — ваще гриффиндорец и нихуя про Салазара не знает, когда тот нам нотации читать начал.

— Прямо так и сказал? — Драко недоверчиво изогнул бровь, окидывая товарищей вопрошающим взглядом.

— Ну да, — продолжила Панси под кивки однокурсников, — почти слово в слово. И, как видишь — живой.

— Я уж думал, — снова вклинился Тед, — он сейчас этого болвана вообще по полу размажет. И меня заденет просто за компанию — угораздило же меня сесть рядом с таким непроходимым кретином...

— Ну всё, Нотт. Я тебе щас...

— Так! Давайте без оскорблений... — Драко зарылся пальцами в волосы, склоняя голову. — Не хватало нам ещё между собой сраться... Ну тогда — без вариантов. Теренс, давай ты.

— Да не хочу я! Это вообще всё из-за тебя началось — ты и отдувайся!

— Так, Хиггс, ты уже зарываешься. Ты всерьёз предлагаешь пойти на верную смерть наследнику Благородного Дома Малфоев просто потому, что «не хочешь»?

— А мне — значит, можно на верную смерть? Я ещё ляпну что-нибудь не то — и у него лопнет терпение.

— Как я понял, его твоя бестолковость забавляет. Смакует своё превосходство или типа того. Если до этого он тебя не грохнул — то и тут не грохнет... Скорее всего... По крайней мере, не сразу.

— Ну заебись перспектива! «Грохнет не сразу».

— Да он предупредит хотя бы. Ты только в конец-то уж не тупи! Хотя бы СОВСЕМ ПРОЗРАЧНЫЕ намёки-то — улавливай! Слизеринец ты или где?... Бля, он уже в нашу сторону смотрит, — Драко пригнулся, сдвинулся немного вбок, прячась за широкой спиной Грега, и продолжил совсем шёпотом. — Короче, Теренс, говорить будешь ты!

— Да не буду я! Нашли тут крайнего!

— Хорош препираться, он сюда уже идёт!

— Не буду я собой рисковать! Вон, Винса с Грегом уговаривай.

— Моим парням лучше рот вообще не разевать — будто сам не понимаешь. Теренс, ну... блядь! — он заметался взглядом по лицам товарищей. — Блейз, слушай... нет времени с этим бодаться. Если не Хиггс — то хотя бы ты.

— А я-то чего вдруг?

— Ну а кто, если не ты! Ты кого хочешь умаслить можешь. Поттеру, поди-ка, за ту встречу уже тоже успел в любимчики записаться?

— Да, — спешно закивала Панси, — он там этого очкарика разве что прилюдно в жопу не целовал. Тот, конечно, поломался для виду...

— Ну вот. Блейз, серьёзно... Даже если что-то не так пойдёт — у тебя из всех нас — больше всего шансов выкрутиться. Ты ведь как уж на сковородке!

— Драко, ты вообще понимаешь, о чём ты просишь?

— Да понимаю... Давай живее, вон он уже! Прошу! Как наследник дома Малфоев — дому Забини.

— Драко, ну ты и сука...

— Тихо, он уже... — Малфой резко заткнулся и испуганно откинулся назад, едва не упав со скамьи.

Блейз почувствовал лёгкий ветерок оттого, что кто-то прошёл у него за спиной. И, судя по звуку шагов, остановился между Винсом и Грегом, прямо напротив Драко.

— Ну что, хитрожопые мои? — раздался голос нового Лорда. — Чего надумали?

***</p>

— Так, Блейз! Запарил! — Поттер припечатал темнокожего парня к стене. — У тебя фамилия — случайно, не ЗаЕбини? Ты этими своими заискиваниями — кого угодно достанешь! Что-то раньше тебе ничто не мешало меня нахуй посылать, — он не преминул при первой же возможности как будто невзначай напомнить слизеринцу, как сильно тот уже успел проштрафиться — а значит, как долго ему придётся унизительно пресмыкаться перед своим новым Повелителем в поисках его благосклонности.

— Но милорд, я же не знал, с каким выдающимся магом имею честь...

— Это бесполезно, — он повернулся ко второму слизеринцу, стоящему рядом. — Так, блондинчик, как там тебя...

— Хиггс, — поспешил ответить парень. — Теренс Хиггс.

— Хиггс, можешь перевести с подхалимского на человеческий то, что он сейчас сказать пытался?

Старшекурсник растерялся: а вдруг ляпнет что-то не то? Но, понимая, что лучше не злить и без того раздражённого Поттера — не стал задерживаться с ответом, формулируя, как умеет — пускай, и не столь виртуозно, как Забини.

— Наши... боятся, короче.

— Чего боятся?

— Что это всё была наёб... проверка. И что на самом деле ты нас всех по итогу всё равно освятишь.

— Да я ж сказал, что будете себя хорошо вести — никого освещать не стану!

— Милорд, мы уповаем на ваше великодушие, но пока что — по крайней мере, нашими скудными умами — мы не можем постичь всей глуб...

— ТЫ ЗАЕБАЛ! — рявкнул Лорд, и оба слизеринца вжались в стену от того, что увидели.

Вместе с возгласом — у него полыхнули глаза самым настоящим пламенем — белым и настолько ярким, что оно осветило лица обоих слизеринцев.

Тогда, в гостиной, у камина, когда он тоже взорвался в ответ на какую-то реплику миссис Малфой и в ярости повернулся к ним с горящим взглядом — они видели это лишь издалека, да и то — мельком. Но и этого мгновения хватило, чтобы тут же спрятаться за укрытиями, оставив даже мысли о том, чтобы обезвредить Поттера. Жизнь — дороже. Это произошло тогда настолько стремительно, что они сами так и не поняли, что именно они успели увидеть.

Но всё прояснил рассказ Драко, передавшего слова миссис Малфой. Она — лицезрела это в самой непосредственной близости, отделённая от Поттера лишь стеной каминного пламени. По одному описанию — это зрелище вселяло настолько первородный ужас, что вмиг лишило дара речи даже её — могущественную ведьму, повидавшую во времена Сам-Знаешь-Кого немало такой жести, которая молодому поколению Слизерина даже и не снилась. То зрелище развеяло последние сомнения о том, КТО возвышался над её поверженным сыном.

А сейчас — Теренс увидел это сам, воочию. И лично убедился, что пересказ Драко ничего не преувеличивал. Скорее, наоборот: преуменьшал. Вспыхнув от ярости — буквально — преемник Белой Смерти, похоже, даже не заметил, какую взрывную мощь он источает. Но старшекурснику-то — ещё повезло. К Блейзу же — Поттер стоял практически в упор, лицом к лицу. Неудивительно, что того тут же парализовал ужас, заставив в момент замолкнуть. А вот что, наоборот, удивительно — так это то, как Блейз умудрился сохранить самообладание и учтивое выражение лица даже в этот момент, когда ему в глаза уставилась сама разъярённая Белая Смерть.

— Хиггс, переведи, что он там опять мямлить начал.

— Я... Я...

У парня перехватило дыхание, когда испепеляющий взор рывком повернулся к нему. Его спасло лишь то, что столь же внезапно, как взгляд Поттера вспыхнул — столь же стремительно он и погас, как только упал на блондина... с какой-то растерянной озадаченностью — ни с того ни с сего. Но и того мгновения, за которое новый Властелин без единого слова выдал самую недвусмысленную угрозу — Теренсу более чем хватило.

— Мы... Некоторые из нас считают, что там есть какой-то подвох. Белая Смерть... то есть, ты... ты же — ни при каком раскладе не станешь отступать от своих святых принципов. И по итогу всё равно всех нас грохнешь... Но я так не думаю! — поспешил добавить он.

— То есть, вы мне не верите? Вы смеете ставить под сомнение мои собственные слова обо мне же? Слова самой Истинной Души?

— Нет-нет, что ты!... вы... ты. Просто... Ни в одной легенде, нигде, ни разу — не было такого, чтобы она... ты поступился своими принципами...

— Да я же сказал, что конкретно эта часть легенд про меня — сказки! Чего непонятного!

— Ну если сказки — то тут, вроде бы, одно с другим не сходится...

— Что там у вас ещё не сходится!

— Мил... Гарри, если позволишь... — Блейз очень кстати пришёл на помощь.

— Только попробуй мне снова подлизываться! — Поттер пригрозил ему пальцем.

— Усёк. Прости. Я — машинально... Да и не подобает ведь с кем-то вроде тебя разговаривать так, как я смел себе позволять раньше. Я всего лишь пытаюсь выказать должное почтение...

— Необязательно пресмыкаться, чтобы при этом не быть мудаком! Чтобы впредь — без вот этого лизоблюдства!

— Понял. Прошу прощения, — судя по взгляду, ни хрена он не понял, а просто озвучил то, что, как ему казалось, хотел услышать его Господин.

— Что там у тебя? Прямо и по существу.

— По существу... Если это, как ты говоришь, сказки — то не мог бы ты их опровергнуть?... На деле, так сказать... Продемонстрировать — не только лишь на словах — что, и вправду, можешь отступиться от своих незыблемых принципов. За такое — мы были бы очень признат... я имею в виду, это сразу развеяло бы все опасения.

— Так значит, вам доказательства нужны?

— Прости за дерзость, я не имел...

— Забини!

— Прости... Да. Нужны, если можно, — повинуясь приказу говорить прямо, полушёпотом произнёс Блейз и зажмурился в ожидании наказания.

Вопреки ожиданиям, за такую неприкрытую дерзость — Поттер с ним ничего не сделал, а... кажется, даже наоборот: немного успокоился.

Он снова перевёл взгляд на Теренса — уже не такой пугающий, а, скорее, оценивающий. Ненадолго прищурился, что-то прикидывая в уме. Потом — повернулся обратно к Блейзу:

— Те мои незыблемые принципы, о которых вы знаете... вы хотите, чтобы я их сознательно нарушил? Только лишь для того, чтобы продемонстрировать серьёзность своих намерений?

— Что ты, мы не смеем посягать на священн...

— ЗАБИНИ!

— Прости... Да... прости...

Поттер раздражённо закатил глаза.

— И теперь мне из-за вашей трусливости — посылать к чёрту все свои убеждения, что ли? А вы не много на себя берёте? Вы не забыли часом, кто тут кому свою нужность доказывать должен?

— Нет-нет-нет, прости.... я не это имел в виду! Никто не смеет просить о таком, что ты!... Хватит лишь одной крохотной демонстрации.

— Например? — гриффиндорец с наездом изогнул бровь.

— Ну... чисто гипотетически... ты мог бы простить нам осквернение твоего Патронуса... — Блейз вовремя поймал во взгляде Владыки, что явно замахнулся слишком высоко, в лоб попросив того отказаться от главного инструмента давления, и еле успел ретироваться, поспешив добавить, — то есть, не всем нам, а... можно кому-то одному — этого будет более чем достаточно! Вот мне, к примеру...

— Ишь ты губу раскатал! Прощение ещё заслужить надо.

— Ну или необязательно это — подойдёт любая демонстрация твоей благосклонности... Да ведь, Теренс?

Блондин торопливо закивал.

Поттер ещё раз перевёл взгляд на второго слизеринца. Недолго подумал, затем снова повернулся к темнокожему парню и продолжил:

— Индульгенция в качестве просто демонстрации моих намерений — как-то больно жирно, не находишь?...

— Склоняемся перед твоей волей, — Блейз символически слегка кивнул, — уповая на твоё великодуш...

— А вот что-нибудь попроще... это, наверное можно... — показательно игнорируя его виртуозную лесть, но очевидно, упиваясь ею, Поттер сказал так, словно на ходу озвучивал свои мысли вслух, а не продумал этот сценарий заранее.

— Как будет угодно нашему Повелителю...

— Забини, заткнись хоть ненадолго, а?

Тот тут же захлопнул рот и уставился на гриффиндорца таким заискивающим взглядом, которым он ранее удостаивал разве что мистера Малфоя.

Добрые полминуты они так и простояли в нервозной тишине, пока Поттер делал вид, что не предусмотрел такую просьбу и свой ответ на неё, а лишь сейчас об этом задумался, и теперь — решается, как с ними поступить за ту беспардонность, которой он сам же от них и требовал. Вот уж — точно, новый Лорд, налево-направо расставляющий ловушки в самых неприметных приказах.

Наконец, он снова заговорил, злорадно улыбнувшись:

— Кажется, есть у меня одна идея... — он выдержал зловещую паузу. — Что вы знаете об отношении Белой Смерти к тем, кого привлекает собственный пол?

«Так он тогда не прикидывался? Он реально знает, что в наших патронусах? По крайней мере, в моём...»

У слизеринца непроизвольно округлились глаза. А Поттер, продолжая ехидно ухмыляться, окинул обоих оценивающим взглядом:

— Ну?

— Такие осквернённые души она не поощряла, — сглотнув, ответил Блейз, стараясь не выдать себя на случай, если это проверка, и Поттер всего лишь блефует.

— ... мягко говоря, — с особым рвением поспешил поддакнуть Теренс, чтобы не стоять совсем уж столбом.

Гриффиндорец с триумфом едва слышно цокнул языком, что могло означать лишь одно: «Вот ты и попался, мерзавец». Казалось, Поттер вот-вот набросится на слизеринца, который сам озвучил причину собственной казни. Но вместо этого — Повелитель продолжил, растягивая каждое слово — видимо, чтобы поиграться со своей жертвой, как кошка с пойманной мышью:

— Второй вопрос. При освящении — с чем сравнивается душа освещаемого?

— С её собственной, — хором выпалили оба так, словно они на экзамене у самого́ профессора Снейпа... хотя ещё большой вопрос, где наказание за неправильный ответ — страшнее.

— Хорошо. Хоть какой-то фундамент у нас общий. Раз так — то чтобы Истинная Душа позволяла себе такое, за что освещает других — насколько это на неё похоже?

— Это немыслимо! — не раздумывая, ответил Блейз. — Мы не смели намекать ни на что столь...

— Забини, опять начинаешь?

Блейз спешно заткнулся.

— А теперь... — медленно протянул Поттер, смакуя момент. — Держи все три ваших ответа в уме.

На этих словах он властно наклонил темнокожего слизеринца к себе и... слился с ним в жадном поцелуе, недвусмысленно схватившись за его пах. При чём, сделал он это — явно не «для галочки», а откровенно наслаждаясь процессом. Наблюдая за этим, второй слизеринец округлился в глазах ещё сильнее и окончательно оцепенел, не понимая, как именно реагировать на такую провокацию. Наконец, оторвавшись от брюнета, Поттер с самодовольной ухмылкой повернулся к Хиггсу и произнёс:

— Я знаю, что вы оба — по парням. Можешь не ломать комедию.

С этими словами он повторил то же самое с Теренсом.

Поначалу блондин слегка дёрнулся, машинально пытаясь отстраниться: по парням или нет — но это же чёртов Поттер! Однако, вспомнив, КТО перед ним, и ЧТО сейчас на кону — он неохотно, но послушно подался навстречу. В момент, когда губы гриффиндорца только коснулись его собственных — старшекурснику стало не по себе. Его накрыл винегрет из страха и неприязни, но он не смел шелохнуться...

А вот что было дальше — поразило его самого. Как только поцелуй начался по-настоящему... Теренс почувствовал, что он не хочет сопротивляться. То, как властно, настырно, но при этом ласково, с неподдельной заботой о своём будущем последователе, новый Лорд впился в него губами — вызвало совсем неожиданные эмоции. Это одним махом развеяло те опасения, в которых Теренс метался со вчерашнего дня. Поттер будто знал, что именно волновало блондина больше всего. Хотя почему «будто»? Он ведь наверняка и знал. И убедительно показал, что в стане его подручных Теренсу бояться нечего, если тот примет правила игры. Он на деле продемонстрировал, насколько искренне может проявлять к подчинённым благосклонность.

Его могущество, его снисхождение к неподобающему поведению Хиггса и — особенно — то, что он, похоже, действительно не врал, когда говорил, что собирается строить свои отношения с приспешниками на прянике, а не на кнуте — всё это стало понятно из одного лишь поцелуя, который заставил Теренса за одно мгновение взглянуть на очкарика со шрамом по-новому. В голове не укладывалось, как и почему блондин вдруг почувствовал ЭТО — к ВОТ ЭТОМУ. Но — страшно признаться — в новом свете Поттер показался даже... нет, этого не может быть... показался... привлекательным?

Да настолько, что блондин и вовсе забыл о том, КОМУ он, по факту, своим ответным сближением открывает свой самый сокровенный секрет. И чем такое признание грозит.

Когда могущественный маг прервал поцелуй, Теренс, потерявший голову оттого, что это наконец-то свершилось, потянулся навстречу, жаждая продолжения. Но властный Лорд быстро поставил зарвавшегося подчинённого на место, дав понять, что демонстрация окончена. И, что подкупило особенно — даже это он сделал аккуратно, хотя явно мог, не церемонясь, припечатать блондина обратно к стенке.

Какой-нибудь Малфой — именно так бы и сделал.

— Достаточно наглядно? — он снова перевёл взгляд с одного на другого.

Оба слизеринца стояли в шоке. Теренс покосился на Блейза, поймав его взгляд. Похоже, у темнокожего красавца из страстных фантазий блондина была та же реакция: произошедшее его смутило, но... тоже понравилось?

И... Теренс не ослышался? Поттер сказал, что они оба — по парням? И Блейз — тоже?

— Гарри, не сочти за дерзость, но... — Блейз прикусил губу, решаясь дать прямой ответ.

— Но целоваться с парнем — это ведь не то чтобы противоречит... — постарался прийти на помощь товарищу старшекурсник, но на полуслове понял, что не знает, как закончить фразу, не испытывая при этом судьбу.

— Это, конечно, на грани, — подхватил брюнет. — Но это очень похоже на проверку. Ты... Мы все — не нарушили никаких её... твоих принципов... не нарушили явно, по крайней мере.

— Так вам надо явно? — Поттер с вызовом изогнул одну бровь. — Мне выебать вас обоих? Легко.

Это прозвучало не то как угроза, не то как предложение. Блейз насторожился, тщательно контролируя свою реакцию. Это — очередная проверка. То ли Поттер пытается найти неоспоримые доказательства своих подозрений — и тогда вслух признаться в том, что Блейзу этого, и правда, хочется — это подписать себе смертный приговор. То ли — наоборот, могущественный маг взбесится, если не ответить на его великодушное предложение взаимностью — и тогда смертный приговор — это скрыть правду.

Пока темнокожий парень метался, что ответить — Поттер продолжил:

— Выебу, без проблем... Но, как и сказал, мне нужны по-настоящему преданные последователи. Если вы этого всё ещё не уяснили. Так что я не стану вас насиловать... если, конечно, вы сами об этом не попросите. Вдруг вас такое заводит, — он игриво подмигнул, и в его взгляде промелькнула искорка такого разврата, будто он не по наслышке знает, о чём говорит...

Или будто он в курсе, насколько неподобающие образы уже несколько раз бывали в фантазиях Блейза... Так, значит, Драко был прав? Поттер — реально легилимент, хоть и отлично шифрующийся? Ему ведь вполне успешно удавалось годами водить всех за нос в массе других аспектов, скрывая своё могущество за маской гриффиндорского долбоёба...

— Поэтому — вопрос к вам. Вы хотите этого? Подойдёт вам такая «демонстрация»?... И имейте в виду, отказ — тоже принимается, — он поспешил добавить, чуть ли не оправдываясь. — Вам за него ничего не будет. Я забочусь о своих подданных, а не издеваюсь над ними. Принуждать к сексу — точно не в моих правилах. Найдём другой способ продемонстрировать мои намерения. Но что-то мне подсказывает, что вы оба — не против, — он загадочно ухмыльнулся.

Сказанное было каким-то совсем сюрреалистичным. Оно слишком уж не клеилось к текущей ситуации по духу.

Слизеринцы снова невольно переглянулись. Да уж, пока они сюда шли — не к таким переговорам с новым Лордом морально готовился Теренс. Не так он себе представлял обсуждение гарантий своей безопасности и условий, на которых он ему присягнёт. Новый Владыка, который закрепляет верность своих последователей через ритуальный секс? Да не с кем-нибудь, а с самим собой? Да при этом ещё и спрашивает у своих приспешников согласие на это? Они, Тёмные Лорды, конечно, все с прибабахом. Но чтоб настолько...

А может... он сделал это специально, чтобы застать обоих переговорщиков врасплох и посмотреть, как они себя поведут в нестандартной ситуации? Или он просто хочет проверить, не предадут ли его новые сторонники при первой же возможности, как только он окажется перед ними беззащитным. А что может выглядеть более беззащитно, чем предстать перед ними совершенно безоружным — даже обнажённым? Вот только в его случае — и так понятно, что даже без палочки, даже попав в засаду совершенно голым — он какой угодно, но по-прежнему ни разу не беззащитный. И он не может не понимать, что они это тоже понимают. Тогда к чему всё это?

Тут точно должен быть какой-то подвох. Однозначно. Такие, как он — не спрашивают разрешения. Они просто берут всё, что хотят. И устраняют всех, кто встанет у них на пути. Но Поттер выглядит так, будто говорит это всерьёз. И то, как он это говорит... И как он поцеловал Теренса... Нет, взять себя в руки! Сейчас нельзя быть таким наивным! Это — точно какая-то ещё проверка... Или нет? Белая Смерть же не врёт. Может манипулировать, увиливать, играть на неоднозначных формулировках — но не врать открыто.

Но тогда — получается... Получается...

Получается, что это, и правда, никакая не проверка, и Поттер — реально готов строить из себя кого угодно ради достижения своей цели... Даже убедительно отыгрывать неподдельную заботу о своих прихвостнях. А значит...

Он просто конченный социопат. Даже по меркам Тёмных Лордов, для которых быть двинутым на всю голову — в порядке вещей. Даже они, даже последний из них, самый поехавший — хотя бы перед собственными сторонниками не кривили душой. А этот — готов без сна и отдыха непрерывно играть нужную роль круглые сутки. Даже перед своими. Ведь он же не может реально заботиться о своих приспешниках так же, как о самом себе!... Или может?... Он же, всё-таки, попал в Гриффиндор — а они там все такие самоотверженные...

Нет, конечно нет! Это — игра. Он лишь прикидывается, что ему есть дело до своих подданных — чтобы те служили ему усерднее.

Но даже если так... Даже если просто прикидывается...

«Даже если это не по-настоящему... разве так — не лучше? Разве лучше было бы постоянно трястись за свою шкуру? С каждым словом бояться ошибиться в формулировках и схлопотать по полной, неудачно подвернувшись под горячую руку такому Лорду, который не скрывает своего истинного лица и оттого — не церемонится с провинившимися...»

Теперь — ответ казался очевидным. Хоть происходящее и продолжало рвать все мыслимые и немыслимые шаблоны. Какая разница, что за мотивы движут Поттером на самом деле, если всеми способами, которыми это может коснуться тебя — он обещает обращаться с тобой хорошо? И ты можешь верить этим обещаниям, ведь при всей своей кровожадности и нетерпимости к малейшим несовершенствам — Белая Смерть не нарушает данное слово. А в отношении тех, кто ей угоден — судя по тому́, что Поттер только что сделал, похоже, и правда, может неслабо так изгибать собственные же правила — даже самые незыблемые из них — но не в свою пользу, а в твою, давая поблажку.

Теренс сам не понял, что именно заставило его мозг отключиться напрочь, уступив бразды правления первобытному желанию. То ли могущество мага, открыто приглашающего будущего последователя переспать со своим Лордом для закрепления их союза. То ли то, что это было именно приглашение, а не требование. То ли контраст безжалостности Белой Смерти и того, под какой миловидно-наивной личиной она скрывалась. То ли запретность плода: что Теренс не просто наконец-то займётся сексом с парнем — а именно с тем, который за то же самое мочит людей налево-направо, но привилегированному слизеринцу это сойдёт с рук. Да ещё и — вот в эту воплотившуюся фантазию уже совсем не верилось — он сделает это на па́ру с идеальным смуглым красавцем, о котором он доселе смел лишь втайне мечтать.

Так или иначе, когда блондин открыл рот, у него уже не было ни единого сомнения, а слова согласия вырвались сами собой. Его рука — подкрепляя сказанное, осторожно опустилась на талию Повелителя, который не стал этому сопротивляться, а, даже напротив, ответил Теренсу взаимностью, ещё и доброжелательно улыбнувшись. Наверняка, это тоже лишь игра — но блондину эта улыбка всё равно понравилась. Как и то, с какой правдоподобной страстью Лорд к нему прижался в ответ. А его фигура стала дополнительным бонусом. Лишь сейчас, сквозь мешковатую одежду, бывший ловец Слизерина на ощупь почувствовал, насколько Поттер, оказывается, стройный.

Хотя, ещё бы! Организовывать многоступенчатые планы по захвату мира, водить за нос самого́ Дамблдора, каждый день неоднократно ломать защитные чары Хогвартса — да ещё и проворачивать такое в тайне ото всех... да он, должно быть, до обеда успевает сжечь раз в 10 больше энергии, чем сам Теренс — за целые сутки. С таким распорядком дня — при всём желании не растолстеешь.

И, опять же, неудивительно, что он прячет такое первоклассное тело под этими стрёмными обносками, чтобы не обращать на себя лишнего внимания. И не стрижётся, наверное, по той же причине...

«Чёрт, какая же у него там, наверное, охуенная фигура под этими тряпками...» — блондин непроизвольно прижал гриффиндорца ещё сильнее, уже еле контролируя себя и совершенно позабыв о том, что своими действиями он переходит все мыслимые границы того, как надлежит вести себя со своим Предводителем.

Через секунду Блейз последовал примеру старшекурсника — и вот уже они стояли, обнимаясь все втроём. Так дерзко и фамильярно, как ни один предшественник Поттера точно не позволил бы с собой обращаться.

Наконец, он полушёпотом произнёс:

— Я так понимаю, что вы оба согласны? Но мы же не здесь будем трахаться?

Вопрос был риторическим. Но вот содержательный ответ на него — вовсе не был очевиден.

— Я осознаю, что моему Лорду никакое приглашение не нужно, — стремительно нашёл выход Блейз, демонстрируя свою инициативность. — Но всё же — сочту за честь официально пригласить вас... тебя в свою спальню... Теренс, и тебя тоже. Если хочешь.

— Хочу, — не задумываясь, выпалил блондин. — А твои соседи — не помешают? — уточнил он с опаской.

— Да кто нам помешает! Сегодня — все уже на завтраке. Ждут нашего возвращения.

— Ну тогда пошли, — резюмировал Поттер с хищной ухмылкой.

***</p>

Сказать, что Гарри стоял в растерянных чувствах — это ничего не сказать.

В следующий раз, когда вам покажется, что вас смутили чьи-то слова или действия — вспомните о 19-летнем парне, пришедшем в себя в момент оргазма в компании двух придурков, с которыми он ни за что не мог представить себя раньше, но которые прямо сейчас смотрели на Гарри взглядами, полными совершенно искреннего безграничного обожания. По крайней мере, так смотрел один из них.

ВОТ что значит «смятение».

Пока волны удовольствия всё ещё расходились по телу, гриффиндорец замер и судорожно окинул обстановку взглядом.

— Ну так что? — повторил свой вопрос сидящий на полу темнокожий ровесник Поттера, расплываясь в улыбке.

Гарри понятия не имел, про что конкретно его спросил Забини, поэтому, ненадолго растерявшись, попытался продолжить отыгрывать образ заносчивого и высокомерного Лорда: он с лёгким наездом вопрошающе взглянул на слизеринца сверху вниз, требуя немедленных пояснений.

Тот, увидев выражение лица, свойственное этой их Белой Смерти — не начал привычно заискивающе лебезить, а, напротив, почему-то слегка напрягся, бросил настороженный взгляд на того, кто стоял за спиной у Гарри, жадно обнимая его сзади, и, вновь смиренно уставившись снизу вверх на своего Лорда, всё-таки переспросил:

— Ведь не будет же?

— Что — не будет? — продолжил диалог Гарри, изо всех сил делая вид, что понимает, о чём речь, и стараясь при этом сохранить максимально многозначительное лицо, чтобы в зависимости от ответа можно было вырулить в любую сторону.

Темнокожий парень, судя по виду, не на шутку испугался. Взглядом, полным тревоги, он снова устремился к тому́, чьи руки продолжали поглаживать Гарри по груди.

Руки замерли. Над ухом послышался голос этого... как его...

«Теренс. Теренс Хиггс», — всплыло в памяти невесть откуда.

Голос Теренса прозвучал обеспокоенно:

— Ты же обещал, что за это нам ничего не будет? — в интонации чувствовалось, что это не столько вопрос, сколько высказывание, произнесённое с надеждой и, кажется, даже обидой.

— За что — «за это»? — продолжил Гарри, хотя уже сложил два и два, догадываясь, о чём речь.

Слизеринцы снова переглянулись. На сей раз — не столько с тревогой, сколько с озадаченностью.

— Ну... — после недолгих переглядываний продолжил Хиггс. — За это. За то, что мы тут сейчас вытворяли.

— А разве мы тут сейчас что-то вытворяли? — на сей раз, карикатурно-театральным голосом переспросил Гарри, для пущего контраста показательно встряхнув пару раз своим всё ещё твёрдым членом в руке. — По-моему, мне всего лишь продемонстрировали слизеринскую спальню, приняв меня с тем радушием, которое и полагается выказывать своему Лорду.

На последнем слове он подмигнул Блейзу. Тот — сперва оценивающе наблюдал за его реакцией. А потом — смекнул, что к чему, и с облегчением выдохнул, тут же расплывшись в улыбке снова:

— Действительно, я что-то напутал. Конечно же, тут совершенно точно не было ничего примечательного...

— Эм... — голос сзади прозвучал недоумённо, хоть тембр его обладателя и отдавался в груди Гарри просто восхитительно. — Блейз, да мы ж тут...

— Мы тут не делали ничего такого, что было бы достойно особого внимания! — перебил его Забини, стрельнув многозначительным взглядом. — И поскольку тут ничего такого не было — то и нашим ничего не надо об этом знать. Я правильно уловил мысль, Гарри?

«Я теперь для него — ”Гарри”? А что случилось с ”милордом”?»

— Совершенно верно, — стараясь не выходить из образа, с загадочной многозначительной ухмылкой кивнул гриффиндорец.

Блейз ещё раз обменялся взглядом со старшекурсником, стоящим за спиной у Гарри — и тот, наконец, смекнул:

— А-а-а... ну да, точно-точно... Ничего ж тут не было, совершенно ничего... — он снова принялся ласково поглаживать грудь и пресс гриффиндорца — несильно, но настойчиво прижимая его к себе — почти так же охуенно, как это делает Кормак после секса. Спустя несколько секунд — он продолжил, и Гарри второй раз отметил, как приятно голос слизеринского блондина отдаётся в груди — пускай, и не настолько головокружительно, как глубокий тембр бойфренда, но тоже потрясающе. — А ничего, что я там... Ну... вот это всё... особенно, под конец...

— Теренс, ничего здесь не было! — с нажимом повторил Забини, всем своим видом транслируя мысль: «Ну специально-то не нарывайся!»

Гарри пребывал в растерянных чувствах. С одной стороны, он всё ещё не до конца понимал, что и — самое главное — КАК здесь произошло. С другой — он испытывал не то чтобы отвращение, а, скорее... разочарование в самом себе от того, что пал так низко — до секса со слизеринцами. Но, с третьей стороны — отрицать было глупо: ему это понравилось. Это вполне однозначно подтверждали и те фантазии, которым он предавался, пока его тело, по-видимому, без его ведома пошло с ними трахаться по-настоящему. И — ещё более неопровержимо — это демонстрировало то обилие спермы, которое продолжало медленно стекать вниз по телу Блейза, хоть он и отклонился назад.

«Охуеть, какая у него фигура, оказывается!»

Обратив внимание на то, куда уставился его Лорд, Блейз подмигнул ему в ответ:

— Пойду-ка я уберу... последствия того, чего здесь совершенно точно не было, — и встал с пола, направившись куда-то к Гарри за спину.

Через пару минут он вернулся с уже вытертой грудью, когда, наобнимавшись вдоволь, Теренс тоже начал выпускать Гарри из объятий.

— Просто для ясности, — издалека заговорил Блейз, приближаясь. — То, что касается нас с Теренсом... Ну, то, чем мы оба с ним провинились — эта тема за время наших переговоров тоже ведь не всплывала? За это нам тоже ничего не будет?

«А это он ещё про что?»

Гарри начал осознавать, что просто так, многозначительными фразами — не отделаешься. А давать добро непонятно на что — он не мог. В любом случае, ему нужно выяснить, что он успел натворить и — главное — наговорить за время своего пребывания в этом непонятном астрале.

Кажется, он уже начал догадываться, как именно это можно сделать... если получится. Так что сейчас — от греха подальше, лучше не давать никакого внятного ответа.

— А вот к этому вопросу — вернёмся потом, — уверенно произнёс он, будто прекрасно понимал, о чём речь, но по каким-то своим, тёмно-лордовским причинам не хотел давать ответ прямо сейчас.

Забини встал напротив Гарри, выжидающе уставившись на него. Непродолжительный раунд игры в гляделки — и вот он снова покорно склонил голову:

— Понимаю. Теперь — наша очередь. Мы должны продемонстрировать верность, выполнив свою часть и доверившись твоей милости.

— Так это — что, всё-таки, была проверка? — сзади раздался раздражённый голос, и Гарри, более не сжимаемый в объятиях, обернулся, увидев недовольное лицо блондина. — После того, что у нас тут... — он осёкся, увидев что-то, что ему беззвучно показал Блейз за спиной у Гарри.

— Конечно же, — снова с нажимом зазвучал голос темнокожего слизеринца, спешащего заткнуть не шибко сообразительного товарища, — это не проверка, а прекрасная возможность нам продемонстрировать свою лояльность. Которую Гарри нам великодушно предоставил и которой мы с огромным удовольствием воспользуемся. Ведь после того, чего тут НЕ было — мы с тобой оба совершенно искренне и всей душой преданы Гарри. И за эту возможность мы оба бесконечно признательны. ДА ВЕДЬ, Теренс?

Блондин растерянно метался взглядом между Гарри и Блейзом, стоящим у него за спиной. Наконец, он неуверенно произнёс:

— Д-д-да...

— Пойдём-ка одеваться, — не давая ему добавить ничего ещё, снова перехватил инициативу Блейз, взяв его за руку и потащив к одной из кроватей, на которой валялась одежда. — Я так понимаю, нам нужно скорее вернуться в Большой Зал, чтобы выполнить свою часть до конца завтрака.

Они отошли, и темнокожий слизеринец что-то шепнул блондину.

«Так завтрак ещё не кончился? Хоть какая-то определённость.»

***</p>

Когда, одевшись, они втроём выходили из гостиной Слизерина, Блейз с понимающей ухмылкой отреагировал на то, что Гарри встал у выхода, ожидая, что его выпустят.

— Точно-точно... Тебя же тут не было, и текущий пароль ты не знаешь... Повезло нам, что не знаешь, — затем, едва слышно, с виноватым видом, он буркнул под нос, ловя осуждающий взгляд Гарри. — Превосходство крови.

Каменная кладка пришла в движение — и стена открылась, приглашая гриффиндорца покинуть слизеринские подземелья и вернуться в Большой Зал.

***</p>

Как только он потянул на себя большую дубовую дверь, из зала донёсся невероятный шум — гораздо громче, чем даже праздничный галдёж учеников, обсуждающих предстоящую или уже прошедшую вылазку в Хогсмид.

Шагнув внутрь — он увидел причину этого шума.

На столах Гриффиндора и Пуффендуя, напротив каждого ученика — лежало по свежему выпуску «Ежедневного пророка», прямо между блюдами с едой. А над праздничными яствами — напротив каждого третьего-четвёртого студента в воздухе парил громовещатель — по-видимому, от родителей — яростно отчитывающий отпрыска, то и дело упоминая имя Гарри Поттера. Но выслушивала гневные указания родителей лишь часть учеников — не потому, что остальные не получили громогласных сообщений: просто наиболее сообразительные успели вскрыть письма самостоятельно, и пристально в них вчитывались. Кто-то — судя по развёрнутым письмам, лежащим рядом с газетой — уже прочитал, и сидел, погруженный в самого себя. Очевидно, размышляя над ответом.

— ТЫ КУДА ОПЯТЬ... запропастился? — Гермиона встретила Гарри, поначалу, как обычно, взорвавшись, но на последнем слове — будто вспомнив что-то, закончила фразу не столько с наездом, сколько с беспокойством.

— Да мне... Мне там со Слизерином... Герми, слушай... — Гарри собрался было озвучить свою просьбу, но его взгляд упал на первую страницу «Пророка», лежащего напротив Рона.

Газета была свёрнута пополам, и текста Гарри не видел. Но ему хватило и колдографии, красующейся на всю половину передовицы. Там был сам Гарри — в том невменяемом состоянии после Ультуса — выходящий из министерского лифта с таким зловещим взглядом исподлобья, словно он сейчас набросится на фотографа и вцепится ему в глотку зубами, как какой-то бешеный пёс. Усугубляло картину то, что на плечах у запечатлённого парня со шрамом лежали руки профессоров. С одной стороны — Дамблдора. С другой — МакГон... или нет? Неужели, это рука Снейпа?

Хоть и смутно, но Гарри помнил тот момент: учителя́ тогда его обступили, прикрывая собой, чтобы защитить от набросившихся папарации. Но по снимку создавалось такое впечатление, будто они не пытаются защитить ученика от толпы журналистов, а, напротив, сдерживают самого Гарри, чтобы тот не напал на окружающих.

Завершал это великолепие — заголовок: «БЕЛАЯ СМЕРТЬ ВЕРНУЛАСЬ».

— Рон! — негодование подруги резко переключилось на её парня.

— Ну чо опять я!

— Потому что мозг включай, братишка...

— ... хоть изредка.

Фред — или Джордж — привстал, с осуждающим взглядом выхватывая газету из-под носа у бестолкового брата, положил её на скамейку и сел на неё сверху, сдвигаясь в сторону, чтобы Гарри сел между ним и Кормаком.

Рыжий друг — судя по выражению лица — сам допетрил, «чо опять он», а Гарри озадачился другим вопросом:

— Даже ваши родители — тоже?

Он замер, уставившись ны рыжую троицу.

Сперва все трое не поняли вопрос, а потом — почти одновременно — сообразили, о чём он. Но на этот раз — как ни странно, первым поспешил развеять сомнения Рон:

— Не-не-не, ты чего! Нет, конечно! Мама просто нам прислала — чтоб мы были в курсе, что там про тебя наврала эта бессовестная сука...

— Рон! — снова нахмурилась подруга.

— Ну а что, ты бы её как-то иначе назвала, что ли? Эта мелочная, пронырливая, выворачивающая всё наизнанку мразь...

— Мы тебя поняли. Остынь, братишка...

— Но, Гермиона, ты ж и сама видела...

— ... что она там накатала про Гарри.

— У тебя бы язык повернулся...

— ... как-то иначе её назвать?

Девушка поджала губы, сопя носом. Она помедлила, переводя взгляд поочерёдно то на Рона, то на Кормака, то на близнецов, то на самого Гарри. А потом — неохотно, но кивнула.

Получив ответ солидарности, Гарри начал усаживаться между рыжими совратителями и парнем мечты. А когда приземлился на скамейку — его уже снова встретил взгляд подруги, требующий незамедлительного ответа:

— Ну так что, ты куда пропал? Опять что-то стряслось?

— Да... Или нет... Вроде бы. Я не знаю.

— Это как? — на сей раз, спросил уже Кормак.

— Герми, насчёт того, чем мы вчера с тобой занимались...

— Кстати, про это, — вклинился Рон. — Я вот так и не понял, как именно вы это провернули. Ну, вот это вот, про то чтобы туда-сюда...

— Я тебе потом объясню, — Гермиона кивнула в сторону близнецов, которым о существовании маховика, по-видимому, знать ну вот совсем не стоило.

— В общем, Герми... — продолжил Гарри. — Похоже, наше вчерашнее дело ещё не окончено. И чтобы его закончить — мне надо ещё раз попросить у тебя... ну... ту штуку.

— Серьёзно, народ! — с негодованием фыркнул Джордж.

— Это что у вас за тайны тут начались? — поддержал Фред.

— Что там ещё за «туда-сюда»?

— Да ещё и у Гарри с Гермионой!

— Братишка, тебя это не смущает?

— Ты же вроде её парень.

— Это тебе не игрушка! — полностью проигнорировав реплики близнецов, нахмурилась подруга.

— Я знаю. Но, Герми... ну правда, надо.

— Ты, может, хоть объяснишь сперва, где ты шлялся весь завтрак?

— Не могу. Если ты мне это дашь — то не могу, пока всё не сделаю. Сама знаешь, почему.

Она насупилась и недовольно сложила руки на груди. Попыхтев немного, подруга всё-таки смягчилась, но вместо Гарри вдруг обратилась к старшекурснику:

— Кормак, ну сделай что-нибудь!

— Что?

— То, что ты тогда с ним сделал. Ну вот как его отчитывать, когда он эту мордашку строит?

— Э-э-э, нет. Мне этот чертёнок в Хогсмиде доступно дал понять, что будет, если я ещё раз прибегну к тому́ запрещённому приёму... И, справедливости ради — своим в отношении меня он с тех пор тоже не пользовался...

«Я? Доступно дал понять? В Хогсмиде? Чего?»

Воспоминание прилетело как обухом по голове. Гарри, в приступе ярости собирающийся убить Блэка. Кормак, пытающийся его остановить. В том узком переулке.

Блондин наклоняется, чтобы его успокоить своим гипнотизирующим голосом. Но ледяной тон Гарри на корню пресекает эту попытку, бросая между делом несоразмерную угрозу. Самую подлую угрозу из всех возможных.

Кормак тогда за него искренне беспокоился. И, чёрт возьми, оказался прав по итогу. Если у Гарри тогда бы вышло — то он бы убил невиновного человека, который и так отмотал срок в Азкабане за чужое преступление.

Рвение Кормака тогда было продиктовано одной лишь заботой. И истинной, чистой любовью. А Гарри — в ответ на это лишь плюнул ему в душу, прибегнув к грязному приёму. К приёму куда более непростительному, чем превращать своего бойфренда в податливое создание, одурманенное голосом и ароматом идеального парня.

Гарри тогда...

Гарри же...

Он ведь...

Он пригрозил...

Бросить его.

Если Кормак это сделает.

Это — удар под дых. Это — наимерзейшая из манипуляций. Эмоциональный шантаж в худшем его виде. Самое гнусное, что можно сделать в отношении того, кто тебя любит.

Поступок был настолько отвратительным, что сознание вытеснило его, спрятав за всем тем водоворотом событий, произошедшим за два минувших дня. Чёрт возьми, да более, чем за месяц!

Но для Кормака — это было позавчера. Днём. Меньше, чем пару суток назад.

И, несмотря на такую выходку Гарри — когда он вчера вернулся, идеальный парень ему устроил жаркое приветствие, продолжая осыпать любовью и заботой, хотя вместо этого — имел полное право высказать всё, что думает о таких ультиматумах и вместо страстного секса — отправить охреневшего бойфренда подумать над своим поведением.

Нет, это — непростительно. Плевать, на эмоциях тогда Гарри был или нет. Ни при каких обстоятельствах — такое не простительно. Так поступать — просто нельзя. Не в отношении человека, который тебя любит. И которого любишь ты.

«Больше. Никогда. Ни при каком раскладе — я не буду его шантажировать тем, что брошу.»

«Наконец-то понял, герой ты наш. А ты ведь перед ним даже не извинился за это...»

— Гарри, ты чего? — встревоженный голос подруги выдернул парня из размышлений. — Неужели там всё настолько страшно? Да дам я тебе его, не волнуйся ты так...

— Нет, я просто... вспомнил, что я кое-кому кое-что очень сильно задолжал.

Он украдкой бросил взгляд на бойфренда, который, как ни в чём не бывало, наворачивал любимую мясную запеканку, задумавшись о чём-то своём и с довольной физиономией продолжая слегка прижиматься своей ногой к ноге любимого. Не пытаясь с издёвкой его возбудить на людях, а просто наслаждаясь тем, что его Гарри — рядом.

Тогда, в том переулке — Кормак безо всяких подсказок, сам — нашёл способ показать, что это именно его Гарри. И при первой же возможности претворил в жизнь похотливые прихоти «его Гарри», капризничающего о том, что ему, видите ли, той демонстрации не хватило.

Так что, независимо от того, чем закончатся текущие планы и получится ли разобраться, что там за херня произошла с этими двумя слизеринцами, одно — теперь было ясно наверняка: настал черёд растрёпанного брюнета найти способ, как уже он сам может показать в ответ, что этот заботливый красавчик — тоже его Кормак.

— Но мне та штука — и правда, очень нужна, — поднял он к подруге свой серьёзный взгляд. — В последний раз.

***</p>

— Наши решились, — без предисловий сказал слизеринец-блондин, невесть откуда возникший за спиной Рона.

От неожиданности Гарри немного растерялся, не зная, что ответить. Его взгляд поймал Забини, вслед за товарищем подошедший к столу Гриффиндора под неодобрительные косые взгляды учеников красного факультета. Увидев реакцию своего Лорда, он быстро смекнул, что к чему, и поспешил разыграть сценку перед «непосвящёнными»:

— Теренс, опять ты всё напутал! Ты чего припёрся к П... — он на мгновение замер, взглядом выпрашивая разрешение, и, видимо, решив, что оно получено, продолжил, — к Поттеру? К профессору нам надо, к профессору! Ты каким местом слушал вообще?

— Да я же...

— Ой, пошли уже. Этих всех — не касается, что мы согласны, — как можно отчётливее произнёс Блейз. — Особенно этого... проклятого... Поттера. Пошли!

С этими словами он настойчиво, но аккуратно толкнул Хиггса в спину и поскорее увёл недоумённо оборачивающегося старшекурсника в сторону учительского стола.

— Они к тебе Теренса отправили? Любопытно... — с заговорщической полуулыбкой вполголоса произнёс Кормак, когда они отошли.

— Чего любопытного? — насторожился Гарри.

— Ну он из них из всех — самый нормальный. Небось, специально там выбирали, кого от факультета отправить, чтоб ты ему башку не отвинтил.

— А ты-то откуда знаешь, что он — «самый нормальный»? — на сей раз, напряглась уже Гермиона. — Давно это ты со слизеринцами якшаешься?

Кормак резко фыркнул, как разъярённый бык, которому наступили на хвост:

— Во-первых, мой родной факультет — до самого последнего времени не особо-то и рвался со мной общаться. Так что не вам меня упрекать, с кем я там провожу время... А во-вторых, не «якшаюсь» я с ними. Я конкретно про Теренса.